"Новый аскет". Адские мысли в раю... (черновик)
Оригинал взят у rbvekpros в "Новый аскет". Адские мысли в раю... (черновик)
Это не последняя критическая заметка на страницах местных газет о книге Вейнингера. Я и не думал знакомить читателя с газетной критикой, пока не убедился, что подростковое самоубийство действительно являлось серьезнейшей проблемой периода безвременья, и не последнюю роль в решительных шагах впечатлительных молодых людей играет литература и искусство. Вейнингер "приходит" в новую, уже "нашу" Россию довольно поздно, помню, что его темпераментная, почти религиозно-фанатическая проповедь произвела на меня такое же впечатление, как и опус Штирнера "Единственный" (кстати, интересно было бы сопоставить структуру и логику этих произведений), иными словами, особого впечатления не произвела, за сто лет было написано и переведено достаточно, с другой стороны, Вейнингер и Фрейд (но о Фрейде в местных газетах пока ничего не находил, мы не забываем, что нас интересует вопрос формирования сознания провинциальной интеллигенции и мещан, к последним, понятно, относит себя и автор этого журнала) прочитываются уже и в Шопенгауэре, Ницше и Киркегоре, на свой лад тему перелопатили в русскоязычной реальности Толстой, Розанов, Бердяев, потому книга "Пол и характер" показалась мне "исторической"... Но знакомясь с проблемами подростковых самоубийств 1908-1909 гг., с проблемами школы и образования (я уже не говорю о той неразберихе с образованием, свидетелями которой мы являемся, с продавливанием нетрадиционных ценностей для традиционной семьи или традиционных ценностей для нетрадиционной семьи, а бисексуальность - тема диссертации Вейнингера), я не мог не задаться вопросом, а что если бы эти книги были прочитаны лет в 16 или 17, в период послереволюционного разочарования, при отсутствии нашего столетнего опыта? Полагаю, впечатление было бы иным.
Я бы не начал писать об этом, если бы не знал, как продолжу. Интеллигенция нашего городка не просто пытается определить проблему, она предлагает и свои варианты решения проблемы, она пытается развернуть просветительскую деятельность, она призывает родителей к объединению, к более активному участию в школьных делах и просветительских, призывает способствовать развитию музыкальной, драматической и, конечно, физической культуры. Об этом позже. Идею гармонического воспитания личности придумали, конечно же, не большевики. Церковь уже не могла взять на себя функцию ни идеологического, ни духовного лидера, никто не собирался следовать и западным рекомендациям. Интеллигенция мучительно искала путь для России, она была достаточно инициативна. Но прежде чем перейти к заметке о книге Вейнингера, напомню об оборотной стороне поисков своих методов воспитания.
Помните, как по-своему образованная и сердобольная мать в последнем произведении Горького решает "возможные" и назревающие нравственно-половые проблемы своего сына Клима. Я опускаю описание смущения мальчика, когда он понимает, что его мать переступает некие заповеди, внушаемые религией, и становится любовницей Варавки, замечания Горького о литературе, которую Вера Петровна тихонько подсовывает подростку, и то, как через много лет он с некой брезгливой жалостью будет слушать ее признания о ее женском одиночестве... душа у Клима пуста, и исповедь матери не найдет в ней отклика, но душу эту она сама же и опустошила...
Пришлось кое-что восстанавливать в своей памяти. Роясь в произведениях Горького, обратил внимание на то, что он ничего так и не написал о новой советской России, да уже о военной России он не знал что писать, а ведь и о революции, похоже, тоже... остается писать о душевных метаниях представителей той среды, которую он хорошо знал, - о мещанах. Психологии интеллигенции, начинаю приходить к выводу, как и психологии русского крестьянина или рабочего, Горький не знал и не понимал, а за пределами понимания начиналась критика, потому очертания расплывались, образы превращались в карикатуры. А образ "Клима" ваялся в Италии, оттого, может, постепенно и терял форму, очертания и плоть, растекаясь в бесплодных размышлениях о стране, которая слишком далека и стала чужой... От первого тома к последнему - все меньше действия, все больше отвлеченных полуфилософских размышлений, порой обрывков размышлений, полуцитат из прочитанных произведений, сама жизнь Клима превращается в бессистемное нагромождение цитат... В итоге, Горький бросает Клима в 18-м году, не зная, что с ним делать... надоел... своим занудством...
Итак, несколько цитат из первой части "Жизни Клима Самгина":
"Тогда, подчиняясь вспыхнувшей злобе, он сказал негромко и презрительно:
- Ты лгала мне...
...облегченно вздохнув, повторила:
- Вот как хорошо сошлось. А я тут с неделю думаю: как сказать, что не могу больше с тобой? Клим чувствовал, что она заставляет его глупеть, почти растерянно он спросил:
- Зачем ты лгала?
Девушка ответила ровным голосом, глядя в окно и как бы думая не то, что говорит:
- Мне твоя мамаша деньги платила не затем, чтобы правду тебе говорить, а чтоб ты с уличными девицами не гулял, не заразился бы.
Испытав впечатление ожога, Клим закричал:
- Врешь! Мать не могла...
- Жмет, - тихонько сказала Рита, высунув ногу из-под подола, и, обругав кого-то "подлецом", продолжала поучительно и равнодушно:
- На мамашу - не сердись, она о тебе заботливая. Во всем городе я знаю всего трех матерей, которые так о сыновьях заботятся.
Клим слышал ее нелепые слова сквозь гул в голове, у него дрожали ноги, и, если бы Рита говорила не так равнодушно, он подумал бы, что она издевается над ним.
"Значит, мать наняла ее, - соображал он. - Платила ей, потому эта дрянь и была бескорыстна".
- Хотя она и гордая и обидела меня, а все-таки скажу: мать она редкая. Теперь, когда она отказала мне, чтоб Ваню не посылать в Рязань, - ты уж ко мне больше не ходи. И я к вам работать не пойду.
Последнюю фразу она произнесла угрожающе, как будто думая, что без ее работы Самгины и Варавки станут несчастнейшими людями.
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от обиды, от стыда, с плеч до ушей. Он ушел, не взглянув на Маргариту, не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием:
- Фу, как нехорошо, а был вежливый...
Он долго ходил по улицам, затем сидел в городском саду, размышляя: что делать? Хотелось избить Дронова или рассказать ему, что Маргариту нанимают как проститутку, хотелось сказать матери что-то очень сильное, что смутило бы ее. Но эти желания скользили поверх упрямой, устойчивой думы о Маргарите. Он привык относиться к ней снисходительно, иронически и впервые думал о девушке со всею серьезностью, на которую был способен. Образ Маргариты непонятно двоился. Вспоминались ее несомненно честные ласки, незатейливые и часто смешные, но искренние слова, те глупые, нежные слова любви, которые принудили одного из героев Мопассана отказаться от своей возлюбленной. Какими же ласками награждала она Дронова, какие слова шептала ему? С тупым недоумением он вспоминал заботы девушки о радостях его тела, потом спрашивал себя: как могла она лгать так незаметно и ловко? А вспомнив ее слова о трех заботливых матерях, подумал, что, может быть, на попечении Маргариты, кроме его, было еще двое таких же, как он. У него мелькнула странная, чужая мысль:
"Проститутка или сестра милосердия?"
(...)
"Я - хочу оправдать ее?" - спрашивал он себя. Но тотчас же пред ним являлось плоское лицо Дронова, его хвастливые улыбочки, бесстыдные слова его рассказов о Маргарите.
"Если б упасть с нею в реку, она утопила бы меня, как Варя Сомова Бориса", - озлобленно подумал он.
Но, и со злостью думая о Рите, он ощущал, что в нем растет унизительное желание пойти к ней, а это еще более злило его.
(...)
На заметку. Вернуться позже. Конечно, очень интересно узнать, как отреагировали на книгу Вейнингера образованные женщины в России.
"Чтение этого “несовременного” по проблематике и аргументации текста вызывает немалый соблазн найти его источники в писаниях старших современников - В. Соловьева, В. Розанова или, скажем, Б. Вышеславцева, но прежде всего - в знаменитой книге О. Вейнингера, на которую Гиппиус ссылается и которую она отрецензировала еще в 1908 году - немедленно после появления русского перевода". - Рашит Янгиров. Тело и отраженный свет: Заметки об эмигрантской женской прозе и о ненаписанной книге Зинаиды Гиппиус "Женщины и женское". -Опубликовано в журнале: «НЛО» 2007, №86. НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ФЕМИНИЗМА В РОССИИ. - Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал".
Уральский край, 14 октября, № 224,1908
Новый аскет.
(Отто Вейнингер "Пол и характер")Вышла в русском переводе книга Отто Вейнингера "Пол и характер". В немецком оиргинале книга эта появилась давно, успев сильно нашуметь, выдержав десять изданий. И только после этого на нее обратили благосклонное внимание российские переводчики и издатели. На русский книжный рынок огромную и мрачную книгу Вейнингера вынесла на своем гребне модная шаловливая волна порнографии и половой проблемы.
Но, увы, жестокое разочарование ждет читателей-лакомок, обнаруживающих такую большую слабость к порнографическому салу и ради этого-то сала и поглощающих в таком невероятном количестве книги по половой проблеме.
Жестокое разочарование ждет и тех читателей, которые привыкли обсуждать половую проблему в той плоскости (очень большой плоскости), на которую ее поставили герои Каменского и Арцыбашева.
Этим читателям книга Вейнингера доставит много неприятнейших минут.
Вопросы пола у нас привыкли отождествять с прокламацией половой разнузданности и требованием для "святой" плоти явного, всеобщего и прямого избирательного права...
Книга Вейнингера целиком посвященная половой проблеме, как раз наоборот, диктует аскетическое воздержание даже ценою гибели всего рода человеческого.
Вейнингер написал огромную, увесистую книгу, всю пропитанную глубокою безысходною ненавистью к прекрасному полу.
Видно, что человек долго и злобно копил свою половую ненависть и излил ее целиком в своей больной книге, а потом... А потом застрелился. Застрелился, когда ему было всего 23 года, но когда впереди у него собственно уже не было жизни.
Рыцарь духа, томящийся по крутым метафизическим высотам, он хотел бы, чтобы из всей жизни человечества было вычеркнуто проклятое "женское начало", искушающее людей плотскими соблазнами и угашающее в них дух.
Женщина, как "половой тип", вот та стопудовая гиря, которая заставляет мужчину вести такую ползучую плотскую жизнь, вот что мешает ему уйти в эфирные края метафизических идей.
Женщина как "идеальный тип", женщина как такова, живет в сущности лишь половою жизнью, все ее высшие запросы, все ее идеалистические красивые оперения - все это лишь дешевые цветки, выращенные все тем же ядовитым "половым" корнем. Женщина, как цветок к солнцу, тянется к мужчине и от того мужчины, к которому она тянется, она заимствует все свои краски, ароматы, взгляды, привычки.
Половая чувствительность пропитала весь духовный и весь физический мир женщины и ко всему тому, что не затрагивает прямо или косвенно половой жизни, женщина постыдно равнодушна.
У мужчины половая жизнь заполняет собою лишь уголок его богатого и разнообразного духовного мира, у женщины иного мира, кроме полового, нет.
Не пробуйте возмущенно возражать нашему автору, ссылаясь на примеры тысячи женщин, напряженно и блестяще занимавшихся в различных областях науки и искусства.
На все эти ссылки и возражения Вейнингер пренебрежительно ответит вам, что он говорит не о реальной женщине, а о "женщине вообще" или точнее о "женском начале". В реальной женщине пестро и причудливо перемешаны мужское и женское начало, в отдельных женщинах, как и в отдельных мужчинах, бывают чуждые им черты физического строения и душевного мира. Но все эти примеси мужского начала чувствуются женщинами как чуждые болезненные наросты, излечиться от которых составляет самое сокровенное и глубокое желание "болеющих" ими женщин.
Оставляя же в стороне этих исключительных женщин, которых заразили мужчины, на земле весь род женский только и делает, что томится по половой жизни или же наслаждается ею.
И Вейнингер с беспощадною жестокостью копается в самых интимных, самых идеалистических стремлениях женщин, безжалостно препарирует всю их сокровенную внутреннюю жизнь и с мрачным видом преподносит вам половые корни, как начало всех начал.
Не останавливаясь перед самыми грубыми и циничными подробностями, называя вещи их собственными очень неблагозвучными именами, Вейнингер нагромождает против "женского начала" страшный обвинительный акт, напоенный такой ненавистью, таким отвращением к "женщине, как половому типу", что перед ним меркнут все нападки на женщин средневековых аскетов.
Вы попробуете, быть може, успокоить буйную речь автора кратким и самоотверженным образом женщины-матери? Но Вейнингер только засмеется над вашей наивностью.
Он начнет писать страницу за страницею, мучительно анализируя материнские чувства и доказывая, что в основе их лежит все тот же ядовитый половой корень. Разве мать любит свое дитя за то, что оно хорошо? Разве не ясно, что она любит его только за то, что оно ее дитя, ею рожденное, от ею любимого человека.
И пойдут страницы за страницами, где автор препарирует материнские чувства и обнажает их половые корни.
Что же делать, спросит раздраженный и озадаченный читатель? Если половая жизнь губит человека, то отказаться от нее совсем?
Но ведь тогда исчезнет и вся человеческая жизнь и на земном шаре вымрут последние представители двуногого царства?
Эта перспектива нисколько не пугает автора. "Кто думает так, пишет он, тот не может представить себе землю иначе, как с толкотнею и суетою людей на ее поверхности. Она не только страшится мысли о смерти, сколько мысли об одиночестве. Если бы бессмертная в себе моральная личность обладала в нем достаточною силою, он бы мужественно посмотрел в глаза этому выводу. Он не побоялся бы телесной смерти и не искал бы взамен недостающей веры в вечную жизнь - жалкого суррогата - уверенности в непрекращении рода. Отрицание пола убивает только телесного человека, и только для того, чтобы впервые дать полную жизнь человеку духовному".
"Убивает только телесного человека"! Как ясно в этом "только" проглянула вся аскетическая философия Вейнингера. Только телесного! Но как же быть с теми мужчинами, для которых это телесное вовсе не "только", и для которых оно также не разъединено с "духовным", как красивый ароматный венчик цветка, нежащегося на ярком солнце с грязным его корнем, уходящим в глубь земли.
Для Вейнингера эти земные доводы нисколько не убедительны, он от них тоскливо отворачивается. Но отворачивается только потому, что в его лице перед нами человек с парализованным телом и как в клетке бьющегося в этом мертвом теле тоскующею и горячею душою.
Естественно, что при этих условиях мятущаяся и горячая душа Вейнингера неумолчно и тоскливо просила разлучить ее с холодным, мертвым, тяжелым телом. И автор, как мы отметили, исполнил эту просьбу, разлучил холодное тело с горячею "душою".
Он покончил с собою. И прежде чем покончить, написал свою больную книгу, вылился в ней до дна души.
Другого логического исхода для чуткого человека, проникнувшего философией 28-летнего (опечатка в газете, Вейнингеру было 23 года - Р.Б.), нет и быть не может.
И когда у Вейнингера нашлось две искренние последовательницы, то они обе покончили с собою. Если бы Вейнингер знал о них, он бы презрительно заметил, что примесь высокого "мужского" духовного начала взбунтовалась и застрелила в них презренную женскую плоть".
П.Берлин. (Харьк.Утро")
Примечания.
Фильм Виктора Титова смотреть было неприятно, но это давнишние впечатления... и я ничего из фильма сегодня вспомнить не могу, только помню свое впечатление. Титов снял "Самгина" в стилистике своего водевиля "Здравствуйте, я ваша тетя!" - "Здрасьте, я мальчик, которого, возможно, и не было!" Интересно, что его заставило взяться за непосильный труд? Горький писал не водевиль, герои его - не карикатуры (пишу не научный труд, нахожу забавным попротиворечить самому себе) на интеллигенцию, а достаточно правдивое описание разложения именно мещанской психологии, мещанской среды, которая, как могла и чем могла, пополняла ряды русской интеллигенции... Советская Россия оказалась мещанской - самгинской... перестройка была мещанской - самгинской... вдруг подумалось... иначе как объяснить, почему Горький вдруг стал "пролетарским" писателем... нынче иные герои, мещанская психология Михалкова заставляет его провозгласить себя аристократом и отмежеваться от беспомощной интеллигенции...
А отсюда Горький обозревал бескрайнюю горькую русскую тоску, прекрасно переданную уже самим горьковским русским языком. Вилла Горького в Сорренто. Позитано - рай на земле. (Где формировались мысли об аде... - Р.Б.)
Из примечаний к первой части повести "Жизнь Клима Самгина" (Сорок лет):
"Впервые напечатано в собрании сочинений в издании "Книга", 1927, т. XX. В том же году публиковалось частями в газетах "Известия ЦИК СССР и ВЦИК", NN 143 - 173, 26 июня - 31 июля, и "Правда", NN 139 - 158, 23 июня - 15 июля, в журналах "Красная новь", NN 5 - 7, май - июль, "Огонек", NN 25 - 31, июнь - июль, "Красная панорама", NN 26 - 36, 24 июня - 2 сентября, и в альманахе "Круг", 1927, книга 6
О замысле произведения "Жизнь Клима Самгина" М. Горький рассказал в 1931 году на заседании редакционного совета издательства ВЦСПС
"Эта книга затеяна мною давно, после первой революции пятого - шестого года, когда интеллигенция, считавшая себя революционной, - она и действительно принимала кое-какое фактическое участие в организации первой революции, - в седьмом - восьмом годах начала круто уходить направо Тогда появился кадетский сборник "Вехи" и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции с рабочим классом и вообще с революцией не по дороге У меня явилось желание дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента Я их знал лично и в довольно большом количестве, но, кроме того, я знал этого интеллигента исторически, литературно, знал его как тип не только нашей страны, но и Франции и Англии Этот тип индивидуалиста, человека непременно средних интеллектуальных способностей, лишенного каких-либо ярких качеств, проходит в литературе на протяжении всего XIX века. Этот тип был и у нас. человек - член революционного кружка, затем вошел в буржуазную государственность в качестве ее защитника. Вам, вероятно, не нужно напоминать о том, что та интеллигенция, которая живет в эмиграции за границей, клевещет на Союз Советов, организует заговоры и вообще занимается подлостями, эта интеллигенция в большинстве состоит из Самгиных.
Многие из людей, которые сейчас клевещут на нас самым циничным образом, были людьми, которых не я один считал весьма почтенными...
Мало ли было людей, которые круто повернулись и для которых социальная революция органически неприемлема. Они себя считали надклассовой группой. Это оказалось неверным, потому что, как только случилось то, что случилось, они немедленно обернулись спиной к одному классу, лицом - к другому.
Что же еще сказать? Мне хотелось изобразить в лице Самгина такого интеллигента средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне" (Архив Л. М. Горького).
Прямые указания на работу над "Жизнью Клима Самгина" содержатся в письмах М. Горького к разным лицам, начиная с марта 1925 года. 15 марта 1925 года М. Горький писал С. Цвейгу: "В настоящее время я пишу о тех русских людях, которые, как никто иной, умеют выдумать свою жизнь, выдумать самих себя" (Перевод с французского. Архив А. М. Горького). "...Очень поглощен работой над романом, который пишу и в котором хочу изобразить тридцать лет жизни русской интеллигенции, - писал М. Горький ему же 14 мая 1925 года. - Эта кропотливая и трудная работа страстно увлекает меня" (Перевод с французского. Архив А. М. Горького).
Из писем М. Горького видно, что вначале роман должен был изображать "тридцать лет жизни русской интеллигенции"; в процессе работы этот период был расширен автором до сорока лет". - Максим Горький. Жизнь Клима Самгина. (Сорок лет):
Повесть. Часть первая. Печатается по изданию: Горький М. Собрание сочинений в тридцати томах. Том 19. - М.: ГИХЛ, 1952. Посвящается Марии Игнатьевне Закревской.
Ну, и нечто вроде пересказа содержания... на любителя, привожу с целью ознакомления с тем, что читали горожане в 1909 году.
...
...
...
...
Уральский край, 9 января 1909 г., № 5.
...
...
Это не последняя критическая заметка на страницах местных газет о книге Вейнингера. Я и не думал знакомить читателя с газетной критикой, пока не убедился, что подростковое самоубийство действительно являлось серьезнейшей проблемой периода безвременья, и не последнюю роль в решительных шагах впечатлительных молодых людей играет литература и искусство. Вейнингер "приходит" в новую, уже "нашу" Россию довольно поздно, помню, что его темпераментная, почти религиозно-фанатическая проповедь произвела на меня такое же впечатление, как и опус Штирнера "Единственный" (кстати, интересно было бы сопоставить структуру и логику этих произведений), иными словами, особого впечатления не произвела, за сто лет было написано и переведено достаточно, с другой стороны, Вейнингер и Фрейд (но о Фрейде в местных газетах пока ничего не находил, мы не забываем, что нас интересует вопрос формирования сознания провинциальной интеллигенции и мещан, к последним, понятно, относит себя и автор этого журнала) прочитываются уже и в Шопенгауэре, Ницше и Киркегоре, на свой лад тему перелопатили в русскоязычной реальности Толстой, Розанов, Бердяев, потому книга "Пол и характер" показалась мне "исторической"... Но знакомясь с проблемами подростковых самоубийств 1908-1909 гг., с проблемами школы и образования (я уже не говорю о той неразберихе с образованием, свидетелями которой мы являемся, с продавливанием нетрадиционных ценностей для традиционной семьи или традиционных ценностей для нетрадиционной семьи, а бисексуальность - тема диссертации Вейнингера), я не мог не задаться вопросом, а что если бы эти книги были прочитаны лет в 16 или 17, в период послереволюционного разочарования, при отсутствии нашего столетнего опыта? Полагаю, впечатление было бы иным.
Я бы не начал писать об этом, если бы не знал, как продолжу. Интеллигенция нашего городка не просто пытается определить проблему, она предлагает и свои варианты решения проблемы, она пытается развернуть просветительскую деятельность, она призывает родителей к объединению, к более активному участию в школьных делах и просветительских, призывает способствовать развитию музыкальной, драматической и, конечно, физической культуры. Об этом позже. Идею гармонического воспитания личности придумали, конечно же, не большевики. Церковь уже не могла взять на себя функцию ни идеологического, ни духовного лидера, никто не собирался следовать и западным рекомендациям. Интеллигенция мучительно искала путь для России, она была достаточно инициативна. Но прежде чем перейти к заметке о книге Вейнингера, напомню об оборотной стороне поисков своих методов воспитания.
Помните, как по-своему образованная и сердобольная мать в последнем произведении Горького решает "возможные" и назревающие нравственно-половые проблемы своего сына Клима. Я опускаю описание смущения мальчика, когда он понимает, что его мать переступает некие заповеди, внушаемые религией, и становится любовницей Варавки, замечания Горького о литературе, которую Вера Петровна тихонько подсовывает подростку, и то, как через много лет он с некой брезгливой жалостью будет слушать ее признания о ее женском одиночестве... душа у Клима пуста, и исповедь матери не найдет в ней отклика, но душу эту она сама же и опустошила...
Пришлось кое-что восстанавливать в своей памяти. Роясь в произведениях Горького, обратил внимание на то, что он ничего так и не написал о новой советской России, да уже о военной России он не знал что писать, а ведь и о революции, похоже, тоже... остается писать о душевных метаниях представителей той среды, которую он хорошо знал, - о мещанах. Психологии интеллигенции, начинаю приходить к выводу, как и психологии русского крестьянина или рабочего, Горький не знал и не понимал, а за пределами понимания начиналась критика, потому очертания расплывались, образы превращались в карикатуры. А образ "Клима" ваялся в Италии, оттого, может, постепенно и терял форму, очертания и плоть, растекаясь в бесплодных размышлениях о стране, которая слишком далека и стала чужой... От первого тома к последнему - все меньше действия, все больше отвлеченных полуфилософских размышлений, порой обрывков размышлений, полуцитат из прочитанных произведений, сама жизнь Клима превращается в бессистемное нагромождение цитат... В итоге, Горький бросает Клима в 18-м году, не зная, что с ним делать... надоел... своим занудством...
Итак, несколько цитат из первой части "Жизни Клима Самгина":
"Тогда, подчиняясь вспыхнувшей злобе, он сказал негромко и презрительно:
- Ты лгала мне...
...облегченно вздохнув, повторила:
- Вот как хорошо сошлось. А я тут с неделю думаю: как сказать, что не могу больше с тобой? Клим чувствовал, что она заставляет его глупеть, почти растерянно он спросил:
- Зачем ты лгала?
Девушка ответила ровным голосом, глядя в окно и как бы думая не то, что говорит:
- Мне твоя мамаша деньги платила не затем, чтобы правду тебе говорить, а чтоб ты с уличными девицами не гулял, не заразился бы.
Испытав впечатление ожога, Клим закричал:
- Врешь! Мать не могла...
- Жмет, - тихонько сказала Рита, высунув ногу из-под подола, и, обругав кого-то "подлецом", продолжала поучительно и равнодушно:
- На мамашу - не сердись, она о тебе заботливая. Во всем городе я знаю всего трех матерей, которые так о сыновьях заботятся.
Клим слышал ее нелепые слова сквозь гул в голове, у него дрожали ноги, и, если бы Рита говорила не так равнодушно, он подумал бы, что она издевается над ним.
"Значит, мать наняла ее, - соображал он. - Платила ей, потому эта дрянь и была бескорыстна".
- Хотя она и гордая и обидела меня, а все-таки скажу: мать она редкая. Теперь, когда она отказала мне, чтоб Ваню не посылать в Рязань, - ты уж ко мне больше не ходи. И я к вам работать не пойду.
Последнюю фразу она произнесла угрожающе, как будто думая, что без ее работы Самгины и Варавки станут несчастнейшими людями.
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от обиды, от стыда, с плеч до ушей. Он ушел, не взглянув на Маргариту, не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием:
- Фу, как нехорошо, а был вежливый...
Он долго ходил по улицам, затем сидел в городском саду, размышляя: что делать? Хотелось избить Дронова или рассказать ему, что Маргариту нанимают как проститутку, хотелось сказать матери что-то очень сильное, что смутило бы ее. Но эти желания скользили поверх упрямой, устойчивой думы о Маргарите. Он привык относиться к ней снисходительно, иронически и впервые думал о девушке со всею серьезностью, на которую был способен. Образ Маргариты непонятно двоился. Вспоминались ее несомненно честные ласки, незатейливые и часто смешные, но искренние слова, те глупые, нежные слова любви, которые принудили одного из героев Мопассана отказаться от своей возлюбленной. Какими же ласками награждала она Дронова, какие слова шептала ему? С тупым недоумением он вспоминал заботы девушки о радостях его тела, потом спрашивал себя: как могла она лгать так незаметно и ловко? А вспомнив ее слова о трех заботливых матерях, подумал, что, может быть, на попечении Маргариты, кроме его, было еще двое таких же, как он. У него мелькнула странная, чужая мысль:
"Проститутка или сестра милосердия?"
(...)
"Я - хочу оправдать ее?" - спрашивал он себя. Но тотчас же пред ним являлось плоское лицо Дронова, его хвастливые улыбочки, бесстыдные слова его рассказов о Маргарите.
"Если б упасть с нею в реку, она утопила бы меня, как Варя Сомова Бориса", - озлобленно подумал он.
Но, и со злостью думая о Рите, он ощущал, что в нем растет унизительное желание пойти к ней, а это еще более злило его.
(...)
На заметку. Вернуться позже. Конечно, очень интересно узнать, как отреагировали на книгу Вейнингера образованные женщины в России.
"Чтение этого “несовременного” по проблематике и аргументации текста вызывает немалый соблазн найти его источники в писаниях старших современников - В. Соловьева, В. Розанова или, скажем, Б. Вышеславцева, но прежде всего - в знаменитой книге О. Вейнингера, на которую Гиппиус ссылается и которую она отрецензировала еще в 1908 году - немедленно после появления русского перевода". - Рашит Янгиров. Тело и отраженный свет: Заметки об эмигрантской женской прозе и о ненаписанной книге Зинаиды Гиппиус "Женщины и женское". -Опубликовано в журнале: «НЛО» 2007, №86. НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ФЕМИНИЗМА В РОССИИ. - Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал".
Уральский край, 14 октября, № 224,1908
Новый аскет.
(Отто Вейнингер "Пол и характер")Вышла в русском переводе книга Отто Вейнингера "Пол и характер". В немецком оиргинале книга эта появилась давно, успев сильно нашуметь, выдержав десять изданий. И только после этого на нее обратили благосклонное внимание российские переводчики и издатели. На русский книжный рынок огромную и мрачную книгу Вейнингера вынесла на своем гребне модная шаловливая волна порнографии и половой проблемы.
Но, увы, жестокое разочарование ждет читателей-лакомок, обнаруживающих такую большую слабость к порнографическому салу и ради этого-то сала и поглощающих в таком невероятном количестве книги по половой проблеме.
Жестокое разочарование ждет и тех читателей, которые привыкли обсуждать половую проблему в той плоскости (очень большой плоскости), на которую ее поставили герои Каменского и Арцыбашева.
Этим читателям книга Вейнингера доставит много неприятнейших минут.
Вопросы пола у нас привыкли отождествять с прокламацией половой разнузданности и требованием для "святой" плоти явного, всеобщего и прямого избирательного права...
Книга Вейнингера целиком посвященная половой проблеме, как раз наоборот, диктует аскетическое воздержание даже ценою гибели всего рода человеческого.
Вейнингер написал огромную, увесистую книгу, всю пропитанную глубокою безысходною ненавистью к прекрасному полу.
Видно, что человек долго и злобно копил свою половую ненависть и излил ее целиком в своей больной книге, а потом... А потом застрелился. Застрелился, когда ему было всего 23 года, но когда впереди у него собственно уже не было жизни.
Рыцарь духа, томящийся по крутым метафизическим высотам, он хотел бы, чтобы из всей жизни человечества было вычеркнуто проклятое "женское начало", искушающее людей плотскими соблазнами и угашающее в них дух.
Женщина, как "половой тип", вот та стопудовая гиря, которая заставляет мужчину вести такую ползучую плотскую жизнь, вот что мешает ему уйти в эфирные края метафизических идей.
Женщина как "идеальный тип", женщина как такова, живет в сущности лишь половою жизнью, все ее высшие запросы, все ее идеалистические красивые оперения - все это лишь дешевые цветки, выращенные все тем же ядовитым "половым" корнем. Женщина, как цветок к солнцу, тянется к мужчине и от того мужчины, к которому она тянется, она заимствует все свои краски, ароматы, взгляды, привычки.
Половая чувствительность пропитала весь духовный и весь физический мир женщины и ко всему тому, что не затрагивает прямо или косвенно половой жизни, женщина постыдно равнодушна.
У мужчины половая жизнь заполняет собою лишь уголок его богатого и разнообразного духовного мира, у женщины иного мира, кроме полового, нет.
Не пробуйте возмущенно возражать нашему автору, ссылаясь на примеры тысячи женщин, напряженно и блестяще занимавшихся в различных областях науки и искусства.
На все эти ссылки и возражения Вейнингер пренебрежительно ответит вам, что он говорит не о реальной женщине, а о "женщине вообще" или точнее о "женском начале". В реальной женщине пестро и причудливо перемешаны мужское и женское начало, в отдельных женщинах, как и в отдельных мужчинах, бывают чуждые им черты физического строения и душевного мира. Но все эти примеси мужского начала чувствуются женщинами как чуждые болезненные наросты, излечиться от которых составляет самое сокровенное и глубокое желание "болеющих" ими женщин.
Оставляя же в стороне этих исключительных женщин, которых заразили мужчины, на земле весь род женский только и делает, что томится по половой жизни или же наслаждается ею.
И Вейнингер с беспощадною жестокостью копается в самых интимных, самых идеалистических стремлениях женщин, безжалостно препарирует всю их сокровенную внутреннюю жизнь и с мрачным видом преподносит вам половые корни, как начало всех начал.
Не останавливаясь перед самыми грубыми и циничными подробностями, называя вещи их собственными очень неблагозвучными именами, Вейнингер нагромождает против "женского начала" страшный обвинительный акт, напоенный такой ненавистью, таким отвращением к "женщине, как половому типу", что перед ним меркнут все нападки на женщин средневековых аскетов.
Вы попробуете, быть може, успокоить буйную речь автора кратким и самоотверженным образом женщины-матери? Но Вейнингер только засмеется над вашей наивностью.
Он начнет писать страницу за страницею, мучительно анализируя материнские чувства и доказывая, что в основе их лежит все тот же ядовитый половой корень. Разве мать любит свое дитя за то, что оно хорошо? Разве не ясно, что она любит его только за то, что оно ее дитя, ею рожденное, от ею любимого человека.
И пойдут страницы за страницами, где автор препарирует материнские чувства и обнажает их половые корни.
Что же делать, спросит раздраженный и озадаченный читатель? Если половая жизнь губит человека, то отказаться от нее совсем?
Но ведь тогда исчезнет и вся человеческая жизнь и на земном шаре вымрут последние представители двуногого царства?
Эта перспектива нисколько не пугает автора. "Кто думает так, пишет он, тот не может представить себе землю иначе, как с толкотнею и суетою людей на ее поверхности. Она не только страшится мысли о смерти, сколько мысли об одиночестве. Если бы бессмертная в себе моральная личность обладала в нем достаточною силою, он бы мужественно посмотрел в глаза этому выводу. Он не побоялся бы телесной смерти и не искал бы взамен недостающей веры в вечную жизнь - жалкого суррогата - уверенности в непрекращении рода. Отрицание пола убивает только телесного человека, и только для того, чтобы впервые дать полную жизнь человеку духовному".
"Убивает только телесного человека"! Как ясно в этом "только" проглянула вся аскетическая философия Вейнингера. Только телесного! Но как же быть с теми мужчинами, для которых это телесное вовсе не "только", и для которых оно также не разъединено с "духовным", как красивый ароматный венчик цветка, нежащегося на ярком солнце с грязным его корнем, уходящим в глубь земли.
Для Вейнингера эти земные доводы нисколько не убедительны, он от них тоскливо отворачивается. Но отворачивается только потому, что в его лице перед нами человек с парализованным телом и как в клетке бьющегося в этом мертвом теле тоскующею и горячею душою.
Естественно, что при этих условиях мятущаяся и горячая душа Вейнингера неумолчно и тоскливо просила разлучить ее с холодным, мертвым, тяжелым телом. И автор, как мы отметили, исполнил эту просьбу, разлучил холодное тело с горячею "душою".
Он покончил с собою. И прежде чем покончить, написал свою больную книгу, вылился в ней до дна души.
Другого логического исхода для чуткого человека, проникнувшего философией 28-летнего (опечатка в газете, Вейнингеру было 23 года - Р.Б.), нет и быть не может.
И когда у Вейнингера нашлось две искренние последовательницы, то они обе покончили с собою. Если бы Вейнингер знал о них, он бы презрительно заметил, что примесь высокого "мужского" духовного начала взбунтовалась и застрелила в них презренную женскую плоть".
П.Берлин. (Харьк.Утро")
Примечания.
Фильм Виктора Титова смотреть было неприятно, но это давнишние впечатления... и я ничего из фильма сегодня вспомнить не могу, только помню свое впечатление. Титов снял "Самгина" в стилистике своего водевиля "Здравствуйте, я ваша тетя!" - "Здрасьте, я мальчик, которого, возможно, и не было!" Интересно, что его заставило взяться за непосильный труд? Горький писал не водевиль, герои его - не карикатуры (пишу не научный труд, нахожу забавным попротиворечить самому себе) на интеллигенцию, а достаточно правдивое описание разложения именно мещанской психологии, мещанской среды, которая, как могла и чем могла, пополняла ряды русской интеллигенции... Советская Россия оказалась мещанской - самгинской... перестройка была мещанской - самгинской... вдруг подумалось... иначе как объяснить, почему Горький вдруг стал "пролетарским" писателем... нынче иные герои, мещанская психология Михалкова заставляет его провозгласить себя аристократом и отмежеваться от беспомощной интеллигенции...
А отсюда Горький обозревал бескрайнюю горькую русскую тоску, прекрасно переданную уже самим горьковским русским языком. Вилла Горького в Сорренто. Позитано - рай на земле. (Где формировались мысли об аде... - Р.Б.)
Из примечаний к первой части повести "Жизнь Клима Самгина" (Сорок лет):
"Впервые напечатано в собрании сочинений в издании "Книга", 1927, т. XX. В том же году публиковалось частями в газетах "Известия ЦИК СССР и ВЦИК", NN 143 - 173, 26 июня - 31 июля, и "Правда", NN 139 - 158, 23 июня - 15 июля, в журналах "Красная новь", NN 5 - 7, май - июль, "Огонек", NN 25 - 31, июнь - июль, "Красная панорама", NN 26 - 36, 24 июня - 2 сентября, и в альманахе "Круг", 1927, книга 6
О замысле произведения "Жизнь Клима Самгина" М. Горький рассказал в 1931 году на заседании редакционного совета издательства ВЦСПС
"Эта книга затеяна мною давно, после первой революции пятого - шестого года, когда интеллигенция, считавшая себя революционной, - она и действительно принимала кое-какое фактическое участие в организации первой революции, - в седьмом - восьмом годах начала круто уходить направо Тогда появился кадетский сборник "Вехи" и целый ряд других произведений, которые указывали и доказывали, что интеллигенции с рабочим классом и вообще с революцией не по дороге У меня явилось желание дать фигуру такого, по моему мнению, типичного интеллигента Я их знал лично и в довольно большом количестве, но, кроме того, я знал этого интеллигента исторически, литературно, знал его как тип не только нашей страны, но и Франции и Англии Этот тип индивидуалиста, человека непременно средних интеллектуальных способностей, лишенного каких-либо ярких качеств, проходит в литературе на протяжении всего XIX века. Этот тип был и у нас. человек - член революционного кружка, затем вошел в буржуазную государственность в качестве ее защитника. Вам, вероятно, не нужно напоминать о том, что та интеллигенция, которая живет в эмиграции за границей, клевещет на Союз Советов, организует заговоры и вообще занимается подлостями, эта интеллигенция в большинстве состоит из Самгиных.
Многие из людей, которые сейчас клевещут на нас самым циничным образом, были людьми, которых не я один считал весьма почтенными...
Мало ли было людей, которые круто повернулись и для которых социальная революция органически неприемлема. Они себя считали надклассовой группой. Это оказалось неверным, потому что, как только случилось то, что случилось, они немедленно обернулись спиной к одному классу, лицом - к другому.
Что же еще сказать? Мне хотелось изобразить в лице Самгина такого интеллигента средней стоимости, который проходит сквозь целый ряд настроений, ища для себя наиболее независимого места в жизни, где бы ему было удобно и материально и внутренне" (Архив Л. М. Горького).
Прямые указания на работу над "Жизнью Клима Самгина" содержатся в письмах М. Горького к разным лицам, начиная с марта 1925 года. 15 марта 1925 года М. Горький писал С. Цвейгу: "В настоящее время я пишу о тех русских людях, которые, как никто иной, умеют выдумать свою жизнь, выдумать самих себя" (Перевод с французского. Архив А. М. Горького). "...Очень поглощен работой над романом, который пишу и в котором хочу изобразить тридцать лет жизни русской интеллигенции, - писал М. Горький ему же 14 мая 1925 года. - Эта кропотливая и трудная работа страстно увлекает меня" (Перевод с французского. Архив А. М. Горького).
Из писем М. Горького видно, что вначале роман должен был изображать "тридцать лет жизни русской интеллигенции"; в процессе работы этот период был расширен автором до сорока лет". - Максим Горький. Жизнь Клима Самгина. (Сорок лет):
Повесть. Часть первая. Печатается по изданию: Горький М. Собрание сочинений в тридцати томах. Том 19. - М.: ГИХЛ, 1952. Посвящается Марии Игнатьевне Закревской.
Ну, и нечто вроде пересказа содержания... на любителя, привожу с целью ознакомления с тем, что читали горожане в 1909 году.
...
...
...
...
Уральский край, 9 января 1909 г., № 5.
...
...