С.П. Балдаев. Родословные предания и легенды бурят - 3
#Сергей_Петрович_Балдаев
#Фольклор-западных_бурят
Родословные предания и легенды бурят. Улан-Удэ, 1970 г. 362 стр.
Продолжение. Племена и роды-1, Племена и роды-2
Племена и роды-3
Незнание родословной племени, рода и улуса, происхождения и расселения их, легенд, преданий и сказаний, связанных с ними, а также родовых и племенных песен считалось большим позором. О людях, не знающих племенные, родовые и улусные премудрости, презрительно говорили: «Нэрэбэй, нэлдэр, солобой сохо» ‑ «Некто без имени, жук без прозвища». Улус, провожая девушку к ее жениху в чужой род, обязательно приглашал в свадебный поезд песенников, тухэшинов и хаялгашинов. Если в этом улусе не было своих знатоков, то родители невесты приглашали их из соседних улусов своего рода. Также делали и родители жениха.
Певцы состязались в исполнении песен, тухэшины ‑ в знании родовых легенд и преданий, хаялгашины ‑родовых божеств и их призываний, импровизаторы со стороны невесты отражали нападки родни жениха на родовые характеристики рода невесты.
Поэтому у бурятского народа было в обычае прививать детям любовь к родной старине, передавать им свои знания родословного древа, связанные с ним легенды, предания и сказания. Отцы и матери, особенно дедушки и бабушки рассказывали детям в доступной форме генеалогию по восходящей и нисходяш.ей линиям. Первая учеба начиналась обычно с детских считалок. За считалками по концентрической линии переводили к детским сказкам, потом к родословию улуса, рода и племени. У бурят прежде, как и у индейцев Северной Америки, дети семи-восьми лет уже знали генеалогию улуса, рода и племени.
На семейных и общественных празднествах и торжествах, в присутствии многочисленных гостей, приезжавших с разных концов, иногда и за 100 верст, среди которых бывали знатоки не только своего рода и племени, но и многих других родов, обычно производили испытание детям. На эти празднества и торжества отцы и матери, дедушки и бабушки брали детей, внуков и внучек, которые тут же бегали и играли. Детей поочередно призывали к столу гостей и задавали вопросы. Стоя у стола в почтительной позе, дети отвечали на вопросы. Они перечисляли своих предков по восходящей и нисходящей линиям, начиная с Буха нойона и кончая самим собой и обратно. Чтобы проверить твердость знания, слушатели спрашивали с середины генеалогии, а потом вверх и вниз. За хорошие ответы детей хвалили, угощали заранее приготовленными конфетами, пряниками и хорошим куском мяса с праздничного стола. Сбившимся и запутавшимся детям советовали чаше обращаться к своим дедушкам и бабушкам, высказывали пожелания к будущему празднику потверже заучить генеалогию и свой репертуар.
На тех же семейных и общественных торжествах и празднествах, наряду со стариками и старухами, людьми средних лет обоего пола, присутствовали молодые парни и девушки. Они также принимали деятельное участие в диспуте старшего поколения. Диспуты открывались с вопросов молодым гостям: «Откуда вы и какого рода?». За этим обычно следовала просьба: «Назовите родню по линиям отца и матери до пятого поколения, включая самого себя ‑ юhэн нагаса». Эта задача считалась трудной, не каждый мог выполнить ее. Трудность ее заключалась в том, что брак у бурят прежде был строго экзогамным, поэтому родня по матери могла находиться не только в дальних родах, но нередко в Забайкалье и Халхе.
Почетным гостям, то есть ближайшей родне по матери, отцу, жене, тетке и невестке полагалось так называемое именное мясо ‑ нэрэтэй мяхан: голова барана и лошади, лопатка, бедровые кости, берцовые кости ‑ мужчинам, грудинка, тазовая кость и начиненная в желудок кровь закланного животного ‑ женщинам. Голова барана или лошади подавалась с семью надрезами на лбу, обеих челюстях, глазах и ушах. Надрезы означали: на лбу ‑ мысли наши глубоки, и никто из посторонних не превосходил нас; на челюстях ‑ зубы наши крепки и от всех могут отгрызаться; на глазах ‑ глаза наши зорки, и мы насквозь видим чужаков, на ушах ‑ уши наши чутки, и мы слышим все. Лопатка подавалась с надрезанным хрящом. Принявший ее должен был, отведав сам, отрезать маленькие куски и раздавать присутствующим, говоря: «Далаhаа далан хун хуртэхи еhотой юма» ‑ «Лопатку должно разделить на семьдесят частей». В мозгах бедровой и берцавой костей заключалась жизненная сила‑сулдэ (hулдэ), тазовая кость, грудинка, начиненная в желудок кровь символизировали роль женщины в зарождении и появлении человека (в тазу зарождается человек, зародыш питается кровью матери в утробе ее, а после рождения ‑ молоком матери). Надрезы на голове животного определяли роль мужчины в деле руководства и защиты улуса, рода и племени от внешних врагов. Мужчина являлся руководителем рода и племени, глазами и ушами их, а также защитником их словом и делом. Древние буряты верили в то, что мозги животных дают питание мозгу человека, развивают его, глаза ‑ остроту зрению, уши - чуткость, челюсти ‑ находчивость, чтобы отводить словесные нападки людей, огрызаться.
Пережитки далекого прошлого еще сохранились у бурят и. проявляются, в частности, в обряде угощения гостей. Магическое действие частей тела животного на человека еще сохранилось в народной медицине бурят. Если человек сильно простудился, то его лечат следующим образом: приводят барана (или телку), распарывают ему живот, вытаскивают, например, печень и кладут на место расположения печени у больного, селезенку на селезенку, сердце на сердце, кишки на кишки, потом покрывают больного овчинным одеялом; в таком положении больной находится до тех пор, пока не сварится в котле мясо убитого животного. Берцовая и бедровая кости с мясом играют определенную роль во время свадьбы; жених и невеста выполняют ритуал поклонения онгонам родителей, держа в руках бедровую кость лошади или барана. При рождении ребенка закалывают барана или телку, варят в числе других частей животного и бедренную часть, которую затем отдают повивальной бабке. Последняя, приготовив колыбель для новорожденного, берет в одну руку младенца, в другую ‑ стрелу и бедренную кость. Затем к ней подводят малышей: девочек и мальчиков. Повивальная бабка спрашивает у малышей: «Ребенка или бедровую кость будем пеленать и укладывать в колыбель?» На этот вопром малыши отвечают: «Ребенка!» После этого повивальная бабка с малышами кушает мясо с бедренной кости, отделяет от нее все мясо, а самую кость привязывает к колыбели ребенка. Этот обычай соблюдался при рождении каждого ребенка. По числу костей на колыбели можно было определить количество детей у супругов. Бедренные кости снимают с колыбели только тогда, когда она перейдет к старшему сыну. При рождении первого внука мать снимает кости, прячет и хранит их как святыню семьи.
Раздав гостям именное мясо строго по степени родства, хозяин дома или ближайшие родственники его имеют право задавать гостям вопросы или спеть песни, связанные с поднесением того или иного именного мяса. У бурят бытовали циклы песен, посвященных тому или другому именному мясу: теелэйн дуун, далайн дуун, уусын дуун и т. д. Поэтому каждый гость (или гостья) должен был спеть песню, связанную с доставшимся ему именным мясом. Он также обязан был сказать благопожелание (Ур--р): «Пусть овцы ваши размножаются, а камусовый ковер расширяется» (Хонидтнай удэжэ байг, хубсартнай ургэн болог).
Вопросы, связанные с именным мясом, считались предварительными. После них хозяева или их родственники переходили к характеристике улусов, родов и племени гостей. Сначала они отмечали только положительные черты их, а потом незаметно, вместе с обильными выпивками и закусками, переходили к отрицательным сторонам: перечисляли всех людей из улусов, родов и племени гостей, проявивших себя трусливыми, жадными, глупыми, ленивыми, тупыми, недогадливыми, неповоротливыми, ограниченными, нерадивыми, спесивыми, подхалимами, лицемерами, обманщиками, ворами, лживыми, изменниками, предателями и убийцами.
На зэгэтэ аба, устроенном в местности Абалак, ныне Усть-Удинскрго района Иркутской области, когда-то участвовали охотникй буиновского рода. Среди них_был один скупой. Мать напекла ему лепешек на сметане (бээн). Чтобы не делиться лепешками с товарищами, он спрятал их в дупло дерева и ел только ночью. Один охотник узнал об этом и заменил лепешки мерзлым человеческим калом. Ничего не зная о замене лепешек, скупой охотник ночыо_ пощед.. .есть их. Обнаружив обман, он выругался и поплёлся в табор. Скупость этого человека затем приписывали всему буиновскому роду. На празднествах и пирушках соседние роды всегда подтрунивали по этому поводу над буиновцами.
Один из далеких предков холтубаевского рода ехал по степи на арбе, наехал на одинокую сосну и задел ее колесом. Вместо того чтобы поддать коня назад и освободить арбу, он по своей недогадливости отрубил трубицу колеса и ось арбы. Поэтому, когда соседи бурят холтубаевского рода подтрунивали над ними, то спрашивали: «Когда ты ехал сюда, то не задел ли арбой одинокую сосну?».
Некий член шаралдаевского рода, охотясь в лесу, набрел в густой чаще на зайцев. Испугавшись его и, не находя выхода, зайцы бросились на охотника. Охотник растерялся, снял шля-пу и стал ловить ею зайцев. Он накрыл одного зайца шляпой, а другие стали убегать мимо него. Тогда он бросил зайца со шляпой и погнался за ними. А заяц убежал со шляпой. В результате охотник не поймал ни одного зайца и пришел домой с пустыми руками и без шляпы. Представители других родов, особенно готольцы, на пирушках и празднествах всегда насмехались над шаралдаевцами и приводили в укор им пример с зайцами.
Вce эти обычаи безвозвратно ушли в прошлое, но старики еще помнят их и могут рассказать немало интересного о прежней жизни бурят, когда в улусах безраздельно господствовали патриархальные порядки. Изучение этих обломков прошлого -поможет воспроизвести историю бурят и противопоставить ей новую радостную и счастливую жизнь бурятского народа без лам и шаманов, без нойонов и кулаков, угнетавших прежде отсталого и бедного бурята-труженика.
Вероятно, пригодятся для этой цели записанные нами от лучших знатоков бурятской старины материалы, печатаемые в настоящей книге.
Продолжение следует... Следующая глава "Булагат и эхирит"
#Фольклор-западных_бурят
Родословные предания и легенды бурят. Улан-Удэ, 1970 г. 362 стр.
Продолжение. Племена и роды-1, Племена и роды-2
Племена и роды-3
Незнание родословной племени, рода и улуса, происхождения и расселения их, легенд, преданий и сказаний, связанных с ними, а также родовых и племенных песен считалось большим позором. О людях, не знающих племенные, родовые и улусные премудрости, презрительно говорили: «Нэрэбэй, нэлдэр, солобой сохо» ‑ «Некто без имени, жук без прозвища». Улус, провожая девушку к ее жениху в чужой род, обязательно приглашал в свадебный поезд песенников, тухэшинов и хаялгашинов. Если в этом улусе не было своих знатоков, то родители невесты приглашали их из соседних улусов своего рода. Также делали и родители жениха.
Певцы состязались в исполнении песен, тухэшины ‑ в знании родовых легенд и преданий, хаялгашины ‑родовых божеств и их призываний, импровизаторы со стороны невесты отражали нападки родни жениха на родовые характеристики рода невесты.
Поэтому у бурятского народа было в обычае прививать детям любовь к родной старине, передавать им свои знания родословного древа, связанные с ним легенды, предания и сказания. Отцы и матери, особенно дедушки и бабушки рассказывали детям в доступной форме генеалогию по восходящей и нисходяш.ей линиям. Первая учеба начиналась обычно с детских считалок. За считалками по концентрической линии переводили к детским сказкам, потом к родословию улуса, рода и племени. У бурят прежде, как и у индейцев Северной Америки, дети семи-восьми лет уже знали генеалогию улуса, рода и племени.
На семейных и общественных празднествах и торжествах, в присутствии многочисленных гостей, приезжавших с разных концов, иногда и за 100 верст, среди которых бывали знатоки не только своего рода и племени, но и многих других родов, обычно производили испытание детям. На эти празднества и торжества отцы и матери, дедушки и бабушки брали детей, внуков и внучек, которые тут же бегали и играли. Детей поочередно призывали к столу гостей и задавали вопросы. Стоя у стола в почтительной позе, дети отвечали на вопросы. Они перечисляли своих предков по восходящей и нисходящей линиям, начиная с Буха нойона и кончая самим собой и обратно. Чтобы проверить твердость знания, слушатели спрашивали с середины генеалогии, а потом вверх и вниз. За хорошие ответы детей хвалили, угощали заранее приготовленными конфетами, пряниками и хорошим куском мяса с праздничного стола. Сбившимся и запутавшимся детям советовали чаше обращаться к своим дедушкам и бабушкам, высказывали пожелания к будущему празднику потверже заучить генеалогию и свой репертуар.
На тех же семейных и общественных торжествах и празднествах, наряду со стариками и старухами, людьми средних лет обоего пола, присутствовали молодые парни и девушки. Они также принимали деятельное участие в диспуте старшего поколения. Диспуты открывались с вопросов молодым гостям: «Откуда вы и какого рода?». За этим обычно следовала просьба: «Назовите родню по линиям отца и матери до пятого поколения, включая самого себя ‑ юhэн нагаса». Эта задача считалась трудной, не каждый мог выполнить ее. Трудность ее заключалась в том, что брак у бурят прежде был строго экзогамным, поэтому родня по матери могла находиться не только в дальних родах, но нередко в Забайкалье и Халхе.
Почетным гостям, то есть ближайшей родне по матери, отцу, жене, тетке и невестке полагалось так называемое именное мясо ‑ нэрэтэй мяхан: голова барана и лошади, лопатка, бедровые кости, берцовые кости ‑ мужчинам, грудинка, тазовая кость и начиненная в желудок кровь закланного животного ‑ женщинам. Голова барана или лошади подавалась с семью надрезами на лбу, обеих челюстях, глазах и ушах. Надрезы означали: на лбу ‑ мысли наши глубоки, и никто из посторонних не превосходил нас; на челюстях ‑ зубы наши крепки и от всех могут отгрызаться; на глазах ‑ глаза наши зорки, и мы насквозь видим чужаков, на ушах ‑ уши наши чутки, и мы слышим все. Лопатка подавалась с надрезанным хрящом. Принявший ее должен был, отведав сам, отрезать маленькие куски и раздавать присутствующим, говоря: «Далаhаа далан хун хуртэхи еhотой юма» ‑ «Лопатку должно разделить на семьдесят частей». В мозгах бедровой и берцавой костей заключалась жизненная сила‑сулдэ (hулдэ), тазовая кость, грудинка, начиненная в желудок кровь символизировали роль женщины в зарождении и появлении человека (в тазу зарождается человек, зародыш питается кровью матери в утробе ее, а после рождения ‑ молоком матери). Надрезы на голове животного определяли роль мужчины в деле руководства и защиты улуса, рода и племени от внешних врагов. Мужчина являлся руководителем рода и племени, глазами и ушами их, а также защитником их словом и делом. Древние буряты верили в то, что мозги животных дают питание мозгу человека, развивают его, глаза ‑ остроту зрению, уши - чуткость, челюсти ‑ находчивость, чтобы отводить словесные нападки людей, огрызаться.
Пережитки далекого прошлого еще сохранились у бурят и. проявляются, в частности, в обряде угощения гостей. Магическое действие частей тела животного на человека еще сохранилось в народной медицине бурят. Если человек сильно простудился, то его лечат следующим образом: приводят барана (или телку), распарывают ему живот, вытаскивают, например, печень и кладут на место расположения печени у больного, селезенку на селезенку, сердце на сердце, кишки на кишки, потом покрывают больного овчинным одеялом; в таком положении больной находится до тех пор, пока не сварится в котле мясо убитого животного. Берцовая и бедровая кости с мясом играют определенную роль во время свадьбы; жених и невеста выполняют ритуал поклонения онгонам родителей, держа в руках бедровую кость лошади или барана. При рождении ребенка закалывают барана или телку, варят в числе других частей животного и бедренную часть, которую затем отдают повивальной бабке. Последняя, приготовив колыбель для новорожденного, берет в одну руку младенца, в другую ‑ стрелу и бедренную кость. Затем к ней подводят малышей: девочек и мальчиков. Повивальная бабка спрашивает у малышей: «Ребенка или бедровую кость будем пеленать и укладывать в колыбель?» На этот вопром малыши отвечают: «Ребенка!» После этого повивальная бабка с малышами кушает мясо с бедренной кости, отделяет от нее все мясо, а самую кость привязывает к колыбели ребенка. Этот обычай соблюдался при рождении каждого ребенка. По числу костей на колыбели можно было определить количество детей у супругов. Бедренные кости снимают с колыбели только тогда, когда она перейдет к старшему сыну. При рождении первого внука мать снимает кости, прячет и хранит их как святыню семьи.
Раздав гостям именное мясо строго по степени родства, хозяин дома или ближайшие родственники его имеют право задавать гостям вопросы или спеть песни, связанные с поднесением того или иного именного мяса. У бурят бытовали циклы песен, посвященных тому или другому именному мясу: теелэйн дуун, далайн дуун, уусын дуун и т. д. Поэтому каждый гость (или гостья) должен был спеть песню, связанную с доставшимся ему именным мясом. Он также обязан был сказать благопожелание (Ур--р): «Пусть овцы ваши размножаются, а камусовый ковер расширяется» (Хонидтнай удэжэ байг, хубсартнай ургэн болог).
Вопросы, связанные с именным мясом, считались предварительными. После них хозяева или их родственники переходили к характеристике улусов, родов и племени гостей. Сначала они отмечали только положительные черты их, а потом незаметно, вместе с обильными выпивками и закусками, переходили к отрицательным сторонам: перечисляли всех людей из улусов, родов и племени гостей, проявивших себя трусливыми, жадными, глупыми, ленивыми, тупыми, недогадливыми, неповоротливыми, ограниченными, нерадивыми, спесивыми, подхалимами, лицемерами, обманщиками, ворами, лживыми, изменниками, предателями и убийцами.
На зэгэтэ аба, устроенном в местности Абалак, ныне Усть-Удинскрго района Иркутской области, когда-то участвовали охотникй буиновского рода. Среди них_был один скупой. Мать напекла ему лепешек на сметане (бээн). Чтобы не делиться лепешками с товарищами, он спрятал их в дупло дерева и ел только ночью. Один охотник узнал об этом и заменил лепешки мерзлым человеческим калом. Ничего не зная о замене лепешек, скупой охотник ночыо_ пощед.. .есть их. Обнаружив обман, он выругался и поплёлся в табор. Скупость этого человека затем приписывали всему буиновскому роду. На празднествах и пирушках соседние роды всегда подтрунивали по этому поводу над буиновцами.
Один из далеких предков холтубаевского рода ехал по степи на арбе, наехал на одинокую сосну и задел ее колесом. Вместо того чтобы поддать коня назад и освободить арбу, он по своей недогадливости отрубил трубицу колеса и ось арбы. Поэтому, когда соседи бурят холтубаевского рода подтрунивали над ними, то спрашивали: «Когда ты ехал сюда, то не задел ли арбой одинокую сосну?».
Некий член шаралдаевского рода, охотясь в лесу, набрел в густой чаще на зайцев. Испугавшись его и, не находя выхода, зайцы бросились на охотника. Охотник растерялся, снял шля-пу и стал ловить ею зайцев. Он накрыл одного зайца шляпой, а другие стали убегать мимо него. Тогда он бросил зайца со шляпой и погнался за ними. А заяц убежал со шляпой. В результате охотник не поймал ни одного зайца и пришел домой с пустыми руками и без шляпы. Представители других родов, особенно готольцы, на пирушках и празднествах всегда насмехались над шаралдаевцами и приводили в укор им пример с зайцами.
Вce эти обычаи безвозвратно ушли в прошлое, но старики еще помнят их и могут рассказать немало интересного о прежней жизни бурят, когда в улусах безраздельно господствовали патриархальные порядки. Изучение этих обломков прошлого -поможет воспроизвести историю бурят и противопоставить ей новую радостную и счастливую жизнь бурятского народа без лам и шаманов, без нойонов и кулаков, угнетавших прежде отсталого и бедного бурята-труженика.
Вероятно, пригодятся для этой цели записанные нами от лучших знатоков бурятской старины материалы, печатаемые в настоящей книге.
Продолжение следует... Следующая глава "Булагат и эхирит"