Информационно-психологическое измерение войны за высшие Смыслы и обретение Любви
Продолжаем Войну за метафизическое Содержание во постижение и обретение Любви
Итак, есть слова, обозначающие ценностные основы нашего исторического бытия и покоящиеся на этих основах идеалы: Родина, Дух, Братство, Справедливость, Честь, Служение и др. И есть целая информационно-коммуникативная индустрия, которая, стараниями экспертов, консультантов, полит.технологов и множества различного рода "инфо.мэйкеров", отчуждает подлинный смысл этих, вроде бы, в здравом уме и твердой памяти понятных слов. И есть соответствующая задача возвращать этот смысл, следуя по путеводной нити метафизического постижения предельных оснований той реальности, к которой эти слова относятся. И тем самым двигаться к «новой науке, которая осуществит синтез понятийных и иных средств постижения» (С. Кургинян. Слово и содержание, - см. статью по ссылке, указанной в подзаголовке).
И снаряжаясь в этот поход, необходимо отдавать себе отчет в том, что вместе с отчуждением от метафизически подлинного содержания слов происходит утеря Любви, и что «Пока она не утеряна - можно просто любить. А вот когда она утеряна - надо постигать, дабы обрести Любовь вновь» (там же).
И вот, об информационно-психологическом измерении этого архиполемического похода, отвоёвывающего высшие Смыслы, чтобы вновь постичь и обрести Любовь.
Общероссийская политическая газета «СУТЬ ВРЕМЕНИ»
ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА
№ 1 от 24 октября 2012 г.
Анна Кудинова
«На самом деле»
Чем менее рационально то, с чем воюет враг, тем в большей степени
он использует информационно-психологическое оружие
Информационно-психологическая война может вестись против чего угодно. Против ваших представлений о чем угодно. Против ваших критериев и норм. Против ваших ценностей. Против символов вашей веры. Чем менее рационально то, с чем воюет враг, тем в большей степени он использует информационно-психологическое оружие - на то оно и психологическое. Изменить ваше представление о том, что 2x2=4, конечно, можно. Но, поскольку арифметика штука рациональная, крайне сложно. А вот изменить ваше представление о добре и зле... тут информационно-психологические умельцы чувствуют себя как рыба в воде.
Итак, информационно-психологическое оружие может применяться для изменения вашего отношения к чему угодно. И в этом смысле данное оружие может использоваться для ведения войн против истории, культуры. Для ведения метафизических войн. И так далее.
Чтобы выявить специфику информационно-психологической войны, я намеренно использую ту сферу, которая заведомо не является ни исторической, ни метафизической, ни социально-культурной и обладает максимальной именно психологической заданностью. Таковой является сфера конкретных человеческих отношений.
Я люблю конкретного человека. Почему?
Во-первых, потому что он обладает определенными качествами.
И во-вторых, в силу глубочайших, мною до конца не осознаваемых причин. Налицо два уровня любовного чувства.
Один можно вербализовать (то есть перевести на язык слов) - спрашивают: «За что любишь?», - отвечаешь: «За это, это и это».
Другой - нельзя. Спрашивают: «За что любишь?». Отвечаешь: «Люблю, и все тут».
Второй, более глубокий и таинственный уровень любовного чувства, мы пока рассма¬тривать не будем. Что же касается первого уровня, то негоже его недооценивать - мол, любовь так таинственна, что ее рациональное обсуждение не стоит ломаного гроша.
Таинственна-то она таинственна, но если вы сначала обнаружили, что любимый чело¬век пьет, потом - что он вам изменяет, по¬том - что ему присущи некие совсем для вас неприемлемые черты, то, скорее всего, ваше отношение к человеку изменится.
Не обязательно, что он потеряет при этом для вас всякую притягательность. Но изменится качество этой притягательности. А при определенном накоплении негативных знаний о человеке перестанет действовать даже таинственная любовная магия, выража¬емая словами «люблю и не понимаю, за что».
Итак, давайте договоримся, что даже по отношению к конкретному человеку чувство любви в существенной степени определяется качествами любимого. Чем еще?
Разумеется, вашими критериями. Ког¬да вы перечисляете определенные качества, порождающие в вас любовь именно к этому человеку, вы раскрываете ваше внутреннее содержание.
Например, если вы говорите: «Люблю этого человека, потому что он смел и честен», - то тем самым вы обозначаете, что смелость и честность для вас существенны, что вы при¬даете этим человеческим качествам опреде¬ленное значение. А почему вы придаете им такое значение? Кто вам сказал, что хорошо быть смелым и честным? Родители? Другие ценимые вами родственники и близкие? Учи¬теля? Друзья?
Вспомним далее, что все, через кого вы впитали определенное представление, напри¬мер, о том, что смелость и честность - это замечательно, не просто говорили вам о замечательности данных абстрактных качеств. Они вам предъявляли некоторые образцы. Скажем, самих себя. Или же героев. Вы смо¬трели фильмы, читали книги, слушали пес¬ни, и нечто оказывалось для вас позитивно значимым. Вы не просто высоко цените сме¬лость и честность. Вы высоко цените героев, обладающих такими качествами. Вы востор¬гаетесь, например, Андреем Болконским и говорите, что такой-то и такой-то в том-то и том-то на него похож - например, так же благороден, как Болконский.
Конечно же, литературные герои, а так¬же герои, которых вы видите на сцене театра и в кино, - это одно. А ваш отец или дед - другое. Вы переносите свое хорошее отноше¬ние к близким на все их качества и характер¬ные черты. А иногда - наоборот: качества, которыми Вы восторгаетесь, освещают носи¬теля этих качеств своим волшебным светом. И никогда нельзя с полной определенностью ответить на вопрос, что тут первично, а что вторично. Восхищаетесь ли вы совсем близко связанным с вами человеком потому, что он обладает определенными высоко ценимыми вами качествами, или же вы начинаете высо¬ко ценить то или иное качество потому, что этими качествами обладает близкий вам че-ловек, которым вы восхищаетесь.
В любом случае, очевидно, что появив¬шийся на свет божий младенец еще не спо¬собен восхищаться честностью мамы, ее мудростью или справедливостью, что этот младенец еще не знает о том, что такое му¬дрость, честность и справедливость. И что если он не пройдет определенный путь со-циализации, то он так и не узнает о том, что такое мудрость, честность и справедливость. И уж тем более, не приобретет способность восхищаться этими качествами.
Зверь рождается с определенными ин¬стинктами. Хотя и тут играет определенную роль процесс обучения. Но всё же зверь не в такой степени зависит от этого процесса. Волчонок вырастет и худо-бедно начнет ку¬саться, а также охотиться. Змееныш вырастет и начнет жалить. Агрессия, потребность в еде и пище, инстинкт размножения - все это но¬сит либо врожденный, либо легко и стреми¬тельно приобретаемый характер. А вот сово¬купность ваших восхищений (ах, он мудрец и храбрец!) и негодований (ах, он дурак и трус!) носит совсем другой характер. Для того что¬бы вы могли восхититься или вознегодовать, нужен тяжелый и долгий труд тех, кто вас этой способностью наделяет. Труд родите¬лей и близких, учителей и друзей, труд писа¬телей, режиссеров, актеров, музыкантов. Вы этим трудом других в существенной степени обусловлены, потому что вы - человек.
При этом дочеловеческое начало в вас присутствует вне зависимости от того, про¬читали ли вы «Три мушкетера», посмотрели ли фильм о Павке Корчагине. Оно присут¬ствует в вас вне зависимости от того, какие эталоны и критерии передали вам ваши роди¬тели. Это - очевидно.
Столь же очевидно и то, что полноцен¬ное формирование в вас начала собственно человеческого невозможно, если вы не по¬ставите в определенные рамки свою - не¬отменяемую и мощную - дочеловеческую звериную самость. Такие рамки называются «табу». Вы должны - сначала с чьей-то по¬мощью, а потом и сами - обуздать в самом себе звериную агрессию, звериную же раз¬нузданность и многое другое.
Рамки, в которые ставят вас воспитующие инстанции, на разных фазах развития человечества менялись. Не всё тут до конца ясно, но кое-что достаточно очевидно. Табу на людоедство, на убийство своих, на сово¬купление с матерью и близкими родственни¬ками - это не извечная константа, а трудно и долго выстраиваемая регулятивность.
Столь же трудно и долго выстраивались отношения человека со смертью. Может быть, это выстраивание является самой тонкой и главной частью вочеловечивания. Человек - единственное существо, знающее о том, что оно смертно. Конечно, любые утверждения о человеческой природе имеют в той или иной степени условный характер. И всегда можно спросить: «А кто вам сказал, что только чело¬век знает о своей смертности?» Но посколь¬ку сегодня вряд ли кто-то будет оспаривать кардинальное отличие человека от других жи¬вых существ в том, что касается разумности, и поскольку именно «дар и проклятие разума» превращает человека в существо, знающее о своей смертности, то отношения человека со смертью - действительно является сложней¬шим и важнейшим слагаемым процесса воче- ловечивания. Большую часть истории чело¬вечества эти отношения задавались теми или иными религиозными культами. Иной тип от¬ношений - это миллиметровое напластование светскости на многометровой толще той или иной религиозности.
Итак, человеческий внутренний мир - это сложно и кропотливо возводимое зда¬ние, покоящееся на очень опасном дочело- веческом фундаменте. Как и любое здание, человеческий внутренний мир обладает определенной конструкцией. А значит, и уяз¬вимостью. Если кому-то кажется не до конца корректной параллель между внутренним человеческим миром, построенным из очень зыбких и динамичных модулей, и зданием, построенным из модулей грубых и лишенных динамики, - что ж...
Назовем человеческий внутренний мир «системой». Поостережемся делить эту си¬стему на сознательное и бессознательное, на психику и дух, разум и эмоции. Призна¬ем всего лишь, что внутренний мир человека является именно системой, причем системой, долго и тщательно формируемой, про¬ходящей в этом формировании определен¬ные фазы. Системой, в чем-то гораздо более хрупкой, чем фортификационное сооруже¬ние. Системой, сформированной определен¬ными процедурами, в той или иной степени доступными для изучения.
Если есть такая система с ее архитекту¬рой (а системы без архитектуры в принципе не бывает), то есть системные узлы, внутри¬системные сопряжения, особые системные точки и многое Другое.
Можно ли на это воздействовать? Безу¬словно.
Вы любите такого-то человека, пото¬му что он обладает такими-то позитивными свойствами. При этом понимание, что дан¬ные свойства позитивны, вам кто-то привил. Но тогда кто-то другой может, приложив определенные усилия, привить вам иное по¬нимание, согласно которому данные свойства на самом деле негативны, а свойства, казав¬шиеся вам ранее негативными, - позитивны. Разве не бывает критериальных сдвигов даже просто под воздействием жизненного опыта? Сначала юная девушка восхищается смело¬стью и честностью рыцаря, добивающегося ее руки. А потом, пожив и перестав быть юной и романтической, та же особа восхи¬щается человеческой основательностью, за¬ботливостью, хозяйственностью избранника и мало ли еще чем.
Если с вами ведут информационно- психологическую войну, то первое направ¬ление, в котором будет действовать ведущий эту войну противник, - информирование вас о том, что нечто, любимое вами по причине обладания такими-то качествами, на самом деле этими качествами не обладает. А на-против, обладает качествами, диаметрально противоположными.
Как именно информационно- психологическое оружие может быть приме¬нено в сфере конкретных, собственно чело¬веческих отношений? Предположим, что это любовь. Можно ли, воздействуя на эти отно¬шения, сообщая определенную информацию, добиться, чтобы любовь превратилась в нена¬висть? Можно.
Но как только мы выходим за сферу собственно психологии, любые примеры становятся «смешанными»: психолого-историческими, психолого-культурными, психолого-метафизическими и так далее. Договоримся, что если психологическое на¬чало преобладает, то речь идет о войне по преимуществу психологической. Формализовать, до какой степени должно психологи¬ческое преобладать, чтобы война называлась информационно-психологической, мы не будем - нам не до формализма. Нам воевать надо.
Вы защищаете осажденный Ленинград. Голод. Чудовищные лишения. Разного рода уродства, которые не могут не иметь места наряду с массовым героизмом (человек и не ангел, и не дьявол - он именно человек). В чем основанная задача врага, ведущего информационно-психологическую войну? Ему нужно сломить дух защитников Ленин¬града. Какая тема для ленинградцев самая больная? Голод. От голода умирают близкие. Умирают женщины и дети. Люди нестерпи¬мо мучаются, но стойко сносят лишения, ибо считают, что так же мучаются все. И вот вам говорят: «А на самом деле, руководство не голодает, а жрет в три горла и ни в чем себе не отказывает. Эклерчики жрет, экзотические фрукты, жареных лебедей. Жрет так, что жи¬реет. Не стесняясь выбрасывать продукты, которые могли бы спасти ваших детей».
Подчеркнем - если это обсуждают в 2010 году Сванидзе и Млечин, то речь идет о войне с историей, ибо это уже история. А если зимой 1941-42 года такие слухи в Ле¬нинграде распространяют немцы, то это уже - информационно-психологическая война (как, кстати, и в случае, когда Сванидзе и Млечина слушают люди, пережившие блока¬ду Ленинграда, для которых всё это живо).
Воспроизводя немецкие информационно-психологические трюки, Сванидзе и Млечин разрушают образ вели¬кого страдающего и борющегося Ленингра¬да, а также образ партии, под руководством которой было совершено великое деяние. Им нужно, чтобы вы отказались от любви к это¬му деянию, поскольку эта любовь есть часть вашего «я», вашей идентичности. Поэтому их разговоры постфактум, 60 лет спустя, - это война с историей. Но одно дело - только во¬йна с историей, когда вам сообщают ложные цифры, когда оперируют ложными данными. А другое дело - нагнетание в блокадном го¬роде истерики на больную для всех тему. Тут значение информационно-психологического фактора, согласитесь, совсем иное.
Нам постоянно придется выявлять раз¬личные «чистые», то есть идеальные, типы информационно-психологических войн, и далее исследовать, как именно эти войны прилагаются к тем или иным предметам, имеющим не собственно психологическое, а иное - политическое, социальное, культур¬ное, историческое - значение. Вновь и вновь мы будем возвращаться в сферу психологии и из нее совершать экскурсии в другие сфе¬ры. Сейчас мы только начали этот путь. Нам нужно пройти его до конца для того, чтобы понять, что делает враг. И мы обязательно его пройдем - спокойно, неторопливо, соче¬тая аналитику с политической практикой.
№ 2 от 31 октября 2012 г.
Анна Кудинова
Матрица любви
Тот, кто хочет власти, любовь искоренять не будет
Мы уже обсудили первое направление, в котором действует ведущий информационно-психологическую войну противник. На этом направлении - мы назвали его «На самом деле» - атакуется ваша любовь.
Вы любите человека, Родину или идею. Как это атакует враг? Он наделяет-любимое вами некими сугубо отрицательными качествами. То есть говорит вам: ты это любишь по недоразумению, по незнанию.
Ты считаешь, что любимый тобою человек нравственен, а на самом деле он распутник. Ты считаешь, что он честен, а на самом деле он тайком от тебя ворует. И не просто ворует - в преступную банду входит.
Ты считаешь таких-то и таких-то героями? Жизнь хочешь «делать с товарища Дзержинского»? А мы тебе сейчас докажем, что на самом деле Дзержинский наделен столь жуткими качествами, что заслуживает вовсе не твоей любви, а прямо обратного.
Ты считаешь коммунистическую идею средоточием блага, а мы докажем тебе, что на самом деле она порочна и антигуманна.
Ты любишь Россию в силу таких-то и таких-то причин, благодаря наличию у нее таких-то и таких-то качеств? А мы тебе докажем, что Россия обладает обратными качествами. И что у тебя нет никаких причин ее любить - напротив, есть все причины ее ненавидеть.
Таково первое направление информационно-психологической борьбы с врагом. То бишь с вами. Надо убить вашу любовь - и дальше можно делать с вами все, что угодно.
Наделение всего того, что было любимо советским человеком, негативными качествами, несовместимыми с любовью... Открепление всего любимого советским человеком от позитивных качеств, эту любовь порождаю¬щих (в предыдущей статье уже говорилось о том, что роль качеств, порождающих любовь, не следует абсолютизировать, но нельзя и преуменьшать)... Все это готовилось врагами, оттачивалось до блеска, виртуозно исполь¬зовалось ими при полном попустительстве, а то и содействии здешних инстанций, при¬званных этому противодействовать. И - привело к распаду СССР, разгрому коммунизма, системной деградации и другим страшным последствиям.
Но разве не мог враг, нанося такие уда¬ры, вбить в разум и душу не только разо¬чарование по поводу ранее любимого, но и совокупность новых идеальных сущностей, заслуживающих любви? Почему бы врагу, например, не убедить постсоветского че¬ловека в том, что позитивными качествами наделены другие исторические герои, дру¬гие современники, другие страны, наконец? Ну хорошо, Дзержинский плохой, «совок» плохой, «немытая Россия» плохая. Почему? - потому что «на самом деле» не наделены качествами, заслуживающими любви и, на¬против, наделены качествами, заслуживаю¬щими ненависти.
Но почему бы при этом не сказать, что ка¬чествами, заслуживающими любви, наделены, например, Ельцин или Попов? Или Сахаров? Или Николай II? Что идеальное государство - это Франция или США? Что, будучи обма¬нутым «жуткими коммунистами», постсовет¬ский человек теперь должен узреть, наконец, то подлинное, что достойно его любви?
Дерзну утверждать, что враг, кото¬рый ведет тотальную информационно-психологическую войну, никогда ничего подобного не сделает. Он не будет апелли¬ровать к категории «любовь». Это сделает идеологический противник, который хочет свергнуть действующую власть и стать вла¬стью сам. Буквально это делали большевики. Они объяснили народу, почему качествами, заслуживающими любви, наделены их герои, их вожди, их идеи, их советская Родина. И народ это полюбил. А белоэмигранты, напри¬мер, это не полюбили. И очень долго отказы¬вались называть Советскую Россию Россией, а называли ее Совдепией.
Почему так называли? Чтобы уже на уровне слова отторгалась сама возможность чувства любви. Это не Родина, это - «Совде¬пия». Любви быть не может! Какая любовь к стране, изгнавшей их, вставшей на неприемлемый для них путь, к стране, которую надо сокрушить... Ведь цель была - вернуться и со¬крушить. Но невозможно крушить любимое, да еще не будучи уверенным, что на его месте что-нибудь будет построено... Значит, надо убить любовь и насадить ненависть. Этим и занимались белогвардейцы.
Один претендент на власть - одна лю¬бовь, одна ненависть. Другой претендент на власть - другая любовь, другая ненависть. Но если речь идет именно о претенденте на власть, то он не может апеллировать только к ненависти, он обязан апеллировать и к люб¬ви. Каждый, кто хочет захватить власть, по¬нимает: поселишь в головах и сердцах только ненависть - стабильности не будет вообще. И тогда даже если придешь к власти - не удер¬жишься: для того, чтобы удержаться, нужна стабильность. А поселишь только любовь - не свергнешь действующую власть.
Так ведут себя претенденты на власть. Они, ведя любую, самую беспощадную борь¬бу против действующей власти, всегда за¬ботятся о том, чтобы, скинув действующую власть, самим удержаться. И понимают, что удержаться смогут, только опираясь на об¬щественное сознание, обладающее нужным им позитивным потенциалом.
Поэтому Ленин мучительно размышлял над тем, от какого наследства большевики отказываются, а от какого нет. Он понимал, что, отказавшись от всего наследства, боль¬шевики власть не удержат. Поэтому жестко одернул революционерок, проповедовавших свободную любовь. Для удержания власти и реализации Красного проекта нужен был нравственный человек, а не представитель революционной богемы. Ленин понимал: нет нравственности - нет власти.
И не только Ленин. Так же действовали все революционные обновители. Что-то они обновляли, а что-то сохраняли. Но им всегда нужно было сохранить главное: любовь, направленную на все то, что является важным для новой власти.
Если новая власть, к примеру, уничтожит любовь вообще, то народ, пребывая в состоянии тотального безлюбия и безразличия, не сможет поддержать ничего, предложенного этой новой властью - ну и хана ей! И потому тот, кто хочет власти, любовь искоренять не будет. Равно как и ненависть. Как минимум, он постараетесь сохранить любовь - подменив ее объект на свой, «правильный». А как максимум, начнет менять критерии - попро¬бует изменить основания для любви, те каче¬ства, «из-за которых» человек готов любить кого-либо или что-либо.
То есть в рамках минимума не надо ме¬нять ответ в графе «почему люблю?». Всё по-прежнему: вы любите потому, что любимое наделено определенными качествами, теми же, что и раньше. Позитивность этих качеств не оспаривается. Просто оказывается, что качествами этими наделены представители новой власти, новой идеи, новые герои и му¬ченики и т.д. (А со временем может даже ока¬заться, что некоторые представители старой власти тоже наделены этими качествами - в большей или меньшей степени.)
Сами же основания любви, качества, «за которые» мы любим, меняются очень ред¬ко. Простейшие способы подобной замены уже отмечались в предыдущей статье. Ведь и впрямь романтичная девушка может любить человека, наделяя его одними качествами (смелостью, бескорыстием, жертвенностью), а зрелая женщина иногда начинает ценить уже совсем другие качества (надежность, хо¬зяйственность, благоразумие, осторожность и пр.). Так же, как и юноша может увлекать¬ся красотой девушки, яркостью и легкостью ее характера, а повзрослев и изменившись внутренне, вполне может полюбить в жен-щинах преданность, верность и умение обе¬спечивать «тыл».
Поскольку в принципе возможно, что один и тот же человек может (подчеркиваю - может, а не должен) в 18 лет любить чело¬века, наделенного одними качествами, а в 35 полюбить другого, - наделенного другими качествами, то почему бы не попробовать сменить «матрицу любви» (а раз так, и «матрицу ненависти») не за 17 лет, а, скажем, за полгода? - конечно, если обрушить на ата¬куемого соответствующую систему воздей¬ствий.
Но при такой задаче враг атакует не объекты любви, а саму матрицу любви. Та¬кая задача требует гораздо большего ма¬стерству, иных затрат, иных технологий. И это второе направление информационно-психологической войны.
Когда мы говорим о том, что идеологиче¬ский противник, стремящийся свергнуть дей¬ствующую власть (в приведенном примере - Ленин, борющийся против царизма), не может вообще отказаться от апелляции к любви, речь идет об информационно-психологическом воздействии первого типа. Да, здесь тоже идет работа с матрицей любви, но конечная цель - ввести в нее новые, «правильные» объекты. Человек говорит: «Я люблю генерала Мура¬вьева за то, что он смел и жертвенен». А после информационно-психологического воздей¬ствия первого типа этот же человек говорит: «Я люблю товарища Дзержинского за то, что он смел и жертвенен. А генерал Муравьев-то, оказывается, был царским сатрапом, трусом и конъюнктурщиком». То есть матрица любви (в данном примере - смелость и жертвенность) не меняется. Просто сначала за смелость и жертвенность любили героя самодержавия, а потом за те же качества любят героя больше¬виков. Тут важно, что за те же самые качества.
Информационно-психологическое воз¬действие второго типа предполагает нечто совсем иное. До такого воздействия человек говорит: «Я люблю товарища Цурюпу за его честность и аскетизм». А после «обработки» человек говорит: «Честность - это жалкий «совковый» предрассудок, аскетизм - па-кость и психопатология. И потому Цурюпу, которого я раньше за это любил, я теперь за это же презираю».
Фридрих Ницше называл подобное пе¬реоценкой ценностей. Но Ницше был фило¬софом. Мы же - аналитики. Наша задача - холодный анализ различных способов ве¬дения военных действий. Информационно-психологическая война, которую наш враг назвал «перестройкой», уже привела к рас-паду страны и прочим жутким последствиям. Эта война не завершена. Враг будет ее вести и дальше с сосредоточенной беспощадностью. Для того чтобы дать ему отпор, нам нужно, оставаясь людьми, стать еще и технологами. И потому давайте введем и будем в дальнейшем использовать с технологической точки зрения гораздо более точное понятие «матрица любви», вкладывая в него примерно то же содержание, которое Ницше вкладывал в понятие «переоценка ценностей». И на этой новой понятийной основе проведем разделение между типами (способами, видами) информационно-психологического воздействия.
Итак, информационно-психологическое воздействие первого типа не предполагает атак на матрицу любви. Эту матрицу сохраняют и перенастраивают в нужную, «правильную» сторону - перезаполняют.
Второй же тип информационно-психологического воздействия предполагает именно изменение матрицы любви. Записанные в ее клеточках позитивные свойства (смелость, жертвенность и пр.) стираются врагом и вместо них записываются совсем иные.
В качестве примера - одно жизненное наблюдение. Немолодая женщина приехала с Украины в Россию. Когда-то она была нормальной советской женщиной, а потом пережила все постсоветские шоки, оказалась вовлечена во все перипетии тогдашней эпохи. И, вдоволь настрадавшись, пришла в одну из активно работавших на Украине протестантских церквей («одну из протестантских» - потому что в таких случаях очень трудно отделить церковь от секты, а нам сейчас не это интересно). В частности, данная церковь занималась трудоустройством своих прихожанок в качестве домработниц. В этой церкви с советско-постсоветской женщиной серьезно поработали, многое изменив в матрице любви. Она, например, твердо усвоила, что «хозяевов надо любить». Объясняя, почему их надо любить, эта женщина начинала говорить особо быстро и четко, а глаза ее увлажнялись и стекленели. То, что она говорила, можно было бы назвать «монологом рабыни». И он был очень истовым. В клеточках матрицы любви оказалось стерто то, что она раньше считала достойным этой самой любви, и вписаны новые качества: «богатый», «хозяин», «избранный», «наделенный правом помыкать» и так далее. В клеточках этой матрицы были сделаны другие записи.
Информационно-психологическая война многолика, ее направления и виды надо внимательно изучать. Мы обязаны и будем двигаться дальше.
© Международный Общественный Фонд «Экспериментальный творческий центр» (Центр Кургиняна)
Итак, есть слова, обозначающие ценностные основы нашего исторического бытия и покоящиеся на этих основах идеалы: Родина, Дух, Братство, Справедливость, Честь, Служение и др. И есть целая информационно-коммуникативная индустрия, которая, стараниями экспертов, консультантов, полит.технологов и множества различного рода "инфо.мэйкеров", отчуждает подлинный смысл этих, вроде бы, в здравом уме и твердой памяти понятных слов. И есть соответствующая задача возвращать этот смысл, следуя по путеводной нити метафизического постижения предельных оснований той реальности, к которой эти слова относятся. И тем самым двигаться к «новой науке, которая осуществит синтез понятийных и иных средств постижения» (С. Кургинян. Слово и содержание, - см. статью по ссылке, указанной в подзаголовке).
И снаряжаясь в этот поход, необходимо отдавать себе отчет в том, что вместе с отчуждением от метафизически подлинного содержания слов происходит утеря Любви, и что «Пока она не утеряна - можно просто любить. А вот когда она утеряна - надо постигать, дабы обрести Любовь вновь» (там же).
И вот, об информационно-психологическом измерении этого архиполемического похода, отвоёвывающего высшие Смыслы, чтобы вновь постичь и обрести Любовь.
Общероссийская политическая газета «СУТЬ ВРЕМЕНИ»
ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА
№ 1 от 24 октября 2012 г.
Анна Кудинова
«На самом деле»
Чем менее рационально то, с чем воюет враг, тем в большей степени
он использует информационно-психологическое оружие
Информационно-психологическая война может вестись против чего угодно. Против ваших представлений о чем угодно. Против ваших критериев и норм. Против ваших ценностей. Против символов вашей веры. Чем менее рационально то, с чем воюет враг, тем в большей степени он использует информационно-психологическое оружие - на то оно и психологическое. Изменить ваше представление о том, что 2x2=4, конечно, можно. Но, поскольку арифметика штука рациональная, крайне сложно. А вот изменить ваше представление о добре и зле... тут информационно-психологические умельцы чувствуют себя как рыба в воде.
Итак, информационно-психологическое оружие может применяться для изменения вашего отношения к чему угодно. И в этом смысле данное оружие может использоваться для ведения войн против истории, культуры. Для ведения метафизических войн. И так далее.
Чтобы выявить специфику информационно-психологической войны, я намеренно использую ту сферу, которая заведомо не является ни исторической, ни метафизической, ни социально-культурной и обладает максимальной именно психологической заданностью. Таковой является сфера конкретных человеческих отношений.
Я люблю конкретного человека. Почему?
Во-первых, потому что он обладает определенными качествами.
И во-вторых, в силу глубочайших, мною до конца не осознаваемых причин. Налицо два уровня любовного чувства.
Один можно вербализовать (то есть перевести на язык слов) - спрашивают: «За что любишь?», - отвечаешь: «За это, это и это».
Другой - нельзя. Спрашивают: «За что любишь?». Отвечаешь: «Люблю, и все тут».
Второй, более глубокий и таинственный уровень любовного чувства, мы пока рассма¬тривать не будем. Что же касается первого уровня, то негоже его недооценивать - мол, любовь так таинственна, что ее рациональное обсуждение не стоит ломаного гроша.
Таинственна-то она таинственна, но если вы сначала обнаружили, что любимый чело¬век пьет, потом - что он вам изменяет, по¬том - что ему присущи некие совсем для вас неприемлемые черты, то, скорее всего, ваше отношение к человеку изменится.
Не обязательно, что он потеряет при этом для вас всякую притягательность. Но изменится качество этой притягательности. А при определенном накоплении негативных знаний о человеке перестанет действовать даже таинственная любовная магия, выража¬емая словами «люблю и не понимаю, за что».
Итак, давайте договоримся, что даже по отношению к конкретному человеку чувство любви в существенной степени определяется качествами любимого. Чем еще?
Разумеется, вашими критериями. Ког¬да вы перечисляете определенные качества, порождающие в вас любовь именно к этому человеку, вы раскрываете ваше внутреннее содержание.
Например, если вы говорите: «Люблю этого человека, потому что он смел и честен», - то тем самым вы обозначаете, что смелость и честность для вас существенны, что вы при¬даете этим человеческим качествам опреде¬ленное значение. А почему вы придаете им такое значение? Кто вам сказал, что хорошо быть смелым и честным? Родители? Другие ценимые вами родственники и близкие? Учи¬теля? Друзья?
Вспомним далее, что все, через кого вы впитали определенное представление, напри¬мер, о том, что смелость и честность - это замечательно, не просто говорили вам о замечательности данных абстрактных качеств. Они вам предъявляли некоторые образцы. Скажем, самих себя. Или же героев. Вы смо¬трели фильмы, читали книги, слушали пес¬ни, и нечто оказывалось для вас позитивно значимым. Вы не просто высоко цените сме¬лость и честность. Вы высоко цените героев, обладающих такими качествами. Вы востор¬гаетесь, например, Андреем Болконским и говорите, что такой-то и такой-то в том-то и том-то на него похож - например, так же благороден, как Болконский.
Конечно же, литературные герои, а так¬же герои, которых вы видите на сцене театра и в кино, - это одно. А ваш отец или дед - другое. Вы переносите свое хорошее отноше¬ние к близким на все их качества и характер¬ные черты. А иногда - наоборот: качества, которыми Вы восторгаетесь, освещают носи¬теля этих качеств своим волшебным светом. И никогда нельзя с полной определенностью ответить на вопрос, что тут первично, а что вторично. Восхищаетесь ли вы совсем близко связанным с вами человеком потому, что он обладает определенными высоко ценимыми вами качествами, или же вы начинаете высо¬ко ценить то или иное качество потому, что этими качествами обладает близкий вам че-ловек, которым вы восхищаетесь.
В любом случае, очевидно, что появив¬шийся на свет божий младенец еще не спо¬собен восхищаться честностью мамы, ее мудростью или справедливостью, что этот младенец еще не знает о том, что такое му¬дрость, честность и справедливость. И что если он не пройдет определенный путь со-циализации, то он так и не узнает о том, что такое мудрость, честность и справедливость. И уж тем более, не приобретет способность восхищаться этими качествами.
Зверь рождается с определенными ин¬стинктами. Хотя и тут играет определенную роль процесс обучения. Но всё же зверь не в такой степени зависит от этого процесса. Волчонок вырастет и худо-бедно начнет ку¬саться, а также охотиться. Змееныш вырастет и начнет жалить. Агрессия, потребность в еде и пище, инстинкт размножения - все это но¬сит либо врожденный, либо легко и стреми¬тельно приобретаемый характер. А вот сово¬купность ваших восхищений (ах, он мудрец и храбрец!) и негодований (ах, он дурак и трус!) носит совсем другой характер. Для того что¬бы вы могли восхититься или вознегодовать, нужен тяжелый и долгий труд тех, кто вас этой способностью наделяет. Труд родите¬лей и близких, учителей и друзей, труд писа¬телей, режиссеров, актеров, музыкантов. Вы этим трудом других в существенной степени обусловлены, потому что вы - человек.
При этом дочеловеческое начало в вас присутствует вне зависимости от того, про¬читали ли вы «Три мушкетера», посмотрели ли фильм о Павке Корчагине. Оно присут¬ствует в вас вне зависимости от того, какие эталоны и критерии передали вам ваши роди¬тели. Это - очевидно.
Столь же очевидно и то, что полноцен¬ное формирование в вас начала собственно человеческого невозможно, если вы не по¬ставите в определенные рамки свою - не¬отменяемую и мощную - дочеловеческую звериную самость. Такие рамки называются «табу». Вы должны - сначала с чьей-то по¬мощью, а потом и сами - обуздать в самом себе звериную агрессию, звериную же раз¬нузданность и многое другое.
Рамки, в которые ставят вас воспитующие инстанции, на разных фазах развития человечества менялись. Не всё тут до конца ясно, но кое-что достаточно очевидно. Табу на людоедство, на убийство своих, на сово¬купление с матерью и близкими родственни¬ками - это не извечная константа, а трудно и долго выстраиваемая регулятивность.
Столь же трудно и долго выстраивались отношения человека со смертью. Может быть, это выстраивание является самой тонкой и главной частью вочеловечивания. Человек - единственное существо, знающее о том, что оно смертно. Конечно, любые утверждения о человеческой природе имеют в той или иной степени условный характер. И всегда можно спросить: «А кто вам сказал, что только чело¬век знает о своей смертности?» Но посколь¬ку сегодня вряд ли кто-то будет оспаривать кардинальное отличие человека от других жи¬вых существ в том, что касается разумности, и поскольку именно «дар и проклятие разума» превращает человека в существо, знающее о своей смертности, то отношения человека со смертью - действительно является сложней¬шим и важнейшим слагаемым процесса воче- ловечивания. Большую часть истории чело¬вечества эти отношения задавались теми или иными религиозными культами. Иной тип от¬ношений - это миллиметровое напластование светскости на многометровой толще той или иной религиозности.
Итак, человеческий внутренний мир - это сложно и кропотливо возводимое зда¬ние, покоящееся на очень опасном дочело- веческом фундаменте. Как и любое здание, человеческий внутренний мир обладает определенной конструкцией. А значит, и уяз¬вимостью. Если кому-то кажется не до конца корректной параллель между внутренним человеческим миром, построенным из очень зыбких и динамичных модулей, и зданием, построенным из модулей грубых и лишенных динамики, - что ж...
Назовем человеческий внутренний мир «системой». Поостережемся делить эту си¬стему на сознательное и бессознательное, на психику и дух, разум и эмоции. Призна¬ем всего лишь, что внутренний мир человека является именно системой, причем системой, долго и тщательно формируемой, про¬ходящей в этом формировании определен¬ные фазы. Системой, в чем-то гораздо более хрупкой, чем фортификационное сооруже¬ние. Системой, сформированной определен¬ными процедурами, в той или иной степени доступными для изучения.
Если есть такая система с ее архитекту¬рой (а системы без архитектуры в принципе не бывает), то есть системные узлы, внутри¬системные сопряжения, особые системные точки и многое Другое.
Можно ли на это воздействовать? Безу¬словно.
Вы любите такого-то человека, пото¬му что он обладает такими-то позитивными свойствами. При этом понимание, что дан¬ные свойства позитивны, вам кто-то привил. Но тогда кто-то другой может, приложив определенные усилия, привить вам иное по¬нимание, согласно которому данные свойства на самом деле негативны, а свойства, казав¬шиеся вам ранее негативными, - позитивны. Разве не бывает критериальных сдвигов даже просто под воздействием жизненного опыта? Сначала юная девушка восхищается смело¬стью и честностью рыцаря, добивающегося ее руки. А потом, пожив и перестав быть юной и романтической, та же особа восхи¬щается человеческой основательностью, за¬ботливостью, хозяйственностью избранника и мало ли еще чем.
Если с вами ведут информационно- психологическую войну, то первое направ¬ление, в котором будет действовать ведущий эту войну противник, - информирование вас о том, что нечто, любимое вами по причине обладания такими-то качествами, на самом деле этими качествами не обладает. А на-против, обладает качествами, диаметрально противоположными.
Как именно информационно- психологическое оружие может быть приме¬нено в сфере конкретных, собственно чело¬веческих отношений? Предположим, что это любовь. Можно ли, воздействуя на эти отно¬шения, сообщая определенную информацию, добиться, чтобы любовь превратилась в нена¬висть? Можно.
Но как только мы выходим за сферу собственно психологии, любые примеры становятся «смешанными»: психолого-историческими, психолого-культурными, психолого-метафизическими и так далее. Договоримся, что если психологическое на¬чало преобладает, то речь идет о войне по преимуществу психологической. Формализовать, до какой степени должно психологи¬ческое преобладать, чтобы война называлась информационно-психологической, мы не будем - нам не до формализма. Нам воевать надо.
Вы защищаете осажденный Ленинград. Голод. Чудовищные лишения. Разного рода уродства, которые не могут не иметь места наряду с массовым героизмом (человек и не ангел, и не дьявол - он именно человек). В чем основанная задача врага, ведущего информационно-психологическую войну? Ему нужно сломить дух защитников Ленин¬града. Какая тема для ленинградцев самая больная? Голод. От голода умирают близкие. Умирают женщины и дети. Люди нестерпи¬мо мучаются, но стойко сносят лишения, ибо считают, что так же мучаются все. И вот вам говорят: «А на самом деле, руководство не голодает, а жрет в три горла и ни в чем себе не отказывает. Эклерчики жрет, экзотические фрукты, жареных лебедей. Жрет так, что жи¬реет. Не стесняясь выбрасывать продукты, которые могли бы спасти ваших детей».
Подчеркнем - если это обсуждают в 2010 году Сванидзе и Млечин, то речь идет о войне с историей, ибо это уже история. А если зимой 1941-42 года такие слухи в Ле¬нинграде распространяют немцы, то это уже - информационно-психологическая война (как, кстати, и в случае, когда Сванидзе и Млечина слушают люди, пережившие блока¬ду Ленинграда, для которых всё это живо).
Воспроизводя немецкие информационно-психологические трюки, Сванидзе и Млечин разрушают образ вели¬кого страдающего и борющегося Ленингра¬да, а также образ партии, под руководством которой было совершено великое деяние. Им нужно, чтобы вы отказались от любви к это¬му деянию, поскольку эта любовь есть часть вашего «я», вашей идентичности. Поэтому их разговоры постфактум, 60 лет спустя, - это война с историей. Но одно дело - только во¬йна с историей, когда вам сообщают ложные цифры, когда оперируют ложными данными. А другое дело - нагнетание в блокадном го¬роде истерики на больную для всех тему. Тут значение информационно-психологического фактора, согласитесь, совсем иное.
Нам постоянно придется выявлять раз¬личные «чистые», то есть идеальные, типы информационно-психологических войн, и далее исследовать, как именно эти войны прилагаются к тем или иным предметам, имеющим не собственно психологическое, а иное - политическое, социальное, культур¬ное, историческое - значение. Вновь и вновь мы будем возвращаться в сферу психологии и из нее совершать экскурсии в другие сфе¬ры. Сейчас мы только начали этот путь. Нам нужно пройти его до конца для того, чтобы понять, что делает враг. И мы обязательно его пройдем - спокойно, неторопливо, соче¬тая аналитику с политической практикой.
№ 2 от 31 октября 2012 г.
Анна Кудинова
Матрица любви
Тот, кто хочет власти, любовь искоренять не будет
Мы уже обсудили первое направление, в котором действует ведущий информационно-психологическую войну противник. На этом направлении - мы назвали его «На самом деле» - атакуется ваша любовь.
Вы любите человека, Родину или идею. Как это атакует враг? Он наделяет-любимое вами некими сугубо отрицательными качествами. То есть говорит вам: ты это любишь по недоразумению, по незнанию.
Ты считаешь, что любимый тобою человек нравственен, а на самом деле он распутник. Ты считаешь, что он честен, а на самом деле он тайком от тебя ворует. И не просто ворует - в преступную банду входит.
Ты считаешь таких-то и таких-то героями? Жизнь хочешь «делать с товарища Дзержинского»? А мы тебе сейчас докажем, что на самом деле Дзержинский наделен столь жуткими качествами, что заслуживает вовсе не твоей любви, а прямо обратного.
Ты считаешь коммунистическую идею средоточием блага, а мы докажем тебе, что на самом деле она порочна и антигуманна.
Ты любишь Россию в силу таких-то и таких-то причин, благодаря наличию у нее таких-то и таких-то качеств? А мы тебе докажем, что Россия обладает обратными качествами. И что у тебя нет никаких причин ее любить - напротив, есть все причины ее ненавидеть.
Таково первое направление информационно-психологической борьбы с врагом. То бишь с вами. Надо убить вашу любовь - и дальше можно делать с вами все, что угодно.
Наделение всего того, что было любимо советским человеком, негативными качествами, несовместимыми с любовью... Открепление всего любимого советским человеком от позитивных качеств, эту любовь порождаю¬щих (в предыдущей статье уже говорилось о том, что роль качеств, порождающих любовь, не следует абсолютизировать, но нельзя и преуменьшать)... Все это готовилось врагами, оттачивалось до блеска, виртуозно исполь¬зовалось ими при полном попустительстве, а то и содействии здешних инстанций, при¬званных этому противодействовать. И - привело к распаду СССР, разгрому коммунизма, системной деградации и другим страшным последствиям.
Но разве не мог враг, нанося такие уда¬ры, вбить в разум и душу не только разо¬чарование по поводу ранее любимого, но и совокупность новых идеальных сущностей, заслуживающих любви? Почему бы врагу, например, не убедить постсоветского че¬ловека в том, что позитивными качествами наделены другие исторические герои, дру¬гие современники, другие страны, наконец? Ну хорошо, Дзержинский плохой, «совок» плохой, «немытая Россия» плохая. Почему? - потому что «на самом деле» не наделены качествами, заслуживающими любви и, на¬против, наделены качествами, заслуживаю¬щими ненависти.
Но почему бы при этом не сказать, что ка¬чествами, заслуживающими любви, наделены, например, Ельцин или Попов? Или Сахаров? Или Николай II? Что идеальное государство - это Франция или США? Что, будучи обма¬нутым «жуткими коммунистами», постсовет¬ский человек теперь должен узреть, наконец, то подлинное, что достойно его любви?
Дерзну утверждать, что враг, кото¬рый ведет тотальную информационно-психологическую войну, никогда ничего подобного не сделает. Он не будет апелли¬ровать к категории «любовь». Это сделает идеологический противник, который хочет свергнуть действующую власть и стать вла¬стью сам. Буквально это делали большевики. Они объяснили народу, почему качествами, заслуживающими любви, наделены их герои, их вожди, их идеи, их советская Родина. И народ это полюбил. А белоэмигранты, напри¬мер, это не полюбили. И очень долго отказы¬вались называть Советскую Россию Россией, а называли ее Совдепией.
Почему так называли? Чтобы уже на уровне слова отторгалась сама возможность чувства любви. Это не Родина, это - «Совде¬пия». Любви быть не может! Какая любовь к стране, изгнавшей их, вставшей на неприемлемый для них путь, к стране, которую надо сокрушить... Ведь цель была - вернуться и со¬крушить. Но невозможно крушить любимое, да еще не будучи уверенным, что на его месте что-нибудь будет построено... Значит, надо убить любовь и насадить ненависть. Этим и занимались белогвардейцы.
Один претендент на власть - одна лю¬бовь, одна ненависть. Другой претендент на власть - другая любовь, другая ненависть. Но если речь идет именно о претенденте на власть, то он не может апеллировать только к ненависти, он обязан апеллировать и к люб¬ви. Каждый, кто хочет захватить власть, по¬нимает: поселишь в головах и сердцах только ненависть - стабильности не будет вообще. И тогда даже если придешь к власти - не удер¬жишься: для того, чтобы удержаться, нужна стабильность. А поселишь только любовь - не свергнешь действующую власть.
Так ведут себя претенденты на власть. Они, ведя любую, самую беспощадную борь¬бу против действующей власти, всегда за¬ботятся о том, чтобы, скинув действующую власть, самим удержаться. И понимают, что удержаться смогут, только опираясь на об¬щественное сознание, обладающее нужным им позитивным потенциалом.
Поэтому Ленин мучительно размышлял над тем, от какого наследства большевики отказываются, а от какого нет. Он понимал, что, отказавшись от всего наследства, боль¬шевики власть не удержат. Поэтому жестко одернул революционерок, проповедовавших свободную любовь. Для удержания власти и реализации Красного проекта нужен был нравственный человек, а не представитель революционной богемы. Ленин понимал: нет нравственности - нет власти.
И не только Ленин. Так же действовали все революционные обновители. Что-то они обновляли, а что-то сохраняли. Но им всегда нужно было сохранить главное: любовь, направленную на все то, что является важным для новой власти.
Если новая власть, к примеру, уничтожит любовь вообще, то народ, пребывая в состоянии тотального безлюбия и безразличия, не сможет поддержать ничего, предложенного этой новой властью - ну и хана ей! И потому тот, кто хочет власти, любовь искоренять не будет. Равно как и ненависть. Как минимум, он постараетесь сохранить любовь - подменив ее объект на свой, «правильный». А как максимум, начнет менять критерии - попро¬бует изменить основания для любви, те каче¬ства, «из-за которых» человек готов любить кого-либо или что-либо.
То есть в рамках минимума не надо ме¬нять ответ в графе «почему люблю?». Всё по-прежнему: вы любите потому, что любимое наделено определенными качествами, теми же, что и раньше. Позитивность этих качеств не оспаривается. Просто оказывается, что качествами этими наделены представители новой власти, новой идеи, новые герои и му¬ченики и т.д. (А со временем может даже ока¬заться, что некоторые представители старой власти тоже наделены этими качествами - в большей или меньшей степени.)
Сами же основания любви, качества, «за которые» мы любим, меняются очень ред¬ко. Простейшие способы подобной замены уже отмечались в предыдущей статье. Ведь и впрямь романтичная девушка может любить человека, наделяя его одними качествами (смелостью, бескорыстием, жертвенностью), а зрелая женщина иногда начинает ценить уже совсем другие качества (надежность, хо¬зяйственность, благоразумие, осторожность и пр.). Так же, как и юноша может увлекать¬ся красотой девушки, яркостью и легкостью ее характера, а повзрослев и изменившись внутренне, вполне может полюбить в жен-щинах преданность, верность и умение обе¬спечивать «тыл».
Поскольку в принципе возможно, что один и тот же человек может (подчеркиваю - может, а не должен) в 18 лет любить чело¬века, наделенного одними качествами, а в 35 полюбить другого, - наделенного другими качествами, то почему бы не попробовать сменить «матрицу любви» (а раз так, и «матрицу ненависти») не за 17 лет, а, скажем, за полгода? - конечно, если обрушить на ата¬куемого соответствующую систему воздей¬ствий.
Но при такой задаче враг атакует не объекты любви, а саму матрицу любви. Та¬кая задача требует гораздо большего ма¬стерству, иных затрат, иных технологий. И это второе направление информационно-психологической войны.
Когда мы говорим о том, что идеологиче¬ский противник, стремящийся свергнуть дей¬ствующую власть (в приведенном примере - Ленин, борющийся против царизма), не может вообще отказаться от апелляции к любви, речь идет об информационно-психологическом воздействии первого типа. Да, здесь тоже идет работа с матрицей любви, но конечная цель - ввести в нее новые, «правильные» объекты. Человек говорит: «Я люблю генерала Мура¬вьева за то, что он смел и жертвенен». А после информационно-психологического воздей¬ствия первого типа этот же человек говорит: «Я люблю товарища Дзержинского за то, что он смел и жертвенен. А генерал Муравьев-то, оказывается, был царским сатрапом, трусом и конъюнктурщиком». То есть матрица любви (в данном примере - смелость и жертвенность) не меняется. Просто сначала за смелость и жертвенность любили героя самодержавия, а потом за те же качества любят героя больше¬виков. Тут важно, что за те же самые качества.
Информационно-психологическое воз¬действие второго типа предполагает нечто совсем иное. До такого воздействия человек говорит: «Я люблю товарища Цурюпу за его честность и аскетизм». А после «обработки» человек говорит: «Честность - это жалкий «совковый» предрассудок, аскетизм - па-кость и психопатология. И потому Цурюпу, которого я раньше за это любил, я теперь за это же презираю».
Фридрих Ницше называл подобное пе¬реоценкой ценностей. Но Ницше был фило¬софом. Мы же - аналитики. Наша задача - холодный анализ различных способов ве¬дения военных действий. Информационно-психологическая война, которую наш враг назвал «перестройкой», уже привела к рас-паду страны и прочим жутким последствиям. Эта война не завершена. Враг будет ее вести и дальше с сосредоточенной беспощадностью. Для того чтобы дать ему отпор, нам нужно, оставаясь людьми, стать еще и технологами. И потому давайте введем и будем в дальнейшем использовать с технологической точки зрения гораздо более точное понятие «матрица любви», вкладывая в него примерно то же содержание, которое Ницше вкладывал в понятие «переоценка ценностей». И на этой новой понятийной основе проведем разделение между типами (способами, видами) информационно-психологического воздействия.
Итак, информационно-психологическое воздействие первого типа не предполагает атак на матрицу любви. Эту матрицу сохраняют и перенастраивают в нужную, «правильную» сторону - перезаполняют.
Второй же тип информационно-психологического воздействия предполагает именно изменение матрицы любви. Записанные в ее клеточках позитивные свойства (смелость, жертвенность и пр.) стираются врагом и вместо них записываются совсем иные.
В качестве примера - одно жизненное наблюдение. Немолодая женщина приехала с Украины в Россию. Когда-то она была нормальной советской женщиной, а потом пережила все постсоветские шоки, оказалась вовлечена во все перипетии тогдашней эпохи. И, вдоволь настрадавшись, пришла в одну из активно работавших на Украине протестантских церквей («одну из протестантских» - потому что в таких случаях очень трудно отделить церковь от секты, а нам сейчас не это интересно). В частности, данная церковь занималась трудоустройством своих прихожанок в качестве домработниц. В этой церкви с советско-постсоветской женщиной серьезно поработали, многое изменив в матрице любви. Она, например, твердо усвоила, что «хозяевов надо любить». Объясняя, почему их надо любить, эта женщина начинала говорить особо быстро и четко, а глаза ее увлажнялись и стекленели. То, что она говорила, можно было бы назвать «монологом рабыни». И он был очень истовым. В клеточках матрицы любви оказалось стерто то, что она раньше считала достойным этой самой любви, и вписаны новые качества: «богатый», «хозяин», «избранный», «наделенный правом помыкать» и так далее. В клеточках этой матрицы были сделаны другие записи.
Информационно-психологическая война многолика, ее направления и виды надо внимательно изучать. Мы обязаны и будем двигаться дальше.
© Международный Общественный Фонд «Экспериментальный творческий центр» (Центр Кургиняна)