Три эпохи истории человечества
История человечества делится на три эпохи (к текущему моменту: в будущем могут и новые начаться):
- Первая эпоха: от появления человечества (2-2,5 млн. лет назад) до неолитической революции (примерно 8 000 г. до н.э.).
- Вторая эпоха: от неолитической революции (примерно 8 000 г. до н.э.) до промышленной революции (конец 18 - начало 19 века).
- Третья эпоха - от промышленной революции (конец 18 - начало 19 века) до настоящего времени.
[Даты указаны по лучшему результату: разумеется, до сих пор можно найти племена, которые по уровню развития ещё в Первой эпохе живут.]
Неолитическая и промышленная революции - это сверхважные события в истории человечества, уступающие разве что лишь появлению человечества. С сожалением вынужден констатировать, что я совершенно не понимаю их причин. Нет, в споре с человеком, уверенным, что он их понимает, я могу сгенерировать более-менее правдоподобное объяснение, но реального понимания у меня нет. Впрочем, подробности - ниже.
1. Первая эпоха и неолитическая революция.
Характерная черта Первой эпохи - отсутствие сколь-либо заметного современникам прогресса. Иллюзия незыблемости, неизменности мироздания и образа жизни.
Чтобы увидеть прогресс, надо смотреть как учёные - на периоды времени в СОТНИ ТЫСЯЧ лет, и притом с вниманием к мельчайшим деталям. Только так можно заметить какое-то подобие прогресса.
Живя же в таком обществе, прогресса увидеть нельзя: этот слабый-слабый повышательный тренд на отрезках времени в несколько поколений невозможно вычленить из флуктуаций, колебаний уровня жизни по множеству самых разных причин.
Такие общества могут существовать стабильными на протяжении сколь угодно большого периода времени. У них нет никаких внутренних причин к развитию. Совершенно неудивительно, что где-нибудь в джунглях Амазонки можно найти племена, которые живут в Первой эпохе до сих пор. И если их не найти, то могут в таком состоянии оставаться и на протяжении многих тысячелетий, десятков тысяч и сотен тысяч лет. Если при помощи "машины времени" любого их жителя переместить в прошлое на тысячелетие-другое, он попадет во вполне знакомую ему культурную среду.
Удивительно другое: а почему же некоторые из таких сообществ всё-таки смогли взойти на следующую ступень развития?
Причины решительно непонятны.
Разве раннее земледелие чем-то превосходит охоту?
Люди биологически более приспособлены именно к охоте. Психиологически такая деятельность воспринимается более приятной. Труд земледельца - совсем наоборот. Следовательно, чтобы люди предпочли быть земледельцами, на то должны были быть очень веские причины.
Говоря про хлеб, не представляйте себе тот, что Вы каждый день едите. И не представляйте себе средневековый хлеб. Тот хлеб, который готовили первые земледельцы, был малопитательным, невкусным и дико, чудовищно трудоёмким в приготовлении!
То же самое касается риса, кукурузы и прочих съедобных растений.
Конечно, результат охоты был нестабильным, ибо зависел не только от мастерства охотников, но и от объективных причин вроде изменений численности и миграций животных. Но разве земледелие лучше? Это в Третью эпоху земледелие даёт стабильный результат. Это во Вторую эпоху результат земледелия хоть и рискован, но риск умеренный. В Первую эпоху земледелие крайне ненадежно. Примерно на том же уровне, что и охота.
Антропологам известны примеры племен примитивных земледельцев и охотников, живущих по соседству друг с другом в одинаковых природных условиях. Как правило, их уровень жизни вполне сравним. Так почему же произошел переход к земледелию?
У неолитической революции есть и вторая загадка - независимое, но почти синхронное начало ее в нескольких регионах планеты (разница во времени измеряется в тысячелетиях, но на фоне двухмиллионнолетней истории человечества это действительно один момент).
Придумать обоснование я могу, но оно меня самого не убеждает. Не могу понять эту загадку.
2. Вторая эпоха.
Вторая эпоха, в отличие от Первой, имеет выраженную нестационарность: общество, вступившее во Вторую эпоху, не может оставаться неизменным тысячелетиями или даже веками. Оно неизбежно будет иметь периоды экономического и технического взлета, которые хоть и зачастую компенсируются последующими спадами, однако же всё-таки есть. В отличие от обществ Первой эпохи.
Другая важная черта Второй эпохи - полная зависимость от сельского хозяйства.
Совсем не случайно среди экономистов Второй эпохи было широко распространено мнение, что богатство создается только в сельском хозяйстве, а все остальные люди лишь перераспределяют его.
Видите в стране Второй эпохи спад? Скорей всего, он начался с неурожайных лет.
Видите подъём? Наверняка он начался с хороших урожаев.
Третья характерная черта Второй эпохи, кардинально отличающая её от Третьей - ОБРАТНАЯ зависимость между ростом совокупного и подушевого дохода жителей любой страны.
Если страна богатеет - уровень жизни большинства её жителей (кроме малочисленной верхушки) падает. И наоборот. Например, с середины 14 (от начала "Чёрной смерти") и до середины 15 века Европа переживала колоссальный спад... но никогда в истории уровень жизни европейских крестьян не был так высок! Он будет превзойдён лишь с концом Второй эпохи.
Для нас, жителей Третьей эпохи, это выглядит парадоксально, однако дело обстоит именно так. Почему? Именно потому, что экономика Второй эпохи жёстко связана с сельским хозяйством, а динамика численности населения мальтузианская.
Как правило, общеэкономический подъём сопровождался ростом численности населения. А это заставляло использовать менее плодородные земельные участки, увеличивая совокупный продукт, но сокращая предельный. Вот и выходит, что если совокупный продукт страны вырос, скажем, с 1000 условных единиц до 2000, то численность её жителей возросла, к примеру, от 100 до 250, и на каждого условного жителя приходится не по 10 условных единиц дохода, а по 8.
Для историков и экономистов Вторая эпоха интересна своей НЕЕДИНСТВЕННОСТЬЮ, возможностью сопоставлять альтернативные пути развития.
Первая эпоха тут не подходит: как бы парадоксально это ни звучало, но человечество было единым. Дело в том, что хотя путешествия людей и распространение информации были очень медленными, появление нового знания было намного более медлительным. Тем самым знание распространялось по всему человечеству, почти не устаревая.
Третья эпоха тем более не годится: с началом промышленной революции единство мира стало окончательным и необратимым (без полной деградации человечества и скатывания обратно во Вторую эпоху).
А во Второй эпохе вариации были. Цивилизации Европы, Азии и Северной Африки - это единая система. С глубочайшей древности они связаны друг с другом торговыми путями. О существовании друг друга они прекрасно знали.
Но вот цивилизации Южной и Центральной Америки - совсем другое дело! Они к евроазиатскосевероафриканской цивилизации отношения не имеют. Тем интересней проводить сопоставления двух альтернативных путей развития во Вторую эпоху, чтобы понять, какие черты являются обязательными, а какие - случайно закрепившимися. Поэтому безумно жаль, что конкистадоры разрушили и уничтожили совершенно бесценные свидетельства о том, как были устроены южно- и центральноамериканские страны.
3. Промышленная революция.
Если неолитическая революция была задолго до начала письменной истории человечества, то промышленная революция произошла при полном свете истории. Нам досконально известно, что и как происходило. Но ПОЧЕМУ произошла промышленная революция - загадка ничуть не меньшая!
Когда любители "альтернативной истории" заявляют, что египтяне ну никак не могли таскать такие камни, как в пирамидах, им обычно приводят в пример различные гигантские камни из Петербурга. Первый рефлекс жителей Третьей эпохи - сказать "Ну это же было на тысячи лет раньше!". Но стоит только включить разум, как становится понятным удивительный факт: да, разница в веках и тысячелетиях, однако каких-то принципиальных изменений нет! Что можно сделать в начале 18 века н.э., то можно сделать и за тысячу-другую лет до н.э., ну может разве что людей потребуется чуть больше, и работать им придется чуть дольше: разница всего лишь в разы, а даже не в десятки раз.
Вторая эпоха характеризуется цикличностью развития. В ней были как грандиозные взлеты, так и грандиозные падения. Если сравнивать только пики развития, то совершенно непонятно, чем же европейский пик 18 века был таким особенным, что позволил перейти в Третью эпоху.
Классическое объяснение - от науки и техники.
Аргумент от науки явно не работает. На протяжении Первой эпохи науки не было вообще, а на протяжении Второй эпохи она либо была никак не связана с техникой, либо была её следствием: т.е. сначала эмпирическим путём изобретается новое устройство, и только потом находится объяснение, как оно работает. НТП, т.е. прогресс техники как следствие научного прогресса - это характерная черта Третьей эпохи. До промышленной революции (и даже спустя десятилетия после неё) его не существовало. Следовательно, развитие науки никак не могло быть причиной промышленной революции.
С аргументом от техники тоже непросто. Что было такого в Европе 18 века, чего не было, например, в Александрии птолемеевского Египта? Даже паровой двигатель, и то был!
Можно двигаться и вперёд: в средневековой Европе были крупные взлеты и в 11-13 веке, и с середины 15 до середины 16. Тем не менее, как это было характерно для всех экономических подъёмов во Второй эпохе, они завершились спадом и откатом назад.
Можно двигаться и назад. Средиземноморье 13 в. до н.э., накануне Катастрофы бронзового века - чего там не хватало для промышленной революции? Не понимаю.
То же самое и в других крупных цивилизациях. И в Индии, и в Китае, и в Японии точно так же были и высокие подъёмы, и глубокие спады. Почему, почему ни один подъём не позволил начать промышленную революцию?
Чем больше и глубже изучаешь историю этих стран, тем менее понятно, почему Европа их опередила: долгое время они были вполне сопоставимы, притом Европа нередко являлась несколько отстающей по всем параметрам. Доминирование Европы появилось только накануне промышленной революции.
Ещё одна парадоксальная черта промышленной революции - её НЕЗАМЕТНОСТЬ для современников.
Практически никто не понимал, что является свидетелем переломной точки в истории человечества. Даже у умнейших и наблюдательнейших людей, например у Адама Смита, не видно понимания роли промышленности.
А вот для сравнения слова Роджера Бэкона, относящиеся примерно к 1260 году:
"Может статься, что изготовят машины, благодаря которым самые большие корабли, управляемые одним-единственным человеком, будут двигаться быстрее, чем если бы на них было полно гребцов; что построят повозки, которые будут перемещаться с невероятной быстротой без помощи животных; что создадут летающие машины, в которых человек... бил бы по воздуху крыльями, как птица... Машины позволят проникнуть в глубины морей и рек".
Но почему же в конце 18 века промышленная революция произошла, а в конце 13 - нет? Я не знаю.
4. Третья эпоха.
Она длится слишком мало времени, чтобы можно было делать сколь-либо серьёзные выводы. Поэтому кратко назову некоторые важные отличительные черты её, которые заметны уже сегодня:
- Неоспоримая "стрела времени". История не стационарна и не циклична, и это очевидно даже для обывателей.
- Научно-технический прогресс вместо технического прогресса, характерного для предыдущих эпох: сначала открывается знание о мире, и потом на основе него создаётся новая техника.
- Прямая связь между совокупным и подушевым доходом. Развитие страны повышает уровень жизни её граждан.
- Выход из "мальтузианской ловушки".
- Маленький мир. Если во Вторую эпоху ещё имеет смысл делить человечество на отдельные цивилизации, то в Третью весь мир - это единая система, все элементы которой сильно связаны друг с другом.
5. Несколько цитат.
http://www.krugosvet.ru/enc/istoriya/NEOLITICHESKAYA_REVOLYUTSIYA.html
[Про Первую эпоху и неолитическую революцию]
Тезис о стабильном производстве прибавочного продукта может быть воспринят как указание на повышение в процессе неолитической революции уровня и качества жизни: до нее люди жили-де на грани голодной смерти, а после этого в результате перехода к более прогрессивным технологиям жизнь стала более изобильной. Такое понимание было широко распространено до 1970-х, когда американский антрополог Маршалл Салинз доказал его ошибочность.
В своей монографии Экономика каменного века (1973) М.Салинз, обобщая этнографическую и историческую информацию, сформулировал парадоксальный вывод: ранние земледельцы трудились больше, но имели уровень жизни ниже, чем позднепервобытные охотники и собиратели. Известные в истории раннеземледельческие народы работали, как правило, гораздо большее число дней, чем тратили на добывание пищи дожившие до 20 в. первобытные охотники и собиратели. Представление о голодной жизни отсталых народов также оказалось очень сильно преувеличенным - у земледельцев голодовки носили более тяжелый и регулярный характер. Дело в том, что при присваивающем хозяйстве люди забирали у природы далеко не все, что она могла им дать. Причина тому - не мнимая лень отсталых народов, а специфика их образа жизни, не придающая значения накоплению материального богатства (которое к тому же часто и невозможно накапливать из-за отсутствия технологий длительного хранения пищи).
Возникает парадоксальный вывод, который называют «парадоксом Салинза»: в ходе неолитической революции совершенствование аграрного производства ведет к ухудшению уровня жизни. Можно ли в таком случае считать неолитическую революцию прогрессивным явлением, если она понижает уровень жизни? Оказывается, можно, если рассматривать критерии прогресса более широко, не сводя их только к среднедушевому потреблению.
В чем именно заключалась прогрессивность неолитической революции, можно объяснить по модели, которую предложили американские экономисты-историки Дуглас Норт и Роберт Томас.
В раннепервобытном обществе господствовала общая собственность: из-за немногочисленности населения доступ к охотничьим угодьям и местам рыбной ловли был открыт всем без исключения. Это означало, что существовало общее право на использование ресурса до его захвата (захватит тот, кто будет первым) и индивидуальное право на использование ресурса после захвата. В результате каждое племя, собирающее добычу с очередного участка, куда оно перекочевало, было заинтересовано в хищническом потреблении ресурсов общего доступа «здесь и сейчас», без заботы о воспроизводстве. Когда ресурсы территории истощались, ее покидали и уходили на новое место.
Такая ситуация, когда каждый пользователь озабочен максимизацией личной сиюминутной выгоды без заботы о завтрашнем дне, экономисты называют трагедией общей собственности. Пока природные ресурсы были изобильны, проблем не возникало. Однако их истощение из-за роста населения привело примерно 10 тыс. лет назад к первой в истории революции в производстве и в социальной организации общества.
Согласно парадоксу Салинза, охота и иные виды присваивающего хозяйства обеспечивали куда более высокую производительность труда, чем земледелие. Поэтому пока демографическая нагрузка на природу не превышала некоторого порогового значения, первобытные племена не занимались производящим хозяйством, даже если для этого были подходящие условия (скажем, пригодные для культивирования растения). Когда же из-за истощения природных ресурсов производительность труда охотников начала падать, то рост населения требовал перехода с охоты на земледелие, либо вымирания охотников от голода. В принципе возможен и третий выход - остановить демографическое давление у критического предела. Однако первобытные люди редко прибегали к нему из-за непонимания экологических закономерностей.
Чтобы перейти от охоты к земледелию, необходимы коренные изменения отношений собственности. Земледелие - принципиально оседлый вид деятельности: в течение многих лет или постоянно земледельцы эксплуатируют один и тот же участок земли, урожай с которого зависит не только от погоды, но и от действий людей. Плодородная земля становится редким ресурсом, требующим защиты. Возникает необходимость защищать обрабатываемые земли от попыток их захвата чужаками и разрешать поземельные конфликты между соплеменниками. В результате начинает складываться государство как институт, главной экономической функцией которого является защита прав собственности.
Д.Норт и Р.Томас предложили считать главным содержанием Первой экономической революции (так они назвали неолитическую революцию) появление прав собственности, закрепляющих исключительные права индивида, семьи, рода или племени на землю. Преодоление трагедии общей собственности позволило остановить падение предельного продукта труда, стабилизировало его.
Прогресс развития общества в ходе неолитической революции проявляется, таким образом, не непосредственно в росте среднедушевого уровня жизни, а в повышении плотности и численности населения. Согласно оценкам, переход от охоты и собирательства к земледелию позволил повысить плотность населения в сотни раз. Поскольку этот переход происходил далеко не во всех регионах планеты, то рост общей численности населения планеты происходил более медленно - не в сотни, а только в десятки раз.
Из Фернана Броделя
[Про Александрию птолемеевского Египта]
Первый пример, слишком далекий и, однако же, смущающий, - это пример птолемеевского Египта. Следовало ли останавливаться на нем, идя самым длинным путем? Тем не менее в Александрии между 100 и 50 гг. до н.э., за семнадцать или восемнадцать веков до Дени Палена, состоялось явление пара. Такая ли уж малость, что «инженер» Герон изобрел тогда эолипил, своего рода паровую турбину, - игрушку, приводившую, однако, в движение механизм, способный дистанционно открывать тяжелую дверь храма? Это открытие произошло вслед за немалым числом других: всасывающим и нагнетательным насосами, инструментами, предвосхитившими термометр и теодолит, боевыми машинами, правда более теоретическими, нежели практическими, заставлявшими работать сжатие или расширение воздуха, или силу огромных пружин. В те далекие века Александрия блистала всеми оттенками страсти к изобретательству. На протяжении уже одного или двух веков там полыхали разные революции: культурная, торговая, научная (Евклид, Птолемей-астроном, Эратосфен); Дикеарх, видимо живший в городе в начале III столетия до н.э., был первым географом, «начертившим на карте линию широты, которая проходила бы от Гибралтарского пролива до Тихого океана, следуя вдоль Тавра и Гималаев».
Внимательное рассмотрение долгой александрийской главы, конечно, увлекло бы нас слишком далеко, через интересный эллинистический мир, вышедший из завоеваний Александра, где территориальные государства (такие, как Египет и Сирия) заняли место прежней модели греческих городов-полисов. Вот трансформация, которая не может не напомнить нам первые шаги современной Европы. Напрашивается также констатация, которая впоследствии будет часто повторяться: изобретения шли группами, большими количествами, сериями, как если бы они опирались друг на друга или, скорее, как если бы какое-то данное общество выталкивало их все вместе на передний план.
Однако как бы ни была блистательно интеллектуальна долгая александрийская глава, она в один прекрасный день завершилась без того, чтобы ее изобретения (а между тем их особенностью была обращенность к техническому приложению: в III в. Александрия даже основала школу инженеров) вылились в какую бы то ни было революцию в промышленном производстве.
Вина за это лежит, вне сомнения, на рабовладении, которое давало античному миру всю удобную для эксплуатации рабочую силу, в какой он нуждался. Таким образом, на Востоке горизонтальная водяная мельница останется рудиментарной, приспособленной единственно для нужд помола зерна, задачи тяжкой и повседневной, а пар будет служить лишь в своего рода хитроумных игрушках, потому что, как пишет один историк техники, «потребность в [энергетической] мощи, превосходившей те ее виды, что были тогда известны, не ощущалась». И значит, эллинистическое общество осталось безразличным к подвигам «инженеров».
Но не несет ли за это ответственность и римское завоевание, которое последовало вскоре за этими изобретениями? Эллинистические экономика и общество уже несколько столетий были открыты миру. Рим же, напротив, замкнулся в рамках Средиземноморья и, разрушив Карфаген, поработив Грецию, Египет и Восток, трижды закрыл выходы в широкий мир. Было ли бы все по-иному, если бы Антоний и Клеопатра одержали победу при Акциуме в 31 г. до н.э.? Иными словами, не возможна ли промышленная революция лишь в сердце открытого мира-экономики?
[Про зависимость между совокупным и среднедушевым доходом]
До такого превращения традиционный рост совершался с перебоями, как последовательность взлетов и остановок, или даже спадов, на протяжении веков. Различаются очень продолжительные фазы: 1100-1350, 1350-1450, 1450-1520, 1520-1720, 1720-1817 гг. Эти фазы противоречили друг другу: во время первой население росло, во второй - резко упало, вновь росло в третьей, пребывало в состоянии застоя в четвертой и стало стремительно возрастать в последней из них.
Всякий раз, когда росло население, наблюдался рост производства и национального дохода - словно для того, чтобы оправдать старую пословицу «Богатство заключено только в людях». Но всякий раз доход на душу населения понижался или даже скатывался вниз, тогда как в течение застойных фаз он улучшался. Именно это показывает длинная кривая, рассчитанная на материале семи веков Фелпсом Брауном и Шейлой Хопкинс. Таким образом, имелось расхождение между национальным доходом и доходом на душу населения: рост национального продукта происходил в ущерб тем, кто трудился , это было законом Старого порядка. И я предположу в противоположность тому, что говорилось и повторялось, что начатки английской промышленной революции были поддержаны ростом, принадлежащим еще Старому порядку. До 1815 г., или, вернее, до 1850 г. (а иные сказали бы до 1870 г.) не было постоянного роста.
(…)
С середины XIX века, который сломил специфический ритм роста при старом порядке, мы как будто вступаем в другую эру: вековая тенденция (trend) - это тенденция к одновременному подъему численности населения, цен, ВНП, заработной платы, прерываемому лишь случайностями кратковременных циклов, как если бы «постоянный рост» нам был обещан навсегда.
6. Рекомендуется к прочтению.
По поводу Второй эпохи и промышленной революции рекомендую "Материальную цивилизацию, экономику и капитализм" Фернана Броделя:
http://as-merlin.livejournal.com/113264.html
По поводу того, что даже в начале Второй эпохи человечество было способно почти ко всему из того, что оно было способно к концу Второй эпохи, рекомендую "Тайны древних цивилизаций" Питера Джеймса и Ника Торпа:
http://as-merlin.livejournal.com/15047.html
И хотя я не имею привычки рекомендовать то, что сам не читал, две книги всё же порекомендую, ибо есть основания считать их качественными и достоверными, и судя по ссылки на них, которые я встречал, они как раз в тему:
1) Маршалл Салинз "Экономика каменного века".
Про эту книгу говорится в процитированной выше статьи из энциклопедии, и многократно я встречал ссылки на неё в экономических работах. У меня нет оснований сомневаться в её качестве.
2) Джеймс, Торп "Древние изобретения":
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/D/DJEYMS_Piter/_Djeyms_P..html
Опять же примеры того, что в начале Второй эпохи было создано почти всё, что использовалось к её окончанию.
7. Вопросы.
Если кто-то считает, что понимает причины неолитической или промышленной революции, то прошу ответить на следующие вопросы:
1) Вы на "машине времени" переместились на 20 000 лет в прошлое. С собой Вы можете взять любые нужные Вам книги, но в количестве не большем, чем способны унести в рюкзаке и сумках. Вождь, шаман и старейшины крупного племени поверили Вашей истории, и готовы помогать Вам. Ваша цель - начать неолитическую революцию. Что будете делать?
2) Вы на "машине времени" переместились в 10 век н.э.. С собой Вы можете взять любые нужные Вам книги, но в количестве не большем, чем способны унести в рюкзаке и сумках. Правитель и иные члены правящей верхушки выбранной Вами страны (берите, какая нравится) поверили Вашей истории, и готовы помогать Вам. Ваша цель - начать промышленную революцию. Что будете делать?
.