Начало 5 главы ЧМ. Симфония Чащи Солнца и Чаши Луны
Напоминаем, что краткое содержание первых четырёх глав можно прочитать вот здесь.
**************************
Глава 5:
Северный Город, Лунная Чаша
О Чёрный Город, Чёрный Город,
Оплот преданий и наяд!
Тебя невидимые горы
С гремучим лесом обстоят.
Туда и омуты - как броды,
Там день и ночь стоит заря,
И там твой друг по плитам бродит
С кувшинкой вместо фонаря -
Тебя и помнит, и не помнит,
И трёт отметку меж бровей…
И там цветёт, цветёт шиповник,
Покрывший зло твоих кровей.
1. Симфония Чащи Солнца и Чаши Луны
Если Центр - это средоточие разума, неусыпающий мозг нашей страны, то Северный Город - её душа, её незамирающее сердце. Окружённый зарослями колючего кустарника, самозабвенно пламенеющего лепестками на крови и пепелищах, воспетый в стихах и новеллах об утратах и встречах, овеянный легендами о возвращении мёртвых к живым - Северный Город никогда не забывал, что любовь сильнее смерти, однако смерть есть повседневность жизни. Всё, чем живёт и дышит Арийский Запад, было вписано в биение пульса Северного Города, отражалось в нём, как вселенная отражается в капле воды. Здесь всегда можно было, как в кино, за одни сутки пережить сражение и плен, обретение друга и страстный роман, гибель всех близких и внезапное освобождение - пережить всё это, чтобы с разбитым сердцем возвратиться к себе домой; например, домой на Восток. Так бывало со многими, чьи рассказы о юности доводилось мне в разное время выслушивать. Что же касается меня, то мой собственный дом - земля моего первого рождения, откуда я в Северный Город и прибыл - расположен отнюдь не на Востоке, да и сердце моё разбито было не враз, не за одни сутки; впрочем, повременим пока обо мне, поговорим сначала о наших столицах.
Итак, Центр - это логически стройная ясность дня, Северный Город - преисполненное неизреченных смыслов мерцание ночи; Центр воздвигает и повелевает, Северный Город вспоминает и грезит; Центру принадлежит настоящее, Северному Городу - прошлое и будущее. Оба они взращивают - взращивают по-разному, но вместе, ибо несут совместное служение с незапамятных времён.
Место, где ныне располагается Центр, представляет из себя вершину своеобразной геологической формации - одной из тех, которые именуются Белыми Садами. Белых Садов на нашей планете немного, самые значимые можно пересчитать по пальцам, и место пребывания Центра в их числе. О возникновении Белых Садов легенды рассказывают так. Когда Земля только-только вышла из Рождающего Лона, она была горячая и мягкая, дышала как тесто и струилась как воск. Небеса запели для новорожденной Земли приветственную песнь, и она запела им в ответ - произрастила навстречу Небесам деревья из собственной пламенеющей плоти, пространные леса и малые рощи. Когда песня Небес и Земли завершилась, чудесные леса и рощи остыли и сделались каменными; вокруг них и на них выросли уже обыкновенные деревья и кустарники, такие, какие мы знаем сейчас. Каждое из мест, где кроются под землёю Белые Сады, доныне хранит особую благодать и силу, так что обычно они делаются очагами того или иного служения - благодарения и покаяния, вопрошания и поклонения, прощания и приветствия. Белый камень, слагающий нагорья таких Садов, обладает способностью фиксировать, хранить и передавать информацию; это свойство может проявляться спонтанно, а может быть сознательно использовано при построении суперсистем.
Очаг служения, в древности располагавшийся на вершинах Белых Садов Центра, носил наименование Чаща (Роща) Солнца. Этот очаг был связан с тем самым местом, где сейчас находится Северный Город - однако под Северным Городом Белых Садов нет, там было кое-что другое. Северный Город построен в так называемой Чаше Луны, Лунной Чаше, "стены" которой образованы некогда юными, но в историческое время уже практически невидимыми горами, "дно" же до начала строительства являло собою ровное, чуть вогнутое поле, устланное вересковыми пустошами. В те времена, когда Земля была активно посещаемым космопортом, Лунная Чаша работала в качестве "антенны", впоследствии же она долго была очагом погребального служения, связанным, как сказано выше, с местом будущего Центра: в Лунной Чаше провожали уходящих, в Роще Солнца появлялись новорожденные. Существовала традиция, выраженная в формуле "кто сеет в Чаше Луны, тот собирает в Чаще Солнца" - как водится, прощание и встреча связаны здесь в один неразделимый узел.
Рассказывая о служении Атлантики, я уже говорил, что служение поминовения совпадает в нём со служением гостеприимства: покидающий одну твердь должен быть личным образом поименован и со всем своим достоянием оплакан, чтобы ступить на другую твердь самим собой, не утратив ничего из обретённого ранее. Говорил я и о главной проблеме, которая возникла и с течением времени усилилась - о том, что умершие стали "теряться", "выпадать из списков", что для многих ЭИС, служивших для умерших мостами из мира в мир, стало затруднительным воспроизводить именно тех же умерших, а не рождать новых - потомков и наследников этих самых умерших. Конечно, рождение потомства тоже было делом исключительной важности, однако адекватное обращение с новорожденными довольно сильно отличается от адекватного обращения с существами уже пожившими, а из-за вышеуказанных трудностей получалось, что то и дело вместе рождаются и преждежившие существа, и совсем новые. Наши предки по-всякому пытались эту проблему решить; было разработано множество вариантов на тему как отделить порождение новых существ от воспроизведения старых - но в итоге Старшие всё равно пришли к тому, что способы рождения должны быть универсальны: чтобы и новое, и преждежившее существо равно могло воспользоваться тем или иным каналом выхода в мир, не получая травмы и приобретая максимальные возможности для развития. Очень принятым способом воспроизведения/ порождения были так называемые "кладки" - про них-то мы сейчас и поговорим.
Что такое "кладка" в самом общем смысле? Кладка - это структура, содержащая в себе совокупность "яиц", то есть потенциальных источников-кладезей новой жизни. Яйца бывают очень непохожи друг на друга: и куриное яйцо в скорлупе, и кожистое яичко змеи, и лягушачья икра, и подобное драгоценному камню яйцо глубокоземной вабúтры, и тихая лесная лужайка, пронизанная незримой сетью, насыщенной ячейками памяти - всё это разные виды яиц. Яйцо может быть "живым/ активированным", то есть уже содержащим существо, готовое развиваться - а может быть "неживым/ неактивированным", то есть лишь обладающим условиями для возникновения и развития в нём существа. Одни виды яиц формируются уже заведомо активированными либо заведомо неактивированными (скажем, яйцо домашней курицы бывает или оплодотворённым, из него выведется цыплёнок, или уж неоплодотворённым, из него никто не выведется) - а другие виды яиц могут ждать годами, столетиями и тысячелетиями, покуда к ним не прикоснётся оживотворяющая сила. Формировать яйца могут самые разные существа - ЭИС, люди, животные и так далее - более того, одни и те же существа в зависимости от условий жизни и потребностей могут то откладывать яйца, то рождать живых потомков. Яйца могут формироваться как штучно, так и большими партиями; в последнем случае как раз и образуется то, что мы именуем "кладкой".
Кладки бывают не менее разнообразными, чем яйца. Устройство кладки может быть очень простым, когда она являет собою немногим более чем совокупность яиц, а может быть исключительно сложным, когда это фактически суперсистема, организующая формирование и выведение яиц посредством причудливых программ, изменяющихся под воздействием окружающей среды. Сформировав кладку, материнское существо может остаться в пределах досягаемости и само её насиживать и греть (физически или ментально); может удалиться прочь, оставив кладку на попечение более крупной ЭИС, в пределах чьей суперсистемы данная кладка возникла; может сойти на нет, умереть, постепенно превращая своё тело в вещество кладки, оставляя кладке свои организующие программы, свою структуру. Подобно отдельно пребывающим яйцам, яйца кладки могут быть живыми/ активированными и неживыми/ неактивированными, через них могут выходить как совершенно новые существа, так и преждежившие, как существа обитавшие в данном мире - так и существа из совершенно других миров (в последнем случае кладку следует считать за дверь-между-мирами).
Итак, Роща Солнца на вершинах Белых Садов будущего Центра, "дневной" столицы Арийского государства, была священным местом, где располагалось некоторое количество кладок, способных функционировать и в режиме порождения потомства, и в режиме дверей-между-мирами. Вопрос о том, чьи эти кладки были исходно, с нашего ракурса рассмотреть сложно; важно, что некоторая часть их принадлежала лешим, и лешие на них очень рассчитывали. Однако священным данное место почитали не только лешие, но и шаманы, а стало быть - и вообще неарийцы, ну и много кто ещё. Спор о том, кто в этих краях первые и главные, неспешно тянулся между шаманами и лешими с давних пор, поскольку и те и другие населили арийский север так примерно в одну и ту же эпоху. Подобно неарийцам, лешие были не местными - пришли сюда через какие-то двери-между-мирами; подобно неарийцам, они с самого начала оказались весьма привязаны к земле своего нового рождения, да и вообще сей этнос - образование заведомо "природолюбивое", экологическую службу они несли задолго до того попали как к нам. Распределившись по просторам новой отчизны, лешие сделались хранителями локусов, воспроизводясь по преимуществу за счёт принятия в свои ряды иных существ, однако кладки, через которые время от времени рождались новые лешие, продолжали жить. Лешие, выходившие из этих кладок, сильно отличались от "новопринятых", то есть от бывших людей и прочих бывших - это были "лешие старого образца", "лешачьи детишки", и вся Конгрегация Леших их страшно любила. С течением времени кладки в Роще Солнца пробуждаться перестали, однако лешие не теряли надежды, что рано или поздно они вновь оживут. Всё это важно нам для того, чтобы понимать, почему лешие настолько держались за место будущего Центра, что взялись всерьёз воевать с Амáем Героем Эпоса, когда он туда пришёл; а рассказать про Амáя и про основание Центра необходимо затем, чтобы верно изобразить здесь жизнь нашей страны и её "ночной" столицы, Северного Города, перед Чертой Мира - условной чертой, отделяющий последний год тотальной войны от первого года мирных времён.
Говоря о соотношении Центра и Северного Города как символов, можно смело воспользоваться образами шаманского служения - это Белый Город и Чёрный Город, престол Эла и святилище Ола. Старшие из Духов-Братьев Великой Семёрки, братья Эл и Ол олицетворяют собою силу дня и силу ночи: лик Эла - солнце, лик Ола - луна, Элу принадлежат ясность рассудка и законы видимых вещей, Олу - тайны памяти и подсознания, незримые истоки и опоры, входы и исходы. Если Центр - Элов, то Северный Город - несомненно Олов; погребальное служение совершалось в Лунной Чаше в незапамятные времена, им же напоены были дни и ночи Северного Города в конце войны, накануне Черты Мира. "И там твой друг по плитам бродит с кувшинкой вместо фонаря..." Город Мёртвых, место поминовения и встреч, святыня прикосновения к неизреченному: тайна любви, способной узреть подлинные лица за эфемерными как дыхание именами. Бессонные Огни погребального служения на Великой Чёрной, на Оловой Реке далеко на Востоке, изливали свой свет и у нас, на Западе - помогая каждому вспоминать самого себя, вспоминая любящих и любимых, друзей и врагов - всех тех, встречи с кем сплели живую сеть над бездной, взрастили сад сердца. "Из рук, которые держат приклад, где вдоль ствола разлом - вставай, мой зарезанный в драке брат, кривым шиповатым ростком…" Такое вот необыкновенное место являет собою Северный Город, одаривший меня плотью моего второго рождения; не удивительно, что именно здесь началась новая эпоха разведдеятельности, что наши мёртвые стали возвращаться к нам именно на этой земле.
"Сеющие в Чаше Луны собирают в Чаще Солнца"; можно ещё вспомнить строки "сеющие слезами - пожнут радостью". Чаща Солнца - это вообще-то место пребывания Центра, но когда мы общими усилиями изменили ход вещей, Чащей Солнца сделался для нас Северный Город, то есть Чаша Луны: в ней мы сеяли слезами, в ней же и собирали урожай радости. Покончив с войной, мы пожинали плоды нового устройства жизни сперва у себя в Северном Городе, и только потом всё это пришло в Центр. До поры до времени Центр выжидал, глядя на происходящее в Северном Городе как на волшебство, поэзию, эксперимент; следует отметить, что установление мира с неарийцами при взгляде из Центра виделось едва ли не более странным и фантастичным, чем оживление умерших. Центр вообще-то всегда старается не спешить, и это правильно: являясь важнейшим узлом суперсистемы Арийской Территории, Центр необходимо должен принимать взвешенные решения, чтобы транслировать всей сети не разрушительные импульсы, а гармонию. Сместив арийскую столицу с Юга на Север и расположив её в Роще Солнца, Амáй Герой Эпоса изменил расклад сил в ойкумене - фактически именно это произвело кристаллизацию аморфной до того жизни Запада, породив новое государство. Горький парадокс исторического развития: в основу нынешней арийской государственности был заложен важнейший узел шаманской суперсистемы, однако росту дружбы между неарийцами и арийцами это не поспособствовало; едва ли не наоборот.
В одном из докладов на недавней конференции, посвящённой изучению ключевых суперсистем ойкумены, о значении Центра говорится так:
"Когда потомки переселенцев из Приморья образовали <первую, старую> столицу <новообразующегося государства> сильно южнее нынешнего Центра, они пытались создать противовес уже существующей суперсистеме этой земли: воспрепятствовать тому, чтобы сила здешней <то есть шаманской> суперсистемы довлела бы в атмосфере рождающегося, создающегося арийского этноса. Когда же <позднее> Амáй Герой Эпоса совместил государственный центр с центром этой самой здешней <то есть шаманской> суперсистемы - он, конечно же, сосредоточил в данном фокусе очень большие силы. Исключительно мудро, что в Центре не существует единоличной власти! - мощная центрированность суперсистемы Арийской Территории уравновешивается отсутствием единоначалия в самом Центре. Другой противовес опасностям, которые подстерегают жёстко центрированную систему - это Школа Следователей.
<…>
Все достоинства и недостатки центрированной системы у нас сохранялись и сохранились доныне - всё, что происходит в Центре, очень быстро получает живой и непосредственный отголосок в других частях: волны настроений и состояний доходят до периферии быстрее, чем информация и директивы. Когда какой-нибудь объект помещается в Центре - возникает эффект оптического и акустического усиления.
<…>
Можно сказать, что то, что происходит в Северном Городе, в Центре и всей стране могут принимать или не принимать - это виртуальная жизнь, эксперимент, альтернатива; то же, что происходит в Центре - то обладает для всей страны силой архетипа. Происходящее в Северном несёт условное наклонение, "что было бы если" - а происходящее в Центре действует наклонением повелительным."
Я в полной мере отдаю себе отчёт в том, что читателя могут удивлять и даже шокировать стремительные переходы от доисторической древности Чащи Солнца и Чаши Луны к событиям едва ли не современным - ведь тысячелетие, прошедшее со времён строительства Центра до нас, на фоне всей истории кажется одним днём - однако мне представляется столь важным выявить корни, идущие из глубин и формирующие переплетение стволов истории, что я планирую и дальше легко переводить указку с одних эпох на другие, и призываю заинтересованного читателя следить за этим быстрым движением указки внимательнее. Упрощать изложение с потерей значимой части смысла - по моему глубокому убеждению, дело нестόящее; смею надеяться, что в конечном итоге усердный читатель таки окажется за свои труды вознаграждён.
Итак, сейчас мы желаем хотя бы вкратце рассмотреть события вокруг основания Центра и Северного Города. Однако чтобы верно представлять, что за деяние совершил Амай с соратниками и зачем, нам требуется снова сделать шаг назад - и вспомнить, как обстояли дела на Арийском Западе в период между переселением в эти земли изгнанников из Приморья и собственно установлением нынешнего Арийского государства, так сказать - "между Арием и Амаем". Вдохнём поглубже и погрузимся в воды истории - отнюдь не новой, но и не слишком древней.
К оглавлению написанной части "Черты Мира"
**************************
Глава 5:
Северный Город, Лунная Чаша
О Чёрный Город, Чёрный Город,
Оплот преданий и наяд!
Тебя невидимые горы
С гремучим лесом обстоят.
Туда и омуты - как броды,
Там день и ночь стоит заря,
И там твой друг по плитам бродит
С кувшинкой вместо фонаря -
Тебя и помнит, и не помнит,
И трёт отметку меж бровей…
И там цветёт, цветёт шиповник,
Покрывший зло твоих кровей.
1. Симфония Чащи Солнца и Чаши Луны
Если Центр - это средоточие разума, неусыпающий мозг нашей страны, то Северный Город - её душа, её незамирающее сердце. Окружённый зарослями колючего кустарника, самозабвенно пламенеющего лепестками на крови и пепелищах, воспетый в стихах и новеллах об утратах и встречах, овеянный легендами о возвращении мёртвых к живым - Северный Город никогда не забывал, что любовь сильнее смерти, однако смерть есть повседневность жизни. Всё, чем живёт и дышит Арийский Запад, было вписано в биение пульса Северного Города, отражалось в нём, как вселенная отражается в капле воды. Здесь всегда можно было, как в кино, за одни сутки пережить сражение и плен, обретение друга и страстный роман, гибель всех близких и внезапное освобождение - пережить всё это, чтобы с разбитым сердцем возвратиться к себе домой; например, домой на Восток. Так бывало со многими, чьи рассказы о юности доводилось мне в разное время выслушивать. Что же касается меня, то мой собственный дом - земля моего первого рождения, откуда я в Северный Город и прибыл - расположен отнюдь не на Востоке, да и сердце моё разбито было не враз, не за одни сутки; впрочем, повременим пока обо мне, поговорим сначала о наших столицах.
Итак, Центр - это логически стройная ясность дня, Северный Город - преисполненное неизреченных смыслов мерцание ночи; Центр воздвигает и повелевает, Северный Город вспоминает и грезит; Центру принадлежит настоящее, Северному Городу - прошлое и будущее. Оба они взращивают - взращивают по-разному, но вместе, ибо несут совместное служение с незапамятных времён.
Место, где ныне располагается Центр, представляет из себя вершину своеобразной геологической формации - одной из тех, которые именуются Белыми Садами. Белых Садов на нашей планете немного, самые значимые можно пересчитать по пальцам, и место пребывания Центра в их числе. О возникновении Белых Садов легенды рассказывают так. Когда Земля только-только вышла из Рождающего Лона, она была горячая и мягкая, дышала как тесто и струилась как воск. Небеса запели для новорожденной Земли приветственную песнь, и она запела им в ответ - произрастила навстречу Небесам деревья из собственной пламенеющей плоти, пространные леса и малые рощи. Когда песня Небес и Земли завершилась, чудесные леса и рощи остыли и сделались каменными; вокруг них и на них выросли уже обыкновенные деревья и кустарники, такие, какие мы знаем сейчас. Каждое из мест, где кроются под землёю Белые Сады, доныне хранит особую благодать и силу, так что обычно они делаются очагами того или иного служения - благодарения и покаяния, вопрошания и поклонения, прощания и приветствия. Белый камень, слагающий нагорья таких Садов, обладает способностью фиксировать, хранить и передавать информацию; это свойство может проявляться спонтанно, а может быть сознательно использовано при построении суперсистем.
Очаг служения, в древности располагавшийся на вершинах Белых Садов Центра, носил наименование Чаща (Роща) Солнца. Этот очаг был связан с тем самым местом, где сейчас находится Северный Город - однако под Северным Городом Белых Садов нет, там было кое-что другое. Северный Город построен в так называемой Чаше Луны, Лунной Чаше, "стены" которой образованы некогда юными, но в историческое время уже практически невидимыми горами, "дно" же до начала строительства являло собою ровное, чуть вогнутое поле, устланное вересковыми пустошами. В те времена, когда Земля была активно посещаемым космопортом, Лунная Чаша работала в качестве "антенны", впоследствии же она долго была очагом погребального служения, связанным, как сказано выше, с местом будущего Центра: в Лунной Чаше провожали уходящих, в Роще Солнца появлялись новорожденные. Существовала традиция, выраженная в формуле "кто сеет в Чаше Луны, тот собирает в Чаще Солнца" - как водится, прощание и встреча связаны здесь в один неразделимый узел.
Рассказывая о служении Атлантики, я уже говорил, что служение поминовения совпадает в нём со служением гостеприимства: покидающий одну твердь должен быть личным образом поименован и со всем своим достоянием оплакан, чтобы ступить на другую твердь самим собой, не утратив ничего из обретённого ранее. Говорил я и о главной проблеме, которая возникла и с течением времени усилилась - о том, что умершие стали "теряться", "выпадать из списков", что для многих ЭИС, служивших для умерших мостами из мира в мир, стало затруднительным воспроизводить именно тех же умерших, а не рождать новых - потомков и наследников этих самых умерших. Конечно, рождение потомства тоже было делом исключительной важности, однако адекватное обращение с новорожденными довольно сильно отличается от адекватного обращения с существами уже пожившими, а из-за вышеуказанных трудностей получалось, что то и дело вместе рождаются и преждежившие существа, и совсем новые. Наши предки по-всякому пытались эту проблему решить; было разработано множество вариантов на тему как отделить порождение новых существ от воспроизведения старых - но в итоге Старшие всё равно пришли к тому, что способы рождения должны быть универсальны: чтобы и новое, и преждежившее существо равно могло воспользоваться тем или иным каналом выхода в мир, не получая травмы и приобретая максимальные возможности для развития. Очень принятым способом воспроизведения/ порождения были так называемые "кладки" - про них-то мы сейчас и поговорим.
Что такое "кладка" в самом общем смысле? Кладка - это структура, содержащая в себе совокупность "яиц", то есть потенциальных источников-кладезей новой жизни. Яйца бывают очень непохожи друг на друга: и куриное яйцо в скорлупе, и кожистое яичко змеи, и лягушачья икра, и подобное драгоценному камню яйцо глубокоземной вабúтры, и тихая лесная лужайка, пронизанная незримой сетью, насыщенной ячейками памяти - всё это разные виды яиц. Яйцо может быть "живым/ активированным", то есть уже содержащим существо, готовое развиваться - а может быть "неживым/ неактивированным", то есть лишь обладающим условиями для возникновения и развития в нём существа. Одни виды яиц формируются уже заведомо активированными либо заведомо неактивированными (скажем, яйцо домашней курицы бывает или оплодотворённым, из него выведется цыплёнок, или уж неоплодотворённым, из него никто не выведется) - а другие виды яиц могут ждать годами, столетиями и тысячелетиями, покуда к ним не прикоснётся оживотворяющая сила. Формировать яйца могут самые разные существа - ЭИС, люди, животные и так далее - более того, одни и те же существа в зависимости от условий жизни и потребностей могут то откладывать яйца, то рождать живых потомков. Яйца могут формироваться как штучно, так и большими партиями; в последнем случае как раз и образуется то, что мы именуем "кладкой".
Кладки бывают не менее разнообразными, чем яйца. Устройство кладки может быть очень простым, когда она являет собою немногим более чем совокупность яиц, а может быть исключительно сложным, когда это фактически суперсистема, организующая формирование и выведение яиц посредством причудливых программ, изменяющихся под воздействием окружающей среды. Сформировав кладку, материнское существо может остаться в пределах досягаемости и само её насиживать и греть (физически или ментально); может удалиться прочь, оставив кладку на попечение более крупной ЭИС, в пределах чьей суперсистемы данная кладка возникла; может сойти на нет, умереть, постепенно превращая своё тело в вещество кладки, оставляя кладке свои организующие программы, свою структуру. Подобно отдельно пребывающим яйцам, яйца кладки могут быть живыми/ активированными и неживыми/ неактивированными, через них могут выходить как совершенно новые существа, так и преждежившие, как существа обитавшие в данном мире - так и существа из совершенно других миров (в последнем случае кладку следует считать за дверь-между-мирами).
Итак, Роща Солнца на вершинах Белых Садов будущего Центра, "дневной" столицы Арийского государства, была священным местом, где располагалось некоторое количество кладок, способных функционировать и в режиме порождения потомства, и в режиме дверей-между-мирами. Вопрос о том, чьи эти кладки были исходно, с нашего ракурса рассмотреть сложно; важно, что некоторая часть их принадлежала лешим, и лешие на них очень рассчитывали. Однако священным данное место почитали не только лешие, но и шаманы, а стало быть - и вообще неарийцы, ну и много кто ещё. Спор о том, кто в этих краях первые и главные, неспешно тянулся между шаманами и лешими с давних пор, поскольку и те и другие населили арийский север так примерно в одну и ту же эпоху. Подобно неарийцам, лешие были не местными - пришли сюда через какие-то двери-между-мирами; подобно неарийцам, они с самого начала оказались весьма привязаны к земле своего нового рождения, да и вообще сей этнос - образование заведомо "природолюбивое", экологическую службу они несли задолго до того попали как к нам. Распределившись по просторам новой отчизны, лешие сделались хранителями локусов, воспроизводясь по преимуществу за счёт принятия в свои ряды иных существ, однако кладки, через которые время от времени рождались новые лешие, продолжали жить. Лешие, выходившие из этих кладок, сильно отличались от "новопринятых", то есть от бывших людей и прочих бывших - это были "лешие старого образца", "лешачьи детишки", и вся Конгрегация Леших их страшно любила. С течением времени кладки в Роще Солнца пробуждаться перестали, однако лешие не теряли надежды, что рано или поздно они вновь оживут. Всё это важно нам для того, чтобы понимать, почему лешие настолько держались за место будущего Центра, что взялись всерьёз воевать с Амáем Героем Эпоса, когда он туда пришёл; а рассказать про Амáя и про основание Центра необходимо затем, чтобы верно изобразить здесь жизнь нашей страны и её "ночной" столицы, Северного Города, перед Чертой Мира - условной чертой, отделяющий последний год тотальной войны от первого года мирных времён.
Говоря о соотношении Центра и Северного Города как символов, можно смело воспользоваться образами шаманского служения - это Белый Город и Чёрный Город, престол Эла и святилище Ола. Старшие из Духов-Братьев Великой Семёрки, братья Эл и Ол олицетворяют собою силу дня и силу ночи: лик Эла - солнце, лик Ола - луна, Элу принадлежат ясность рассудка и законы видимых вещей, Олу - тайны памяти и подсознания, незримые истоки и опоры, входы и исходы. Если Центр - Элов, то Северный Город - несомненно Олов; погребальное служение совершалось в Лунной Чаше в незапамятные времена, им же напоены были дни и ночи Северного Города в конце войны, накануне Черты Мира. "И там твой друг по плитам бродит с кувшинкой вместо фонаря..." Город Мёртвых, место поминовения и встреч, святыня прикосновения к неизреченному: тайна любви, способной узреть подлинные лица за эфемерными как дыхание именами. Бессонные Огни погребального служения на Великой Чёрной, на Оловой Реке далеко на Востоке, изливали свой свет и у нас, на Западе - помогая каждому вспоминать самого себя, вспоминая любящих и любимых, друзей и врагов - всех тех, встречи с кем сплели живую сеть над бездной, взрастили сад сердца. "Из рук, которые держат приклад, где вдоль ствола разлом - вставай, мой зарезанный в драке брат, кривым шиповатым ростком…" Такое вот необыкновенное место являет собою Северный Город, одаривший меня плотью моего второго рождения; не удивительно, что именно здесь началась новая эпоха разведдеятельности, что наши мёртвые стали возвращаться к нам именно на этой земле.
"Сеющие в Чаше Луны собирают в Чаще Солнца"; можно ещё вспомнить строки "сеющие слезами - пожнут радостью". Чаща Солнца - это вообще-то место пребывания Центра, но когда мы общими усилиями изменили ход вещей, Чащей Солнца сделался для нас Северный Город, то есть Чаша Луны: в ней мы сеяли слезами, в ней же и собирали урожай радости. Покончив с войной, мы пожинали плоды нового устройства жизни сперва у себя в Северном Городе, и только потом всё это пришло в Центр. До поры до времени Центр выжидал, глядя на происходящее в Северном Городе как на волшебство, поэзию, эксперимент; следует отметить, что установление мира с неарийцами при взгляде из Центра виделось едва ли не более странным и фантастичным, чем оживление умерших. Центр вообще-то всегда старается не спешить, и это правильно: являясь важнейшим узлом суперсистемы Арийской Территории, Центр необходимо должен принимать взвешенные решения, чтобы транслировать всей сети не разрушительные импульсы, а гармонию. Сместив арийскую столицу с Юга на Север и расположив её в Роще Солнца, Амáй Герой Эпоса изменил расклад сил в ойкумене - фактически именно это произвело кристаллизацию аморфной до того жизни Запада, породив новое государство. Горький парадокс исторического развития: в основу нынешней арийской государственности был заложен важнейший узел шаманской суперсистемы, однако росту дружбы между неарийцами и арийцами это не поспособствовало; едва ли не наоборот.
В одном из докладов на недавней конференции, посвящённой изучению ключевых суперсистем ойкумены, о значении Центра говорится так:
"Когда потомки переселенцев из Приморья образовали <первую, старую> столицу <новообразующегося государства> сильно южнее нынешнего Центра, они пытались создать противовес уже существующей суперсистеме этой земли: воспрепятствовать тому, чтобы сила здешней <то есть шаманской> суперсистемы довлела бы в атмосфере рождающегося, создающегося арийского этноса. Когда же <позднее> Амáй Герой Эпоса совместил государственный центр с центром этой самой здешней <то есть шаманской> суперсистемы - он, конечно же, сосредоточил в данном фокусе очень большие силы. Исключительно мудро, что в Центре не существует единоличной власти! - мощная центрированность суперсистемы Арийской Территории уравновешивается отсутствием единоначалия в самом Центре. Другой противовес опасностям, которые подстерегают жёстко центрированную систему - это Школа Следователей.
<…>
Все достоинства и недостатки центрированной системы у нас сохранялись и сохранились доныне - всё, что происходит в Центре, очень быстро получает живой и непосредственный отголосок в других частях: волны настроений и состояний доходят до периферии быстрее, чем информация и директивы. Когда какой-нибудь объект помещается в Центре - возникает эффект оптического и акустического усиления.
<…>
Можно сказать, что то, что происходит в Северном Городе, в Центре и всей стране могут принимать или не принимать - это виртуальная жизнь, эксперимент, альтернатива; то же, что происходит в Центре - то обладает для всей страны силой архетипа. Происходящее в Северном несёт условное наклонение, "что было бы если" - а происходящее в Центре действует наклонением повелительным."
Я в полной мере отдаю себе отчёт в том, что читателя могут удивлять и даже шокировать стремительные переходы от доисторической древности Чащи Солнца и Чаши Луны к событиям едва ли не современным - ведь тысячелетие, прошедшее со времён строительства Центра до нас, на фоне всей истории кажется одним днём - однако мне представляется столь важным выявить корни, идущие из глубин и формирующие переплетение стволов истории, что я планирую и дальше легко переводить указку с одних эпох на другие, и призываю заинтересованного читателя следить за этим быстрым движением указки внимательнее. Упрощать изложение с потерей значимой части смысла - по моему глубокому убеждению, дело нестόящее; смею надеяться, что в конечном итоге усердный читатель таки окажется за свои труды вознаграждён.
Итак, сейчас мы желаем хотя бы вкратце рассмотреть события вокруг основания Центра и Северного Города. Однако чтобы верно представлять, что за деяние совершил Амай с соратниками и зачем, нам требуется снова сделать шаг назад - и вспомнить, как обстояли дела на Арийском Западе в период между переселением в эти земли изгнанников из Приморья и собственно установлением нынешнего Арийского государства, так сказать - "между Арием и Амаем". Вдохнём поглубже и погрузимся в воды истории - отнюдь не новой, но и не слишком древней.
К оглавлению написанной части "Черты Мира"