Лето, море … так случается любовь…
«Это было у моря, где ажурная пена,
где встречается редко городской экипаж.
Королева играла в башне замка Шопена,
и, внимая Шопену, полюбил её паж».
Люба захлопнула книжку и взглянула в иллюминатор. Подлетали к Симферополю - ни моря, ни замка, ни пены. Вот и верь после этого поэтам. И в то, что любовь здесь может случиться.
Вспомнилось, как перед «отплытием» на юга замяукалась с любимой подружкой за чашечкой мартини.
Как раз этот стих она и завывала после четвертого глотка. Стася посмотрела на подругу с сожалением, а потом так, что мартини застряло в горле.
Она знала Любашу слишком хорошо, наверное, даже лучше, чем она сама.
- Все - никакой любви, никаких романов. Спатеньки до упора, жратеньки до отвала, купы-купы в море.
- Да-да, заливай больше, - издевательски улыбнулась подруга.
- Знаю я тебя. Влюбишься обязательно. Да и романчик не помешает, для общего тонуса. Оргазм для женщины опять же всегда очень пользителен.
- Ни за что!!!
- А «чтобы тело и душа были молоды»?
- В первоисточнике речь идет о закаливании. Душевная и телесная молодость никак не завязана на красавцев Балаклавы и прочих экзотических мест. И ваще я в трауре. По любви, что так и не случилась.
- Окстись, вы же только разошлись.. А любовь случается в самых разных местах.
- Ну и что… Я так ждала.
- Ну, что ж, ладно, - Стася горестно вздохнула.
- Кушай фрукты, плескайся в море. Вот только в длинные юбки не кутайся, помнишь, я шортики такие коротенькие тебе подарила, вот их и носи.
Пришлось Любе пообещать, что подаренными шортами, такими белыми, такими короткими, и ее длинными ногами в них будут любоваться все отдыхающие от Гурзуфа до Алушты, без вариантов. Стася же взяла «на постой» Любашину Максимилиану, когда-то по ошибке названную Максиком, весьма прожорливую особу.
Прощаясь, Стася сказала:
С такими, как ты, всегда случается любовь, в самых неподходящих, а уж тем более, подходящих условиях. Ты не можешь жить без любви. А вообще, в тебе столько всего намешано, не знаешь, когда рванет.
Экспозиция
Прокрутившись по троллейбусному серпантину, Люба нашла хозяина, с которым всегда списывалась заранее. Комната на втором этаже была маленькой, узкой, с крохотным оконцем, правда, выходившим прямо на море.
Довольно милое местечко, смотреть, правда, особо не на что. Но Люба же приехала отдыхать. Она кружила по узким улочкам в белых шортах, мужчины оглядывались, но Любаша бежала мимо, будто бы влекомая какой-то непонятной силой.
Вечером, глядя на закат, листала томик поэтов Серебряного века.
И здесь тоже на каждой странице случалась любовь, выскакивала как чертик из табакерки.
Для конца августа было несколько жарковато, почти как в печке гриль. В Любиной комнате можно было включать кондиционер. Но хозяйка, юркая сухонькая старушка, зорко следила, как расходуется электроэнергия. Стоило Любе в комнате включить кондиционер и выйти на общую кухню, дожидаясь, пока комната не остынет, она начинала дергаться, поглядывать неодобрительно в ее сторону, заводя воспитательные разговоры: канешна, канешна - охлаждайтесь на здоровье, но можно бы не так часто.
Компания по курортному теремку подобралась весьма разношерстная. Устраивались шумные застолья, общие гуляния типа «гуляй, Вася, до утра», потом громкие обсуждения - где, когда, чего и как.
Любаша держалась стойко.
Завязка
Через несколько дней напротив за столом оказался широкоплечий невысокий мужчина лет сорока. Он навскидку взглянул на ее полуобнаженные плечи, неожиданно улыбнулся:
- Привет, я Василий!
- Лю - запнулась она. - Айя, Айюми (это было ее японское имя, данное сахалинской крестной, большой любительницей всего японского).
И с вызовом посмотрела на него.
Он пожал плечами:
- Айюми так Айюми.
Каждое утро Люба спускалась в санаторный парк и бежала по длинной извилистой тропинке вдоль берега. В очередной раз, вынырнув из-за поворота и споткнувшись, она просто упала в чьи-то руки. Эти же руки быстро поставили ее на землю. Глаза Василия смеялись, но сам он был уморительно серьезен. «Так вот и случается любовь», вдруг подумалось Любаше, но она отмахнулась.
После завтрака Василий протянул Любе руку:
- Может быть, погуляем?
Та фыркнула вдруг, не понятно отчего:
- Вот еще!
Убежала на пляж, а вечером против своего обыкновения направилась фланировать по набережной. Как правило, Люба не всматривалась в лица тех, кто пытался с ней заговорить. А тут остановилась. Худощавый мужчина с седыми висками и клетчатой ковбойке смотрел так вопросительно. Она присела за столик и слушала торопливый говорок, иногда кивая в ответ. Сама не заметила, как они оказались в машине, которая привезла их в небольшой домик на самой окраине.
И тут вдруг у собеседника изменился тон, пошли какие-то сальные шуточки. Люба с удивлением обнаружила на своей груди волосатенькие руки и услышала:
- Вот так и случается любовь.
Это было так высокопарно и неуместно, что ее вдруг затошнило.
Люба резко вскочила, отбросив чужие руки, и выскочила за дверь. Вслед ей неслось
- Ты куда? Ночь же…
Но она уже бежала по ночному городку, не разбирая дороги и ведомая почти каким-то звериным инстинктом, который всегда выводил ее на верную дорогу.
На следующее утро Люба тихонечко пробралась через гостиную и спустилась к морю. Бежать не хотелось, она брела по тропинке с полузакрытыми глазами. И очутившись опять в крепких руках, Люба уже не удивилась, и просто доверчиво положило голову на крепкое плечо. Так было уютно.
А когда она, наконец, откинулась назад, услышала:
- Эй, с тобой все кока-кола?
Продолжение следует
где встречается редко городской экипаж.
Королева играла в башне замка Шопена,
и, внимая Шопену, полюбил её паж».
Люба захлопнула книжку и взглянула в иллюминатор. Подлетали к Симферополю - ни моря, ни замка, ни пены. Вот и верь после этого поэтам. И в то, что любовь здесь может случиться.
Вспомнилось, как перед «отплытием» на юга замяукалась с любимой подружкой за чашечкой мартини.
Как раз этот стих она и завывала после четвертого глотка. Стася посмотрела на подругу с сожалением, а потом так, что мартини застряло в горле.
Она знала Любашу слишком хорошо, наверное, даже лучше, чем она сама.
- Все - никакой любви, никаких романов. Спатеньки до упора, жратеньки до отвала, купы-купы в море.
- Да-да, заливай больше, - издевательски улыбнулась подруга.
- Знаю я тебя. Влюбишься обязательно. Да и романчик не помешает, для общего тонуса. Оргазм для женщины опять же всегда очень пользителен.
- Ни за что!!!
- А «чтобы тело и душа были молоды»?
- В первоисточнике речь идет о закаливании. Душевная и телесная молодость никак не завязана на красавцев Балаклавы и прочих экзотических мест. И ваще я в трауре. По любви, что так и не случилась.
- Окстись, вы же только разошлись.. А любовь случается в самых разных местах.
- Ну и что… Я так ждала.
- Ну, что ж, ладно, - Стася горестно вздохнула.
- Кушай фрукты, плескайся в море. Вот только в длинные юбки не кутайся, помнишь, я шортики такие коротенькие тебе подарила, вот их и носи.
Пришлось Любе пообещать, что подаренными шортами, такими белыми, такими короткими, и ее длинными ногами в них будут любоваться все отдыхающие от Гурзуфа до Алушты, без вариантов. Стася же взяла «на постой» Любашину Максимилиану, когда-то по ошибке названную Максиком, весьма прожорливую особу.
Прощаясь, Стася сказала:
С такими, как ты, всегда случается любовь, в самых неподходящих, а уж тем более, подходящих условиях. Ты не можешь жить без любви. А вообще, в тебе столько всего намешано, не знаешь, когда рванет.
Экспозиция
Прокрутившись по троллейбусному серпантину, Люба нашла хозяина, с которым всегда списывалась заранее. Комната на втором этаже была маленькой, узкой, с крохотным оконцем, правда, выходившим прямо на море.
Довольно милое местечко, смотреть, правда, особо не на что. Но Люба же приехала отдыхать. Она кружила по узким улочкам в белых шортах, мужчины оглядывались, но Любаша бежала мимо, будто бы влекомая какой-то непонятной силой.
Вечером, глядя на закат, листала томик поэтов Серебряного века.
И здесь тоже на каждой странице случалась любовь, выскакивала как чертик из табакерки.
Для конца августа было несколько жарковато, почти как в печке гриль. В Любиной комнате можно было включать кондиционер. Но хозяйка, юркая сухонькая старушка, зорко следила, как расходуется электроэнергия. Стоило Любе в комнате включить кондиционер и выйти на общую кухню, дожидаясь, пока комната не остынет, она начинала дергаться, поглядывать неодобрительно в ее сторону, заводя воспитательные разговоры: канешна, канешна - охлаждайтесь на здоровье, но можно бы не так часто.
Компания по курортному теремку подобралась весьма разношерстная. Устраивались шумные застолья, общие гуляния типа «гуляй, Вася, до утра», потом громкие обсуждения - где, когда, чего и как.
Любаша держалась стойко.
Завязка
Через несколько дней напротив за столом оказался широкоплечий невысокий мужчина лет сорока. Он навскидку взглянул на ее полуобнаженные плечи, неожиданно улыбнулся:
- Привет, я Василий!
- Лю - запнулась она. - Айя, Айюми (это было ее японское имя, данное сахалинской крестной, большой любительницей всего японского).
И с вызовом посмотрела на него.
Он пожал плечами:
- Айюми так Айюми.
Каждое утро Люба спускалась в санаторный парк и бежала по длинной извилистой тропинке вдоль берега. В очередной раз, вынырнув из-за поворота и споткнувшись, она просто упала в чьи-то руки. Эти же руки быстро поставили ее на землю. Глаза Василия смеялись, но сам он был уморительно серьезен. «Так вот и случается любовь», вдруг подумалось Любаше, но она отмахнулась.
После завтрака Василий протянул Любе руку:
- Может быть, погуляем?
Та фыркнула вдруг, не понятно отчего:
- Вот еще!
Убежала на пляж, а вечером против своего обыкновения направилась фланировать по набережной. Как правило, Люба не всматривалась в лица тех, кто пытался с ней заговорить. А тут остановилась. Худощавый мужчина с седыми висками и клетчатой ковбойке смотрел так вопросительно. Она присела за столик и слушала торопливый говорок, иногда кивая в ответ. Сама не заметила, как они оказались в машине, которая привезла их в небольшой домик на самой окраине.
И тут вдруг у собеседника изменился тон, пошли какие-то сальные шуточки. Люба с удивлением обнаружила на своей груди волосатенькие руки и услышала:
- Вот так и случается любовь.
Это было так высокопарно и неуместно, что ее вдруг затошнило.
Люба резко вскочила, отбросив чужие руки, и выскочила за дверь. Вслед ей неслось
- Ты куда? Ночь же…
Но она уже бежала по ночному городку, не разбирая дороги и ведомая почти каким-то звериным инстинктом, который всегда выводил ее на верную дорогу.
На следующее утро Люба тихонечко пробралась через гостиную и спустилась к морю. Бежать не хотелось, она брела по тропинке с полузакрытыми глазами. И очутившись опять в крепких руках, Люба уже не удивилась, и просто доверчиво положило голову на крепкое плечо. Так было уютно.
А когда она, наконец, откинулась назад, услышала:
- Эй, с тобой все кока-кола?
Продолжение следует