О спасительном и пагубном в общественно-историческом миро-проектировании
- продолжая о началах и кончалах - всего и ничего »»» ... - в свете внесённых Историей корректив »»» ...
В среде охранительствующих интеллектуалов утвердилась тенденция подвёрстывать чаяния общественного большинства под "хитро-плановые" игры корпорации _рос.гос.власть_.
Так, технические и концептуальные новации с _правительством надзирателей_ и _дерьмократизацией 2.0_ представляются как "левый поворот", а сопровождающая эти действа фарисейская демагогия - как "консервативная катехонизация" (см. предыдущий материал - по 1-й ссылке в подзаголовке).
Тем самым, однако, там, где идейное и практическое ничтожество властных игр расчищает пространство творческих возможностей общественно-исторического миро-проектирования, охранительская "ложь во спасенье" помогает сосредоточиться на действительно спасительном, отделив его от пагубы конъюнктурных под(д)елок. В тему - следующие материалы.Так в чем же тогда для Толстого настоящее лекарство от исчерпанности, которое, как свидетельствуют приведенные мною доказательства, отнюдь не сводится к ницшеанству во всех его жизневолевых вариантах? Но и к классическому коммунизму марксистского образца тоже не сводится. Потому что совершенно очевидно, что никакая ликвидация обычной социальной несправедливости не гарантирует отсутствие исчерпанности, порожденной сложным отношением между человеком и жизнью.
А ведь эти отношения есть. И они воистину имеют крайне сложный характер. Ну так что же может преодолевать эту почти фатальную сложность? Каков не наш химерический ответ на этот вопрос, а тот ответ, который несла в себе русская культура, породившая тот русский, единственно оригинальный и дееспособный советский коммунизм, чей крах вплотную приблизил нас ко всему сразу - и к исчерпанию а-ля «Аэлита», и к хаосу анархизма а-ля Леон Черный, и к гаринским нацистским вариантам уничтожения гуманизма?
Прежде всего, следует заметить, что вопросы в обоих очерках адресуют, по сути, к одному и тому же - спасительным возможностям общественно-исторического развития. Только вопросы в очерке из цикла "Судьба гуманизма в XXI столетии" акцентируют идейно-концептуальную сторону дела, а вопросы в очерке из цикла "О коммунизме и марксизме" - организационно-практическую сторону.
Также в обеих сериях вопросов следует отметить то ключевое, что связано с демократией; и сразу же зафиксировать то странное в организационно-практической серии, что присутствие демократии в общественно-историческом миро-проекте для автора оказывается вопросом. Понятно, что не с любым из таких проектов демократия сочетается. Когда же ты стоишь на лево-консервативных позициях, - как это имеет место быть в случае данного автора, - и тогда это не вопрос, но уже в том смысле, что демократия и миро-проект однозначно сочетаются.
Можно заметить, логика, заставляющая задаваться этим странным вопросом, разъясняется тем, что в идейно-концептуальной серии вопросов говорится о вызовах нынешней ситуации и что увязывается с отсылками к произведениям А.Н. Толстого. А именно:
- исчерпание а-ля "Аэлита" - профанация демократии "снизу" - в виде "делегирования" народом своей власти субъекту гос.управления, отпавшему от этого народа;
- хаос анархизма а-ля Леон Черный (персонаж романа "Хождение по мукам") - извращение демократии "сбоку" - в виде её лево-либеральной децентрализации;
- нацистские варианты уничтожения гуманизма а-ля инженер Гарин - тотальное подавление демократии "сверху", - причём, фашизм, о котором здесь будет точнее говорить (не надо словоблудия про "фашизм - в Италии, нацизм - в Германии"), может представать как в нацистском варианте, так и в варианте либерал.фашизма, что для нас, на данный момент, более актуально (да и гаринские прожекты более похожи на либерал.фашистский глобализм).
Однако тем паче демократия - как главный, ибо решающе ключевой, организационно-практический принцип - не должна ставиться под вопрос! По крайней мере - авторами и акторами, стоящими на лево-консервативных позициях. Либо они на таких позициях не стоят!
Ибо левое здесь собственно и есть демократия. Сочетаясь с консерватизмом, лево-демократическая горизонталь центрируется мировоззренческой вертикалью, в основе которой - традиционные ценности, и на вершине которой - неогуманистические идеалы. В средоточии пересечения этих вертикали и горизонтали должна фиксироваться общность интересов общественного большинства. Точнее, в этом средоточии фиксируется возможность выделить действительно общезначимое в разнородной и неизбывно противоречивой совокупности интересов всех участников общественно-исторического миро-проектирования.
Есть, конечно, и тот чрезвычайно важный аспект, который связан с усвоением уроков советского прошлого - в перспективе неосоветского будущего. В рассматриваемом очерке цикла "О коммунизме и марксизме" этот аспект представлен в виде краткого экскурса в историю партии, стоявшей во главе СССР. Особенно замечателен в этом экскурсе акцент на внутрипартийных тяжбах, которые, начавшись ещё в до-советский период и сопровождая великий путь этой партии вплоть до трагического разрушения советского государства, проявляются в виде инерционного фарса даже в пост-советский период - в анти-советской социально-политической системе.История подтвердила правоту Ленина. По сути речь шла о том, будет ли создаваемая партия, которая в итоге и революцию осуществила, и Гражданскую войну выиграла, и страну в корне изменила, и победила нацизм, иметь обычный политический характер, то есть являться партией парламентского типа, или же она будет сродни тому ордену меченосцев, которому партию хотел уподобить Сталин.
В итоге, конечно, большевистская партия не стала орденом. Актив этой партии травил Ленина, почувствовав, что вождь биологически слабеет, и развернул в постленинский период чудовищную борьбу за власть, ужаснувшую Сталина, несмотря на то, что он эту борьбу выиграл.
Но Сталин не стал перестраивать партию на орденский манер. Он просто придавил ее. И оперся на исполнительную власть, предоставив партии почетную роль придатка к исполнительной власти.
Придавленная партия снова развернула яростную грызню в постсталинский период. Эта вторая грызня закончилась брежневизмом, который стал преддверием третьей и последней грызни, приведшей при Горбачеве и Ельцине к краху партии, краху советского коммунизма и к краху советского государства.
Но в постсоветский период тот же организационный вопрос снова приобрел актуальность. Как грибы, стали вырастать партии, отвергающие ленинский принцип членства на основе участия в деятельности. И такие партии продолжают заполнять периферию постсоветской политической сцены, притом что на авансцене находятся партии кланово-корпоративного типа, которые либо не слишком терзаемы клановой грызней по причине своей относительной близости к власти (таковы КПРФ или ЛДПР), либо уберегаемы от этой грызни только силой харизматической личности и особыми полномочиями этой личности. Такова «Единая Россия».
Достаточно легко представить себе масштаб грызни в этой партии в условиях гипотетического и ныне отсроченного конституционными поправками постпутинского периода. И столь же легко представить себе пагубные государственные последствия подобной грызни. Так что при всей неполноте ленинского организационного принципа, в котором сочетается спасительный принцип «членства через участие», и проявивший свою ущербность принцип демократического централизма, этот организационный принцип все же что-то породил. А его меньшевистская альтернатива, делавшая ставку не на качество членов партии, а на их количество, породила только тотальный политический провал и столь же тотальное историческое фиаско.
Самое проблемно ключевое выделено маркером. Именно здесь присутствуют те самые двусмысленности, которые порождают странный вопрос о сочетаемости демократии с общественно-историческим миро-проектом лево-консервативной направленности.
Не обстоит ли суть проблемы как раз в обратном? А именно:
- принцип "членства через участие", будучи спасительным в процессе парт-строительства, достаточно быстро перерождается в то пагубное, про что в ленинской фразе: "формально правильно, а по сути - издевательство", ввиду чего,
- принцип демократического централизма - как принцип советского народовластия, посредством которого осуществляется диктатура пролетариата, - этот принцип, так и не продемонстрировав своей спасительности, признаётся "ущербным" с высот той самой, правильной лишь по форме, парто-кратии, подмявшей под себя власть Советов.
Свои утверждения о "спасительно" решающем значении принципа "членства через участие" и "ущербности" принципа дем.централизма автор подкрепляет отсылками к опыту возглавляемого им общественно-политического движения, характеризуя эти отсылки как "короткое лирико-политическое отступление от стратегического вопроса" и оговаривая, что "никоим образом не приравнивает по своему значению большевистскую историческую состоятельность и крайне скромные, хотя и не нулевые, результаты деятельности" этого движения.
Принципиально воздерживаясь от специального и подробного разбора этих результатов, лишь замечу, что, поскольку, в противовес меньшевистской ставке на количество, приоритет отдаётся качеству, как членов организации, так и делаемых ими дел, постольку отсылки просто к наличию некого регулярного делания дел регулярным составом ещё не свидетельствуют о качественных характеристиках. Сегодня - так особенно, поскольку наличие некой "эффективной движухи" там и сям, зачастую, свидетельствует лишь об имитации бурной деятельности.
Касаемо же действительно качественных результатов деятельности общественно-политического движения, лишь повторю то, что говорил в заключительном материале серии заметок на полях к циклу _Тяжбы о Сути Времени_ (в каковых цикле и серии проблема разбирается специально и подробно).
Проще говоря, речь о противоречиях между теорией и практикой. Точнее, противоречия-то неизбежны, и даже необходимы, - а именно, в качестве импульса к развитию как теоретической, так и практической методологии. Но речь о том, чтобы практика, по факту того, как она осуществляется на деле, не отрицала то, что утверждается в теории. Именно по факту и на деле, а не по предъявлению количества "поделанных делов" и "немеряных трудозатрат", по поводу которых мир должен "содрогнуться от счастья". А то, какова практика по факту и на деле, свидетельствуется результатами деятельности. И если это общественно-политическая деятельность, то главным результатом является становление партийным субъектом-нарратором, который своими словами и делами притягивает к себе заметные группы политически активных и социально ответственных людей, тем самым создавая пространство гражданско-политической жизни и деятельности. Не важно, орденского типа парт.ядро этого коллективного субъекта или какого иного, а важно, чтобы он реально стяжал дух мирен ради спасения тысяч!
Что же до истории вопроса, очевидно, в том и состоит главный урок, что принцип "членства через участие", спасая поначалу от превращения партии в клубную тусовку, вскоре адаптируется под интересы всякой приспособленческой сволочи. Ведь, одно дело, ленинское придавливание анархически-индивидуалистических проявлений меньшевизма - в период дореволюционного парт-строительства, или сталинское придавливание интриг троцкистского толка и, в целом, внутри-партийных размежеваний - в период индустриализации; другое дело, клановые интересы парт.номенклатуры, возвысившиеся над идейным содержанием советско-коммунистического миро-проекта и придавившие советское народовластие - в пост-сталинский период.
И уж совсем по ту сторону всяких демократических дел - пост-советское додавливание народа до безальтернативного голо-сования за персонифицированную "стабильность", которая - про интересы "умных и нормальных" людей с корпоративно-консенсусной фигой в кармане.
И что, из диффузно-стабилиздецового пребывания в этой сектообразно изолирующей и корпоративно склеивающей соц.конструкции перейти к мобилизационной централизации под чутким руководством некоего парт.ордена? А доверие к членам этой властной структуры будет основываться на информации об их участии в n-м количестве "делов" с n-м количеством "трудозатрат" и эффектом в виде n-го количества "содроганий мира от счастья"?...
По сути, это будет означать пере-делегирование гос.властных функций к более "эффективному", но всё то ж сектообразно-корпоративному центру. И это - минус дем.централизм, потому что он, дескать, не спасает от "анархической вольницы". И, дескать, вообще, кто против парт.орденского централизма, тот "теплохладный социал.демократ" и "нео-меньшевик".
Нет, ребята, так не пройдёт! Ибо подлинно ленинский подход - это способность опираться на то общественное большинство, какое есть, и действовать в его интересах, которые улавливаются не там, где строители статусных парт.вертикалей соизволят пересечь их с дем.горизонталью - в лице неких соц.групп, но там, где эта горизонталь пересекается с вертикалью идейной-ценностной партийности - в лице народа, его исторически сформировавшейся идентичности.
В среде охранительствующих интеллектуалов утвердилась тенденция подвёрстывать чаяния общественного большинства под "хитро-плановые" игры корпорации _рос.гос.власть_.
Так, технические и концептуальные новации с _правительством надзирателей_ и _дерьмократизацией 2.0_ представляются как "левый поворот", а сопровождающая эти действа фарисейская демагогия - как "консервативная катехонизация" (см. предыдущий материал - по 1-й ссылке в подзаголовке).
Тем самым, однако, там, где идейное и практическое ничтожество властных игр расчищает пространство творческих возможностей общественно-исторического миро-проектирования, охранительская "ложь во спасенье" помогает сосредоточиться на действительно спасительном, отделив его от пагубы конъюнктурных под(д)елок. В тему - следующие материалы.Так в чем же тогда для Толстого настоящее лекарство от исчерпанности, которое, как свидетельствуют приведенные мною доказательства, отнюдь не сводится к ницшеанству во всех его жизневолевых вариантах? Но и к классическому коммунизму марксистского образца тоже не сводится. Потому что совершенно очевидно, что никакая ликвидация обычной социальной несправедливости не гарантирует отсутствие исчерпанности, порожденной сложным отношением между человеком и жизнью.
А ведь эти отношения есть. И они воистину имеют крайне сложный характер. Ну так что же может преодолевать эту почти фатальную сложность? Каков не наш химерический ответ на этот вопрос, а тот ответ, который несла в себе русская культура, породившая тот русский, единственно оригинальный и дееспособный советский коммунизм, чей крах вплотную приблизил нас ко всему сразу - и к исчерпанию а-ля «Аэлита», и к хаосу анархизма а-ля Леон Черный, и к гаринским нацистским вариантам уничтожения гуманизма?
Прежде всего, следует заметить, что вопросы в обоих очерках адресуют, по сути, к одному и тому же - спасительным возможностям общественно-исторического развития. Только вопросы в очерке из цикла "Судьба гуманизма в XXI столетии" акцентируют идейно-концептуальную сторону дела, а вопросы в очерке из цикла "О коммунизме и марксизме" - организационно-практическую сторону.
Также в обеих сериях вопросов следует отметить то ключевое, что связано с демократией; и сразу же зафиксировать то странное в организационно-практической серии, что присутствие демократии в общественно-историческом миро-проекте для автора оказывается вопросом. Понятно, что не с любым из таких проектов демократия сочетается. Когда же ты стоишь на лево-консервативных позициях, - как это имеет место быть в случае данного автора, - и тогда это не вопрос, но уже в том смысле, что демократия и миро-проект однозначно сочетаются.
Можно заметить, логика, заставляющая задаваться этим странным вопросом, разъясняется тем, что в идейно-концептуальной серии вопросов говорится о вызовах нынешней ситуации и что увязывается с отсылками к произведениям А.Н. Толстого. А именно:
- исчерпание а-ля "Аэлита" - профанация демократии "снизу" - в виде "делегирования" народом своей власти субъекту гос.управления, отпавшему от этого народа;
- хаос анархизма а-ля Леон Черный (персонаж романа "Хождение по мукам") - извращение демократии "сбоку" - в виде её лево-либеральной децентрализации;
- нацистские варианты уничтожения гуманизма а-ля инженер Гарин - тотальное подавление демократии "сверху", - причём, фашизм, о котором здесь будет точнее говорить (не надо словоблудия про "фашизм - в Италии, нацизм - в Германии"), может представать как в нацистском варианте, так и в варианте либерал.фашизма, что для нас, на данный момент, более актуально (да и гаринские прожекты более похожи на либерал.фашистский глобализм).
Однако тем паче демократия - как главный, ибо решающе ключевой, организационно-практический принцип - не должна ставиться под вопрос! По крайней мере - авторами и акторами, стоящими на лево-консервативных позициях. Либо они на таких позициях не стоят!
Ибо левое здесь собственно и есть демократия. Сочетаясь с консерватизмом, лево-демократическая горизонталь центрируется мировоззренческой вертикалью, в основе которой - традиционные ценности, и на вершине которой - неогуманистические идеалы. В средоточии пересечения этих вертикали и горизонтали должна фиксироваться общность интересов общественного большинства. Точнее, в этом средоточии фиксируется возможность выделить действительно общезначимое в разнородной и неизбывно противоречивой совокупности интересов всех участников общественно-исторического миро-проектирования.
Есть, конечно, и тот чрезвычайно важный аспект, который связан с усвоением уроков советского прошлого - в перспективе неосоветского будущего. В рассматриваемом очерке цикла "О коммунизме и марксизме" этот аспект представлен в виде краткого экскурса в историю партии, стоявшей во главе СССР. Особенно замечателен в этом экскурсе акцент на внутрипартийных тяжбах, которые, начавшись ещё в до-советский период и сопровождая великий путь этой партии вплоть до трагического разрушения советского государства, проявляются в виде инерционного фарса даже в пост-советский период - в анти-советской социально-политической системе.История подтвердила правоту Ленина. По сути речь шла о том, будет ли создаваемая партия, которая в итоге и революцию осуществила, и Гражданскую войну выиграла, и страну в корне изменила, и победила нацизм, иметь обычный политический характер, то есть являться партией парламентского типа, или же она будет сродни тому ордену меченосцев, которому партию хотел уподобить Сталин.
В итоге, конечно, большевистская партия не стала орденом. Актив этой партии травил Ленина, почувствовав, что вождь биологически слабеет, и развернул в постленинский период чудовищную борьбу за власть, ужаснувшую Сталина, несмотря на то, что он эту борьбу выиграл.
Но Сталин не стал перестраивать партию на орденский манер. Он просто придавил ее. И оперся на исполнительную власть, предоставив партии почетную роль придатка к исполнительной власти.
Придавленная партия снова развернула яростную грызню в постсталинский период. Эта вторая грызня закончилась брежневизмом, который стал преддверием третьей и последней грызни, приведшей при Горбачеве и Ельцине к краху партии, краху советского коммунизма и к краху советского государства.
Но в постсоветский период тот же организационный вопрос снова приобрел актуальность. Как грибы, стали вырастать партии, отвергающие ленинский принцип членства на основе участия в деятельности. И такие партии продолжают заполнять периферию постсоветской политической сцены, притом что на авансцене находятся партии кланово-корпоративного типа, которые либо не слишком терзаемы клановой грызней по причине своей относительной близости к власти (таковы КПРФ или ЛДПР), либо уберегаемы от этой грызни только силой харизматической личности и особыми полномочиями этой личности. Такова «Единая Россия».
Достаточно легко представить себе масштаб грызни в этой партии в условиях гипотетического и ныне отсроченного конституционными поправками постпутинского периода. И столь же легко представить себе пагубные государственные последствия подобной грызни. Так что при всей неполноте ленинского организационного принципа, в котором сочетается спасительный принцип «членства через участие», и проявивший свою ущербность принцип демократического централизма, этот организационный принцип все же что-то породил. А его меньшевистская альтернатива, делавшая ставку не на качество членов партии, а на их количество, породила только тотальный политический провал и столь же тотальное историческое фиаско.
Самое проблемно ключевое выделено маркером. Именно здесь присутствуют те самые двусмысленности, которые порождают странный вопрос о сочетаемости демократии с общественно-историческим миро-проектом лево-консервативной направленности.
Не обстоит ли суть проблемы как раз в обратном? А именно:
- принцип "членства через участие", будучи спасительным в процессе парт-строительства, достаточно быстро перерождается в то пагубное, про что в ленинской фразе: "формально правильно, а по сути - издевательство", ввиду чего,
- принцип демократического централизма - как принцип советского народовластия, посредством которого осуществляется диктатура пролетариата, - этот принцип, так и не продемонстрировав своей спасительности, признаётся "ущербным" с высот той самой, правильной лишь по форме, парто-кратии, подмявшей под себя власть Советов.
Свои утверждения о "спасительно" решающем значении принципа "членства через участие" и "ущербности" принципа дем.централизма автор подкрепляет отсылками к опыту возглавляемого им общественно-политического движения, характеризуя эти отсылки как "короткое лирико-политическое отступление от стратегического вопроса" и оговаривая, что "никоим образом не приравнивает по своему значению большевистскую историческую состоятельность и крайне скромные, хотя и не нулевые, результаты деятельности" этого движения.
Принципиально воздерживаясь от специального и подробного разбора этих результатов, лишь замечу, что, поскольку, в противовес меньшевистской ставке на количество, приоритет отдаётся качеству, как членов организации, так и делаемых ими дел, постольку отсылки просто к наличию некого регулярного делания дел регулярным составом ещё не свидетельствуют о качественных характеристиках. Сегодня - так особенно, поскольку наличие некой "эффективной движухи" там и сям, зачастую, свидетельствует лишь об имитации бурной деятельности.
Касаемо же действительно качественных результатов деятельности общественно-политического движения, лишь повторю то, что говорил в заключительном материале серии заметок на полях к циклу _Тяжбы о Сути Времени_ (в каковых цикле и серии проблема разбирается специально и подробно).
Проще говоря, речь о противоречиях между теорией и практикой. Точнее, противоречия-то неизбежны, и даже необходимы, - а именно, в качестве импульса к развитию как теоретической, так и практической методологии. Но речь о том, чтобы практика, по факту того, как она осуществляется на деле, не отрицала то, что утверждается в теории. Именно по факту и на деле, а не по предъявлению количества "поделанных делов" и "немеряных трудозатрат", по поводу которых мир должен "содрогнуться от счастья". А то, какова практика по факту и на деле, свидетельствуется результатами деятельности. И если это общественно-политическая деятельность, то главным результатом является становление партийным субъектом-нарратором, который своими словами и делами притягивает к себе заметные группы политически активных и социально ответственных людей, тем самым создавая пространство гражданско-политической жизни и деятельности. Не важно, орденского типа парт.ядро этого коллективного субъекта или какого иного, а важно, чтобы он реально стяжал дух мирен ради спасения тысяч!
Что же до истории вопроса, очевидно, в том и состоит главный урок, что принцип "членства через участие", спасая поначалу от превращения партии в клубную тусовку, вскоре адаптируется под интересы всякой приспособленческой сволочи. Ведь, одно дело, ленинское придавливание анархически-индивидуалистических проявлений меньшевизма - в период дореволюционного парт-строительства, или сталинское придавливание интриг троцкистского толка и, в целом, внутри-партийных размежеваний - в период индустриализации; другое дело, клановые интересы парт.номенклатуры, возвысившиеся над идейным содержанием советско-коммунистического миро-проекта и придавившие советское народовластие - в пост-сталинский период.
И уж совсем по ту сторону всяких демократических дел - пост-советское додавливание народа до безальтернативного голо-сования за персонифицированную "стабильность", которая - про интересы "умных и нормальных" людей с корпоративно-консенсусной фигой в кармане.
И что, из диффузно-стабилиздецового пребывания в этой сектообразно изолирующей и корпоративно склеивающей соц.конструкции перейти к мобилизационной централизации под чутким руководством некоего парт.ордена? А доверие к членам этой властной структуры будет основываться на информации об их участии в n-м количестве "делов" с n-м количеством "трудозатрат" и эффектом в виде n-го количества "содроганий мира от счастья"?...
По сути, это будет означать пере-делегирование гос.властных функций к более "эффективному", но всё то ж сектообразно-корпоративному центру. И это - минус дем.централизм, потому что он, дескать, не спасает от "анархической вольницы". И, дескать, вообще, кто против парт.орденского централизма, тот "теплохладный социал.демократ" и "нео-меньшевик".
Нет, ребята, так не пройдёт! Ибо подлинно ленинский подход - это способность опираться на то общественное большинство, какое есть, и действовать в его интересах, которые улавливаются не там, где строители статусных парт.вертикалей соизволят пересечь их с дем.горизонталью - в лице неких соц.групп, но там, где эта горизонталь пересекается с вертикалью идейной-ценностной партийности - в лице народа, его исторически сформировавшейся идентичности.