ДЕЛО О ЛИЧНОЙ ЯВКЕ. - В РОССИЙСКОМ ГЕНКОНСУЛЬСТВЕ
РАЗ В ГОД я оформляю личную явку в генконсульство РФ, чтобы через него доказать Пенсионному фонду РФ, что всё ещё жив.
Драг-аятм говорит, что с моей российской пенсии нам ни холодно, ни жарко. Лично она не собирается оформлять свою. Это понятно. Кто-нибудь слышал о том, чтобы бизнесмены, Абрамовичи, Ходорковские подавались на российскую пенсию? Я - нет. Однако, я считаю, что она чересчур эмоциональна в этом деле. Я - человек простой, но разумный, потому считаю: ЕСЛИ МОГУ, ТО ПОЧЕМУ НЕТ? Ну, и что с того, что не заработал на приличную пенсию? На хлеб хватает, и ладно.
В этом году записаться на приём в консульство было невозможно, потому что того (приёма) не было. Потом приём объявили, но попробуй запишись на него! Русских в Торонто, которые большей частью критикуют Россию, но которым она почему-то нужна - что селёдки в бочке. Я написал письмо по известному адресу и, прождав два или три месяца, на днях получил ответ: "Готовы принять 22 сентября. При себе иметь паспорт, маску и перчатки".
Я, поспешил закончить очередной кусок проджекта, послал его заказчику раньше положенного срока и взял 22-го виртуальный отгул. Утречком оседлал велосипед, закинул за спину рюкзак с шортами и тонкой и мягкой, самое то, кофтой из Юникло (их надену, когда буду проникать в консульство; в рюкзаке, кроме них, были запасная камера, заплатки, клей, прочий инвентарь, инструментарий, паспорт, маска и перчатки; насос был приделан к велосипеду) и покатил в сторону GO-station. Мой план действий был таков: на поезде еду до Юнион-стэйшна (Union Station, вроде Московского вокзала в Питере), там пересаживаюсь на велосипед. Обратно из консульства прикачу своим ходом.
Спутница жизни уговаривала проделать весь путь на общественном транспорте. Она устрашающе таращила глаза: "У тебя болит поясница!" (это правда; почти круглосуточные бдения перед компьютером к добру не приводят), но для меня поход в консульство - это хороший повод совершить ещё один трансторонтовский велопробег, и я упрямо стоял на своём.
До GO-station чуть меньше пяти километров. Утро было замечательное, а днём обещали 21-22oC. 22-е - официальное начало осени. В этом году, оно, очевидно, стало и началом индейского, то есть бабьего, лета - Indian summer.
Билет, как положено, купил со скидкой (в этом отношении капиталистическая Канада ничем не отличается от социалистического СССР) и сэкономил на этом деле $5.15.
В двухэтажном вагоне ехал ещё один велосипедист. Его агрегат представлял собой тяжеленный e-bike с запасной батареей на багажнике.
Приехав на Union Station, вышел на Front St. и решил сократить путь - поехать напрямик, а не по трейлам вдоль озера и по Дон-ривер. Доехал до Джарвис, повернул на север, дунул до развилки с Маунт Плезент.
Доехав до Йеллоу-крик, съехал в прорубленное речкой ущелье (ravine) и поехал по трейлу...
Увлёкшись привольной ездой по лесу, проскочил мимо нужного поворота - трейл превратился в хайкинговую тропу. Дорога взъярилась, пошла круто наверх, путь преграждали корни, поваленные деревья, валуны... Я с полкилометра тащил на себе савраса, пока не очутился под очередным мостом. Эээ, уж не Сент-Клер ли это? Повернул назад и, таким образом, километр протопал пешком...
Прибыв в расположение консульства, хотел привязать велосипед к рэку, но, увидев одиноко висевшие криптонитовые замки, передумал - моя цепочка тем более не спасёт "Мериду". И поволок велосипед в консульство, на пятый этаж.
Перед дверью стояла небольшая очередь. Сказал: "Здрасьте" и не дождался ответа. Ммм, всё-таки Россия сидит в душах у людей...
Развеселил сотрудник консульства, запускавший внутрь народ. Дверь открылась, на пороге встал статный дородный мужчина. Он скрестил на груди руки и насмешливо сказал: "И что привело вас в эти мрачные стены?". Все стали жаловаться: "Я за паспортом", "Я записан на 10:20", "Я записан на 10:40" и так далее. Я пискнул: "Мне пенсионную справочку". Чтобы войти в присутственное место, надо пройти через металлоискатель и пропустить вещи через сканер.
Внутри атмосфера была такой же мрачной, как в коридоре. На стене висел телевизор, но его никто не смотрел. Покинутые всеми просители молча сидели верхом на десятке стульев. Газет, журналов не было. На столе лежала коробка с георгиевскими ленточками. Я подкрался к ней и взял одну. Мало ли пригодится подвязать насос, закрепить провод!
В консульство я вошёл в 10:20. До 11:20 нотариус не приняла никого. Видневшаяся в окошке дама, вылитая Хелен Миррен, только автомата не хватало, сидела, строго уставившись в монитор своего компьютера. Я сказал громко: "В Фэйсбуке, что ли, сидит?", но никто из собратьев по беде вербально не отреагировал. Мрачные взгляды говорили: "Ну ты и шутник".
Когда я рассказал об испытанном спутнице жизни, она хладнокровно сказала: "Она не сидела просто так. Она делала работу". Я сказал: "В часы приёма она должна принимать, а работу пусть делает в остальное рабочее время".
Хелен Миррен в деле
В 11:40 я решил отрапортовать Хелен Миррен о своей явке. Подошёл к окошку и сказал: "Я за справочкой". Она спросила: "Фамилия?". Я сказал: "Атсман". Она, изучив список, сказала: "Как, как? Повторите". Я: "Атсман. Через т, с". Она: "Вас в списке нет". Я (льстиво): "Вы, Натия Теймуразовна, прислали мне емейл". Хелен Миррен, не выразив чувств, качнула головой, мол, я не она, отвернула её чуть в сторону - в глубине помещения сидела молодая и красивая неулыбчивая брюнетка. Брюнетка вздёрнула голову, посмотрела на меня. Я помахал ей ручкой. Хелен Миррен продолжала: "Вы идёте в порядке живой очереди. Народу много, до вас очередь может не дойти". Омайгод! А я, смотрите, и перчаточки принёс!
В помещение запустили двух дам - старуху на коляске и катившую её молодуху. Я разинул рот. Дамы были азиатской внешности и переговаривались по-русски. Я стал размышлять. Кто они? По одежде - курткам, штанам - они могли сойти за кореянок, но угадывавшиеся под маской старухины очертания лица и нос были явно не корейские. Молодуха, невероятную красоту которой не могли скрыть даже закрывающие лицо маска и солнечные очки, по некоторым данным - у неё были мощный торс и узкие бёдра, что является отличительной чертой, особенно провинциальных, деревенских, кореянок - пожалуй, могла бы сойти за кореянку, но полному схождению мешали ноги. Они у неё были идеально прямые, что среди кореянок редкость. Две женщины также не могли быть и бурятками и якутками. Антропологический тип тех прекрасно известен мне.
Молодуха пошла к окошку выяснять положение дел. Создался превосходный момент, чтобы поговорить с соседкой, то и дело бросавшей на меня взгляды. "А вы, извиняюсь, откуда будете?". Старуха оказалась словоохотливой. Наверно, в доме не с кем поговорить. "Из Калмыкии". Я обрадовался: "Сайн байну! У меня много калмыкских друзей" и назвал несколько фамилий - друзей и коллег. Услышав знакомые слова, старуха обрадовалась и рассказала мне всё - и что ей восемьдесят один, а мужу, когда он оформил какой-то документ на десять лет, было восемьдесят шесть. И так далее. К сожалению, большую часть её нарратива было не разобрать. Во-первых, она говорила тихо, во-вторых, на ней была маска, в-третьих, у неё была нечёткая дикция, в-четвёртых, она прыгала с темы на тему, как воробей по ветке, и я не вполне поспевал за логикой её суждений. Была ситуация, подобная той, когда беседуют первокурсник, только-только начавший изучать иностранный язык, и иностранец, носитель того языка, и было трудно сказать, кто из нас двоих первокурсник, а кто иностранец.
Наконец, в первом часу Хелен Миррен беззвучно сказала: "Кто-нибудь есть ещё за справками?". Я, неотрывно следивший за движениями её губ, рванул к окошку...
Оформление акта о личной явке заняло несколько секунд - сколько времени требуется для того, чтобы взять в руки и открыть паспорт, ударить по клавиатуре компьютера и сказать: "Адрес тот же? Посидите, подождите"? Простояв два часа и сделав дело за пять секунд, я почувствовал себя complete champion'ом - отойдя от окошка нотариуса, вздёрнул кверху руки и показал всем оба больших пальца. Подобные чувства, наверно, испытывают олимпийские чемпионы на сто метров, которые тренируются, не покладая рук, четыре года, а чемпионами становятся меньше, чем за десять секунд...
Справку выдала атташе, Натия Теймуразовна. Я сказал ей: "Спасибо, что пригласили. Не знаю, что бы делал без вас", и она быстро-быстро улыбнулась мне.
Обратно ехал не по трейлу вдоль озера (Онтарио) до Хамбер-ривер или Этобико-крик (сколько можно!), а напрямик, срезав таким образом дистанцию раза в полтора. Выйдя из консульства, снял с себя шорты, перчатки, маску, сел на велосипед, свернул в переулочек, выехал на Heath St. (она не такая бизи busy, как соседняя Сент-Клер) и покатил по ней. Доехав до Cedarvale Ravine, перебрался по трейлу на Эглинтон и по нему дунул до Хамбер-ривер.
Темп езды, как и утром, был рваный. На Хит каждые сто метров были стопы (а я приучен следовать правилам дорожного движения), а на Эглинтон на всём его протяжении до Хамбер-ривер вэли было неимерное количество светофоров, не говоря о соперничавших со мной машинах. О том, чтобы установить рекорд, не могло идти и речи.
На углу Эглинтон и Вестон-роуд увидел корейский ресторан "Силла".
При въезде на трейл Хамбер-ривер остановился на секунду и сфотографировал памятник украинцам-воинам (его фото уже как-то выкладывал).
Дальнейшее путешествие по долине реки протекало без приключений.
За 401-м хайвэем по неосторожности свернул на East Humber, тогда как я изначально планировал поехать по West Humber, чтобы выехать поближе к Claireville Conservation Area. Прокатив изрядный отрезок по местами переходившей в гравийку грунтовке, поднялся к Стилз. На одной из самых оживлённых улиц Торонто, как всегда, было много машин, и они катили как сумасшедшие, поэтому я несколько километров прокатил по сложенному из плит тротуару и изрядно отбил себе седалище. Доехав до Claireville Conservation Area, нырнул в неё и несколько километров прокатил по ещё одной грунтовке-гравийке.
Выехал на Квин, а там и до дома рукой подать.
С Квин перебрался на Вильямс парквэй (она не такая бизи), остановился у первого же конвиниенса, купил кока-колу и билетик Lotto Max. Заправившись, оседлал савраса и снова засучил ножками.
Всего за день прокатил 58 км 940 м, поднялся на 239 метров. Средняя скорость на всей дистанции составила 17 км/ч. От консульства до дома катил, не считая двух продолжительных, минут по десять-пятнадцать, отдыхов и многочисленных остановок перед светофорами, около двух с половиной часов, всего на полтора часа медленнее поезда. Как удивительно!
Драг-аятм говорит, что с моей российской пенсии нам ни холодно, ни жарко. Лично она не собирается оформлять свою. Это понятно. Кто-нибудь слышал о том, чтобы бизнесмены, Абрамовичи, Ходорковские подавались на российскую пенсию? Я - нет. Однако, я считаю, что она чересчур эмоциональна в этом деле. Я - человек простой, но разумный, потому считаю: ЕСЛИ МОГУ, ТО ПОЧЕМУ НЕТ? Ну, и что с того, что не заработал на приличную пенсию? На хлеб хватает, и ладно.
В этом году записаться на приём в консульство было невозможно, потому что того (приёма) не было. Потом приём объявили, но попробуй запишись на него! Русских в Торонто, которые большей частью критикуют Россию, но которым она почему-то нужна - что селёдки в бочке. Я написал письмо по известному адресу и, прождав два или три месяца, на днях получил ответ: "Готовы принять 22 сентября. При себе иметь паспорт, маску и перчатки".
Я, поспешил закончить очередной кусок проджекта, послал его заказчику раньше положенного срока и взял 22-го виртуальный отгул. Утречком оседлал велосипед, закинул за спину рюкзак с шортами и тонкой и мягкой, самое то, кофтой из Юникло (их надену, когда буду проникать в консульство; в рюкзаке, кроме них, были запасная камера, заплатки, клей, прочий инвентарь, инструментарий, паспорт, маска и перчатки; насос был приделан к велосипеду) и покатил в сторону GO-station. Мой план действий был таков: на поезде еду до Юнион-стэйшна (Union Station, вроде Московского вокзала в Питере), там пересаживаюсь на велосипед. Обратно из консульства прикачу своим ходом.
Спутница жизни уговаривала проделать весь путь на общественном транспорте. Она устрашающе таращила глаза: "У тебя болит поясница!" (это правда; почти круглосуточные бдения перед компьютером к добру не приводят), но для меня поход в консульство - это хороший повод совершить ещё один трансторонтовский велопробег, и я упрямо стоял на своём.
До GO-station чуть меньше пяти километров. Утро было замечательное, а днём обещали 21-22oC. 22-е - официальное начало осени. В этом году, оно, очевидно, стало и началом индейского, то есть бабьего, лета - Indian summer.
Билет, как положено, купил со скидкой (в этом отношении капиталистическая Канада ничем не отличается от социалистического СССР) и сэкономил на этом деле $5.15.
В двухэтажном вагоне ехал ещё один велосипедист. Его агрегат представлял собой тяжеленный e-bike с запасной батареей на багажнике.
Приехав на Union Station, вышел на Front St. и решил сократить путь - поехать напрямик, а не по трейлам вдоль озера и по Дон-ривер. Доехал до Джарвис, повернул на север, дунул до развилки с Маунт Плезент.
Доехав до Йеллоу-крик, съехал в прорубленное речкой ущелье (ravine) и поехал по трейлу...
Увлёкшись привольной ездой по лесу, проскочил мимо нужного поворота - трейл превратился в хайкинговую тропу. Дорога взъярилась, пошла круто наверх, путь преграждали корни, поваленные деревья, валуны... Я с полкилометра тащил на себе савраса, пока не очутился под очередным мостом. Эээ, уж не Сент-Клер ли это? Повернул назад и, таким образом, километр протопал пешком...
Прибыв в расположение консульства, хотел привязать велосипед к рэку, но, увидев одиноко висевшие криптонитовые замки, передумал - моя цепочка тем более не спасёт "Мериду". И поволок велосипед в консульство, на пятый этаж.
Перед дверью стояла небольшая очередь. Сказал: "Здрасьте" и не дождался ответа. Ммм, всё-таки Россия сидит в душах у людей...
Развеселил сотрудник консульства, запускавший внутрь народ. Дверь открылась, на пороге встал статный дородный мужчина. Он скрестил на груди руки и насмешливо сказал: "И что привело вас в эти мрачные стены?". Все стали жаловаться: "Я за паспортом", "Я записан на 10:20", "Я записан на 10:40" и так далее. Я пискнул: "Мне пенсионную справочку". Чтобы войти в присутственное место, надо пройти через металлоискатель и пропустить вещи через сканер.
Внутри атмосфера была такой же мрачной, как в коридоре. На стене висел телевизор, но его никто не смотрел. Покинутые всеми просители молча сидели верхом на десятке стульев. Газет, журналов не было. На столе лежала коробка с георгиевскими ленточками. Я подкрался к ней и взял одну. Мало ли пригодится подвязать насос, закрепить провод!
В консульство я вошёл в 10:20. До 11:20 нотариус не приняла никого. Видневшаяся в окошке дама, вылитая Хелен Миррен, только автомата не хватало, сидела, строго уставившись в монитор своего компьютера. Я сказал громко: "В Фэйсбуке, что ли, сидит?", но никто из собратьев по беде вербально не отреагировал. Мрачные взгляды говорили: "Ну ты и шутник".
Когда я рассказал об испытанном спутнице жизни, она хладнокровно сказала: "Она не сидела просто так. Она делала работу". Я сказал: "В часы приёма она должна принимать, а работу пусть делает в остальное рабочее время".
Хелен Миррен в деле
В 11:40 я решил отрапортовать Хелен Миррен о своей явке. Подошёл к окошку и сказал: "Я за справочкой". Она спросила: "Фамилия?". Я сказал: "Атсман". Она, изучив список, сказала: "Как, как? Повторите". Я: "Атсман. Через т, с". Она: "Вас в списке нет". Я (льстиво): "Вы, Натия Теймуразовна, прислали мне емейл". Хелен Миррен, не выразив чувств, качнула головой, мол, я не она, отвернула её чуть в сторону - в глубине помещения сидела молодая и красивая неулыбчивая брюнетка. Брюнетка вздёрнула голову, посмотрела на меня. Я помахал ей ручкой. Хелен Миррен продолжала: "Вы идёте в порядке живой очереди. Народу много, до вас очередь может не дойти". Омайгод! А я, смотрите, и перчаточки принёс!
В помещение запустили двух дам - старуху на коляске и катившую её молодуху. Я разинул рот. Дамы были азиатской внешности и переговаривались по-русски. Я стал размышлять. Кто они? По одежде - курткам, штанам - они могли сойти за кореянок, но угадывавшиеся под маской старухины очертания лица и нос были явно не корейские. Молодуха, невероятную красоту которой не могли скрыть даже закрывающие лицо маска и солнечные очки, по некоторым данным - у неё были мощный торс и узкие бёдра, что является отличительной чертой, особенно провинциальных, деревенских, кореянок - пожалуй, могла бы сойти за кореянку, но полному схождению мешали ноги. Они у неё были идеально прямые, что среди кореянок редкость. Две женщины также не могли быть и бурятками и якутками. Антропологический тип тех прекрасно известен мне.
Молодуха пошла к окошку выяснять положение дел. Создался превосходный момент, чтобы поговорить с соседкой, то и дело бросавшей на меня взгляды. "А вы, извиняюсь, откуда будете?". Старуха оказалась словоохотливой. Наверно, в доме не с кем поговорить. "Из Калмыкии". Я обрадовался: "Сайн байну! У меня много калмыкских друзей" и назвал несколько фамилий - друзей и коллег. Услышав знакомые слова, старуха обрадовалась и рассказала мне всё - и что ей восемьдесят один, а мужу, когда он оформил какой-то документ на десять лет, было восемьдесят шесть. И так далее. К сожалению, большую часть её нарратива было не разобрать. Во-первых, она говорила тихо, во-вторых, на ней была маска, в-третьих, у неё была нечёткая дикция, в-четвёртых, она прыгала с темы на тему, как воробей по ветке, и я не вполне поспевал за логикой её суждений. Была ситуация, подобная той, когда беседуют первокурсник, только-только начавший изучать иностранный язык, и иностранец, носитель того языка, и было трудно сказать, кто из нас двоих первокурсник, а кто иностранец.
Наконец, в первом часу Хелен Миррен беззвучно сказала: "Кто-нибудь есть ещё за справками?". Я, неотрывно следивший за движениями её губ, рванул к окошку...
Оформление акта о личной явке заняло несколько секунд - сколько времени требуется для того, чтобы взять в руки и открыть паспорт, ударить по клавиатуре компьютера и сказать: "Адрес тот же? Посидите, подождите"? Простояв два часа и сделав дело за пять секунд, я почувствовал себя complete champion'ом - отойдя от окошка нотариуса, вздёрнул кверху руки и показал всем оба больших пальца. Подобные чувства, наверно, испытывают олимпийские чемпионы на сто метров, которые тренируются, не покладая рук, четыре года, а чемпионами становятся меньше, чем за десять секунд...
Справку выдала атташе, Натия Теймуразовна. Я сказал ей: "Спасибо, что пригласили. Не знаю, что бы делал без вас", и она быстро-быстро улыбнулась мне.
Обратно ехал не по трейлу вдоль озера (Онтарио) до Хамбер-ривер или Этобико-крик (сколько можно!), а напрямик, срезав таким образом дистанцию раза в полтора. Выйдя из консульства, снял с себя шорты, перчатки, маску, сел на велосипед, свернул в переулочек, выехал на Heath St. (она не такая бизи busy, как соседняя Сент-Клер) и покатил по ней. Доехав до Cedarvale Ravine, перебрался по трейлу на Эглинтон и по нему дунул до Хамбер-ривер.
Темп езды, как и утром, был рваный. На Хит каждые сто метров были стопы (а я приучен следовать правилам дорожного движения), а на Эглинтон на всём его протяжении до Хамбер-ривер вэли было неимерное количество светофоров, не говоря о соперничавших со мной машинах. О том, чтобы установить рекорд, не могло идти и речи.
На углу Эглинтон и Вестон-роуд увидел корейский ресторан "Силла".
При въезде на трейл Хамбер-ривер остановился на секунду и сфотографировал памятник украинцам-воинам (его фото уже как-то выкладывал).
Дальнейшее путешествие по долине реки протекало без приключений.
За 401-м хайвэем по неосторожности свернул на East Humber, тогда как я изначально планировал поехать по West Humber, чтобы выехать поближе к Claireville Conservation Area. Прокатив изрядный отрезок по местами переходившей в гравийку грунтовке, поднялся к Стилз. На одной из самых оживлённых улиц Торонто, как всегда, было много машин, и они катили как сумасшедшие, поэтому я несколько километров прокатил по сложенному из плит тротуару и изрядно отбил себе седалище. Доехав до Claireville Conservation Area, нырнул в неё и несколько километров прокатил по ещё одной грунтовке-гравийке.
Выехал на Квин, а там и до дома рукой подать.
С Квин перебрался на Вильямс парквэй (она не такая бизи), остановился у первого же конвиниенса, купил кока-колу и билетик Lotto Max. Заправившись, оседлал савраса и снова засучил ножками.
Всего за день прокатил 58 км 940 м, поднялся на 239 метров. Средняя скорость на всей дистанции составила 17 км/ч. От консульства до дома катил, не считая двух продолжительных, минут по десять-пятнадцать, отдыхов и многочисленных остановок перед светофорами, около двух с половиной часов, всего на полтора часа медленнее поезда. Как удивительно!