Остров Кунашир: заповедный уголок
Маршрут: влк. Тятя - Рудный - Нескученские источники - оз Валентины - бух Лагунная - Столбчатый - источн Столбовские - мыс Алехина - речка Озерная - кальдера влк Головнина
Южные Курилы уникальны природой. Они - что-то среднее между Камчаткой и Японией как в прямом, так и в переносном смысле. Красочные вулканы, чуть ли не тропическая островная зелень, Тихий океан - край земли, опасные рифы и миниатюрные пляжи... красота здесь букально живёт в каждом повороте. Это фотографический рай, хорошо сдабриваемый непредсказуемой погодой. То есть, несмотря на жару - не тропическое солнце, а облачные конрасты ждут вас. И богатый животный мир...
Тематическое продолжение материала "На самых дальних наших островах"
На Курилы!
Я покинул остров Итуруп на пороге XXI века и заклялся больше в жизни не посещать Курильскую гряду. Четыре месяца пребывания на острове досыта накормили и бессо нными ночами в окружении медведей; и непогодой, способной разразиться во мгновение ока - за какие-нибудь четыре часа из прекрасного солнечного дня до жесткого шторма; и чёрными, труднопреодолимыми обрывами в океан, увенчанными островерхими скалами; и вездесущим бамбуком, который словно непроницаемая стена вырастает на пути и скрывает и без того редкое солнце над головой; и опасными тропами по краям, где каждый шаг может стать роковым.
«Нет уж, хватит, - подумал тогда, - никакими котелками с икрой больше меня сюда не заманишь!» И вот, спустя почти десяток лет, я снова появляюсь в этих краях, теперь уже на Кунашире. Да, всё-таки есть в Курилах что-то притягательное!
Вот, три дня назад встречный ледяной ветер снежной крупой забивал глаза; добравшись до укрытия, я четверть часа отогревал заиндевевшие руки, пряча их под мышки, и пальцы тогда ломило от боли. А сегодня радостно светит солнце, порхают мотыльки, температура воздуха под 20 градусов тепла…
И это в ноябре! Восьмого числа! Когда в Москве уже стабильно 0 или -1.
Заглянув на 9-й километр от Южно-Курильска, решив посетить дикие ванночки ручья Кислый и осмотреть северное фумарольное поле вулкана Менделеева, я диву дался тому буйству зелени, которое вмиг окружило меня, как только покинул автомобильную дорогу. Какая там осень… лето на дворе! Чуть пройдя вверх по речке, уже разделся до майки, а ведь ещё всего три дня назад замерзал, находясь в свитере и куртке в бухте у озера Валентины. Здесь, видно, и кроется ответ. Поначалу ты мёрзнешь, проклинаешь всё на свете - непогоду и себя, попершегося, как обычно, невесть куда и зачем, а потом вдруг оттаиваешь, как ледышка, и душа начинает искрить - уже смеешься. Курилы… Они именно такие. Полоса черная, вулканическая. Полоса белая, прибоя. Здесь лето и зима идут как повенчанные.
В этот раз на Курилы мы высадились вдвоём: я и Максим Латышев из города Оренбург. Договорились с местным каюром, Георгием Кулинским, отправиться вместе на вулкан Тятя. Погода позволяла: был конец сентября, дни стояли отменные.
Как только мы ступили на остров, сразу оформили пропуски в заповедник «Курильский», а через пару часов были уже в дороге. И замелькали ландшафты: скалы, море, вулкан.
Неприступно, как назидательно, поглядывал на нас Тятя. Миновали источники, прозванные в народе «Чайка». Чайку там никто заварить не удосужился было, а вот ворон на помойках предостаточно. Вокруг аншлаги «мусор не бросать», видимо, для ворон и есть. Те так и стараются... Аншлаги жалостливые, мол, будьте людьми! Не бросайте! И вороны стараются изо всех сил.
На прижиме перед речкой Филатовка нас неожиданно обогнала бригада лошадей, как говорят диких. За последнее десятилетие такие «дикие» появились по всем пограничным областям страны - там, где погранзаставы были упразднены. Никакие это не дикие, а пограничные лошади. После 1991 им просто не осталось другого выхода, кроме как уйти в партизаны.
Приспособившись грызть бамбук, как их кольские собратья - карликовую березку, кунаширские лошади отлично выжили, размножились и вытоптали долину реки Филатовки до самых гор. Даже в океане прятаться от комаров и мошки научились.
На Филатовке живёт Андрей Архангельский, он же и присматривает за лошадьми. Только я поднял фотоаппарат, чтобы Андрея запечатлеть на память, как услышал из-за захлопывающейся двери: «Не надо меня фотографировать! Я не фотогигиеничный!» Андрей - отшельник здешних мест. Покинув столицу нашей родины лет 20 назад он поселился на кордоне среди лошадей, филинов и медведей - в лесу. Говорят, попытался раз вернуться, да терпения не хватило. Мегаполис быстро «достал».
Вулкан Тятя
Переночевав на Филатовке, вышли в дальнейший путь. Вскоре нас догнал Георгий. Пока мы глазели по сторонам, считали ворон и фотографировали лошадей, он смастерил новую телегу взамен прошлогодней, запряг собак и - глядь, уже оказался впереди.
До начала подъема на вулкан почти 60 километров, Георгий смог преодолеть это расстояние, которое мы шли трое суток, за световой день. Пятеро собак несутся, словно на званный ужин, высунув языки. Телега то гремит по камням, то скачет по веткам, то плывёт по реке. Георгий непрерывно правит её ход, помогая псам чуть ли не наравне с ними - и не скажешь, что мужику 55 лет.
Самый первый в стае пёс по кличке Пират. Одна половина морды у него тёмная, глаз в овале, как повязка у капитана Флинта. Пират всегда весело помахивает хвостом, он круглые сутки рвётся в бой. Наравне с ним старается и Тайга. «Здравствуй, Тайга!» - говоришь, подходя к собаке, и та, признательно прижимая уши, подаёт растопыренную лапу. Бэм, названный в честь белого медведя, любит погонять мяч, как заядлый футболист. Соболь чёрный и вёрткий, его не поймать. А Буш всегда лает первым, он большой любитель поесть и поспать.
Если ты держишь ездовых собак, их нужно регулярно обкатывать. Иначе они могут заболеть, вот Георгий и выбирается регулярно на прогулки, сохраняя редкую на сегодняшний день профессию.
- Я поеду потихоньку, - окликнул нас каюр, грациозно обгоняя на самодельной телеге, собранной из японских велосипедов, с хитроумно притороченной рыболовецкой корзиной для поклажи. - Впереди буду ждать.
И пропал за поворотом береговой линии. Тут уж, почувствовав азарт, мы впряглись по-настоящему. Стали ломиться по кустам не разбирая дороги, а догнать всё не можем... И тут, пролезая через очередные дебри, смотрю - скачит медведь… Да не бурый вовсе, а… белый! Я дар речи потерял. Даже забыл, где у меня лежит фотоаппарат, который всегда под рукой, в сумке на поясе. Макс тоже, смотрю, не растерялся рот разинуть... Медведь что-то фыркнул, облизнул нос и прыг в кусты. Носятся, как автомобили по трассе. А у нас один фальшфейер на двоих, да и тот в рюкзаке...
Гортензия в лесу
Что медведи на Кунашире есть, нас многократно предупреждали. Мы уж даже привыкли к ним, ну теоретически. На практике оказалось иначе. «Светло окрашенный медведь - это наш, Кушаширский, редкость, - рассказывала старший научный сотрудник заповедника Ирина Неведомская. - особый подвид бурого медведя. Может повезёт встретить». Но мы что-то особо не придали значения её словам, и вот теперь убедились. А Георгий тут как тут из-за поворота: «Эй, ребята, что вы так долго? Вид такой, как будто на медведя наступили. Поторапливайтесь уже, нам до темноты надо успеть».
Медведей мы тут же окрестили как «Угу». Тому предшествовала история. Сидим днём раньше на речке Филатовке, в лесной избушке. Вдруг слышим, на улице откуда-то с пихты: «Угу!» И сразу же: «Угу?» Будто бы кто-то с кем-то не соглашается. Первое «угу» басовито, а второе тонами повыше. Первый говорит, мол, «так вот и так». А второй: «Да так ли?» Забавно было слушать эти переговоры неизвестного существа, которые продолжались до поздней ночи. Потом мы узнали, что это филины прилетали. Нам запомнилось, а тут медведи кругом. Вот мы и начали сочинять: «О, смотри, Угу прошёл! Много не рыбачь, а то Угу придёт…» Угу да угу, и так так обо всём на свете! Овсянка порхнула - маленькое Угу. Нерпы тоже Угу, но морские. Каша сварилась? Угу... Вокруг мир бога Угу.
- Че, Макс, а вот ты в лес ночью по нужде пойдешь, а тут медведь, страшно?
- Угу…
Иди ко мне... обними... я твой хомячок
На следующий день мы собрались вроде как на вулкан, да разразилась непогода. Глянули на Тятю - вершина в снегу. Георгий показал нам дорогу, и уехал обратно в посёлок. Тут поднялся ветер, начался тайфун, потеряли ещё день. Спустя сутки мы увидели, что там, наверху, падал снег, и конус вулкана ещё больше обледенел. Вот почему я трясся от холода в своём пуховом спальнике всю ночь - на склонах вулкана образовались надувы!
Тут уж стали ждать, когда погода наладится. День ждали, два, три… Утром растащит облака на вершине, а к полудню они снова там на шабаш собираются. Ветер крутит их, вертит, как сладкую вату на палочке. А продуктов всё меньше. Наконец, подобрали момент, вышли.
Район Филатовки
По тропе, то пропадающей в бамбуках, то нежданно опять появляющейся, достигли подножия вулкана и… конус опять затянуло. Поставили палатку, опять стали ждать. Вот, уже и лунный ландшафт кратера Отважный два раза по кругу обошли, и Мёртвый Лес вдоль и поперек изучили, и поругаться успели. Когда же, наконец, прояснится? Вот-вот солнышко должно выглянуть, ан нет, набежали тучки, и вместо солнца опять дождь. Неделя уже! Да сколько же будет продолжаться?
- Похолодание, - грустно сказал Макс. - Не успели. Вот тебе и Угу.
Я не согласился. Непогода же не вечна. Не Венера, в конце концов. Снова отправился в Мёртвый Лес. Какой же он живописный: сухие стволы и ветки топорщатся во все стороны, порой обретая контуры чудовищ, вымерших динозавров.
В лесу
Извержение 1973 года засыпало участок леса у подножия вулкана пеплом площадью в несколько квадратных километров и в десяток метров высотой, в результате чего деревья оказались под землёй. Чем ближе к вулкану подходишь, тем меньше деревья становятся. Сначала не понимаешь, как это, что за карлики тут растут? А потом становится ясно. Те пихты, которые ближе к вулкану, засыпаны полностью. Торчат не деревья, а их макушки.
Максим Латышев на фоне полей и лесов
И тут вдруг распогодилось. Ура! Не теряя времени, двинулись на восхождение. Минуем Отважный, по куртинам вверх, вверх… Вот и граница леса, склон становится круче, кругом лежит снег. Шагаем по насту, как по ступеням. Снег подтаял, идти хорошо. Следы одиноко голубеют. И вдруг - я проваливаюсь почти по пояс. Раз, другой. Только тогда стало ясно, каково главное препятствие на пути к вершине! Не облака, непогода, а рыхлый снег. Чем выше, тем его больше, а солнца из-за тумана попадает меньше. Наст не образовался. По такому снегу за короткий октябрьский световой день нам до вершины и обратно никак не успеть. Всё, пришли.
И мы поворачиваем обратно. Уходим не солоно хлебавши. Надо же! Такая погода стояла до дня, как мы подошли с Георгием к вулкану. Почти две недели мы потратили на восхождение, и получили нулевой результат.
- В Интернете написано, восхождение на вулкан Тятя - лёгкий маршрут! - говорит Макс.
Ага, думаю, держи карман шире. Это если тепло, нет ветра. Если ты не потеряешь дорогу в бамбуке, и тайфун тебя не накроет. Если нет шторма в океане, и берег легко проходим. Если от нагрева чёрных вулканических пород не образуются испарения, закрывающие вершину. В таком случае - да, конечно! Почти 2 000 метров вершина, серьёзное дело. Маршрут не столь прост, каким кажется. Он не для новичка.
Сворачиваем лагерь, уходим прочь. На ночлег встаем у реки Тятинка, подле аншлага заповедника, гласящего: «здесь живут курильские медведи». Ловим рыбу на ужин. Настроение, конечно, подавленное. И тут, не успели мы запечь рыбу в углях, как вдруг - здрасьти, приехали! Как захрустело в кустах, и в свете фонарика показались три пары зеленоватых глаз. Принесла нелегкая! Конечно, про фотоаппарат я снова забыл.
- Мама! - это единственное, что вам вспомнится в этот момент.
Прямо к костру, не стесняясь, из лесу вышла медведица с двумя трёхгодовалыми сынками-переростками, деловито встала между нами и палаткой и начала пыхтеть. Пых да пых, как паровоз. Что делать? Бежать не могу. У меня рыба в руках, не бросать же её - нашу первую добычу! Разрываюсь между дать стрекача и пропадающей рыбой... рыба побеждает. Продолжаю укладывать её в фольгу. Макс, смотрю, стоит - застыл. Он медведей ещё вблизи никогда не видел. «Соли, - говорю ему, - дай, у тебя под ногами лежит». А он и не слышит! Тут мамаша, не долго размышляя, раз когтистый шажок, ещё один - прямо к огню пошла и на рыбу вроде как подозрительно поглядывает. И пестуны дружненько шасть за ней. Тут уж я не стерпел. Не уж-то, думаю, хочет рыбу нашу сожрать? Внутри даже перевернулось всё от негодования, а в животе что-то возмутительно зверски булькнуло. Не отдам! Моё, кровное! Да хоть со всего острова сбежитесь! И заголосил я благим матом на весь лес… Медведи бросились врассыпную. Миг - и снова тишина, звездочки невинно помигивают. Вот, думаю, откуда айны кричать научились, взялись самурайские традиции!
С тех пор мы переменились. При слове «угу» не веселились больше, а сразу грустнели и замолкали. Вернувшись на Филатовку, здесь расстались. Максим поехал в свой Оренбург, а я отправился через остров в заброшенный посёлок геологов Рудный. На дорожку решил порыбачить, и поймал рыбу… курткой! В протоке обнаружил заблудившуюся кету и стал гонять её по углам, вымок до нитки. Кета извивалась, как могла, зарывалась в ил, лупила хвостом и старалась сбежать, но я заведомо перекрыл все входы и выходы валежником, поэтому деваться ей было некуда.
После продолжительной борьбы мы оба устали. Кета подошла к берегу и прикинулась корягой. Я подкрался, развернул куртку и подвёл под рыбу, а потом резко выбросил зверюгу на берег. Получилось!
Убивать рыбу было уже жалко, за 20 минут купания я сроднился с ней, как с любимой. Пока медлил, кета извернулась и цапнула меня напоследок за палец. Я стал чистить рыбу и обнаружил, что это самка. В довесок к мясу мне посчастливилось добыть ещё и литр икры. Эх, а Макс так хотел икры, целых 2 недели мечтал её распробовать! И вот - только сегодня ушёл.
Наши стёжки - дорожки
На Рудный
Рудный - место на карте, не имеющее топографического названия. Некогда здесь, в устье двух рек, японцами велись разработки золота штольнями, существовали посёлки. Геологическая дорога, проложенная уже в наше время и ведущая на Рудный через перевал, очень живописна. По ней медведи ходят, как по «проезжей части», прямо средь бела дня. Однажды попался один такой на встречке, идёт, жмурится от солнца, на меня ноль внимания. Ну и ладно, думаю, я на своей полосе, правил не нарушаю.
В первые же километры через остров я почувствовал основную трудность пути: спуски и подъёмы. 27 километров дорога петляет по хребту Докучаева, из них только последние три - это выход на побережье Охотского моря. Каких затрат и трудов стоило прорубить эту дорогу, даже подумать страшно. Но ещё страшнее становится, когда достигаешь Рудного. Большой геологический посёлок, оснащённый техникой, оборудованием, был полностью заброшен и оставлен на разграбление. Ржавеет японский экскаватор, текут солярой дизели. Огромные средства буквально выброшены на ветер. Посёлок выглядит, как после войны, и он далеко не единственный такой в России. И это в стране, где мы считаем каждую копейку, где острая нехватка жилья, где простой человек, зайдя в магазин, смотрит прежде всего на цены, а не на качество продуктов. Почему так происходит? Кто виноват? И сколько можно, переливая из пустого в порожнее, искать ответы на эти вопросы? Биться головой о красно-кирпичную стену?
В Рудном четвертый год живёт человек. Нет, не живёт - одиноко борется за своё существование под свет керосиновой лампы. Да, во всём цивилизованном мире используют светодиодные газовые фонари, а у него керосин, который ещё и надо экономить. Сергей Бескаравайный инженер-нефтяник с 18-летним стажем. Он не смог найти себе достойную работу и перебрался сюда.
На Рудный
На встречке!
В прошлую зиму его оторвало на льдине, и он чуть не уплыл в море. Сутки Сергея носило вдоль берегов туда-обратно, пока случайно не прибило у скал. Почему так происходит, что человек, специалист, в России часто оказывается «не у дел» и с разбитым корытом в итоге - ещё одна загадка. Общество растило, государство поднимало на ноги его и… всё напрасно. Оказавшись у скал долгожданного берега, полуголодный и продрогший, Сергей, чуть ли не в беспамятстве, прыгнул тогда на злополучную льдину обратно - за ведром с навагой, рыбой, которую ловил для еды. Ледяная вода мигом отрезвила его. Сначала мне стало смешно: надо же, почти сутки плавал, замерзал впотьмах, а тут решил за навагой допрыгнуть…
Но потом я понял истинные причины этого поступка, и мне стало больно за Сергея. Инженер - нефтяник, когда-то работавший и за рубежом, сегодня «устарел» и стал неугоден новому миру. Не вписавшись в современность, Сергей потерял семью и одно время даже запил. Рудный спас его от замаячившей перед глазами пропасти, природа помогла человеку. Здесь Сергей обрел «я» обратно.
Продолжение Остров Кунашир: Рудный, Нескученские, Валентины