На ветреный свет Орифламмы (1)
Венок новелл-очерков "На ветреный свет Орифламмы", который мы ныне предлагаем вашему вниманию, сюжетно связан с выложенными в мае и в июне сего года венками новелл "Светоносные струи невидимых рек или Краткий абрис истории Дома Страха" и "Научиться играть с медведицей". Уже известными читателю героями данного венка являются Верό, Кόндор, Гéна (Гиена), отчасти даже Генерал Аттис и патер Иштар; больше всего тут про Веро; имеются, конечно, и новые для читателя лица.
Ранее выложенную информацию по темам, развиваемым в данном венке новелл, можно изучить по меткам Грифоны, Дом Страха, Охра, Служение Атлантики, Старшие ЭИС, Шаманы Великой Семёрки.
Информация о транзит-локсах выложена вот здесь.
Разъяснение о том, кто такие "белые" и "чёрные" (это относится по преимуществу к народам, но и к отдельным лицам тоже; не путать ни с каким из здешних делений на белых и чёрных!) можно прочитать вот здесь.
В данном венке всего три части, так что мы постараемся выложить его весь в один день.
В первой части содержится более-менее развёрнутая информация о шаманском служении - поклонении Великой Семёрке; кто спрашивал нас про это - вэлкам:)
*****************************
На ветреный свет Орифламмы
1. Песнь дороги в Доме Страха и в Райском Саду
"Моя жизнь среди дармоглотов": так назвал свой рассказ про общение с грифонами путешественник Верό. "Моя жизнь среди дармоглотов" - словно побывал на затонувших островах, словно обнаружил во льдах Арктики иную цивилизацию, словно прошвырнулся на космолёте до Луны!.. Маленькой Гéне Верό и впрямь представлялся существом неотмирным: когда он делился с младшими едой и не давал её у них отбирать, когда повествовал о чудных краях, когда спускался в клубящиеся удушливым страхом подвалы - он виделся ей проходящим насквозь. Вот именно так, курсивом - проходящим насквозь! Хотя тонкошеий детёныш Гиена не разумела правописания, она не задумываясь обозначила бы его курсивом, если бы довелось. А может быть даже не просто курсивом, а строчными буквами: ПРОХОДЯЩИМ НАСКВОЗЬ - как проходят шаманы и Те, Кому они служат.
Сероглазая девочка, светлый ребёнок, что будет с тобой?.. Ужели тебя ждёт то же, ужели ты станешь такой же?..
Такой же, ага. Такой же - только не как все они: такой же, как ты, клинок свежего ветра, бичующий мглу. Такой же, как ты, одинокий огонь, рассекающий ночь маяком. Такой же, как ты! - я хочу быть такой же, как ты.
Сходя вниз, в лабиринт, детёныш Гиена сражалась со страхом. Страх был кровью дома, страхом пульсировало его остывающее сердце; Гена шла страху навстречу и открывалась ему - впускала врага внутрь, чтобы познать и изгнать его навсегда. Гена боролась со страхом, и Веро означал победу. Она не сумела бы выразить это словами, но и он сам как он есть, и его присутствие в доме, и его бегство из дома - всё это было её освобождением. Веро был стягом её дерзновения, её Орифлáммой.
Маленькая Гена не знала того, что хранили глубины её сердца; лишь много лет спустя произнесла она с рождения лежавшие на дне памяти слова: Бессонные Огни, Очи Спасения, Место Орифламмы. Бессонные Огни для умерших, Место Орифламмы для живых. Очи Спасения: один и тот же огонь - огонь ночной и огонь дневной, не угасающий ни днём и ни ночью; один и тот же огонь - пламя Ớхры, Праматери-Огнезверя, восстановителя и хранителя служения Атлантики на Чёрной.
Бессонные Огни для умерших - чтобы никто из покинувших землю не заплутал, не затерялся в теснинах скорбей. Место Орифламмы для живых - чтобы взыскующие правды, не нашедшие её в миру, приносили бы свои тяготы к вратам надежды. Новая Атлантика среди петлистых тенёт мирских установлений, земля-убежище, остров-острог в океане людской несправедливости: проходящий вратами надежды умирает для закона и живёт новой жизнью на выделенной земле. Орифламма, Пламя Охры - одинокий маяк, указующий путь возвращения к самому себе, к тем, кто тебя - живого, настоящего тебя - всегда любит и ждёт…
Гена хотела умереть для Дома Страха, чтобы стать собой. Ей это удалось.
Проживая долгую, странную, исполненную приключений жизнь, Гена многократно вспоминала Веро, понимала, что - родной, родной!.. - но связать с материнским образом Огнезверя Охры не могла: слишком мало знала про Веро, слишком плохо помнила свои корни. Однако весёлое ветреное пламя, прокатившееся сквозь затхлую стынь Дома Страха во дни её детства, полыхало за спиной, пело рассветным горном, звало в дорогу.
О Неистовый Охра, Огнезверь-Праматерь, не проспеши мимо - я уже поднимаюсь, я иду!..
Дети Атлантики, дети дорожных костров, дети мимоидущего Охры, поющего Охры - всé они, всé мы!.. Высокие Грифоны и бесстыдники-Артигемόны, их подгорный котёл с бульонными тётками и Неясыти с плётками, царевичи-Таголúны и фигурки из храмовой глины… Все, все, все! - и неважно, кто старше его, кто моложе: дом, построенный Охрой, когда отбыли заложившие здесь фундамент - егό дом, живущие в этом доме - егό дети.
Придорожной станцией была в эпоху Атлантики наша земля, пристанищем на пути: отдохни, странник, вспомни себя - кто ты есть, куда ты идёшь, кого ищешь?.. Гостеприимным кровом осталась она и тогда, когда одна за другой позакрылись дороги, заросли муравой, заколдобели-заколодели, колдовскими да гиблыми сделались торные раньше пути. Что за память осталась о тех временах, как поведать о них - какими стихами, какой прозой?..
Листья алым зажглись - и
Стали крови красней.
Солнце уходит в выси
На много долгих дней.
Прощальную песню ветер
Запел на первом льду.
Простите, братья и дети,
Что я за солнцем уйду...
Последним масштабным проектом по встрече пришлых, который Старшие осуществили напоследок перед отбытием, было вселение на Землю Алестры неарийцев. Мероприятие было продумано основательно и растянулось не на одну сотню лет, участие в нём принимали не только местные Старшие, но и друзья-соратники из иных краёв - из тех самых, откуда пришли к нам именуемые ныне неарийскими народы. История сия исполнена печали и радости одновременно.
Мы не знаем сейчас, что за беда вынудила множество живых существ покинуть свой мир, а может быть даже - свои миры: народы, о которых идёт речь, исходно весьма различались и стали единым целым лишь здесь, на новой родине. Возможно, это были дети разных планет, возможно - дети разных пород и видов с одной планеты; очевидно, что разным этносам покровительствовали разные Старшие, а это свидетельствует о важном. Память о сих различиях запечатлена в особенностях неарийских языков, коих на Земле Алестры великое множество, да ещё в остатках той доли фольклора, которая не связана с единым для всех неарийцев почитанием Великой Семёрки. Как бы то ни было, немалому числу живых существ разного происхождения пришлось искать прибежища в дальних краях. Может быть, их планета оказалась обречена гибели, может быть, она стала непригодна для жизни какой-то части своих обитателей, может быть, это была целая система планет; в любом случае, необходима была переброска с помощью транзит-локс - этих локс было задействовано несколько, и в их числе был Охра-Огнезверь.
Нам неведомо, что за место занимал Охра в том узле жизненных связей, в том цветущем саду, в том бурнокипящем котле, который следовало "перевести" на язык новой плоти; ясно лишь, что, осуществляя сей "перевод", Охра буквально вывернулся наизнанку. Если в обычном случае транзит-локса проходит по сформированному ею из неё же самой каналу последней, чтобы воплотиться в иноприродном для себя теле и надолго забыть о прошлом, отдыхая от свершённого титанического труда, то Охра поступил иначе, вследствие чего надолго вынужден был забыть про отдых. В теле подвижной локсы, мерцающего огненного колеса, он стал появляться на Земле Алестры ещё до начала проекта - по завершении же трансляции родился в наш мир в семействе глобов, занимавшихся исследованиями темы границ жизни и смерти, и сразу же вновь принялся за дело. Трудно говорить о сроках, поскольку такого рода деятельность не бывает чем-то одноактным; важнее взглянуть на результат - а результатом Охриной работы явилось дивное древо шаманского служения, раскинувшее ветви на все стороны света. Сия умопомрачительная структура, не похожая ни на что принятое в ойкумене доселе, смогла взять на себя двойную нагрузку. С одной стороны, она оказалась способна осуществлять атлантическое служение внутри самой Земли Алестры: космические врата затворились, но ведь и по земным дорогам странствовало немалое число путников, нуждающихся в обретении себя, обретении мира с утраченными близкими. С другой стороны, шаманское служение сделало для пришедших в наш мир неарийцев подлинно невозможное: из бесприютных странников, навек лишившихся родины и корней, они превратились в любимейших детей возродившей их земли - плоть от плоти, исток от истока, лоза от лозы. Чтобы любить и быть счастливым, мало родить или быть рождённым, даже если в сие порождение вложен великий труд; любовь не живёт без песни, ей нужна непрестанная песнь благодарения, песнь ликования - именно такую песню и сложил неистовый Охра. Эта песнь - служение Великой Семёрки, в котором жизнь и смерть, прощание и встреча сочетаются воедино.
Тающий лёд хрустален
И снега в цвету.
Из чёрных цветов проталин
Я снова прорасту.
Стрела цветка сквозная
К небесам - из груди.
Снова зима - знаю! -
Ждёт меня впереди...
Полноцветная радуга Великой Семёрки, Девять Духов-Братьев, вдохновенно изображённые Охрой в людских сердцах - это не портреты тех Старших, кто привёл неарийцев сюда, точнее, не просто портреты: это - основы мира, покровы мира, пламенеющее цветение мира. Ни один из Великих Духов не срисован с конкретного исторического лица, но все вместе они знаменуют любовный союз изначальных сил мироздания, которые так же едины в поддержании жизни, как едины Старшие в стремлении помочь своим детям, как едины были участники грандиозного транзит-проекта. Вся земля и все небеса, все надмирные и все преисподние движители вселенной - все они дышат любовью к порождаемым их творящей утробой мирам. Лики Великих Духов странны, порою загадочными и даже ужасны, однако это не более чем знак неожиданности, а неожиданность есть воплощенье свободы, из коей произрастает вся жизнь; прекрасные и уродливые, явленные и тайные, мирные и грозные, смешливые и серьёзные - Лики Великих Духов всегда обращены к нам. "Великие Духи как младенцы: ты им служишь, а они с тобой играют!" - такая поговорка бытует у шаманов от начала служения и доныне. Как обращаются с нами Великие Духи, так и нам дόлжно обращаться со всеми; чем выше у шамана ступень посвящения, тем бόльшие знаки внимания оказывает он тому, с кем встречается - ибо естественно для благодати распространяться от бόльших к малейшим, от сильнейших к слабейшим: принесённому для благословения младенцу шаман целует не только ладони, но и ступни. "Да хранят тебя все силы Тьмы и Света!" - таково от века шаманское приветствие любому входящему.
Самые старшие Братья-Духи Великой Семёрки - Эл и Ол. Видимый лик Эла - Солнце, Ола - Луна; Эл владычествует всеми явными силами мироздания, Ол - всеми тайными. Представляется, что Эл главнее, ибо он царствует - однако Ол сильнее, ведь правит Ол. Тайной покрыты истоки и опоры, тайной окутаны изначальные основы каждой души, втайне зарождается новая жизнь - даже если всё совершается явно, сама суть жизни является тайной. Эловы - высоты, Оловы - глубины; Элова - ясность рассудка, Олова - сила прозрения. Эл благословляет действовать и управлять, Ол - вспоминать, зачинаться и умирать. Шаманы, служащие Элу и Олу, имеют семь степеней посвящения; Эловы люди на определённом этапе должны пройти отдалённые странствия и возвратиться домой с новыми знаниями, Оловы люди на определённом этапе начинают терять зрение плотских очей - но обретают внутреннее зрение. Внешним образом они становятся слепы, однако прекрасно ориентируются в пространстве и видят намного больше, чем до того, хотя в несколько иных формах и очертаниях; им нельзя выходить на дневной свет, чтобы не пострадать, однако в ночи не существует равных им по силе: какие страшные напасти не приблизились бы к земле, где обитает Ớлох - ночью он выйдет из пещеры и сокрушит противника, расточит его могущество в жалкую горсть изначального праха. Вместе с тем в обыденной жизни Оловы люди мирны и незлобивы, никому не указывают и не слишком подробно отвечают на вопросы - многое знание приносит много печали, и понести тяготу ответа в силах лишь тот, кто сумел сформулировать свой вопрос почти до волосяной толщины "да" или "нет".
Брат, именуемый Пúнна - Великое Древо, корни которого на небесах, крона же расстилается по земле, чтобы сочными плодами неустанно питать всех голодных. Мощь Пинны весьма редко оборачивается ударом по врагам, однако испытывать его терпение тем более не стоит: Пинна не расстраивается за себя, позволяет сечь и топтать свои ветви, попирать ногами плоды - однако горе тому, кто прейдёт черту в том чтобы обижать перед лицом Пинны малых и слабых; если войною пойдут деревья - не устоит никто. Пиннины люди практически не имеют меж собой различий в ступенях посвящения, не имеют также и особых ограничений, так что могут странствовать в миру, нося простую одежду воинов и путешественников; они могут браться за оружие, хотя, подобно самому Пинне, обычно с этим не торопятся. Знак Пинны - деревянный крест, не косой, как крест Шима, а прямой; ношение сего знака побуждает несведущих путать Пúннинов с христианами - что, впрочем, двояким образом не случайно: деревянный крест, на котором был распят Иисус, действительно изображал собою крест Пинны, и последователи Сына Человеческого встречаются среди людей Пинны не так уж редко. Следует, кстати, отметить, что шаманы вообще хорошо относятся и к иным вероучениям, и к их конкретным представителям - невзирая на то, сколько скорбей потерпели и от христиан, и от волхвов, и от служителей Властелина. Шаманы вообще соседи весьма добрые и терпеливые; к сожалению, нельзя того же самого сказать обо всех неарийцах в целом - хотя, конечно же, племена, долго жившие под рукой шаманов, эти качества в значительной мере сохранили.
С Пинной сильно связан тот из Великих Духов, кого называют Лей или Лель - Хозяин Дождей, Владыка Верхних Вод. Лей и Пинна обычно приходят вместе, чтобы исцелить иссушённую землю, утолить её томление, насытить влагой и семенами. Лей благословляет любовные игры и плодоношение; "сети Лея" - это не только фигуральное обозначение разлитой в воздушных волнах истомы, но и вполне реальные гамаки, которые могут быть использованы как в священнодействии, так и в чистосердечных плотских забавах несведущих мирян. Сети Лея изукрашены, легки и притом прочны - в случае необходимости сетью Лея можно связать агрессора, обладающего недюжинной магической силой; угодив в эту сеть, враг зависнет в виртуальных пространствах шаманской суперсистемы и не сможет освободиться, покуда его не извлекут обладающие властью в ней. Вообще-то Лéйлины, служители Лея-Леля, не грозные воины, а весёлые затейники телесного радования - но, как и любые шаманы, способны дать отпор, оказать сопротивление, защитить подопечных; как и любые шаманы, Лейлины отнюдь не всесильны, однако в реальном мире всесильных нет, и это большое благо.
У Хозяина Дождей Лея-Леля имеется супруг, являющийся в Великой Семёрке "невидимым", то есть восьмым по счёту - и этот Брат именуется Охра. Образ Охры как одного из Великих Духов столь же мало соответствует реальному Охре-Огнезверю, сколь другие образы шаманского пантеона своим "прототипам"; здесь важна символика, а не специфические личностные черты. Охра, супруг Лея - "Кровь Земли", внутренний огонь твёрдого и хладного с виду вещества, оборотная сторона податливой, едва ли не бездвижной материи. Ớхрины, шаманы Охры, в священнодействии облачаются в женскую одежду и много времени проводят в исступлённых плясках с копьями. Ớхрины вспыльчивы и грозны; усматривая близ себя злодейство, они легко нападают первыми. Подобно Лейлинам и Пиннинам, Охрины никогда не стремятся причинить смерть, однако мощь внутреннего огня иной раз убивает противника наповал. Девочки, на которых почивает благодать Охры, отличаются особой, пламенеющей красотой; покуда они хранят девство, сила Охры ограждает их от любых напастей, при смене же статуса они становятся подобны прочим, их красота перестаёт сокрушать сердца, но и огненный щит отступает от них, чтоб не сразить ненароком супруга или возлюбленного.
Бόро, Хозяин Ветров - вновь один из "зримых", "счётных" Великих Духов. Нрав у Бόро открытый, иной раз он дарит отдохновение и утешение, иной раз гневается и бушует; Боро покровительствует странствующим и плавающим, нередко сам отправляет своих людей в странствия. Боро - драчун-кутила, командир-воитель, но опять-таки не убийца: "Боро с бичом, а не с мечом" - его наиболее часто обращённый к людям лик. Бόрины много общаются в миру, могут водить отряды, распоряжаться охотой, хорошо понимают в конях, легко становятся князьями; один из западных Боринов умудрился даже сделаться основателем Царского Дома на Востоке - эта историческая фигура именуется Тагόл Великий Бόрилих, а произошедшая от него династия, правившая на Востоке несколько тысяч лет, называется Таголúнами, Таголúнской.
Далее следует необыкновенная пара - Хозяин Костров и Шим. Не сыщешь среди Братьев-Духов более непохожих: Хозяин Костров столь яростен и неукротим, что даже его подлинное имя вне служения произносить не стоит, чтоб ненароком не призвать его в ипостаси беспощадно карающего - Шима же по справедливости именуют Тишайшим. Шаманы Костров не носят никаких обетов и запретов, имеют полное право проливать кровь, иногда им достаточно лишь направить клинок, чтобы враг упал замертво или чтобы пространство заполыхало как поливаемое лучом огнемёта; служители же Шима строжайшим образом соблюдают себя от причинения насилия и от крови, пребывают в созерцании и хранят девство. Шима зовут Молчаливым, именуют Хозяином Звёзд и Хозяином Снегов, его владычество связано с нетронутостью мироздания-до-творения; одним из его символов является косой крест, изображающий изначальный кристалл вселенной. "Шим - свет мира, мир - боль Шима" - такая надпись бывает на этих крестах, и смысл её в том, что сотворение всегда несёт не только радость, но и печаль - ведь, отделяя живое от себя, ты далее не можешь уберечь его ни от его собственного, ни от чужого зла. "Свет" в первой части сей формулы - символ сотворения: осветить, сделать явным, вывести из области тайного, не-знаемого, не-сущего, показать, поименовать - это и значит сотворить, дать сотворённому отдельное от себя имя и отдельную жизнь, причинить и ему, и себе одновременно и боль, и отраду. Одно из значений тайного имени Хозяина Костров - того самого, неназываемого обычно имени - и есть "Свет", он же - Огонь творящий, Огонь претворяющий, Огонь, который может и преобразить, и уничтожить; эта пара Духов-Братьев являет собою разные лики одного и того же Бытия. Бывает, что служить Шиму приходят тихие юноши, пребывающие в безмятежном созерцании и воздержании до срока - после чего сердце их приходит в смятение, и тогда Шим отправляет их служить своему Брату. Они могут долго быть шаманами Костров, пройти все искушения путём страсти, путём убивающего и животворящего пламени - после чего в сердце своём истомиться по тишине, и тогда Шим принимает их обратно. Именно таким служителям, опытно познавшим бытие старцам, а не молчаливым нетронутым юношам, открывает Шим тайну своего двойничества с Хозяином Костров: сии двое - не просто возлюбленные близнецы, их единство ещё глубже: это - один и тот же Великий Брат. Некоторым из принявших такую истину всем сердцем открывается и следующая ступень познания: они становятся способны понять, что все Семеро, они же Девятеро Братьев - на самом деле Один Брат, порождающий всех остальных братьев внутри Себя, и братьями этими являются не только Великие Духи, но и все живущие во Вселенной.
И наконец - самый загадочный, самый неопределимый словами, неуловимый, невидимый, тайный девятый Брат. Имя его - Сад, точнее - Райский Сад, и незрим он не потому, что сокрыт в недосягаемой дали: наоборот - Райский Сад неотлучно, неотделимо пребывает вместе с другими Братьями, вместе со всем творением, но увидеть его можно только если искать его всей глубиной сердца. Райский Сад поддерживает и питает мироздание извилистыми цепкими корнями, покрывает его шелестящими солнцем кронами, дружески охватывает могучими ветвями; Райский Сад выглядывает из открывающихся бутонов и подмигивает мотыльковыми крыльями, смеётся и поёт птичьими, лягушачьими, цикадьими голосами. Служители его называются Сáдовы, а в легендах и сказках именуются "демонами преображения", так что те, кто слушает эти сказки, не всегда понимают, что речь идёт о человеческих существах; Сáдовы обитают в кронах деревьев, они неуловимы, как тот, кому они служат - и увидеть такого, а тем более ухватить, хотя бы на миг удержать его в руках - особое счастье. "Кем ты хочешь быть?" - спросит уловленный Садов, и ты можешь назвать любое служение в мире, любое искусство, любое творчество: если ты сумел высмотреть его среди ветвей и поймать - нет сомнений, он сумеет и научить тебя тому, чего желает твоё сердце.
Что рассказать ещё о Великой Семёрке - Девятке - и о тех, кто с ней дружит?.. Многое, многое можно поведать, но покамест на это ни времени нету, ни сил. Скажем ещё, что шаманы обращаются к тем, кому служат, словом "Князь" - и что это весьма интимное обращение, свидетельствующее об отношениях возлюбленных. Скажем, что образ Охры, обитающий в сем пантеоне на правах незримого-несчитаемого, напоминает тайную роспись художника на полотне - где-нибудь в уголке, затейливо спрятанную среди изогнутых веточек или в узоре ограды; скажем, что этот причудливый и смиренный знак сам похож на сокрытый, вплетённый во всё мироздание образ Сада. Скажем, что рассматриваемое творение Охры-Художника, Охры-Сказителя, Охры-Поэта обладает гигантской мощью - и сила шаманской суперсистемы не только в том, что она задействует изначальные структуры, по-прежнему курируемые нашими Старшими, но и в том, что нарисованные Охрой фигуры Великих Духов подлинно обрели в этой - самой поэтической на Земле Алестры! - суперсистеме жизнь.
Великие Духи абсолютно не совпадают со своими "прототипами", да и вообще о прототипах можно говорить весьма отчасти - "всё" срисовано со "всех" - однако поскольку в ней с самого начала задействованы общие силы и общие каналы, то на призывы к Великим Духам отзываются многие ЭИС, как Старшие, так и их нынешние потомки; и в любом случае эту огромную сеть неустанно поддерживает сам Охра. Как именно совершается всё это, понять непросто - ведь непросто понять даже то, что творится внутри у сколько-нибудь значительного компьютера, а уж тем более - в реальной жизни. Ясно одно: суперсистема шаманского служения, созданная Охрой, живёт и действует, легко стыкуясь с другими структурами, в ней и через неё живут и действуют многие известные, неизвестные и малоизвестные лица - исторические, сказочные, архетипические. Однако добавить пару слов о "прототипах" всё-таки имеет смысл.
Прежде всего следует сказать о Стрỷве - точнее даже, о Стрỷвах, их двое, Старший Струв и Младший Струв, но важнее говорить о Старшем. Струв-старший носит имя Ствол, даже Ствол Мира, и почитается глобами как создатель и взращиватель многих форм растительной жизни - прежде всего в океане, но и на суше тоже. Имя "Ствол" не случайно: он сильно связан с деревьями, и многие разумные растительные формы являются его друзьями и потомками - как на Земле Алестры, так и в иных краях. Своё гигантское тело в океане он постепенно расточил, раздал на питание ближним и дальним - сформировав не только Струва-младшего как своё непосредственное дитя, но и значительное количество видов мельчайших морских тварей, того самого планктона, от жизнедеятельности коего кормятся глобы. Легко усмотреть струвовские черты в образе Великого Древа Пинны - в общем-то, это самый узнаваемый прототип - однако сейчас нам даже более интересен другой момент. Струв-старший сыграл огромную роль в организации предыдущего массового переселения на Землю Алестры - того самого, когда к нам прибыли вéйвы. Струв предвидел гибель Луны Вейвов и много сделал для того, чтобы заблаговременно подготовить её жителям пути к эвакуации; то, что в итоге оттуда спаслись одни лишь вейвы, не его вина. Есть основания полагать, что для Охры вся эта трагедия значила исключительно много.
Ещё одна важная фигура-прототип - это Бор (Бурь), Повелитель Ветров, чьё имя было взято Охрой практически без изменения. Бурь много работал с воздушной стихией - изучал нюансы, прорабатывал оптимальные для развития жизни схемы; он издавна странствовал в иных мирах, и всё указывает на то, что Охра успел поработать с Бурем плечом к плечу ещё до своего рождения на Земле Алестры. Образ ветра странствий в символике Охры не менее важен, чем образ пламени странствий - можно даже сказать, что в некотором смысле это единый образ. Как уже было сказано, именно с Повелителем Ветров связано странствие Тагόла и основание им династии на Востоке, однако об этом ниже.
История гибели Луны Вейвов и вселения вейвов к нам естественно вызывает ассоциации с историей прибытия неарийцев. Попав на Землю Алестры гораздо раньше, бедные вейвы так и остались народом бесприютных странников, хоть и были приняты как родные - неарийцы же сделались символом единения людей с заново породившей их землёй. Конечно, сам способ переселения вейвов был иным: будучи опытными ходоками по межмировым трассам, вейвы не нуждались в помощи транзит-локс, поэтому не получили такого мощного эффекта "усыновления", как неарийцы; однако более важным фактором, как уже было сказано, представляется песнь благодарения, сочинённая для неарийцев Охрой. Мы не знаем, какую роль играл Охра в той системе, которую транслировал к нам сюда - однако видится, что с её гибелью он и сам лишился всего: лишь на личном опыте познав боль утраты, лишь кровью своего сердца можно написать такую песнь, чтобы в ней отозвалось содрогание сердец всего народа - всех тех, кто стал единым народом именно в этом содрогании. "Всходы" - так вернее всего следует переводить название сего нового народа: "всходы" - ростки обновлённой жизни, прошедшей сквозь смерть. Корень "ар", означающий "возвышаться-вставать-восходить", в именовании "арийцами" вейвов означал скорее "возвышающиеся", "высокие" и даже "волны" ("вейвы" в числе прочего значит и "волны") - название же "неарийцы" даёт корню иной пафос, и этим пафосом проникнуто всё неарийское мировосприятие. Неарийцы, нео-арийцы, новые всходы - имя-песня, сотворённое познавшими боль, имя-песня, способное эту боль утолить.
Оттаивая, капелью
Плачет земля моя -
Но уже запел я
Языком ручья.
Гудящий лист весенний
Подпоёт на ветру.
За тысячу воскресений
Я тысячу раз умру -
В каждой игле сосновой,
В траве, примёрзшей ко льду -
Я умру, и снова
Из темноты взойду...
*****************************
Продолжение - вот здесь.
В качестве иллюстрации прилагаем фрагмент работы фотохудожника Димы Шатрова dima-chatrov - уж больно хорошо схвачен тут маяком светящий сквозь космос огонь в ночи:
(с) отсюда
Ранее выложенную информацию по темам, развиваемым в данном венке новелл, можно изучить по меткам Грифоны, Дом Страха, Охра, Служение Атлантики, Старшие ЭИС, Шаманы Великой Семёрки.
Информация о транзит-локсах выложена вот здесь.
Разъяснение о том, кто такие "белые" и "чёрные" (это относится по преимуществу к народам, но и к отдельным лицам тоже; не путать ни с каким из здешних делений на белых и чёрных!) можно прочитать вот здесь.
В данном венке всего три части, так что мы постараемся выложить его весь в один день.
В первой части содержится более-менее развёрнутая информация о шаманском служении - поклонении Великой Семёрке; кто спрашивал нас про это - вэлкам:)
*****************************
На ветреный свет Орифламмы
1. Песнь дороги в Доме Страха и в Райском Саду
"Моя жизнь среди дармоглотов": так назвал свой рассказ про общение с грифонами путешественник Верό. "Моя жизнь среди дармоглотов" - словно побывал на затонувших островах, словно обнаружил во льдах Арктики иную цивилизацию, словно прошвырнулся на космолёте до Луны!.. Маленькой Гéне Верό и впрямь представлялся существом неотмирным: когда он делился с младшими едой и не давал её у них отбирать, когда повествовал о чудных краях, когда спускался в клубящиеся удушливым страхом подвалы - он виделся ей проходящим насквозь. Вот именно так, курсивом - проходящим насквозь! Хотя тонкошеий детёныш Гиена не разумела правописания, она не задумываясь обозначила бы его курсивом, если бы довелось. А может быть даже не просто курсивом, а строчными буквами: ПРОХОДЯЩИМ НАСКВОЗЬ - как проходят шаманы и Те, Кому они служат.
Сероглазая девочка, светлый ребёнок, что будет с тобой?.. Ужели тебя ждёт то же, ужели ты станешь такой же?..
Такой же, ага. Такой же - только не как все они: такой же, как ты, клинок свежего ветра, бичующий мглу. Такой же, как ты, одинокий огонь, рассекающий ночь маяком. Такой же, как ты! - я хочу быть такой же, как ты.
Сходя вниз, в лабиринт, детёныш Гиена сражалась со страхом. Страх был кровью дома, страхом пульсировало его остывающее сердце; Гена шла страху навстречу и открывалась ему - впускала врага внутрь, чтобы познать и изгнать его навсегда. Гена боролась со страхом, и Веро означал победу. Она не сумела бы выразить это словами, но и он сам как он есть, и его присутствие в доме, и его бегство из дома - всё это было её освобождением. Веро был стягом её дерзновения, её Орифлáммой.
Маленькая Гена не знала того, что хранили глубины её сердца; лишь много лет спустя произнесла она с рождения лежавшие на дне памяти слова: Бессонные Огни, Очи Спасения, Место Орифламмы. Бессонные Огни для умерших, Место Орифламмы для живых. Очи Спасения: один и тот же огонь - огонь ночной и огонь дневной, не угасающий ни днём и ни ночью; один и тот же огонь - пламя Ớхры, Праматери-Огнезверя, восстановителя и хранителя служения Атлантики на Чёрной.
Бессонные Огни для умерших - чтобы никто из покинувших землю не заплутал, не затерялся в теснинах скорбей. Место Орифламмы для живых - чтобы взыскующие правды, не нашедшие её в миру, приносили бы свои тяготы к вратам надежды. Новая Атлантика среди петлистых тенёт мирских установлений, земля-убежище, остров-острог в океане людской несправедливости: проходящий вратами надежды умирает для закона и живёт новой жизнью на выделенной земле. Орифламма, Пламя Охры - одинокий маяк, указующий путь возвращения к самому себе, к тем, кто тебя - живого, настоящего тебя - всегда любит и ждёт…
Гена хотела умереть для Дома Страха, чтобы стать собой. Ей это удалось.
Проживая долгую, странную, исполненную приключений жизнь, Гена многократно вспоминала Веро, понимала, что - родной, родной!.. - но связать с материнским образом Огнезверя Охры не могла: слишком мало знала про Веро, слишком плохо помнила свои корни. Однако весёлое ветреное пламя, прокатившееся сквозь затхлую стынь Дома Страха во дни её детства, полыхало за спиной, пело рассветным горном, звало в дорогу.
О Неистовый Охра, Огнезверь-Праматерь, не проспеши мимо - я уже поднимаюсь, я иду!..
Дети Атлантики, дети дорожных костров, дети мимоидущего Охры, поющего Охры - всé они, всé мы!.. Высокие Грифоны и бесстыдники-Артигемόны, их подгорный котёл с бульонными тётками и Неясыти с плётками, царевичи-Таголúны и фигурки из храмовой глины… Все, все, все! - и неважно, кто старше его, кто моложе: дом, построенный Охрой, когда отбыли заложившие здесь фундамент - егό дом, живущие в этом доме - егό дети.
Придорожной станцией была в эпоху Атлантики наша земля, пристанищем на пути: отдохни, странник, вспомни себя - кто ты есть, куда ты идёшь, кого ищешь?.. Гостеприимным кровом осталась она и тогда, когда одна за другой позакрылись дороги, заросли муравой, заколдобели-заколодели, колдовскими да гиблыми сделались торные раньше пути. Что за память осталась о тех временах, как поведать о них - какими стихами, какой прозой?..
Листья алым зажглись - и
Стали крови красней.
Солнце уходит в выси
На много долгих дней.
Прощальную песню ветер
Запел на первом льду.
Простите, братья и дети,
Что я за солнцем уйду...
Последним масштабным проектом по встрече пришлых, который Старшие осуществили напоследок перед отбытием, было вселение на Землю Алестры неарийцев. Мероприятие было продумано основательно и растянулось не на одну сотню лет, участие в нём принимали не только местные Старшие, но и друзья-соратники из иных краёв - из тех самых, откуда пришли к нам именуемые ныне неарийскими народы. История сия исполнена печали и радости одновременно.
Мы не знаем сейчас, что за беда вынудила множество живых существ покинуть свой мир, а может быть даже - свои миры: народы, о которых идёт речь, исходно весьма различались и стали единым целым лишь здесь, на новой родине. Возможно, это были дети разных планет, возможно - дети разных пород и видов с одной планеты; очевидно, что разным этносам покровительствовали разные Старшие, а это свидетельствует о важном. Память о сих различиях запечатлена в особенностях неарийских языков, коих на Земле Алестры великое множество, да ещё в остатках той доли фольклора, которая не связана с единым для всех неарийцев почитанием Великой Семёрки. Как бы то ни было, немалому числу живых существ разного происхождения пришлось искать прибежища в дальних краях. Может быть, их планета оказалась обречена гибели, может быть, она стала непригодна для жизни какой-то части своих обитателей, может быть, это была целая система планет; в любом случае, необходима была переброска с помощью транзит-локс - этих локс было задействовано несколько, и в их числе был Охра-Огнезверь.
Нам неведомо, что за место занимал Охра в том узле жизненных связей, в том цветущем саду, в том бурнокипящем котле, который следовало "перевести" на язык новой плоти; ясно лишь, что, осуществляя сей "перевод", Охра буквально вывернулся наизнанку. Если в обычном случае транзит-локса проходит по сформированному ею из неё же самой каналу последней, чтобы воплотиться в иноприродном для себя теле и надолго забыть о прошлом, отдыхая от свершённого титанического труда, то Охра поступил иначе, вследствие чего надолго вынужден был забыть про отдых. В теле подвижной локсы, мерцающего огненного колеса, он стал появляться на Земле Алестры ещё до начала проекта - по завершении же трансляции родился в наш мир в семействе глобов, занимавшихся исследованиями темы границ жизни и смерти, и сразу же вновь принялся за дело. Трудно говорить о сроках, поскольку такого рода деятельность не бывает чем-то одноактным; важнее взглянуть на результат - а результатом Охриной работы явилось дивное древо шаманского служения, раскинувшее ветви на все стороны света. Сия умопомрачительная структура, не похожая ни на что принятое в ойкумене доселе, смогла взять на себя двойную нагрузку. С одной стороны, она оказалась способна осуществлять атлантическое служение внутри самой Земли Алестры: космические врата затворились, но ведь и по земным дорогам странствовало немалое число путников, нуждающихся в обретении себя, обретении мира с утраченными близкими. С другой стороны, шаманское служение сделало для пришедших в наш мир неарийцев подлинно невозможное: из бесприютных странников, навек лишившихся родины и корней, они превратились в любимейших детей возродившей их земли - плоть от плоти, исток от истока, лоза от лозы. Чтобы любить и быть счастливым, мало родить или быть рождённым, даже если в сие порождение вложен великий труд; любовь не живёт без песни, ей нужна непрестанная песнь благодарения, песнь ликования - именно такую песню и сложил неистовый Охра. Эта песнь - служение Великой Семёрки, в котором жизнь и смерть, прощание и встреча сочетаются воедино.
Тающий лёд хрустален
И снега в цвету.
Из чёрных цветов проталин
Я снова прорасту.
Стрела цветка сквозная
К небесам - из груди.
Снова зима - знаю! -
Ждёт меня впереди...
Полноцветная радуга Великой Семёрки, Девять Духов-Братьев, вдохновенно изображённые Охрой в людских сердцах - это не портреты тех Старших, кто привёл неарийцев сюда, точнее, не просто портреты: это - основы мира, покровы мира, пламенеющее цветение мира. Ни один из Великих Духов не срисован с конкретного исторического лица, но все вместе они знаменуют любовный союз изначальных сил мироздания, которые так же едины в поддержании жизни, как едины Старшие в стремлении помочь своим детям, как едины были участники грандиозного транзит-проекта. Вся земля и все небеса, все надмирные и все преисподние движители вселенной - все они дышат любовью к порождаемым их творящей утробой мирам. Лики Великих Духов странны, порою загадочными и даже ужасны, однако это не более чем знак неожиданности, а неожиданность есть воплощенье свободы, из коей произрастает вся жизнь; прекрасные и уродливые, явленные и тайные, мирные и грозные, смешливые и серьёзные - Лики Великих Духов всегда обращены к нам. "Великие Духи как младенцы: ты им служишь, а они с тобой играют!" - такая поговорка бытует у шаманов от начала служения и доныне. Как обращаются с нами Великие Духи, так и нам дόлжно обращаться со всеми; чем выше у шамана ступень посвящения, тем бόльшие знаки внимания оказывает он тому, с кем встречается - ибо естественно для благодати распространяться от бόльших к малейшим, от сильнейших к слабейшим: принесённому для благословения младенцу шаман целует не только ладони, но и ступни. "Да хранят тебя все силы Тьмы и Света!" - таково от века шаманское приветствие любому входящему.
Самые старшие Братья-Духи Великой Семёрки - Эл и Ол. Видимый лик Эла - Солнце, Ола - Луна; Эл владычествует всеми явными силами мироздания, Ол - всеми тайными. Представляется, что Эл главнее, ибо он царствует - однако Ол сильнее, ведь правит Ол. Тайной покрыты истоки и опоры, тайной окутаны изначальные основы каждой души, втайне зарождается новая жизнь - даже если всё совершается явно, сама суть жизни является тайной. Эловы - высоты, Оловы - глубины; Элова - ясность рассудка, Олова - сила прозрения. Эл благословляет действовать и управлять, Ол - вспоминать, зачинаться и умирать. Шаманы, служащие Элу и Олу, имеют семь степеней посвящения; Эловы люди на определённом этапе должны пройти отдалённые странствия и возвратиться домой с новыми знаниями, Оловы люди на определённом этапе начинают терять зрение плотских очей - но обретают внутреннее зрение. Внешним образом они становятся слепы, однако прекрасно ориентируются в пространстве и видят намного больше, чем до того, хотя в несколько иных формах и очертаниях; им нельзя выходить на дневной свет, чтобы не пострадать, однако в ночи не существует равных им по силе: какие страшные напасти не приблизились бы к земле, где обитает Ớлох - ночью он выйдет из пещеры и сокрушит противника, расточит его могущество в жалкую горсть изначального праха. Вместе с тем в обыденной жизни Оловы люди мирны и незлобивы, никому не указывают и не слишком подробно отвечают на вопросы - многое знание приносит много печали, и понести тяготу ответа в силах лишь тот, кто сумел сформулировать свой вопрос почти до волосяной толщины "да" или "нет".
Брат, именуемый Пúнна - Великое Древо, корни которого на небесах, крона же расстилается по земле, чтобы сочными плодами неустанно питать всех голодных. Мощь Пинны весьма редко оборачивается ударом по врагам, однако испытывать его терпение тем более не стоит: Пинна не расстраивается за себя, позволяет сечь и топтать свои ветви, попирать ногами плоды - однако горе тому, кто прейдёт черту в том чтобы обижать перед лицом Пинны малых и слабых; если войною пойдут деревья - не устоит никто. Пиннины люди практически не имеют меж собой различий в ступенях посвящения, не имеют также и особых ограничений, так что могут странствовать в миру, нося простую одежду воинов и путешественников; они могут браться за оружие, хотя, подобно самому Пинне, обычно с этим не торопятся. Знак Пинны - деревянный крест, не косой, как крест Шима, а прямой; ношение сего знака побуждает несведущих путать Пúннинов с христианами - что, впрочем, двояким образом не случайно: деревянный крест, на котором был распят Иисус, действительно изображал собою крест Пинны, и последователи Сына Человеческого встречаются среди людей Пинны не так уж редко. Следует, кстати, отметить, что шаманы вообще хорошо относятся и к иным вероучениям, и к их конкретным представителям - невзирая на то, сколько скорбей потерпели и от христиан, и от волхвов, и от служителей Властелина. Шаманы вообще соседи весьма добрые и терпеливые; к сожалению, нельзя того же самого сказать обо всех неарийцах в целом - хотя, конечно же, племена, долго жившие под рукой шаманов, эти качества в значительной мере сохранили.
С Пинной сильно связан тот из Великих Духов, кого называют Лей или Лель - Хозяин Дождей, Владыка Верхних Вод. Лей и Пинна обычно приходят вместе, чтобы исцелить иссушённую землю, утолить её томление, насытить влагой и семенами. Лей благословляет любовные игры и плодоношение; "сети Лея" - это не только фигуральное обозначение разлитой в воздушных волнах истомы, но и вполне реальные гамаки, которые могут быть использованы как в священнодействии, так и в чистосердечных плотских забавах несведущих мирян. Сети Лея изукрашены, легки и притом прочны - в случае необходимости сетью Лея можно связать агрессора, обладающего недюжинной магической силой; угодив в эту сеть, враг зависнет в виртуальных пространствах шаманской суперсистемы и не сможет освободиться, покуда его не извлекут обладающие властью в ней. Вообще-то Лéйлины, служители Лея-Леля, не грозные воины, а весёлые затейники телесного радования - но, как и любые шаманы, способны дать отпор, оказать сопротивление, защитить подопечных; как и любые шаманы, Лейлины отнюдь не всесильны, однако в реальном мире всесильных нет, и это большое благо.
У Хозяина Дождей Лея-Леля имеется супруг, являющийся в Великой Семёрке "невидимым", то есть восьмым по счёту - и этот Брат именуется Охра. Образ Охры как одного из Великих Духов столь же мало соответствует реальному Охре-Огнезверю, сколь другие образы шаманского пантеона своим "прототипам"; здесь важна символика, а не специфические личностные черты. Охра, супруг Лея - "Кровь Земли", внутренний огонь твёрдого и хладного с виду вещества, оборотная сторона податливой, едва ли не бездвижной материи. Ớхрины, шаманы Охры, в священнодействии облачаются в женскую одежду и много времени проводят в исступлённых плясках с копьями. Ớхрины вспыльчивы и грозны; усматривая близ себя злодейство, они легко нападают первыми. Подобно Лейлинам и Пиннинам, Охрины никогда не стремятся причинить смерть, однако мощь внутреннего огня иной раз убивает противника наповал. Девочки, на которых почивает благодать Охры, отличаются особой, пламенеющей красотой; покуда они хранят девство, сила Охры ограждает их от любых напастей, при смене же статуса они становятся подобны прочим, их красота перестаёт сокрушать сердца, но и огненный щит отступает от них, чтоб не сразить ненароком супруга или возлюбленного.
Бόро, Хозяин Ветров - вновь один из "зримых", "счётных" Великих Духов. Нрав у Бόро открытый, иной раз он дарит отдохновение и утешение, иной раз гневается и бушует; Боро покровительствует странствующим и плавающим, нередко сам отправляет своих людей в странствия. Боро - драчун-кутила, командир-воитель, но опять-таки не убийца: "Боро с бичом, а не с мечом" - его наиболее часто обращённый к людям лик. Бόрины много общаются в миру, могут водить отряды, распоряжаться охотой, хорошо понимают в конях, легко становятся князьями; один из западных Боринов умудрился даже сделаться основателем Царского Дома на Востоке - эта историческая фигура именуется Тагόл Великий Бόрилих, а произошедшая от него династия, правившая на Востоке несколько тысяч лет, называется Таголúнами, Таголúнской.
Далее следует необыкновенная пара - Хозяин Костров и Шим. Не сыщешь среди Братьев-Духов более непохожих: Хозяин Костров столь яростен и неукротим, что даже его подлинное имя вне служения произносить не стоит, чтоб ненароком не призвать его в ипостаси беспощадно карающего - Шима же по справедливости именуют Тишайшим. Шаманы Костров не носят никаких обетов и запретов, имеют полное право проливать кровь, иногда им достаточно лишь направить клинок, чтобы враг упал замертво или чтобы пространство заполыхало как поливаемое лучом огнемёта; служители же Шима строжайшим образом соблюдают себя от причинения насилия и от крови, пребывают в созерцании и хранят девство. Шима зовут Молчаливым, именуют Хозяином Звёзд и Хозяином Снегов, его владычество связано с нетронутостью мироздания-до-творения; одним из его символов является косой крест, изображающий изначальный кристалл вселенной. "Шим - свет мира, мир - боль Шима" - такая надпись бывает на этих крестах, и смысл её в том, что сотворение всегда несёт не только радость, но и печаль - ведь, отделяя живое от себя, ты далее не можешь уберечь его ни от его собственного, ни от чужого зла. "Свет" в первой части сей формулы - символ сотворения: осветить, сделать явным, вывести из области тайного, не-знаемого, не-сущего, показать, поименовать - это и значит сотворить, дать сотворённому отдельное от себя имя и отдельную жизнь, причинить и ему, и себе одновременно и боль, и отраду. Одно из значений тайного имени Хозяина Костров - того самого, неназываемого обычно имени - и есть "Свет", он же - Огонь творящий, Огонь претворяющий, Огонь, который может и преобразить, и уничтожить; эта пара Духов-Братьев являет собою разные лики одного и того же Бытия. Бывает, что служить Шиму приходят тихие юноши, пребывающие в безмятежном созерцании и воздержании до срока - после чего сердце их приходит в смятение, и тогда Шим отправляет их служить своему Брату. Они могут долго быть шаманами Костров, пройти все искушения путём страсти, путём убивающего и животворящего пламени - после чего в сердце своём истомиться по тишине, и тогда Шим принимает их обратно. Именно таким служителям, опытно познавшим бытие старцам, а не молчаливым нетронутым юношам, открывает Шим тайну своего двойничества с Хозяином Костров: сии двое - не просто возлюбленные близнецы, их единство ещё глубже: это - один и тот же Великий Брат. Некоторым из принявших такую истину всем сердцем открывается и следующая ступень познания: они становятся способны понять, что все Семеро, они же Девятеро Братьев - на самом деле Один Брат, порождающий всех остальных братьев внутри Себя, и братьями этими являются не только Великие Духи, но и все живущие во Вселенной.
И наконец - самый загадочный, самый неопределимый словами, неуловимый, невидимый, тайный девятый Брат. Имя его - Сад, точнее - Райский Сад, и незрим он не потому, что сокрыт в недосягаемой дали: наоборот - Райский Сад неотлучно, неотделимо пребывает вместе с другими Братьями, вместе со всем творением, но увидеть его можно только если искать его всей глубиной сердца. Райский Сад поддерживает и питает мироздание извилистыми цепкими корнями, покрывает его шелестящими солнцем кронами, дружески охватывает могучими ветвями; Райский Сад выглядывает из открывающихся бутонов и подмигивает мотыльковыми крыльями, смеётся и поёт птичьими, лягушачьими, цикадьими голосами. Служители его называются Сáдовы, а в легендах и сказках именуются "демонами преображения", так что те, кто слушает эти сказки, не всегда понимают, что речь идёт о человеческих существах; Сáдовы обитают в кронах деревьев, они неуловимы, как тот, кому они служат - и увидеть такого, а тем более ухватить, хотя бы на миг удержать его в руках - особое счастье. "Кем ты хочешь быть?" - спросит уловленный Садов, и ты можешь назвать любое служение в мире, любое искусство, любое творчество: если ты сумел высмотреть его среди ветвей и поймать - нет сомнений, он сумеет и научить тебя тому, чего желает твоё сердце.
Что рассказать ещё о Великой Семёрке - Девятке - и о тех, кто с ней дружит?.. Многое, многое можно поведать, но покамест на это ни времени нету, ни сил. Скажем ещё, что шаманы обращаются к тем, кому служат, словом "Князь" - и что это весьма интимное обращение, свидетельствующее об отношениях возлюбленных. Скажем, что образ Охры, обитающий в сем пантеоне на правах незримого-несчитаемого, напоминает тайную роспись художника на полотне - где-нибудь в уголке, затейливо спрятанную среди изогнутых веточек или в узоре ограды; скажем, что этот причудливый и смиренный знак сам похож на сокрытый, вплетённый во всё мироздание образ Сада. Скажем, что рассматриваемое творение Охры-Художника, Охры-Сказителя, Охры-Поэта обладает гигантской мощью - и сила шаманской суперсистемы не только в том, что она задействует изначальные структуры, по-прежнему курируемые нашими Старшими, но и в том, что нарисованные Охрой фигуры Великих Духов подлинно обрели в этой - самой поэтической на Земле Алестры! - суперсистеме жизнь.
Великие Духи абсолютно не совпадают со своими "прототипами", да и вообще о прототипах можно говорить весьма отчасти - "всё" срисовано со "всех" - однако поскольку в ней с самого начала задействованы общие силы и общие каналы, то на призывы к Великим Духам отзываются многие ЭИС, как Старшие, так и их нынешние потомки; и в любом случае эту огромную сеть неустанно поддерживает сам Охра. Как именно совершается всё это, понять непросто - ведь непросто понять даже то, что творится внутри у сколько-нибудь значительного компьютера, а уж тем более - в реальной жизни. Ясно одно: суперсистема шаманского служения, созданная Охрой, живёт и действует, легко стыкуясь с другими структурами, в ней и через неё живут и действуют многие известные, неизвестные и малоизвестные лица - исторические, сказочные, архетипические. Однако добавить пару слов о "прототипах" всё-таки имеет смысл.
Прежде всего следует сказать о Стрỷве - точнее даже, о Стрỷвах, их двое, Старший Струв и Младший Струв, но важнее говорить о Старшем. Струв-старший носит имя Ствол, даже Ствол Мира, и почитается глобами как создатель и взращиватель многих форм растительной жизни - прежде всего в океане, но и на суше тоже. Имя "Ствол" не случайно: он сильно связан с деревьями, и многие разумные растительные формы являются его друзьями и потомками - как на Земле Алестры, так и в иных краях. Своё гигантское тело в океане он постепенно расточил, раздал на питание ближним и дальним - сформировав не только Струва-младшего как своё непосредственное дитя, но и значительное количество видов мельчайших морских тварей, того самого планктона, от жизнедеятельности коего кормятся глобы. Легко усмотреть струвовские черты в образе Великого Древа Пинны - в общем-то, это самый узнаваемый прототип - однако сейчас нам даже более интересен другой момент. Струв-старший сыграл огромную роль в организации предыдущего массового переселения на Землю Алестры - того самого, когда к нам прибыли вéйвы. Струв предвидел гибель Луны Вейвов и много сделал для того, чтобы заблаговременно подготовить её жителям пути к эвакуации; то, что в итоге оттуда спаслись одни лишь вейвы, не его вина. Есть основания полагать, что для Охры вся эта трагедия значила исключительно много.
Ещё одна важная фигура-прототип - это Бор (Бурь), Повелитель Ветров, чьё имя было взято Охрой практически без изменения. Бурь много работал с воздушной стихией - изучал нюансы, прорабатывал оптимальные для развития жизни схемы; он издавна странствовал в иных мирах, и всё указывает на то, что Охра успел поработать с Бурем плечом к плечу ещё до своего рождения на Земле Алестры. Образ ветра странствий в символике Охры не менее важен, чем образ пламени странствий - можно даже сказать, что в некотором смысле это единый образ. Как уже было сказано, именно с Повелителем Ветров связано странствие Тагόла и основание им династии на Востоке, однако об этом ниже.
История гибели Луны Вейвов и вселения вейвов к нам естественно вызывает ассоциации с историей прибытия неарийцев. Попав на Землю Алестры гораздо раньше, бедные вейвы так и остались народом бесприютных странников, хоть и были приняты как родные - неарийцы же сделались символом единения людей с заново породившей их землёй. Конечно, сам способ переселения вейвов был иным: будучи опытными ходоками по межмировым трассам, вейвы не нуждались в помощи транзит-локс, поэтому не получили такого мощного эффекта "усыновления", как неарийцы; однако более важным фактором, как уже было сказано, представляется песнь благодарения, сочинённая для неарийцев Охрой. Мы не знаем, какую роль играл Охра в той системе, которую транслировал к нам сюда - однако видится, что с её гибелью он и сам лишился всего: лишь на личном опыте познав боль утраты, лишь кровью своего сердца можно написать такую песнь, чтобы в ней отозвалось содрогание сердец всего народа - всех тех, кто стал единым народом именно в этом содрогании. "Всходы" - так вернее всего следует переводить название сего нового народа: "всходы" - ростки обновлённой жизни, прошедшей сквозь смерть. Корень "ар", означающий "возвышаться-вставать-восходить", в именовании "арийцами" вейвов означал скорее "возвышающиеся", "высокие" и даже "волны" ("вейвы" в числе прочего значит и "волны") - название же "неарийцы" даёт корню иной пафос, и этим пафосом проникнуто всё неарийское мировосприятие. Неарийцы, нео-арийцы, новые всходы - имя-песня, сотворённое познавшими боль, имя-песня, способное эту боль утолить.
Оттаивая, капелью
Плачет земля моя -
Но уже запел я
Языком ручья.
Гудящий лист весенний
Подпоёт на ветру.
За тысячу воскресений
Я тысячу раз умру -
В каждой игле сосновой,
В траве, примёрзшей ко льду -
Я умру, и снова
Из темноты взойду...
*****************************
Продолжение - вот здесь.
В качестве иллюстрации прилагаем фрагмент работы фотохудожника Димы Шатрова dima-chatrov - уж больно хорошо схвачен тут маяком светящий сквозь космос огонь в ночи:
(с) отсюда