54. Тесты возвращаются в СССР
Исследования механизмов, связанных с действием ацетальдегида при вегетативной эпилепсии у алкоголиков и при алкогольных (точнее, ацетальдегидных) психозах были мне интересны, но основная работа всё-таки касалась различных аспектов заинтересованности гипоталамуса и его включённости в патологические процессы.
За это время нами впервые (в сотрудничестве с биохимиками из межклинической диагностической лаборатории) были рассмотрены биологические механизмы, которые играли роль в патогенезе психопатологических нарушений при гипоталамической патологии. Впервые был изучен обмен биогенных аминов при психопатологических нарушениях гипоталамического генеза и влияния на этот обмен психофармакологических средств, диапазон действия психотропных средств при этом и различные действия типы психофармакологического эффекта. Изучалась роль гипоталамуса в механизме действия психотропных средств в свете изучения психопатологии гипоталамического синдрома и многие другие аспекты данной проблемы.
В это время работа приобрела оборот, которого я заранее не планировал. Поскольку важное место в этой работе занимало исследование психофизиологических соотношений, я стал искать методы, с помощью которых можно было бы эти соотношения рассчитывать. Физиологические и гуморальные параметры имели количественное выражение. Психическое состояние приводилось описательно. В такой ситуации расчёты были невозможны. Я начал придумывать хотя бы простейшие методы количественной оценки психического состояния и особенностей личности моих пациентов, но Майк Петрович Мирошников мне сказал: «Психодиагностические исследования были в 1937 году были запрещены, но этот запрет касался только территории Советского Союза, психодиагностические исследования на Западе продолжали развиваться и, может быть, разумнее поискать какие-нибудь принципы, на которых можно будет создать свою методику». Я охотно согласился, поскольку Майк взял на себя просмотр иностранной литературы и моя языковая безграмотность не могла этой работы затормозить. Потом выяснилось, что совершенное знание языка необходимо не только для того, чтобы обнаружить прототип своей методики, но и для того, чтобы иметь возможность перевода иностранных материалов в эквивалентные смыслы, а не в эквивалентные символы. Майк Петрович предложил мне работать над двумя тестами, первый из которых относился к тем, которые обычно принято называть анкетными, второй был основан на связи особенностей личности и психического состояния в момент исследования с характером моторики (в данном случае использовался миокинетичесий тест, разработанный Мира-и-Лопецом). Первый из этих прототипов был Миннесотским многоаспектным личностным опросником (MMPI). По аналогии с этим тестом нами были использованы шкалы, базирующиеся на клиническом опыте и установление внешней валидности. Когда наш тест был разработан (на эту работу ушло время, сравнимое с созданием прототипа, т.е. свыше 6 лет), он получил широкое распространение в стране, хотя создавался исключительно для продолжения моей работы над гипоталамической патологией.
По аналогии с американским тестом, многие стали называть его MMPI, что вызвало у Майка Петровича резкий протест: «Не может быть MMPI на русском языке. Тест на русском языке - это уже другой тест». И, подумавши, мы решили, что будем называть наш тест Методикой Многостороннего Исследования Личности.
Распространение теста сопровождалось выраженным сопротивлением людей, которые были напуганы пережитым в 1937 году, и боялась, что моя деятельность в этой области навлечёт неприятности и на них. Блюма Вульфовна Зейгарник, которая тогда заведовала Кафедрой медицинской психологии, сказала: «Я всю жизнь потратила на то, чтобы искоренить из психологической практики такие тесты». Я выразил ей сожаление по поводу того, что она не нашла лучшего применения для своей жизни. Но у меня появились и союзники. Аналогичные работы начали проводиться в Ленинграде в институте им. Бехтерева, а главное, появились практические результаты. В частности, предварительное исследование абитуриентов авиационных училищ и исключение из конкурса лиц, которые по данным теста не могли быть успешными в этих училищах, позволило на треть сократить последующий отсев во время учёбы. И когда споры вокруг теста дошли до ЦК КПСС и в отделе науки было проведено совещание, декан психологического факультета Леонтьев, ранее резко выступавший против тестовых методик, на этом совещании сказал: «Если будет решено, что эти тесты нужны, то специалистов для работы с ними должен готовить психологический факультет, и этот же факультет должен создать комиссии, которые давали бы сертификат на право пользования методикой лицам, которые будут этого достойны». Я попросил слова и сказал, что ситуация сложилась так, что опыт создания тестов и работы с тестами имеют люди, не кончавшие психфак МГУ и этот опыт было бы обидно выбрасывать из практики ради тактической чистоты. Я сказал: «Невозможно ждать, пока появятся специалисты, которых профессор Леонтьев ещё не начал готовить. Что касается комиссии по выдаче сертификатов, против этого нет принципиальных возражений, если только эти комиссии не будут формироваться исключительно из противников применения тестов». Председательствующий улыбнулся, и поскольку моё выступление было последним, завершил совещание словами: «В настоящее время партия считает, что разногласия между учёными должны решаться в самих научных кругах спокойно и непредвзято». Результатом этого совещания было разрешение на выпуск первого издания монографии «Методика многостороннего исследования личности». Ситуация изменилась в корне и спрос на Методику стал на какое-то время ажиотажным. Первое издание монографии, посвящённой ММИЛ вышло тиражом 75 000 экземпляров и разошлось в два дня.
Подробнее о создании ММИЛ, её особенностях и структуре, можно будет прочитать в третьем издании книги «Методика многостороннего исследования личности», которая в июле 2011 выходит из печати. Если вы найдёте ставшее библиографической редкостью второе издание (1994 г.), вам не придётся ждать выхода третьего издания.
Я уже говорил, что мы использовали при изучении гипоталамической психопатологии наряду с анкетным тестом ММИЛ тест миокинетической психодиагностики. Связь психического состояния и моторики в СССР была известна давно. Ещё в 20-е годы С.Г. Жислин отмечал, что любое разделение групп испытуемых по моторным характеристикам неминуемо приводит к разделению их по характеристикам психологическим. Моторные корреляты психических явлений исследовал А. Р. Лурия во время своей работы в США и, насколько мне известно, этому была посвящена его монография написанная по-английски, которая никогда не переводилась на русский язык.
Использование методики миокинетической психодиагностики, разработанной Мира-и-Лопесом, наряду с другими применявшимися методами, давало возможность получать не только вегетативные, но и моторные корреляты тех или иных психопатологических синдромов, связанных с заинтересованностью гипоталамуса. Помимо получения абсолютных значений результатов, использование этой методики являлось одним из немногих подходов, позволявших дифференцировать актуальные и конституциональные изменения. Поскольку правая рука у правшей более обучаема, она в большей степени позволяла судить об изменениях на момент исследования, тогда как данные, полученные при изучении движения левой руки в большей степени отражают конституциональные изменения, не связанные с актуальными изменениями. Эти исследования также позволяли проследить изменения моторики по мере смены психопатологических синдромов гипоталамического генеза. Поскольку количество исследований, посвящённых изучению психомоторных соотношений с помощью теста Мира-и-Лопеса не велико, я решил дать тему, связанную с такими исследованиями своей дипломнице (а в последствии и сотруднице) Лидии Варрик. Лида обладала необходимым терпением и тщательностью, а сам подход придавал её дипломной работе новизну и актуальность. Кроме того, я думал, что Лурии, который был председателем дипломной комиссии, исследование психомоторики, одним из классиков которой он был, представленное в таком большом объёме, доставит ему большое удовольствие. В этом я ошибся. Лурия сказал, что проделан огромный объём работы, что само по себе предопределяет отличную оценку диплома, но сами подходы нельзя считать бесспорными, хотя это надо, естественно, отнести не за счёт дипломницы, а за счёт её руководителя. Мне же он потом сказал: «Нельзя давать как дипломные рискованные темы. Вы человек уже достаточно известный, а студенту-дипломнику такая работа может принести неприятности, если политика в области психологии повернётся в сторону 37-го года». Он имел в виду всё тоже известное постановление «Об извращениях в педологической науке». «Я хотел вас порадовать, - сказал я, - ведь вы начинали в психодиагностике. Поворота в указанном вами направлении я не жду, но из всех, защищавшихся сегодня работ, это была единственная, которая могла претендовать даже на защиту кандидатской диссертации». И говоря это с горечью, подумал, что как полученная один раз психическая травма может сломать способность учёного к объективному и беспристрастному рассмотрению теорий и фактов.
Из руководимых мною диссертаций на указанном методе была основана только одна (из 15), но не из боязни последствий, а из-за высокой трудоёмкости методики. Я думаю, что если эту методику удастся изменить таким образом, что будет возможна компьютерная обработка, её распространённость значительно возрастёт.
За это время нами впервые (в сотрудничестве с биохимиками из межклинической диагностической лаборатории) были рассмотрены биологические механизмы, которые играли роль в патогенезе психопатологических нарушений при гипоталамической патологии. Впервые был изучен обмен биогенных аминов при психопатологических нарушениях гипоталамического генеза и влияния на этот обмен психофармакологических средств, диапазон действия психотропных средств при этом и различные действия типы психофармакологического эффекта. Изучалась роль гипоталамуса в механизме действия психотропных средств в свете изучения психопатологии гипоталамического синдрома и многие другие аспекты данной проблемы.
В это время работа приобрела оборот, которого я заранее не планировал. Поскольку важное место в этой работе занимало исследование психофизиологических соотношений, я стал искать методы, с помощью которых можно было бы эти соотношения рассчитывать. Физиологические и гуморальные параметры имели количественное выражение. Психическое состояние приводилось описательно. В такой ситуации расчёты были невозможны. Я начал придумывать хотя бы простейшие методы количественной оценки психического состояния и особенностей личности моих пациентов, но Майк Петрович Мирошников мне сказал: «Психодиагностические исследования были в 1937 году были запрещены, но этот запрет касался только территории Советского Союза, психодиагностические исследования на Западе продолжали развиваться и, может быть, разумнее поискать какие-нибудь принципы, на которых можно будет создать свою методику». Я охотно согласился, поскольку Майк взял на себя просмотр иностранной литературы и моя языковая безграмотность не могла этой работы затормозить. Потом выяснилось, что совершенное знание языка необходимо не только для того, чтобы обнаружить прототип своей методики, но и для того, чтобы иметь возможность перевода иностранных материалов в эквивалентные смыслы, а не в эквивалентные символы. Майк Петрович предложил мне работать над двумя тестами, первый из которых относился к тем, которые обычно принято называть анкетными, второй был основан на связи особенностей личности и психического состояния в момент исследования с характером моторики (в данном случае использовался миокинетичесий тест, разработанный Мира-и-Лопецом). Первый из этих прототипов был Миннесотским многоаспектным личностным опросником (MMPI). По аналогии с этим тестом нами были использованы шкалы, базирующиеся на клиническом опыте и установление внешней валидности. Когда наш тест был разработан (на эту работу ушло время, сравнимое с созданием прототипа, т.е. свыше 6 лет), он получил широкое распространение в стране, хотя создавался исключительно для продолжения моей работы над гипоталамической патологией.
По аналогии с американским тестом, многие стали называть его MMPI, что вызвало у Майка Петровича резкий протест: «Не может быть MMPI на русском языке. Тест на русском языке - это уже другой тест». И, подумавши, мы решили, что будем называть наш тест Методикой Многостороннего Исследования Личности.
Распространение теста сопровождалось выраженным сопротивлением людей, которые были напуганы пережитым в 1937 году, и боялась, что моя деятельность в этой области навлечёт неприятности и на них. Блюма Вульфовна Зейгарник, которая тогда заведовала Кафедрой медицинской психологии, сказала: «Я всю жизнь потратила на то, чтобы искоренить из психологической практики такие тесты». Я выразил ей сожаление по поводу того, что она не нашла лучшего применения для своей жизни. Но у меня появились и союзники. Аналогичные работы начали проводиться в Ленинграде в институте им. Бехтерева, а главное, появились практические результаты. В частности, предварительное исследование абитуриентов авиационных училищ и исключение из конкурса лиц, которые по данным теста не могли быть успешными в этих училищах, позволило на треть сократить последующий отсев во время учёбы. И когда споры вокруг теста дошли до ЦК КПСС и в отделе науки было проведено совещание, декан психологического факультета Леонтьев, ранее резко выступавший против тестовых методик, на этом совещании сказал: «Если будет решено, что эти тесты нужны, то специалистов для работы с ними должен готовить психологический факультет, и этот же факультет должен создать комиссии, которые давали бы сертификат на право пользования методикой лицам, которые будут этого достойны». Я попросил слова и сказал, что ситуация сложилась так, что опыт создания тестов и работы с тестами имеют люди, не кончавшие психфак МГУ и этот опыт было бы обидно выбрасывать из практики ради тактической чистоты. Я сказал: «Невозможно ждать, пока появятся специалисты, которых профессор Леонтьев ещё не начал готовить. Что касается комиссии по выдаче сертификатов, против этого нет принципиальных возражений, если только эти комиссии не будут формироваться исключительно из противников применения тестов». Председательствующий улыбнулся, и поскольку моё выступление было последним, завершил совещание словами: «В настоящее время партия считает, что разногласия между учёными должны решаться в самих научных кругах спокойно и непредвзято». Результатом этого совещания было разрешение на выпуск первого издания монографии «Методика многостороннего исследования личности». Ситуация изменилась в корне и спрос на Методику стал на какое-то время ажиотажным. Первое издание монографии, посвящённой ММИЛ вышло тиражом 75 000 экземпляров и разошлось в два дня.
Подробнее о создании ММИЛ, её особенностях и структуре, можно будет прочитать в третьем издании книги «Методика многостороннего исследования личности», которая в июле 2011 выходит из печати. Если вы найдёте ставшее библиографической редкостью второе издание (1994 г.), вам не придётся ждать выхода третьего издания.
Я уже говорил, что мы использовали при изучении гипоталамической психопатологии наряду с анкетным тестом ММИЛ тест миокинетической психодиагностики. Связь психического состояния и моторики в СССР была известна давно. Ещё в 20-е годы С.Г. Жислин отмечал, что любое разделение групп испытуемых по моторным характеристикам неминуемо приводит к разделению их по характеристикам психологическим. Моторные корреляты психических явлений исследовал А. Р. Лурия во время своей работы в США и, насколько мне известно, этому была посвящена его монография написанная по-английски, которая никогда не переводилась на русский язык.
Использование методики миокинетической психодиагностики, разработанной Мира-и-Лопесом, наряду с другими применявшимися методами, давало возможность получать не только вегетативные, но и моторные корреляты тех или иных психопатологических синдромов, связанных с заинтересованностью гипоталамуса. Помимо получения абсолютных значений результатов, использование этой методики являлось одним из немногих подходов, позволявших дифференцировать актуальные и конституциональные изменения. Поскольку правая рука у правшей более обучаема, она в большей степени позволяла судить об изменениях на момент исследования, тогда как данные, полученные при изучении движения левой руки в большей степени отражают конституциональные изменения, не связанные с актуальными изменениями. Эти исследования также позволяли проследить изменения моторики по мере смены психопатологических синдромов гипоталамического генеза. Поскольку количество исследований, посвящённых изучению психомоторных соотношений с помощью теста Мира-и-Лопеса не велико, я решил дать тему, связанную с такими исследованиями своей дипломнице (а в последствии и сотруднице) Лидии Варрик. Лида обладала необходимым терпением и тщательностью, а сам подход придавал её дипломной работе новизну и актуальность. Кроме того, я думал, что Лурии, который был председателем дипломной комиссии, исследование психомоторики, одним из классиков которой он был, представленное в таком большом объёме, доставит ему большое удовольствие. В этом я ошибся. Лурия сказал, что проделан огромный объём работы, что само по себе предопределяет отличную оценку диплома, но сами подходы нельзя считать бесспорными, хотя это надо, естественно, отнести не за счёт дипломницы, а за счёт её руководителя. Мне же он потом сказал: «Нельзя давать как дипломные рискованные темы. Вы человек уже достаточно известный, а студенту-дипломнику такая работа может принести неприятности, если политика в области психологии повернётся в сторону 37-го года». Он имел в виду всё тоже известное постановление «Об извращениях в педологической науке». «Я хотел вас порадовать, - сказал я, - ведь вы начинали в психодиагностике. Поворота в указанном вами направлении я не жду, но из всех, защищавшихся сегодня работ, это была единственная, которая могла претендовать даже на защиту кандидатской диссертации». И говоря это с горечью, подумал, что как полученная один раз психическая травма может сломать способность учёного к объективному и беспристрастному рассмотрению теорий и фактов.
Из руководимых мною диссертаций на указанном методе была основана только одна (из 15), но не из боязни последствий, а из-за высокой трудоёмкости методики. Я думаю, что если эту методику удастся изменить таким образом, что будет возможна компьютерная обработка, её распространённость значительно возрастёт.