И ходит Гамлéт с пистолетом
В то время, когда Большой театр сотрясают скандалы, которые, как известно, его репутации повредить не могут, театр им. Станиславского и Немировича-Данченко занимается своим прямым делом: готовит премьеры. Из которых нас сегодня интересуют балетные.
Нет, нельзя сказать, чтобы ГАБТ совсем о хореографических новинках забыл: например, Баганова будет ставить «Весну священную». Поговаривают, что не на пальцах. И даже не на полупальцах. А на «тяжелых берцах». То ли это будет Grinders, то ли Dr. Martens, сказать сейчас трудно: тут на что решит руководство раскошелиться. Ясно одно: это будут не пуанты. Поэтому и исполнять данную, с позволения сказать, хореографию, станут, в основном, танцовщики самой Багановой. Из провинции. Из самодеятельности. Ну, может, свежая кровь и спасет Большой...
Впрочем, био- и химические метфоры сейчас вряд ли уместны: кто знает, как воспримет публика слова о спасительной крови. Глядишь, решит трактовать в системе координат жертвоприношения - и что же прикажете делать, когда жертва объявится? Доказывай потом, что не насилие имел в виду. Однако первое следствие второго закона Чизхолма гласит: «Даже если ваше объяснение настолько ясно, что исключает всякое ложное толкование, все равно найдется человек, который поймет вас неправильно». Поэтому ждем, когда вылезет очередной другбалета, который постарается приписать своему врагу «разжигание», случись очередное ЧП в главном и безупречнейшем театре страны. Тут ничего не поделаешь. Поэтому отметим факт и двинемся вперед.
В «Стасике» 22 марта 2013 года давали «Майерлинг». Кронпринца Рудольфа танцевал Сергей Полунин.
Балет сэра Кеннета Макмиллана веселым не назовешь. Роскошным по убранству тоже. Чересчур ярким, пожалуй, тоже не определишь. Да и танцевать там особо нечего. Нужно много играть, странно двигаться и жонглировать в воздухе танцовщицами. Которые в лучшем случае вертелись на Полунине, как румынские гимнастки на бревне, а в худшем... как те румынские гимнастки, которые занимают второе место на том же снаряде.
Играть нужно то, что приказал автор. Поэтому как ни относись к ситуации, смиряйся. Вот и ходит Полунин по сцене то с черепом, то с пистолетом. А то с обоими предметами разом. Гамлет такой себе. Что, однако, противоречит трактовке образа, которую предложил Макмиллан. Кронпринц Макмиллана - ничуть не Гамлет. Датский принц был менее всего нерешительным. За ним трупов - ничотак, за наследником Австро-Венгерской короны - один, да и тот случайный. Гамлет плел интригу, сеял вокруг себя смерть, а Рудольф, согласно Макмиллану, всего лишь нервничает да психует. Морфином подкрепляется как Шерлок Холмс.
Сыграть все это, даже имитацию внутривенной инъекции, нелегко, но Полунин справился. Так, что вряд ли возможно лучше. Его Рудольф - человек без Поступка. Анти-Гамлет, но, как кажется, именно этого и добивался Макмиллан. После принца датского - руины в результате его активности. После принца австро-венгерского - руины в результате бездействия последнего. Есть над чем подумать. Не в плане исторической достоверности или логической каузальности, но в плане некритического отношения к авторской задумке и ее воплощению. Придется признать: склалось! Как ни относись к идее, воплощена она «на ять».
Пластика, избранная Полуниным, если попытаться определить ее одним словом, тревожна. Она даже - само воплощение тревоги. Беспокойство и чувство присутствия чего-то пугающего - лейтмотив движений танцовщика. Жесты Полунина слегка угловаты, в них оптически сокращена амплитуда, диапазон страстей сужен до минимума. Лишь однажды, в одиночестве, он позволяет себе «полный жест», но жест этот оказывается трагичным, неоконченным, завершающимся раз за разом падением. Все чувства, кроме тревоги, элиминированы. Но и в этой нерешительности Полунин ухитряется оставаться Рудольфон - кронпринцем. Он держит спектакль. И удается ему это не по каким-то тайным способностям, а в силу владения механикой тела. Чуть изменил угол наклона спины - и стал ниже ростом, не сутулясь, спрятался. Чуть изменил походку, сделал шаг небольшим, но порывистым в первой фазе и плавным в следующих, и появилась ясно ощутимая нерешительность. Выраженная в физических величинах, видимая глазу, поддающаяся анализу.
Словом, Полунин был снайперски точен. Каждый удар - в цель.
При этом сам балет небесспорен.
Крайне порадовала в роли Стефании, супруги кронпринца, Настя Лименько. За ее пластическим существованием было интересно наблюдать. Она захватила. Не столько трактовкой и глубиной проникновения в образ, сколько какой-то инстинктивно услышанной и пропетой вслед за тем нотой. Она полностью соответствовала двигательным практикам своего супруга, совпадая с ним в основе.
Анна Оль, напротив, сделала иначе. Ее баронесса Мария фон Вечера решительна и последовательна ровно настолько, насколько лишен этих качеств Рудольф Сергея Полунина. Создает напряжение, от которого хоть стреляйся!
В целом, получилось убедительно.
В зале визжали девочки, а это всегда тонизирует.
Нет, нельзя сказать, чтобы ГАБТ совсем о хореографических новинках забыл: например, Баганова будет ставить «Весну священную». Поговаривают, что не на пальцах. И даже не на полупальцах. А на «тяжелых берцах». То ли это будет Grinders, то ли Dr. Martens, сказать сейчас трудно: тут на что решит руководство раскошелиться. Ясно одно: это будут не пуанты. Поэтому и исполнять данную, с позволения сказать, хореографию, станут, в основном, танцовщики самой Багановой. Из провинции. Из самодеятельности. Ну, может, свежая кровь и спасет Большой...
Впрочем, био- и химические метфоры сейчас вряд ли уместны: кто знает, как воспримет публика слова о спасительной крови. Глядишь, решит трактовать в системе координат жертвоприношения - и что же прикажете делать, когда жертва объявится? Доказывай потом, что не насилие имел в виду. Однако первое следствие второго закона Чизхолма гласит: «Даже если ваше объяснение настолько ясно, что исключает всякое ложное толкование, все равно найдется человек, который поймет вас неправильно». Поэтому ждем, когда вылезет очередной другбалета, который постарается приписать своему врагу «разжигание», случись очередное ЧП в главном и безупречнейшем театре страны. Тут ничего не поделаешь. Поэтому отметим факт и двинемся вперед.
В «Стасике» 22 марта 2013 года давали «Майерлинг». Кронпринца Рудольфа танцевал Сергей Полунин.
Балет сэра Кеннета Макмиллана веселым не назовешь. Роскошным по убранству тоже. Чересчур ярким, пожалуй, тоже не определишь. Да и танцевать там особо нечего. Нужно много играть, странно двигаться и жонглировать в воздухе танцовщицами. Которые в лучшем случае вертелись на Полунине, как румынские гимнастки на бревне, а в худшем... как те румынские гимнастки, которые занимают второе место на том же снаряде.
Играть нужно то, что приказал автор. Поэтому как ни относись к ситуации, смиряйся. Вот и ходит Полунин по сцене то с черепом, то с пистолетом. А то с обоими предметами разом. Гамлет такой себе. Что, однако, противоречит трактовке образа, которую предложил Макмиллан. Кронпринц Макмиллана - ничуть не Гамлет. Датский принц был менее всего нерешительным. За ним трупов - ничотак, за наследником Австро-Венгерской короны - один, да и тот случайный. Гамлет плел интригу, сеял вокруг себя смерть, а Рудольф, согласно Макмиллану, всего лишь нервничает да психует. Морфином подкрепляется как Шерлок Холмс.
Сыграть все это, даже имитацию внутривенной инъекции, нелегко, но Полунин справился. Так, что вряд ли возможно лучше. Его Рудольф - человек без Поступка. Анти-Гамлет, но, как кажется, именно этого и добивался Макмиллан. После принца датского - руины в результате его активности. После принца австро-венгерского - руины в результате бездействия последнего. Есть над чем подумать. Не в плане исторической достоверности или логической каузальности, но в плане некритического отношения к авторской задумке и ее воплощению. Придется признать: склалось! Как ни относись к идее, воплощена она «на ять».
Пластика, избранная Полуниным, если попытаться определить ее одним словом, тревожна. Она даже - само воплощение тревоги. Беспокойство и чувство присутствия чего-то пугающего - лейтмотив движений танцовщика. Жесты Полунина слегка угловаты, в них оптически сокращена амплитуда, диапазон страстей сужен до минимума. Лишь однажды, в одиночестве, он позволяет себе «полный жест», но жест этот оказывается трагичным, неоконченным, завершающимся раз за разом падением. Все чувства, кроме тревоги, элиминированы. Но и в этой нерешительности Полунин ухитряется оставаться Рудольфон - кронпринцем. Он держит спектакль. И удается ему это не по каким-то тайным способностям, а в силу владения механикой тела. Чуть изменил угол наклона спины - и стал ниже ростом, не сутулясь, спрятался. Чуть изменил походку, сделал шаг небольшим, но порывистым в первой фазе и плавным в следующих, и появилась ясно ощутимая нерешительность. Выраженная в физических величинах, видимая глазу, поддающаяся анализу.
Словом, Полунин был снайперски точен. Каждый удар - в цель.
При этом сам балет небесспорен.
Крайне порадовала в роли Стефании, супруги кронпринца, Настя Лименько. За ее пластическим существованием было интересно наблюдать. Она захватила. Не столько трактовкой и глубиной проникновения в образ, сколько какой-то инстинктивно услышанной и пропетой вслед за тем нотой. Она полностью соответствовала двигательным практикам своего супруга, совпадая с ним в основе.
Анна Оль, напротив, сделала иначе. Ее баронесса Мария фон Вечера решительна и последовательна ровно настолько, насколько лишен этих качеств Рудольф Сергея Полунина. Создает напряжение, от которого хоть стреляйся!
В целом, получилось убедительно.
В зале визжали девочки, а это всегда тонизирует.