"Жизель", Вишнева-Соболевский
Несмотря на три замены, спектакль удался, хоть и не показался блестящим.
Колб, допекавший меня когда-то в ролях героев-любовников, блестяще умеет создавать антипатичные образы. Глядя на этого Ганса, самодовольного и хитрого, понимаешь, почему Жизель от него шарахается. У Петушковой-Мирты чувствовался нужный характер, хоть и недоставало классичности. Соболевский был симпатичным Альбертом, в которого вполне может влюбиться неопытная девушка, уверенно делал поддержки и неплохо справлялся с соло. У них с Вишневой получился слаженный дуэт, все не только оттанцовано, но и отыграно.
Однако главенствовала в спектакле Диана. В первом акте она выглядела юной, очаровательной и по уши влюбленной. Истинная пейзанка в том смысле, какой вкладывали в это слово простодушные романтики:). И вдруг в сцене безумия все переменилось. Обычно я пугаюсь за Жизель -- тут испугалась самой Жизели. Она на глазах превращалась в виллису, мечтающую утянуть с собой на тот свет всех, кому посчастливилось в жизни больше, чем ей. Когда она подзывала Альберта, казалось -- сейчас заворожит и уничтожит. Но в последний миг Жизель очнулась -- и ужаснулась сама себе, ощутив, насколько ненависть и месть губительны для того, кто их испытывает. Ужаснулась -- и всех простила.
Каково же было ее горе, когда она все же воскресла виллисой! Она перед смертью заглянула в эту пропасть и не хотела туда вновь. В первой вариации Диана летала над сценой, словно бабочка под порывами ветра -- безвольно и невесомо. А потом увидела Альберта -- и отчаянно не захотела его убивать. Она вовсе не убегала от него, а пыталась увести от опасности, исходящей прежде всего от нее самой.
Но уже в следующей вариации Жизель ощутила возможности вновь обретенной сущности, идеальной для занятия, которое она любила больше всего на свете -- танца. Танец лился так легко и свободно, что она не в силах была остановиться, даже понимая, что губит Альберта -- а с ним собственную душу. Я очень хорошо почувствовала упоение бесконечными возможностями и силами, которое гнало ее вперед и вперед. Альберт лежит в изнеможении, а она все взлетает -- а потом в ужасе видит, что же натворила. Как счастлива она была рассвету, заставившему остановиться! И, опускаясь в могилу, Жизель сама не знала, что будет с нею дальше, какая сущность победит.
Не знаю и я.
Колб, допекавший меня когда-то в ролях героев-любовников, блестяще умеет создавать антипатичные образы. Глядя на этого Ганса, самодовольного и хитрого, понимаешь, почему Жизель от него шарахается. У Петушковой-Мирты чувствовался нужный характер, хоть и недоставало классичности. Соболевский был симпатичным Альбертом, в которого вполне может влюбиться неопытная девушка, уверенно делал поддержки и неплохо справлялся с соло. У них с Вишневой получился слаженный дуэт, все не только оттанцовано, но и отыграно.
Однако главенствовала в спектакле Диана. В первом акте она выглядела юной, очаровательной и по уши влюбленной. Истинная пейзанка в том смысле, какой вкладывали в это слово простодушные романтики:). И вдруг в сцене безумия все переменилось. Обычно я пугаюсь за Жизель -- тут испугалась самой Жизели. Она на глазах превращалась в виллису, мечтающую утянуть с собой на тот свет всех, кому посчастливилось в жизни больше, чем ей. Когда она подзывала Альберта, казалось -- сейчас заворожит и уничтожит. Но в последний миг Жизель очнулась -- и ужаснулась сама себе, ощутив, насколько ненависть и месть губительны для того, кто их испытывает. Ужаснулась -- и всех простила.
Каково же было ее горе, когда она все же воскресла виллисой! Она перед смертью заглянула в эту пропасть и не хотела туда вновь. В первой вариации Диана летала над сценой, словно бабочка под порывами ветра -- безвольно и невесомо. А потом увидела Альберта -- и отчаянно не захотела его убивать. Она вовсе не убегала от него, а пыталась увести от опасности, исходящей прежде всего от нее самой.
Но уже в следующей вариации Жизель ощутила возможности вновь обретенной сущности, идеальной для занятия, которое она любила больше всего на свете -- танца. Танец лился так легко и свободно, что она не в силах была остановиться, даже понимая, что губит Альберта -- а с ним собственную душу. Я очень хорошо почувствовала упоение бесконечными возможностями и силами, которое гнало ее вперед и вперед. Альберт лежит в изнеможении, а она все взлетает -- а потом в ужасе видит, что же натворила. Как счастлива она была рассвету, заставившему остановиться! И, опускаясь в могилу, Жизель сама не знала, что будет с нею дальше, какая сущность победит.
Не знаю и я.