А.Альмог. Рабин и Перес 2
Если у Ицхака Рабина уже было назначено на тот день какое-то
мероприятие, почему именно Фридман так настаивал на изменении его графика? Фридман не объясняет, почему он проявил такую
настойчивость.
Во-вторых, именно Жан Фридман был тем человеком, который организовал
систему безопасности во время проведения митинга. "Мы распространили
плакаты с надписями "Скажи Да Миру", "Скажи Нет Насилию", "Площадь
Царей Израиля, Тель Авив". Мы возвели большую сцену и трибуну. Мы
провели инструктаж с силами безопасности, включавшими 750
полицейских, 250 солдат пограничной службы; привлекли к охране
шестьдесят лучших снайперов из спецназа и три вертолета для
патрулирования в воздухе. И все это в дополнение к сотрудникам
ШАБАКа, которые постоянно охраняли Рабина и Переса. На всех входах в
охраняемый периметр мы установили специальную аппаратуру для
выявления возможных опасных предметов". Подобное детальное
перечисление предпринятых мер по обеспечению безопасности, есть
ничто иное, как подсознательная попытка самооправдаться, снять с
себя возможное обвинение.
На площади "Царей Израилевых" не раз устраивали подобные
мероприятия, как правило левого толка, куда организованно свозили
участников из разных районов Израили, но никогда до этого не
привлекали к охране солдат пограничной службы, снайперов и
вертолеты. Вполне достаточно личной охраны должностного лица, но,
как мы знаем, на митинге 4 ноября безымянный охранник Рабина,
прикрывавший его сзади всего лишь неожиданно исчез, оставив его
спину неприкрытой.
Говоря о мерах безопасности, Фридман постоянно употребляет
местоимение "мы", не расшифровывая, кто входит в это понятие. Имя
Переса упоминается в этом контексте в третьем лице, поэтому эта
"структура" "мы" действует по крайней мере автономно от Шимона
Переса, стоя над полицией, пограничной службой и ШАБАКом.
Фридман потратил 6 миллионов собственных долларов на финансирование
массовой пропагандистской компании в поддержку "мирного соглашения".
Десятки тысяч дорожных стендов и настенных плакатов с надписью "Мы
хотим мира" наводнили страну. Фридман, также, основал фонд "Ифшар",
якобы для того, чтобы финансировать экономические проекты, но в
действительности фонд использовался в качестве инструмента для
рекламирования идеи "мирного процесса".
"Я - член подлинного лагеря мира, - заявляет Жан Фридман в
упомянутом интервью, - я был активным его деятелем вот уже четыре
года, под влиянием моего хорошего друга Шимона Переса, которого я
очень люблю. Мы сходились в том, что израильская военная оккупация
противоречит еврейским ценностям и деморализует нашу молодежь.
Шимон, человек "Мира сегодня" ("Шалом Ахшав" - радикальная левая
организация. - А.А.), был со мной в тот радостный день в Тель Авиве,
когда норвежский министр иностранных дел Йорген Хольст представил
нам протоколы соглашения, подписанные Арафатом. Перес не верил в то,
что соглашение выстоит и, ему казалось, что оно будет отвергнуто. Я
помню, как он говорил мне: "Дело теперь за израильским общественным
мнением. Нам следует срочно сформировать организацию, которая смогла
бы изменить настроения израильской публики в нужную сторону". Я
сказал ему: "Да, теперь вы должны взяться за это".
К этим словам мы можем добавить только два факта:
Жан Фридман, оказывается, - член "подлинного лагеря мира" только с
1991 года, то есть с того момента, как в Осло, за спиной
израильского правительства, стала работать совместно с террористами
Арафата пересовская группа: Рон Пундак - Яир Гиршфельд.
И второе: норвежский министр иностранных дел Йорген Хольст
скоропостижно скончался в возрасте 53 лет. Спортсмен, находившийся в
прекрасной спортивной форме, Хольст, видимо, знал то, что не вошло в
тексты, заключенных в Осло соглашений и скрепленных только
рукопожатиями.
Вскоре после убийства Ицхака Рабина, Жан Фридман покинул Израиль и в
настоящее время его судьба неизвестна.
Шимон Перес также принимал участие в организации злополучного
митинга, но на более низком уровне.
В самый канун убийства, Перес отдал распоряжение о замене
постоянного водителя Рабина, Йехезкеля Шараби, на своего, Менахема
Дамти. В показаниях следственной комиссии Шамгара Шараби подтвердил,
что Рабин позвонил ему за девяносто минут перед митингом и отказался
от его услуг. Не зная о том, что Дамти заменил его, Шараби сказал
Рабину, что он будет готов приехать, если Рабин изменит своё
решение.
После убийства Перес назначил Йорама Рубина, бывшего телохранителя
Рабина в тот роковой вечер, главой своей команды телохранителей, а в
1999 году - директором своего "Центра мира".
Как следует из фильма Кемплера, Перес первый спустился с трибуны, но
вместо того, чтобы идти к своему автомобилю, осматривает место
будущего преступления, как будто проводит последнюю инспекцию,
подходит к автомобилю Рабина, заглядывает в ветровое стекло, о
чем-то беседует со стоящим рядом водителем, и только после этого,
отправляется удовлетворенным к своей машине.
Цепь событий, приведших к гибели премьер-министра страны неизбежно
вызывает целый ряд вопросов, на которые до сих пор нет никакого
ответа.
На каком основании столь авторитетный судья как Меир Шамгар, бывший
в свое время председателем Верховного суда, своим решением изменил
время совершения преступления с 21:30 (именно это время видно на
часах арестовывавшего Амира полицейского) на 21:50?
Каким образом получилось, что в августе 1995 года глава ШАБАКа Карми
Гилон встречался с группой ведущих журналистов и дал им описание
потенциального убийцы покушающегося на главу правительства:
"покушающийся может не быть поселенцем с территорий, он может быть
курчавым йеменцем, живущим в Герцлии и учащимся в Бар-Илане".
"Пророческий источник" - так определили это журналисты. Неужто Карми
Гилон тогда знал, что Игаль Амир (хорошо известный ШАБАКу из-за
своих связей с Равивом) может покуситься на жизнь Рабина?
Если и в самом деле имело место подстрекательство и были
предупреждения, а за неделю до того был ликвидирован Фатхи Шкаки на
Мальте и "Исламский Джихад" угрожал местью, как могла охрана Рабина
оказаться столь скудной, почему зона не была стерильной, почему
отсутствовала "магнитная арка"?
Каким образом было позволено "фотографу-любителю" стоять на балконе
в 5 метрах от машины главы правительства и свободно снимать (если
только он не был агентом ШАБАКа)?
Почему Рони Кемплер снимал тёмную (неосвещённую) площадку позади
мероприятия? Почему он сосредоточился на Игале Амире, наименее
важной личности из тех, что были там? Неужели знал, что Игаль Амир
собирается вытащить пистолет?
Почему Рони Кемплер не опубликовал сразу же факт, что у него есть
кассета с записью убийства?
Кто такой Йоав Куриэль из службы безопасности, тайно похороненный на
кладбище "Яркон" сразу же после убийства, и каким образом он погиб?
Кто кричал: "Холостые! Холостые!" - "Это не по-настоящему!"?
Почему не было никаких следов крови на земле на площади, где
проходило мероприятие (несмотря на то, что Рабин получил потом более
двадцати порций крови в больнице "Ихилов")?
Почему тренированные телохранители не ликвидировали Игаля Амира
после того, как он сделал первый выстрел и продолжал стоять с
вытащенным пистолетом? И это - после 12 лет, в течение которых ШАБАК
тренировался на модели покушения на главу правительства, на той же
площади Царей Израиля, на той же задней лестнице?
Почему шабакники, увозя Лею Рабин с площади, говорили ей, что с
Рабиным ничего не случилось и что она с ним встретится в резиденции
ШАБАКа в Тель-Авиве?
Почему Карми Гилон позволил себе быть в Париже во время митинга? Как
случилось, что услышав в Париже о том, что стреляли в Рабина, он уже
знал, кто стрелял?
Если действительно были предупреждения, почему не было врача или
санитара рядом с главой правительства? Почему для эвакуации не
использовали амбуланс, который был на месте? Почему не подготовились
в больнице "Ихилов" на экстренный случай?
Почему поездка на "Кадиллаке", который вёл Менахем Дамти, длилась
более 20 минут, хотя в экстренном случае это должно занимать не
более минуты?
Почему паталогоанатом больницы "Ихилов" Иегуда Хисс позволил себе
подделку улик? В то время, как другие врачи, включая Гутмана, Снэ и
Барабаша, указали, что позвоночный столб Рабина был поврежден, что и
явилось причиной смерти, Хисс удалил упоминание об этой ране из
результатов вскрытия.
Натан Гефен уже много позднее обнаружил, что врачебные отчёты о
ранениях Рабина сфальсифицировали и изменили. Стреляли спереди? Или
стреляли сзади? С полуметра или в упор? Разве проф. Гутман,
заместитель заведующего хирургическим отделением, один из лучших
хирургов в стране, не знает, что он пишет, подписываясь под
заключением о смерти Рабина?
Почему вскрытие тела Рабина д-р Хисс производил в больнице "Ихилов",
а не в Институте судебной медицины в Абу-Кабир? Почему Хисс написал,
противореча Гутману, что у Рабина не был поражён позвоночный столб?
Куда исчез пистолет Йорама Рубина? Почему не представили "Кадиллак",
полный крови, в качестве вещественного доказательства?
Откуда знал Авишай Равив через минуту после выстрелов, что "Игаль
Амир был тем, кто стрелял", и об этом проинформировал журналистов?
Почему водитель машины Менахем Дамти лжесвидетельствовал перед
комиссией, утверждая, что открывал дверцу машины Лее Рабин в тот
момент, когда услышал первый выстрел, и что он немедленно сел в
водительское место в соответствии с существующими инструкциями. Лея
Рабин находилась на лестнице далеко от своего мужа в тот момент,
когда Амир стрелял, а Дамти оставался после выстрелов снаружи
автомобиля.
Почему главный судья на суде над Игалом Амиром, Эдмунд Леви пошел на
серьезное нарушение юридических правил, выразившемся в том, что он
не принял к рассмотрению свидетельские показания полицейского
судебного эксперта, инспектора Баруха Гладштейна, который на
основании научно-обоснованных данных доказал, что в Рабина стреляли
с нулевого расстояния, что на пол метра ближе того расстояния, на
которое Амир сумел приблизиться к Рабину. В заключительном заявлении
защитника Амира Йонатана Голдберга приведено более чем достаточно
доказательств того, что судья Леви намеренно игнорировал и отвергал
относящиеся к делу свидетельства на протяжении всего судебного
процесса.
Ответ почти на все эти вопросы есть здесь.
* * *
Личность главного обвиняемого - Игаля Амира совершенно сознательно
окружена такой завесой черной скотской ненависти, что сквозь нее с
трудом просматриваются и в должной мере не могут быть оценены
реальные мотивы, обстоятельства и факты.
Даже суд над Адольфом Эйхманом не вызывал в обществе такой истерии и
вакханалии злобы. При этом личность Эйхмана в меньшей мере
рассматривалась на фоне всей нацистской системы, в то время, как
фигура Игаля Амира постоянно проектировалась на весь правый,
национально-религиозный лагерь, являвшийся непремиримым противником
"мирного процесса", и на который перекладывалась коллективная вина
за совершенное преступление.
Это первое. Второе же заключается в том, что всплеск необузданной
ненависти был призван подавить в обществе многие вопросы, связанные
с обстоятельствами убийства израильского премьера. Отсюда и
предложения принять соответствующие законы, хотя персональное
законодательство давно уже отвергнуто цивилизованным обществом,
право на повторное судебное рассмотрение в связи с вновь
открывшимися обстоятельствами, лишение заключенного элементарных
человеческих прав, таких как право на брак или право иметь ребенка.
На суде Амир не отрицал того факта, что два раза нажимал на курок
своего пистолета, нацелив его в спину премьер-министру.
Как писала автору этих строк, супруга Игаля Амира Лариса Трембовлер,
"многие детали происшедшего были, однако, ему (Амиру) неведомы. У
него не было собственного доступа к информации, и он судил об уровне
этих теорий по слухам о сомнительных спекуляциях, типа слишком
далеко идущих теорий Барри Хамиша. Между тем, с самого начала были
вещи, которые обратили на себя его внимание и показались странными -
во всяком случае, вызвали у него вопрос. Он говорил об этом и на
суде, и в показаниях на комиссии Шамгара (прежде всего, пресловутые
крики "Холостые!", а также "выстрел в упор"). За последние несколько
месяцев он, при моем посредстве, получил сведения о результатах
исследований значительно более серьезных, которые убедили его в
существовании неразрешимых противоречий с официальной версией и
привели к заявлению о намерении требовать повторный суд".
* * *
К числу несомненных достоинств Шимона Переса, относится его
знакомство с советской историей.
Убийство Ицхака Рабина является аналогией убийства С.Кирова.
В обоих случаях устранялся опасный конкурент и усиливалась личная
власть, а, главное - убийство давало повод решительно расправиться с
оппозицией, с противниками текущих политичесих процессов. Со времен
"Альталены" история Израиля не знала такой волны ненависти,
обращенной на правый, национально-религиозный лагерь, решительно
выступавший против инициированного левыми, "мирного процесса".
В одном из интервью, данном в 1995 году, в редкие минуты внутренней
расслабленности, Шимон Перес разоткровенничался: "Я достиг такого
уровня, что являюсь фактически независимой политической фигурой. К
тому, что я сделал нечего прибавить, нечего от этого и убавить.
Поэтому я могу действовать по своему усмотрению вне зависимости от
обстоятельств. Это мне и моему поколению предстоит принять трудные
решения, чтобы очистить дорогу для будущего поколения, перед которым
уже не будут стоять дилеммы, противоречия и необходимость принимать
трудные решения. Говоря историческими терминами, мы приближаем
окончание Охотничьего Периода в человеческой истории и входим в
Эпоху Созидания".
У нас есть, что добавить.
"В 1986 году государственная комиссия во главе с Аббой Эвеном
расследовала дело Джонатана Полларда. Абба Эвен возложил
ответственность за скандал на Переса, который знал роль Полларда,
получал от него информацию, использовал её для политических целей,
и, как премьер-министр, дал разрешение на операцию. Перес неделю
поносил Аббу Эвена, отвёрг доклад комиссии и выдворил Аббу Эвена из
партии Труда". (Барри Хамиш).
"Существовали слухи, что именно Перес выдал израильского разведчика
Эли Когана сирийским властям, но мало, кто в это верил. Однако в
1994 году, газеты Иордании, Саудовской Аравии, и Лондона
опубликовали доклад, который заставляет поверить слухам. Аднан
Яссин, один из руководителей сил безопасности Арафата, был агентом
Моссада в ООП. Арабские газеты свидетельствуют, что Перес в качестве
жеста доброй воли выдал его Арафату. В машине Яссина неожиданно был
произведен обыск, была найдена сложнейшая передаточная
радиоаппаратура и взрывные устройства. Яссина увезли в Йемен, и с
тех пор никто о нём ничего не слышал".
В феврале 1994 года друг Переса, французский интеллектуал Марек
Холтер, сделал заявление израильской газете "Hadashot". По словам
Холтера, в мае 1993 года он доставил Папе Римскому письмо Переса, в
котором Ватикану предлагался контроль над Старым Городом в
Иерусалиме. По этому плану Ватикан должен был контролировать Святой
Город, а солдаты ООН охранять его входы.
"В начале 2001 года Сионистская Организация Америки опубликовала
документы соглашения "Абу Дис" (1994) между ООП и Израилем,
предусматривающие разделение Иерусалима, и подписанные министром
иностранных дел Шимоном Пересом в Париже за 12 дней до убийства
Рабина. Рабин не знал об этом". (Барри Хамиш).
* * *
Политическое убийство предполагает политические мотивы. Рассматривая
политические мотивы как основополагающие и отталкиваясь от них,
весьма трудно, однако, выйти на реальных заказчиков этого убийства,
ибо у лауреата Нобелевской премии мира Ицхака Рабина за пределами
собственной страны практически не было политических врагов,
способных организовать и осуществить столь масштабное преступление.
Американская администрация и политические системы в Северной
Америке, так или иначе связанные с Израилем, с откровенным
энтузиазмом отнеслись к договору, подписанному с главарем
террористической организации. Президент Б.Клинтон называл Ицхака
Рабина своим "хавером" (другом) и не скрывал внутреннего ликования.
Главы Европейских государств с искренним одобрением относились и
происходящему процессу на Ближнем Востоке и даже главы арабских
государств несколько снизили накал своей антиизраильской риторики,
откровенно поощряя, запущенный на лужайке Белого дома "мирный
процесс".
Убийство Ицхака Рабина было профессионально подготовлено и крайне
небрежно осуществлено. Именно в этом и заключается ключ к раскрытию
этого преступления. Прекрасно понимая, что заказчиками убийства не
могут быть внутриизраильские структуры, Барри Хамиш разводит руками
и оставляет этот сакраментальный вопрос без ответа.
В десятках публикаций можно найти самые разнообразные предположения
о том, кто отдал приказ об убийстве. Так, например, журнал "Нью
Американ" заявляет, что убийство было делом рук "Совета по вопросам
международных отношений" (американская организация, основанная в
1921 году и поддерживающая активное участие Америки в мировой
политике). Японская газета "Джапаниз Таймс" рассказывает о том, что
Рабин, якобы, попался на махинациях вокруг краденной компьютерной
программы под названием "ПРОМИС", и что он был убит теми же людьми,
которые убили помощника Клинтона Винса Фостера. В журнале
"Конспираси Нэйшн" излагается точка зрения, согласно которой
операция будто финансировалась Ватиканом.
Не был обойден вниманием и бывший Государственный Секретарь
Соединенных Штатов Генри Киссинджер, состоящий, кстати, членом
упоминавшегося выше "Совета по вопросам международных отношений".
Как серьезный довод в пользу участия Киссинджера в заговоре,
рассматривался даже его отказ приехать из Гонконга на похороны
израильского премьера, потому что он, якобы, не смог достать билета.
Генри Киссинджер нанес много вреда еврейскому государству, но к
убийству Рабина он безусловно не был причастен. У бывшего Госсекретаря было достаточно иных мотивов отсутствовать на
похоронном мероприятии, чтобы использовать столь неуклюжую
отговорку. Генри Киссинджер откровенно недолюбливал Ицхака Рабина и
не скрывал этого. Сам, получивший в свое время Нобелевскую премию
мира за предательство американского стратегического союзника -
Южного Вьетнама, Генри Киссинджер испытывал определенный душевный
дискомфорт, который вызывало присуждение некогда почетной
международной награды за легализацию террористической организации.
Серьезно рассматриваются мистические и полумистические теории. Так,
Рабин будто был масоном 32-й степени, и что его убили за разглашение
секретов Ордена. В недельной главе Торы, читавшейся в неделю,
предшествовавшей убийству, из последовательно идущих букв
складываются слова: "Огонь, огонь, зло Рабину Господь установил".
Далее: имя Игаля Амира начинается с буквы "и" и кончактся буквой "р"
- те же буквы являются инициалами Ицхака Рабина. В качестве
дальнейшего аргумента приводится деятельность Авигдора Эскина,
устроившего публичную церемонию "пульса де-нура". (Каббалистический
вызов Божьего гнева.)
Все это, разумеется, несерьезно, также как несерьезно считать Шимона
Переса главным заказчиком преступления, хотя объективно ему это было
наиболее выгодно. Истинные заказчики и истинные мотивы убийства
израильского премьера проявляются достаточно отчетливо, если
поменять "политические" мотивы на "экономические" и поставить во
главу заговора ту транснациональную мегаструктуру, которая и
запустила "мирный процесс".
Шимон Перес, не являясь главным заказчиком преступления, а будучи
лишь активно вовлеченным в него, был одним из первых израильских
политиков, кто по достоинству понял и оценил те возможности, которые
открылись на рубеже 80-х и 90-х годов в связи с распадом СССР и
созданием той уникальной мегаструктуры, о которой мы говорили а
начале нашего повествования. Перес был слишком умен, чтобы нечаянно
проговориться об этом. Он понимал, чем это могло ему грозить.
Выражаясь метафорическим языком А.Зиновьева, Шимон Перес был
"зияющей высотой" на фоне той серой и унылой мелкоты, которая
досталась Израилю в наследство от Д.Бен-Гуриона.
Главными источником информации Шимона Переса - координаторами в его
связях с Москвой были давнишние агенты и полуагенты КГБ, или же
работники, связанных с этой организацией служб безопасности
восточно-европейских стран, среди которых были имена достаточно
известные или же неизвестные до сих пор.
Столь неряшливое исполнение преступления, с многочисленными
нестыковками лишь подчеркивает тот факт, что организаторы не очень
обращали внимание на внутренние расследования, очевидно не без
основания полагая, что все они заведут в тупик и заглохнут сами
собой.
По прошествии более чем десяти лет следует признать, что эти
рассчеты были справедливы, и, несмотря на новые факты, официальная
версия, канонизирован-ная комиссией М.Шамгара, осталась неизменной.
Самый главный вопрос: "А зачем вообще был нужен митинг 4 ноября?" ни
разу не возник на неспокойной поверхности израильского общественного
мнения. Перекрывать загруженный центр города, свозить туда людей,
организовывать столь внушительную охрану с привлечением снайперов
спецназа и подразделения военно-воздушных сил... Зачем нужно было
тратить столь внушительные средства налогоплательщиков и лично Жана
Фридмана? Какая цель преследовалась?
"Мирный процесс" шел по намеченному руслу, и если ему что-то и
угрожало, то только со стороны премьер-министра Ицхака Рабина. Не
потому ли сам митинг был организован с одной только целью:
ликвидировать Рабина? Иной возможности это осуществить, видимо, не
было.