Легенда о насильниках
В преддверии празднования нашей -- крупнейшей за весь XX век -- победы неизменно раскручиваются все инструменты умаления её значения -- в том числе и путём наглой клеветы на моральные качества наших воинов. К замечательной заметке varjag_2007 " Советский солдат в логове фашистского зверя" (рекомендую благосклонному вниманию) могу добавить одно соображение об источнике легенды о массовых изнасилованиях.
Ещё в 1930-х в СССР были запрещены аборты (судя по доступной мне медицинской статистике, это привело в основном к росту женской смертности от последствий подпольных абортов и всяческих кустарных технологий прерывания беременности -- потому и пришлось в середине 1950-х вновь разрешить аборт). Соответственно ограничены они были и в советской зоне оккупации Германии.
В то же время обстановка послевоенной нищеты и пугающей неопределённости судьбы страны, проявившей в войне чудовищную жестокость и с ужасом ожидающей справедливого возмездия победителей, не способствовала спокойному вынашиванию и выращиванию детей. Но практически единственным легальным основанием к аборту оставалось устранение последствий изнасилования. Естественно, любая немка, намеренная прервать беременность, оказалась вынуждена ссылаться именно на эту причину -- независимо от того, имела ли она место в реальности.
Между тем реальность способствовала, мягко говоря, лёгкой доступности германских женщин. Американские военнослужащие тех лет даже не пытались скрывать: практически любая немка была им доступна на ночь за пачку сигарет или банку тушёнки. Некоторые -- более обеспеченные -- отдавались бесплатно: кто в надежде на покровительство, кто и вовсе считал своим патриотическим долгом компенсировать последствия действий своих мужей и братьев и умерить ярость победителей... Советские военнослужащие на казённых харчах также располагали куревом и едой, столь желанными для побеждённых. Так что утоление страсти, накопленной за годы походной жизни, не требовало силовых мер. Скорее наоборот: не зря же вскоре были запрещены браки советских граждан с иностранцами.
В комплект снабжения американских военнослужащих именно с учётом неизбежности самостоятельного решения личных проблем включены презервативы. Советское командование такой предусмотрительности не проявило. Между тем вероятность забеременеть от добровольного сожительства никак не меньше, чем от изнасилования. Естественно, частота беременностей в советской оккупационной зоне была существенно выше, чем в американской (английская и французская, насколько я знаю, являют промежуточные показатели). Намного выше оказалась и частота абортов. И -- в силу вышеуказанной особенности советского законодательства -- почти все рассказы об изнасиловании фиксировались именно в нашей зоне.
Впрочем, я далёк от мысли приписывать все жертвы абортов активности советских солдат. Просто потому, что их в Германии было на порядок-другой меньше, чем сексуально активных германских мужчин: национальные социалисты до самого входа советских войск на германскую территорию не рисковали озлоблять своё население массовой мобилизацией, так что значительная часть боеспособных мужчин осталась на родине и после разгрома своей армии вернулась к родным очагам или (если дом был разрушен сражением) прибилась к сердобольным соотечественницам. Вряд ли более 1/10 абортов в советской зоне оккупации были следствием связей с нашими военнослужащими.
Всё это вовсе не исключает отдельные эксцессы. Но их неукоснительно выявляла и карала система советского военного правосудия. Не из гуманных соображений, а ради чистого прагматизма: военное дело невозможно без суровейшей дисциплины, и любое нарушение порядка -- от мародёрства до насилия -- не только делает самого преступника слабым звеном общего строя, но и расшатывает стойкость всех его сослуживцев. Даже в германской армии профессиональные офицеры -- в отличие от политических активистов -- относились к разбойной и половой активности своих бойцов без особого одобрения. А уж мы давили противника, помимо прочего, строжайшей (иной раз даже сверх необходимого) исполнительностью: хвалёная немецкая дисциплина носит скорее формальный характер, а у нас спрашивали по сути дела. Поэтому можно быть уверенным: "историки", живописующие "два миллиона изнасилованных немок", не в ладах не только с совестью и собственной наукой, но и с основами технологии той самой войны, которую тщатся перерисовать дёгтем.
Update 1. tavas любезно сообщил ссылки на все три части (1, 2, 3) статьи известного пацифиста Никиты Андреевича Мендковича "Кто «изнасиловал Германию»?" в сетевом журнале "Актуальная история". Оказывается, в Германии ещё до советской оккупации аборт был разрешён только для ликвидации последствий изнасилования вражеским солдатом. Так что мои вышеприведенные рассуждения, увы, далеко не первооткрытие. Ну что же -- по крайней мере, я по крайней мере не заблуждаюсь в одиночку.
Update 2. labas провёл исчерпывающий анализ ( 1, 2) статистического исследования, положенного в основу легенды о массовом насилии. Кратко резюмирую: бумага, на которой напечатано оное исследование, в чистом виде была заметно дороже.
Ещё в 1930-х в СССР были запрещены аборты (судя по доступной мне медицинской статистике, это привело в основном к росту женской смертности от последствий подпольных абортов и всяческих кустарных технологий прерывания беременности -- потому и пришлось в середине 1950-х вновь разрешить аборт). Соответственно ограничены они были и в советской зоне оккупации Германии.
В то же время обстановка послевоенной нищеты и пугающей неопределённости судьбы страны, проявившей в войне чудовищную жестокость и с ужасом ожидающей справедливого возмездия победителей, не способствовала спокойному вынашиванию и выращиванию детей. Но практически единственным легальным основанием к аборту оставалось устранение последствий изнасилования. Естественно, любая немка, намеренная прервать беременность, оказалась вынуждена ссылаться именно на эту причину -- независимо от того, имела ли она место в реальности.
Между тем реальность способствовала, мягко говоря, лёгкой доступности германских женщин. Американские военнослужащие тех лет даже не пытались скрывать: практически любая немка была им доступна на ночь за пачку сигарет или банку тушёнки. Некоторые -- более обеспеченные -- отдавались бесплатно: кто в надежде на покровительство, кто и вовсе считал своим патриотическим долгом компенсировать последствия действий своих мужей и братьев и умерить ярость победителей... Советские военнослужащие на казённых харчах также располагали куревом и едой, столь желанными для побеждённых. Так что утоление страсти, накопленной за годы походной жизни, не требовало силовых мер. Скорее наоборот: не зря же вскоре были запрещены браки советских граждан с иностранцами.
В комплект снабжения американских военнослужащих именно с учётом неизбежности самостоятельного решения личных проблем включены презервативы. Советское командование такой предусмотрительности не проявило. Между тем вероятность забеременеть от добровольного сожительства никак не меньше, чем от изнасилования. Естественно, частота беременностей в советской оккупационной зоне была существенно выше, чем в американской (английская и французская, насколько я знаю, являют промежуточные показатели). Намного выше оказалась и частота абортов. И -- в силу вышеуказанной особенности советского законодательства -- почти все рассказы об изнасиловании фиксировались именно в нашей зоне.
Впрочем, я далёк от мысли приписывать все жертвы абортов активности советских солдат. Просто потому, что их в Германии было на порядок-другой меньше, чем сексуально активных германских мужчин: национальные социалисты до самого входа советских войск на германскую территорию не рисковали озлоблять своё население массовой мобилизацией, так что значительная часть боеспособных мужчин осталась на родине и после разгрома своей армии вернулась к родным очагам или (если дом был разрушен сражением) прибилась к сердобольным соотечественницам. Вряд ли более 1/10 абортов в советской зоне оккупации были следствием связей с нашими военнослужащими.
Всё это вовсе не исключает отдельные эксцессы. Но их неукоснительно выявляла и карала система советского военного правосудия. Не из гуманных соображений, а ради чистого прагматизма: военное дело невозможно без суровейшей дисциплины, и любое нарушение порядка -- от мародёрства до насилия -- не только делает самого преступника слабым звеном общего строя, но и расшатывает стойкость всех его сослуживцев. Даже в германской армии профессиональные офицеры -- в отличие от политических активистов -- относились к разбойной и половой активности своих бойцов без особого одобрения. А уж мы давили противника, помимо прочего, строжайшей (иной раз даже сверх необходимого) исполнительностью: хвалёная немецкая дисциплина носит скорее формальный характер, а у нас спрашивали по сути дела. Поэтому можно быть уверенным: "историки", живописующие "два миллиона изнасилованных немок", не в ладах не только с совестью и собственной наукой, но и с основами технологии той самой войны, которую тщатся перерисовать дёгтем.
Update 1. tavas любезно сообщил ссылки на все три части (1, 2, 3) статьи известного пацифиста Никиты Андреевича Мендковича "Кто «изнасиловал Германию»?" в сетевом журнале "Актуальная история". Оказывается, в Германии ещё до советской оккупации аборт был разрешён только для ликвидации последствий изнасилования вражеским солдатом. Так что мои вышеприведенные рассуждения, увы, далеко не первооткрытие. Ну что же -- по крайней мере, я по крайней мере не заблуждаюсь в одиночку.
Update 2. labas провёл исчерпывающий анализ ( 1, 2) статистического исследования, положенного в основу легенды о массовом насилии. Кратко резюмирую: бумага, на которой напечатано оное исследование, в чистом виде была заметно дороже.