Филонам на заметку - суровый опыт прадедов
"Пытаясь избежать тяжелой работы, особенно в шахтах и на промышленных предприятиях, солдаты изобретали разные способы симуляции болезней, не останавливаясь перед опасностью серьезно навредить своему здоровью.
Пленные выливали на себя кипяток, курили пропитанные маслом сигареты для нагнетания температуры, привязывали на ночь к ногам сырой картофель, а к утру с жалобами на ревматизм показывали охране распухшие конечности.
С помощью химических составов, используемых в производстве, они стимулировали нарушение работы желудка или сердца.
В редких случаях солдаты решались на нанесение себе увечий, ведущих к полной потере работоспособности.
После установления процедуры обмена инвалидов, получивших возможность еще в ходе войны вернуться домой, военнопленные шли, порой, на отчаянный шаг и перед осмотром брали в рот мокроту туберкулезного товарища, чтобы врачи при исследовании нашли желательные бациллы".
[Цит. по: Нагорная О.С. "Другой военный опыт": российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1920 гг.) . М., 2010. С.248-249]
Кстати, о целенаправленных увечьях - подобный эпизод есть у Петра Краснова в "Тихих Подвижниках":
"Как взяли в плен, послали меня на завод, поставили угольев в печь подкидать. Работа нетрудная. Я молодой и сильный был. Подкидываю его день, подкидываю другой и стал задумываться, а что на этом заводе делают? Можно ли мне на нем работать? А не делаю ли я чего против присяги? И узнал: пули на союзников точат. Тогда я пришел и сказал: «Работать больше не буду. Это против присяги, а против присяги я не пойду». Стали меня подвешивать, так мучили, что кровь пошла из шеи и носа. Отправили меня в больницу, подлечили и опять на завод. Ну, я думаю, не выдержу, больно пытка тяжела. Ослабел я совсем. А не выдержу, стану работать - душу свою загублю. Иду, и тоска во мне сидит страшная. Самому на себя смотреть тошно. И как проходил двором, словно меня что-то толкнуло. Гляжу, топор лежит на чурбане возле дров. Стража отстала, один я почти был. Подошел я, перекрестился, взял топор в левую руку, правую положил на чурбан. И - за Веру, Царя и Отечество, отхватил все пальцы. Теперь не стану работать. Меня отправили в госпиталь, залечили руку и послали сюда, чем могу, одной рукой помогаю."
На первый взгляд - самоотверженный, помышляющий лишь о верности присяге и союзническому долгу русский Сцевола.
А разгадка, между тем, одна:
"На протяжении войны немецкие органы сталкивались с упорным и массовым отказом русских солдат работать в прифронтовой зоне или на предприятиях по изготовлению предметов вооружения. Пленные ссылались на нежелание нарушать присягу (sic!), на международное право, запрещавшее подобное принуждение, в действительности опасаясь наказаний по возвращении на родину.
Иногда в рабочих командах действительно находился унтер-офицер, записывавший имена согласившихся работать и угрожавший передать информацию в Россию. В этом случае сопротивление становилось непреодолимым: военнопленные заявляли, что предпочитают умереть на месте, чем навредить оставшимся на родине семьям".
[Цит. по: Нагорная О.С. Указ.соч. С.247]
На мой взгляд, это не менее достойный мотив идти в отказ, нежели соображения союзнического долга. Требующий не меньшего мужества, чем полагается среднестатистическому Сцеволе...
Пленные выливали на себя кипяток, курили пропитанные маслом сигареты для нагнетания температуры, привязывали на ночь к ногам сырой картофель, а к утру с жалобами на ревматизм показывали охране распухшие конечности.
С помощью химических составов, используемых в производстве, они стимулировали нарушение работы желудка или сердца.
В редких случаях солдаты решались на нанесение себе увечий, ведущих к полной потере работоспособности.
После установления процедуры обмена инвалидов, получивших возможность еще в ходе войны вернуться домой, военнопленные шли, порой, на отчаянный шаг и перед осмотром брали в рот мокроту туберкулезного товарища, чтобы врачи при исследовании нашли желательные бациллы".
[Цит. по: Нагорная О.С. "Другой военный опыт": российские военнопленные Первой мировой войны в Германии (1914-1920 гг.) . М., 2010. С.248-249]
Кстати, о целенаправленных увечьях - подобный эпизод есть у Петра Краснова в "Тихих Подвижниках":
"Как взяли в плен, послали меня на завод, поставили угольев в печь подкидать. Работа нетрудная. Я молодой и сильный был. Подкидываю его день, подкидываю другой и стал задумываться, а что на этом заводе делают? Можно ли мне на нем работать? А не делаю ли я чего против присяги? И узнал: пули на союзников точат. Тогда я пришел и сказал: «Работать больше не буду. Это против присяги, а против присяги я не пойду». Стали меня подвешивать, так мучили, что кровь пошла из шеи и носа. Отправили меня в больницу, подлечили и опять на завод. Ну, я думаю, не выдержу, больно пытка тяжела. Ослабел я совсем. А не выдержу, стану работать - душу свою загублю. Иду, и тоска во мне сидит страшная. Самому на себя смотреть тошно. И как проходил двором, словно меня что-то толкнуло. Гляжу, топор лежит на чурбане возле дров. Стража отстала, один я почти был. Подошел я, перекрестился, взял топор в левую руку, правую положил на чурбан. И - за Веру, Царя и Отечество, отхватил все пальцы. Теперь не стану работать. Меня отправили в госпиталь, залечили руку и послали сюда, чем могу, одной рукой помогаю."
На первый взгляд - самоотверженный, помышляющий лишь о верности присяге и союзническому долгу русский Сцевола.
А разгадка, между тем, одна:
"На протяжении войны немецкие органы сталкивались с упорным и массовым отказом русских солдат работать в прифронтовой зоне или на предприятиях по изготовлению предметов вооружения. Пленные ссылались на нежелание нарушать присягу (sic!), на международное право, запрещавшее подобное принуждение, в действительности опасаясь наказаний по возвращении на родину.
Иногда в рабочих командах действительно находился унтер-офицер, записывавший имена согласившихся работать и угрожавший передать информацию в Россию. В этом случае сопротивление становилось непреодолимым: военнопленные заявляли, что предпочитают умереть на месте, чем навредить оставшимся на родине семьям".
[Цит. по: Нагорная О.С. Указ.соч. С.247]
На мой взгляд, это не менее достойный мотив идти в отказ, нежели соображения союзнического долга. Требующий не меньшего мужества, чем полагается среднестатистическому Сцеволе...