49 дней в заложниках у океана
Ранней весной 1960 года боевой корабль Вооруженных сил США спас советских солдат, вынесенных во время шторма на пробитой барже в открытое море, а затем в Тихий океан. Оказавшись в жутких условиях со скудным запасом воды и еды, команда выдержала 49-дневный дрейф, проплыв большую часть пути от Курил до Гавайских островов.
Уцелевшие в катастрофе моряки
В январе 1960 года баржа-самоходка Т-36 осуществляла роль «плавучего причала» близ острова Итуруп на Южно-Курильской гряде. Небольшое судно могло развивать скорость не более 9 узлов в час и отходить от берега на 300 метров, что позволяло использовать его в качестве своеобразного перевалочного пункта.
Так выглядело потерпевшее крушение судно.
17 января разыгралось настоящее стихийное бедствие. Около 9 часов утра порывом ветра баржу сорвало с тросов и начало уносить от берега.
Почти десять часов непрерывной борьбы с 15-метровыми волнами истощили запасы топлива. В отчаянной попытке выброситься на берег, совершив сложнейший маневр и фактически обрекая судно на гибель, матросы приобрели еще большее количество проблем - баржа получила пробоину. Заделывали ее наспех при температуре -18°С. Судно уходило в открытое море практически без запасов топлива, да еще и с течью. Когда шторм затих, начались поиски, но следов баржи не нашли. Военнослужащих признали пропавшими без вести, а судно - затонувшим.
В момент пропажи Т-36 на борту находилось четверо: младший сержант Асхат Зиганшин и трое рядовых - Толя Крючковский, Филя Поплавский и Ваня Федотов. Опыта выживания в сложных условиях у ребят не было, и это неудивительно - им было всего 20-21 года. Да и практические знания в области мореходства отсутствовали - Зиганшин и его сослуживцы числились в «стройбате» и на баржу были отправлены для разгрузки грузового судна.
Первым делом было решено произвести инвентаризацию. Батон хлеба, две банки тушенки, килограмм свиного жира, коробок спичек, сигареты, пара ложек крупы... И еще картошка, которую разметало по машинному отделению во время ненастья, и вся она пропиталась мазутом. Бачок с пресной жидкостью перевернуло, и вода, пригодная для питья, смешалась с морской. В довершении плачевной картины - отсутствие топлива, связи с берегом и пробоина в трюме.
Судно относило на юго-восток, все дальше от Курил. Солдатам не повезло дважды: баржа попала в теплое течение, названное японскими рыбаками Куросио - «течение смерти». Из-за высокой скорости океанических потоков - до 125 км в сутки - здесь не приживаются морские обитатели. Асхат Зиганшин позднее вспоминал: «Рыбы не поймали ни одной, хотя все время пытались, готовили снасти из подручного материала, который нашли на борту».
Более того, по несчастливой случайности Т-36 отнесло в сторону от морских путей, где планировались испытания советских ракет. В квадрате отсутствовали как советские, так и иностранные корабли, и долгое время единственными спутниками моряков оставались голодные акулы. Шансы быть обнаруженными случайным судном сводились к нулю...
Решено было есть один раз в два дня. Из тушенки и картошки на печке-буржуйке варили жидкую похлебку. Когда провиант подошел к концу, перешли на кожаные вещи - кирзовые армейские сапоги и ремни. Распотрошили и съели содержимое губной гармошки, чудом оказавшейся на корабле.
Кожу крошили и варили до состояния клея или жгли, пока она не превращалась в уголь. Ели его, намазав сверху немного технического вазелина - тошнотворный «бутерброд» не чаще, чем раз в сутки. Позднее журналисты все спрашивали, каковы сапоги на вкус. Анатолий Крючковский вспоминал, что кожа сильно горчила и неприятно пахла. Но разве был у них выход? Ели, закрыв глаза, пытаясь обмануть желудок.
Сложнее дело складывалось с питьевой водой. Ее было совсем мало - каждому полагалось по небольшому глотку раз в два дня. Собирали жидкость из охлаждающего контура двигателя - мутная и ржавая, но пресная вода вполне была пригодна к употреблению.
Спали все вместе на одной кровати, согревая друг друга. Голодные, измученные товарищи ни разу не поссорились за все время дрейфа. Ни один не отобрал силой у другого часть пайка. Не опустились до каннибализма. Сообща делили невзгоды и боролись как за свою жизнь, так и за сохранность судна, откалывая с борта куски наледи, чтобы баржа не перевернулась.
23 февраля - свой главный праздник - военнослужащие пропустить не могли. Хотели отметить его обедом, но по графику выпал «необеденный» день. Тогда сержант предложил скурить по очереди скрученную цигарку - свой последний табак.
7 марта матросов разбудил шум лопастей вертолета. Едва разлепив глаза, солдаты с удивлением обнаружили авиационную бригаду с американского авианосца. Они уже видели 2 марта проплывавший вдали корабль, но приняли его за мираж. Преодолевая страх перед общением с главным врагом СССР в Холодной войне, Зиганшин, доставленный вертолетом на авианосец, начал объяснять изумленным американцам, что команда нуждается в топливе, продуктах питания и картах, а домой они доберутся сами.
На следующее утро авиация вернулась, и изможденные матросы внезапно услышали на ломаном русском языке: «Помощь нужна?» Взойти на борт американского корабля означало навлечь на себя подозрение в дезертирстве или предательстве Родины. Возможно, принять помощь от «врага» матросов убедили слова американского медика о том, что жить им осталось считанные часы, настолько плачевным было состояние солдат.
Моряки попали на американский авианосец.
На борту авианосца съели совсем немного - знали, что могут погибнуть, если сразу набросятся на еду. Зиганшин попросил набор для бритья, но потерял сознание у умывальника - последние силы оставили солдата. Врачи разводили руками, столь невероятной казалась история русских солдат. Стойкости, мужеству и беспрекословной дисциплине удивлялись даже самые опытные американские офицеры.
Американский солдат помогает побриться спасённому.
В Сан-Франциско, куда команду доставили с авианосца, русских встречали, как героев. Мэр города даже вручил им символический ключ от мегаполиса. Солдат одели в модные костюмы, их разрывали журналисты и бесконечно фотографировали. Молодые советские ребята понравились простым жителям США. Их обаяние и шарм развенчивали представление о русских, навеянное антисоветской пропагандой.
Советские солдаты позируют для журналистов.
Тем временем, обеспокоенные новостями из-за рубежа сотрудники КГБ наносили визиты в семьи солдат, выявляя факт возможного дезертирства или предательства интересов страны. Ребят ждала Москва и неизвестность - как встретят их в СССР.
Для страны возвращение бойцов, которых уже сочли погибшими, было сверхважным событием. Совершив путешествие из Курил в Сан-Франциско и далее в Нью-Йорк и Париж, матросы наконец прибыли в Москву. В аэропорту их встречали толпы народа с поздравлениями и букетами цветов.
Встреча на Родине.
Солдат сравнивали с легендарными музыкантами из популярной на тот момент группы Beatles - «ливерпульская четверка» по-русски. Транслировались радио- и телепередачи с их участием. Высоцкий посвятил сержанту Зиганшину одну из своих песен. Асхат вспоминал, что получал в день по 200-300 писем от советских женщин, предлагавших ему руку и сердце, а некоторые еще и пытались завлечь приданным - квартирой и машиной.
Не обошлось и без официального приема. Героев лично приветствовали Никита Хрущев и тогдашний министр обороны Родион Малиновский. Было принято решение об их демобилизации из рядов Советской армии и вручении орденов Красной Звезды за заслуги перед Отечеством.
via
Уцелевшие в катастрофе моряки
В январе 1960 года баржа-самоходка Т-36 осуществляла роль «плавучего причала» близ острова Итуруп на Южно-Курильской гряде. Небольшое судно могло развивать скорость не более 9 узлов в час и отходить от берега на 300 метров, что позволяло использовать его в качестве своеобразного перевалочного пункта.
Так выглядело потерпевшее крушение судно.
17 января разыгралось настоящее стихийное бедствие. Около 9 часов утра порывом ветра баржу сорвало с тросов и начало уносить от берега.
Почти десять часов непрерывной борьбы с 15-метровыми волнами истощили запасы топлива. В отчаянной попытке выброситься на берег, совершив сложнейший маневр и фактически обрекая судно на гибель, матросы приобрели еще большее количество проблем - баржа получила пробоину. Заделывали ее наспех при температуре -18°С. Судно уходило в открытое море практически без запасов топлива, да еще и с течью. Когда шторм затих, начались поиски, но следов баржи не нашли. Военнослужащих признали пропавшими без вести, а судно - затонувшим.
В момент пропажи Т-36 на борту находилось четверо: младший сержант Асхат Зиганшин и трое рядовых - Толя Крючковский, Филя Поплавский и Ваня Федотов. Опыта выживания в сложных условиях у ребят не было, и это неудивительно - им было всего 20-21 года. Да и практические знания в области мореходства отсутствовали - Зиганшин и его сослуживцы числились в «стройбате» и на баржу были отправлены для разгрузки грузового судна.
Первым делом было решено произвести инвентаризацию. Батон хлеба, две банки тушенки, килограмм свиного жира, коробок спичек, сигареты, пара ложек крупы... И еще картошка, которую разметало по машинному отделению во время ненастья, и вся она пропиталась мазутом. Бачок с пресной жидкостью перевернуло, и вода, пригодная для питья, смешалась с морской. В довершении плачевной картины - отсутствие топлива, связи с берегом и пробоина в трюме.
Судно относило на юго-восток, все дальше от Курил. Солдатам не повезло дважды: баржа попала в теплое течение, названное японскими рыбаками Куросио - «течение смерти». Из-за высокой скорости океанических потоков - до 125 км в сутки - здесь не приживаются морские обитатели. Асхат Зиганшин позднее вспоминал: «Рыбы не поймали ни одной, хотя все время пытались, готовили снасти из подручного материала, который нашли на борту».
Более того, по несчастливой случайности Т-36 отнесло в сторону от морских путей, где планировались испытания советских ракет. В квадрате отсутствовали как советские, так и иностранные корабли, и долгое время единственными спутниками моряков оставались голодные акулы. Шансы быть обнаруженными случайным судном сводились к нулю...
Решено было есть один раз в два дня. Из тушенки и картошки на печке-буржуйке варили жидкую похлебку. Когда провиант подошел к концу, перешли на кожаные вещи - кирзовые армейские сапоги и ремни. Распотрошили и съели содержимое губной гармошки, чудом оказавшейся на корабле.
Кожу крошили и варили до состояния клея или жгли, пока она не превращалась в уголь. Ели его, намазав сверху немного технического вазелина - тошнотворный «бутерброд» не чаще, чем раз в сутки. Позднее журналисты все спрашивали, каковы сапоги на вкус. Анатолий Крючковский вспоминал, что кожа сильно горчила и неприятно пахла. Но разве был у них выход? Ели, закрыв глаза, пытаясь обмануть желудок.
Сложнее дело складывалось с питьевой водой. Ее было совсем мало - каждому полагалось по небольшому глотку раз в два дня. Собирали жидкость из охлаждающего контура двигателя - мутная и ржавая, но пресная вода вполне была пригодна к употреблению.
Спали все вместе на одной кровати, согревая друг друга. Голодные, измученные товарищи ни разу не поссорились за все время дрейфа. Ни один не отобрал силой у другого часть пайка. Не опустились до каннибализма. Сообща делили невзгоды и боролись как за свою жизнь, так и за сохранность судна, откалывая с борта куски наледи, чтобы баржа не перевернулась.
23 февраля - свой главный праздник - военнослужащие пропустить не могли. Хотели отметить его обедом, но по графику выпал «необеденный» день. Тогда сержант предложил скурить по очереди скрученную цигарку - свой последний табак.
7 марта матросов разбудил шум лопастей вертолета. Едва разлепив глаза, солдаты с удивлением обнаружили авиационную бригаду с американского авианосца. Они уже видели 2 марта проплывавший вдали корабль, но приняли его за мираж. Преодолевая страх перед общением с главным врагом СССР в Холодной войне, Зиганшин, доставленный вертолетом на авианосец, начал объяснять изумленным американцам, что команда нуждается в топливе, продуктах питания и картах, а домой они доберутся сами.
На следующее утро авиация вернулась, и изможденные матросы внезапно услышали на ломаном русском языке: «Помощь нужна?» Взойти на борт американского корабля означало навлечь на себя подозрение в дезертирстве или предательстве Родины. Возможно, принять помощь от «врага» матросов убедили слова американского медика о том, что жить им осталось считанные часы, настолько плачевным было состояние солдат.
Моряки попали на американский авианосец.
На борту авианосца съели совсем немного - знали, что могут погибнуть, если сразу набросятся на еду. Зиганшин попросил набор для бритья, но потерял сознание у умывальника - последние силы оставили солдата. Врачи разводили руками, столь невероятной казалась история русских солдат. Стойкости, мужеству и беспрекословной дисциплине удивлялись даже самые опытные американские офицеры.
Американский солдат помогает побриться спасённому.
В Сан-Франциско, куда команду доставили с авианосца, русских встречали, как героев. Мэр города даже вручил им символический ключ от мегаполиса. Солдат одели в модные костюмы, их разрывали журналисты и бесконечно фотографировали. Молодые советские ребята понравились простым жителям США. Их обаяние и шарм развенчивали представление о русских, навеянное антисоветской пропагандой.
Советские солдаты позируют для журналистов.
Тем временем, обеспокоенные новостями из-за рубежа сотрудники КГБ наносили визиты в семьи солдат, выявляя факт возможного дезертирства или предательства интересов страны. Ребят ждала Москва и неизвестность - как встретят их в СССР.
Для страны возвращение бойцов, которых уже сочли погибшими, было сверхважным событием. Совершив путешествие из Курил в Сан-Франциско и далее в Нью-Йорк и Париж, матросы наконец прибыли в Москву. В аэропорту их встречали толпы народа с поздравлениями и букетами цветов.
Встреча на Родине.
Солдат сравнивали с легендарными музыкантами из популярной на тот момент группы Beatles - «ливерпульская четверка» по-русски. Транслировались радио- и телепередачи с их участием. Высоцкий посвятил сержанту Зиганшину одну из своих песен. Асхат вспоминал, что получал в день по 200-300 писем от советских женщин, предлагавших ему руку и сердце, а некоторые еще и пытались завлечь приданным - квартирой и машиной.
Не обошлось и без официального приема. Героев лично приветствовали Никита Хрущев и тогдашний министр обороны Родион Малиновский. Было принято решение об их демобилизации из рядов Советской армии и вручении орденов Красной Звезды за заслуги перед Отечеством.
via