Книжное. Грустные баллады Людвика Ашкенази.
О чешском поэте Людвике Ашкенази я впервые узнала пару лет назад, когда услышала "Песенку о счастье" Юлии Авструб. Песенка написана по мотивам одной из баллад.
Потом я эти его баллады специально искала. Оказалось, существует целая книга Л.Ашкенази "Черная шкатулка" (1964г.).Не всё мне там понравилось, но что-то коснулось очень.
Написаны баллады велибром - белым стихом, без рифмы, но тем не менее от этого поэтичности в них меньше не становится.
""Чёрная шкатулка" - это прежде всего голоса разных людей, переплетающиеся друг с другом и с голосом автора." (с)
"Какое-то время "Черная шкатулка" была в списке "запрещенной литературы" из-за событий в Чехословакии. Но запомнилась не этим. Просто раз прочитав эту книгу - забыть ее уже невозможно. И так же невозможно понять, чем именно она так "затягивает". На годы... А может быть, и на всю жизнь." (с)
СОЛНЫШКО
Дети - создания маленькие и любят все уменьшительное. Чтобы казаться больше, каждый ребенок хочет чего-то совсем крошечного. Солнце дети называют солнышком, и это так трогательно: одно солнечное пятно во много раз больше, чем вся наша смешная планета. Однажды одна японская девочка посмотрела в небо и сказала: - Мама, смотри! Грибочек!
НЕКРОЛОГ МАЛЕНЬКОГО ДАВИДА
Никто и не заметил, что в прошлую войну среди пропавших без вести был мальчик по имени Давид. Его последний вопрос был: - Скажите, господин учитель, от чего происходит слово „гетто"? Не от Гёте?
БАЛЛАДА О ПИСЬМОНОСЦЕ
9 мая 1945 года нашего летоисчисления письмоносец Аугуст Матушка пришел на улицу Иммануила Канта и обнаружил, что ее уже не существует. Только табличка с названием осталась, немного закоптелых стен и, конечно, черные проемы от окон, и, конечно, калитка, которая теперь не вела никуда, и, конечно, катушка черных ниток, и, конечно, ленточка из чьих-то волос, и мельчайший пепел, пепел, конечно, пепел.
К счастью, Аугуст Матушка нес сюда всего одно, одно-единственное письмо для Агнес Вагнер, дом N 114 по улице Иммануила Канта.
И даже не письмо - листок полевой почты. „Вручить я его не могу, - сказал себе А. Матушка, но и написать «Адресат неизвестен» не могу тоже: здесь лежит ботинок адресата".
И тогда он воскликнул: - Агнес Вагнер, фрейлейн! Вам письмо с русского фронта! И сунул его в ботинок, этот маленький почтовый служащий, кажется самого младшего чина.
А что ваш письмоносец, он тоже такой исполнительный?
ЖЕНЩИНЫ
Есть только две категории женщин, дорогая: женщины ждущие и те, которых ждут. Если бы мысли было слышно, дорогая, улицы бы задыхались в женском крике, молящем о любви, дорогая, молящем о любви…
Так что на самом деле все женщины ждут. Правда? И те, которых ждут.
ОЧЕРЕДЬ ЗА СЧАСТЬЕМ
В одном городке, да, это было в Испании, люди терпеливо стояли в очереди за счастьем.
Счастье отпускали в кулечках, взвешенных заранее, в маленьких фунтиках из целлофана с надписью „Фелицитас". В каждом фунтике было стеклышко с радугой, пряник, пучок душистой травки, монетка и по одному молочному зубу. Словом: сто граммов счастья.
Некоторые стояли в очереди с самого рождения. Иногда то одна, то другая из женщин, дожидавшихся счастья, говорили соседям: - Будьте добры, я стою за вами (или: перед вами), я сейчас вернусь, я только сбегаю за хлебом, или отлучусь на свадьбу, или мне надо на похороны.
Не забудьте, я стою за вами, мучас грациас! И шла на берег, чтоб прилечь у моря, где волны днем и ночью омывают гальку, и пена нежно гладила ее уставшие ступни. И говорила про себя: „Если бы не в очередь за счастьем, я была бы совсем счастлива…"
ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ
Мой любимый, еще не рожденный, сейчас я тебе объясню, что такое бомба.
Однажды, перепахивая землю, возможно, вы наткнетесь на такую длинную железную сигару.
Скажем, на ней будет написано: „Бог в помощь!" Или: „Мерри Крисмас". Или: „Счастливого пути!" Или: „Привет и поцелуй из Рура!"
Не думай, любимый, что мы, твои предки, не понимали шуток. Мы были веселая шатия, разухабистые ребята.
Остряки.
Так будь здоров, потомок, „Мерри Крисмас"! Ну, а если она все-таки взорвется, ты уж будь любезен, не взыщи. Прошу прощения!
КАРТИНКИ
Китайский крестьянин впервые ехал поездом. Все ему нравилось. Но больше всего - картинки в окне. Природа, эта художница, не знающая себе равных, рисовала их китайской тушью: пухленькие облачка, округлые холмы, миниатюрные замки, одинокие джонки, затерявшиеся на глади фиолетового озерца.
- Если бы я знал, кто меняет эти картинки в деревянной раме, - сказал себе крестьянин, - если бы я знал того, кто меняет картины в деревянной раме, я б ему, наверное, сказал: „Сколько вы возьмете, сударь, за одну картинку?" За маленькую картинку с юношей в лодке (покачивающейся на дорожке, проложенной во мраке лунным светом), который напрягает слух и слышит с берега далекий слабый голос: „Любимый, ты гребешь ко мне?"
Зачем же, сударь, вы так часто меняете картинки? Почему хотя бы одну из них, хоть самую маленькую нельзя оставить до конечной?
СТАРОЕ ДОБРОЕ ВРЕМЯ
Наступит время, и вместо замков шкафы будут с фотоэлементами.
Бабушка подойдет, даже не пошевельнет пальцем, и шкаф откроется сам собой. Налетят внуки. А крику сколько! - Ой, у тебя там еще магнитофон! С кнопками! Баб, чего ты его не выбросишь?!
„Да, - подумает бабуся, - я бы вам его включила, послушали бы, что мне нашептал дедушка, и навздыхал, и немножечко напел. Но я стесняюсь".
И лучше сядет за рояль, который будет таким же черным и почти таким же белым, как в прошлом веке, и сыграет им старенький рок-н-ролл. И все будут говорить: - Какая в прежние времена бывала музыка, такая нежная, тонкая и ненавязчивая…
И все начнут вспоминать давнее прошлое - эпоху первых атомных реакторов, старинных спутников, желудочных зондов и далеких от совершенства бормашин. На их лицах появятся слегка сентиментальные и лишь чуточку иронические улыбки людей, вспоминающих старое доброе время.
ИГРА
Больше всего люди любят играть шариками: глиняными, стеклянными, оловянными, деревянными, золотыми, свинцовыми шариками - в винтовках, своими собственными - в черепных коробках, главным Шаром Земным, на котором, сами себе хозяева, мы живём без прописки, задаром.
А Шарик терпелив и снисходителен к нам, как старая рабочая лошадь к детям - катает на своей спине и старается, чтобы мы не упали.
Держитесь, дети!
Потом я эти его баллады специально искала. Оказалось, существует целая книга Л.Ашкенази "Черная шкатулка" (1964г.).Не всё мне там понравилось, но что-то коснулось очень.
Написаны баллады велибром - белым стихом, без рифмы, но тем не менее от этого поэтичности в них меньше не становится.
""Чёрная шкатулка" - это прежде всего голоса разных людей, переплетающиеся друг с другом и с голосом автора." (с)
"Какое-то время "Черная шкатулка" была в списке "запрещенной литературы" из-за событий в Чехословакии. Но запомнилась не этим. Просто раз прочитав эту книгу - забыть ее уже невозможно. И так же невозможно понять, чем именно она так "затягивает". На годы... А может быть, и на всю жизнь." (с)
СОЛНЫШКО
Дети - создания маленькие и любят все уменьшительное. Чтобы казаться больше, каждый ребенок хочет чего-то совсем крошечного. Солнце дети называют солнышком, и это так трогательно: одно солнечное пятно во много раз больше, чем вся наша смешная планета. Однажды одна японская девочка посмотрела в небо и сказала: - Мама, смотри! Грибочек!
НЕКРОЛОГ МАЛЕНЬКОГО ДАВИДА
Никто и не заметил, что в прошлую войну среди пропавших без вести был мальчик по имени Давид. Его последний вопрос был: - Скажите, господин учитель, от чего происходит слово „гетто"? Не от Гёте?
БАЛЛАДА О ПИСЬМОНОСЦЕ
9 мая 1945 года нашего летоисчисления письмоносец Аугуст Матушка пришел на улицу Иммануила Канта и обнаружил, что ее уже не существует. Только табличка с названием осталась, немного закоптелых стен и, конечно, черные проемы от окон, и, конечно, калитка, которая теперь не вела никуда, и, конечно, катушка черных ниток, и, конечно, ленточка из чьих-то волос, и мельчайший пепел, пепел, конечно, пепел.
К счастью, Аугуст Матушка нес сюда всего одно, одно-единственное письмо для Агнес Вагнер, дом N 114 по улице Иммануила Канта.
И даже не письмо - листок полевой почты. „Вручить я его не могу, - сказал себе А. Матушка, но и написать «Адресат неизвестен» не могу тоже: здесь лежит ботинок адресата".
И тогда он воскликнул: - Агнес Вагнер, фрейлейн! Вам письмо с русского фронта! И сунул его в ботинок, этот маленький почтовый служащий, кажется самого младшего чина.
А что ваш письмоносец, он тоже такой исполнительный?
ЖЕНЩИНЫ
Есть только две категории женщин, дорогая: женщины ждущие и те, которых ждут. Если бы мысли было слышно, дорогая, улицы бы задыхались в женском крике, молящем о любви, дорогая, молящем о любви…
Так что на самом деле все женщины ждут. Правда? И те, которых ждут.
ОЧЕРЕДЬ ЗА СЧАСТЬЕМ
В одном городке, да, это было в Испании, люди терпеливо стояли в очереди за счастьем.
Счастье отпускали в кулечках, взвешенных заранее, в маленьких фунтиках из целлофана с надписью „Фелицитас". В каждом фунтике было стеклышко с радугой, пряник, пучок душистой травки, монетка и по одному молочному зубу. Словом: сто граммов счастья.
Некоторые стояли в очереди с самого рождения. Иногда то одна, то другая из женщин, дожидавшихся счастья, говорили соседям: - Будьте добры, я стою за вами (или: перед вами), я сейчас вернусь, я только сбегаю за хлебом, или отлучусь на свадьбу, или мне надо на похороны.
Не забудьте, я стою за вами, мучас грациас! И шла на берег, чтоб прилечь у моря, где волны днем и ночью омывают гальку, и пена нежно гладила ее уставшие ступни. И говорила про себя: „Если бы не в очередь за счастьем, я была бы совсем счастлива…"
ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ
Мой любимый, еще не рожденный, сейчас я тебе объясню, что такое бомба.
Однажды, перепахивая землю, возможно, вы наткнетесь на такую длинную железную сигару.
Скажем, на ней будет написано: „Бог в помощь!" Или: „Мерри Крисмас". Или: „Счастливого пути!" Или: „Привет и поцелуй из Рура!"
Не думай, любимый, что мы, твои предки, не понимали шуток. Мы были веселая шатия, разухабистые ребята.
Остряки.
Так будь здоров, потомок, „Мерри Крисмас"! Ну, а если она все-таки взорвется, ты уж будь любезен, не взыщи. Прошу прощения!
КАРТИНКИ
Китайский крестьянин впервые ехал поездом. Все ему нравилось. Но больше всего - картинки в окне. Природа, эта художница, не знающая себе равных, рисовала их китайской тушью: пухленькие облачка, округлые холмы, миниатюрные замки, одинокие джонки, затерявшиеся на глади фиолетового озерца.
- Если бы я знал, кто меняет эти картинки в деревянной раме, - сказал себе крестьянин, - если бы я знал того, кто меняет картины в деревянной раме, я б ему, наверное, сказал: „Сколько вы возьмете, сударь, за одну картинку?" За маленькую картинку с юношей в лодке (покачивающейся на дорожке, проложенной во мраке лунным светом), который напрягает слух и слышит с берега далекий слабый голос: „Любимый, ты гребешь ко мне?"
Зачем же, сударь, вы так часто меняете картинки? Почему хотя бы одну из них, хоть самую маленькую нельзя оставить до конечной?
СТАРОЕ ДОБРОЕ ВРЕМЯ
Наступит время, и вместо замков шкафы будут с фотоэлементами.
Бабушка подойдет, даже не пошевельнет пальцем, и шкаф откроется сам собой. Налетят внуки. А крику сколько! - Ой, у тебя там еще магнитофон! С кнопками! Баб, чего ты его не выбросишь?!
„Да, - подумает бабуся, - я бы вам его включила, послушали бы, что мне нашептал дедушка, и навздыхал, и немножечко напел. Но я стесняюсь".
И лучше сядет за рояль, который будет таким же черным и почти таким же белым, как в прошлом веке, и сыграет им старенький рок-н-ролл. И все будут говорить: - Какая в прежние времена бывала музыка, такая нежная, тонкая и ненавязчивая…
И все начнут вспоминать давнее прошлое - эпоху первых атомных реакторов, старинных спутников, желудочных зондов и далеких от совершенства бормашин. На их лицах появятся слегка сентиментальные и лишь чуточку иронические улыбки людей, вспоминающих старое доброе время.
ИГРА
Больше всего люди любят играть шариками: глиняными, стеклянными, оловянными, деревянными, золотыми, свинцовыми шариками - в винтовках, своими собственными - в черепных коробках, главным Шаром Земным, на котором, сами себе хозяева, мы живём без прописки, задаром.
А Шарик терпелив и снисходителен к нам, как старая рабочая лошадь к детям - катает на своей спине и старается, чтобы мы не упали.
Держитесь, дети!