Дань ВКЛ татарам. Часть 1
Свидетельства исторических источников, подтвержденные мнениями историков, позволяют утверждать, что в 14-15 вв. Великое княжество Литовское продолжало выплачивать татарам дань с бывших русских земель. Эти источники включают: на Подолье - грамоты Александра Кориатовича 1375 г., Федора Кориатовича 1392 г. и Свидригайлы 1405 г., а также грамоту, выданную королем Владиславом Варненьчиком в 1442 г., свидетельствующую о выплате татарам ежегодной дани с Подолья в размере 200 гривен (это обязательство было унаследовано Польской Короной от Литвы вместе с подольскими землями), на Киевщине - свидетельства о выплате в 1440-х гг. дани хану Сеид-Ахмету, даруги которого сидели в Каневе, Черкасах, Путивле и других городах Киевской земли, в Турово-Пинском княжестве - грамоты 1470, 1492 и 1507 г., в которых говорится о сборе с населения татарщины. Наконец, от 1500 г. имеем документ, в котором сам великий князь литовский Александр Казимирович признает себя обязанным выплачивать татарам дань с Киева, Волыни, Подолья и Путивля.
17 марта 1375 г. Жалованная подтвердительная грамота Подольского князя Александра Кориатовича Смотрицкому Доминиканскому монастырю: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Мы князь Литовский, князь Александръ Кориатовичъ, Божьею милостию князь и господарь Подольской земли, чинимъ сведочно своим листом всякому доброму, кто жъ на сей листъ посмотритъ: штожъ былъ братъ нашъ князь Юрий Кориатовичъ придалъ млинъ къ церкви къ Матце Божией у Смотричи, то и мы князь Александръ потверживаемъ того своимъ листомъ; дали есмо на веки той млинъ и место у млина къ церкви и тымъ мнихомъ казательного закону; а кого коли испрячють людий къ собе у томъ месте, у млина, тые люди дали есмо имъ со всимъ правомъ: аль то, штожъ коли вси бояре и земляне будуть городъ твердити, тогды тии люди такожъ имають твердити городъ Смотричь; и то жъ, штожъ коли вси земяне имуть давати дань у Татары, то серебро имають такоже тии люди дати». (Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Том первый. Санктпетербургъ. 1846. С. 21.)
1392 г. Грамота Подольского князя Федора Кориатовича своему слуге Бедрышке на четыре села в Червоноградском округе Подолья: «…A Bedryszko ma swe ludzie sadzic i winy i przesady ludzi swoich brac, a w Bedryszkowe ludzie nie potrzeba sie wstepowac zadnemu wojewodzie, tylko Bedryszkowi, ze sa jego ludzie; tylko kiedy wszyscy ziemianie beda dawac dan w Tatary, tedy srebro maja dawac Bedryszkowi ludzie…». (Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 225-226.)
…В грамоте Свидригайлы тому же Смотрицкому доминиканскому монастырю 1405 г. упоминается tributum thartharorum в числе других consuetudines Подольской земли. И, что еще важнее, известия о татарщине, татарской дани, встречаются даже в конце XV в. в грамотах удельных Пинских князей.
(Довнар-Запольский М.В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1. С. 701.)
О Татарской дани [с Подолья] находим еще упоминание в акте 1405 г. (Przezdziecki, op. c. I, 144, пр.) .
(Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 226.)
Самое сильное поражение Тохтамыш понес от Тамерлана в 1396 г. Были уничтожены Сарай, Астрахань и Азов. Бесчисленные орды, спасающиеся от грозного татарского завоевателя, хлынули за Дон и Днепр. Можно предполагать, что именно тогда кони Тохтамыша «были потны», другими словами, именно тогда он искал убежища в Литве под натиском Тимуровых орд. Тогда посаженный Тимуром над Днепром ханом Белой Орды Тимур-Кутлуг выгнал Тохтамыша, который укрылся в Литве у Витовта. Вероятно, в 1397 г. был заключен договор о взаимной помощи и владениях. По-видимому, Витовт обещал Тохтамышу помощь в завоевании орд Крыма, Азова, Казани и Астрахани, а Тохтамыш, со своей стороны, выдал Витовту ярлык на владение русскими землями, в отношении которых татары имели права верховных правителей. Этот ярлык стал основой для последующих договоров Литвы с наследниками Тохтамыша, и именно на него ссылаются последующие ярлыки наследников Тохтамыша… Что касается условий трактата 1397 г., то восстановить их можно на основании его подтверждения Менгли-Гиреем и ярлыка Тохтамыша 1393 г. В последнем Тохтамыш требует от Ягайлы дани словами: «с подданных нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну». В русском переводе, осуществленном с тюркского оригинала ярлыка, читаем: «Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте, а што будетъ вашее державы под нами, а мы за то не стоимъ вамъ. Ищите своего, а мы вамъ дамо». Другими словами, татарин требует дани, которую Литва платила в определенном размере со всех русских держав и провинций. Эта дань называлась выходом и определенно выплачивалась Ольгердом (сам Сигизмунд I упоминает о дружбе предков: «начиная от великого князя Ольгерда и Витовта, а с вашей стороны - от Тохтамыша»)… Когда Тохтамыш, разбитый Тимуром, бежал и искал помощи у Витовта, князь заключил с ним договор, по которому обязался платить ему не столько дань, сколько ежегодные подарки в обмен на военную поддержку Литвы. Это допущение выглядело бы неправдоподобным и невозможным, если бы из Менгли-Гиреевого привилея не следовало, что с Киевщины и даже с Подолья платилась дань татарам. У нас имеются сведения, что на Подолье в 1401 г. собиралась татарская дань (привилей Свидригайла каменецким доминиканцам от 30 марта 1401 г. [ошибка - на самом деле 1405 г.] Chmiel. Zbior dokumentow N. VI, p. 11, tributis Tartarorum). Именно поэтому Менгли-Гирей позднее говорил: «никоторое вымолвки не мейте, дани и выходы давайте».
(Prochaska A. Z Witoldowych dziejow. I. Uklad Witolda z Tochtamyszem 1397 r. // Przeglad historyczny. T. XV, z. 3. Warszawa, 1912. S. 259-264.)
…Хаджи-Гирей время от времени получал определенные субсидии, иногда и его сын Менгли просил прислать ему что-нибудь «на пропитание», однако о регулярных платежах он стал говорить только в последние годы XV в. Свое требование Менгли-Гирей связывал с ясаками Сеид-Ахмеда, т.е. с данью остаткам орды этого царя, которые после его поражения в 1455 г. осели на рубежах киевских земель князя Семена, и доходами с коронного Подолья… Небольшой харадж, который в размере 200 гривен каждый год выплачивался хану с Подолья (Chmiel A., Zbior dokum. nr. VI, str. 11; Cod. ep. t. I, nr. 125), был оговорен amicitiae continuandae causa с польского пограничья в сентябре 1442 г. тем самым договором Олесницкого, во времена которого, как сообщает Длугош, после страшного поражения весной 1438 г. в сражении с Сеид-Ахмедом русских коронных земян (когда в числе других погиб подольский воевода Михал Бучацкий) начались регулярные набеги на Русь - «Tartari felicitate victoriae elati, terras Russiae spoliis et crebris invasionibus lacessere animosius coeperunt» (Dlugosz, t. IV, str. 593). (с. 285)
(Kolankowski L. Problem Krymu w dziejach jagiellonskich // Kwartalnik historyczny. 1936. Rocznik 49, z. 3. S. 279-300.)
Ряд указаний источников показывает, что в 30-х годах ордынская знать продолжала считать себя верховным сюзереном восточноевропейских государств, от воли которого зависит решение спорных вопросов между ними. По свидетельству Длугоша, во время военных действий на Волыни летом 1431 г. Свидригайло передал польскому королю и панам ярлык Улу-Мухаммеда, в котором им предписывалось прекратить войну с Литвой и передать Свидригайло объект спора - Подолию, так как хан пожаловал ее Свидригайло (Dlugosz J. Opera omnia. Cracoviae, 1877. T. XIII. S. 450). Сам хронист полагал, что текст ханского ярлыка был сфабрикован самим Свидригайло, но уже наиболее авторитетный исследователь политической истории Великого княжества Литовского 30-х годов XV в. А. Левицкий усомнился в правильности этого утверждения. Действительно, в ярлыках крымских ханов великим князьям литовским (Хаджи-Гирея 1461 г. и Менгли-Гирея 1472 и 1507 гг.), восходивших к ярлыку Тохтамыша Витовту, как часть их владений постоянно упоминается «Подольская тьма». Можно не сомневаться, что подобный ярлык был выдан Улу-Мухаммедом Свидригайло, а затем хан мог потребовать от польского правительства передать его «пожалование» литовскому великому князю. Польское государство могло пренебречь распоряжениями хана, как не посчитались с ними в конце концов сражавшиеся между собой московские князья, но, когда дело касалось более мелких политических образований, правители Орды еще распоряжались их судьбами. В апреле 1434 г., сообщая великому магистру о приходе к нему с войсками князей Одоевских, Свидригайло разъяснял, что хан отдал этих князей с их землями ему «во владение» (Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835. С. 197). Именно в позиции, занятой Ордой, следует видеть одну из причин того, почему московским великим князьям не удалось в то время восстановить свои позиции в Верховских княжествах, утраченные в последние годы правления Витовта. (С. 181)
После того как Великое княжество Литовское с возведением на великокняжеский трон королевича Казимира (1440 г.) фактически снова превратилось в самостоятельное государство, наметился спад напряженности в отношениях Орды с Великим княжеством Литовским и Польшей. Еще О. Халецкий обнаружил в описи польского государственного архива, составленной в начале 70-х годов XVI в. Я. Замойским, регесты документов, содержащих сведения о заключении мира между Польшей и Ордой. К «татарскому императору» ездил «de pace perpetua» польский посол Теодор Бучацкий, за этим последовала поездка татарского посла в Буду, где находился в то время король Владислав III. В сентябре-октябре 1442 г. Т. Бучацкий, занявший к этому времени важный пост старосты Подолии, получил от короля деньги на выплату «упоминков» и дары хану и четырем «верховным» князьям (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego Inwentarza Archiwum Koronnego materialy do dziejow Rusi i Litwy // Archiwum Komisji historycznej Polskiej Akademii Umiejstnosci. Krakow, 1919. T. XII. Cz. I. S. 163-164). Вероятно, тогда же был заключен и мирный договор между Великим княжеством Литовским и Ордой, по которому Орде также обеспечивалось получение выхода с части территории этого государства. Хорошо известно, что в конце XV в. крымский хан Менгли-Гирей добивался восстановления порядков, существовавших «при Седехмате при царе», когда в пользу Орды поступал «ясак» с территории Киевской земли, а сбором его занимались татарские дараги, сидевшие в таких городах, как Канев, Черкасы, Путивль и ряд других (Сборник Русского исторического общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 290-291). Литовская рада, фактически правившая в то время Великим княжеством Литовским, в начале 40-х годов XV в. вела осторожную политику, стремясь избегать конфликтов с Ордой. В договоре 1442 г. о союзе между Великим княжеством Литовским и Молдавией из числа «неприятелей», против которых стороны обязывались оказывать друг другу помощь, был исключен «царь татарский» (с пояснением «занеж цар есть волный»). В случае осложнений литовская рада обещала помогать господарю только «прозбою и послы» (Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1848. Т. I. № 40). (С. 183-184)
(Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430-1460) // Славяне и их соседи. Выпуск 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001.)
Из: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego Inwentarza Archiwum Koronnego materialy do dziejow Rusi i Litwy w XV wieku // Archiwum Komisji historycznej Polskiej Akademii Umiejstnosci. Krakow, 1919. T. XII. Cz. I. S. 163.
№ 61. 1499, октябрь. Посольство к великому князю Ивану Васильевичу из Крыма: от царя Менгли-Гирея о кафинском посольстве, о торговых делах и об условиях, на которых царь готов помириться с литовским великим князем.
…Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану князю, брату моему, много много поклоновъ. Что слугу своего князя Семена послалъ съ темъ словомъ, меня брата своего здоровье отведати и видети, молвя; и нынеча язъ братъ твой здоровье полное сказати, а твое брата моего здоровье полново видети и сказати и прiехати, молвя, Ази Халеля, слугу моего, послалъ есми. А что съ своимъ слугою, со княземъ съ Семеномъ, молвя, приказалъ еси: зять нашъ велики князь Александръ, литовски князь, свои послы, своего моршалка Станислава, да Петряшкова сына Кишку, да своего дiака Ивашка Сопегина послалъ, и те говорили и мне сказали: ты говоришь, со царемъ братомъ своимъ и Стефаномъ воеводою помиритеся, молвя. И нынеча ответъ тебе брату моему слово мое то стоитъ: князь Александръ велики князь съ литовскимъ княземъ помиримся. По твоему братову слову будемъ, князю Александру великому князю литовскому князю, молвя, прикажешь, къ намъ одного доброго посла отпустилъ бы съ твоимъ слугою вместе и съ моимъ слугою съ Ази Халелемъ вместе. Нашiе орды данщики отца царя моего князю Семену кiевскому князю отданые люди есть; коли Сеитъ Ахметя царя отвезли въ Литовскую землю, и техъ ординскихъ данщиковъ нашихъ людей намъ отдастъ; а великого княжъ Александровъ къ намъ придетъ посолъ его, ординскiе данщики князю Семену Ази-Гирей царь, отецъ твой, далъ, которые люди отдалъ есми, молвитъ, съ печатью грамоту великого князя княжъ Александровъ посолъ взявъ привезетъ, никоторого моего слова нетъ, помиримся, своего посла къ намъ не пошлетъ, и намъ со княземъ съ Александромъ съ великимъ княземъ какъ помириться? въ братстве и въ дружбе быть ли намъ?.. А что потягли наши люди къ нашей орде, те бы онъ наши люди отдалъ; и какъ наши люди намъ отдастъ, после того межи насъ лихо отступитъ, по старому другомъ и братомъ учинивъ и добро бы было, а убогимъ и беднымъ людемъ животъ бы свой ведали, а за насъ бы Бога молили.
(Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб. Т. 41. С. 283-288.)
№ 62. 1499, декабря 19. Посольство от великого князя Ивана Васильевича с сыном боярским Иваном Мамоновым к великому князю Александру Казимировичу: Менгли-Гирей крымский прислал в Москву посла с изложением условий, на которых хочет быть в мире с Литвой; великий князь извещает об этих условиях своего зятя.
…Великому князю Ивану и его величеству Менли-Гиреево слово. Ази Халелю велено говорити. Съ литовскимъ юртомъ съ моимъ зятемъ, со княземъ Александромъ, мне помирися молвя, князя Семена своего слугу прислалъ ты. Велишъ ты съ нимъ помиритися велми добро, язъ ся съ нимъ помирю; ино литовской князь Александръ, твой зять, въ одиномъ слове не стоитъ: къ тебе присылалъ, да и ко мне присылалъ, чтобы намъ съ нимъ миръ взяти; а какъ твой посолъ князь Семенъ отъ тебя къ намъ приехалъ и твою речь намъ о мире говорилъ, и твой зять князь Александръ опосле того посылалъ своихъ пословъ къ нашимъ недругомъ, къ Ахматовымъ детемъ, зовучи ихъ на насъ. Тебе, нашему брату, ведомо ли то, крепко ли ему веришъ? Ещо которые наши люди изстарины потягли къ нашей Орде, темъ нашимъ людемъ не велитъ намъ ясака давати, ни нашимъ дарагамъ не велитъ у нихъ по старине быти… Про то своего зятя укрепи, что ему съ нашими недруги, съ Ахматовыми детми, не съсылатися; а которые люди къ нашей Орде изстарины ясакъ давали и дараги у нихъ были, те бы люди и ныне къ нашей Орде по старине ясакъ давали, и дараги бы наши у нихъ по старине были, какъ было при Седехмате при царе… А опосле записи речь говорити: Iоанъ, Божiею милостiю государь всеа Руси и велики князь, велелъ тобе говорити: а о людехъ, которые, сказываетъ, къ его Орде изстарины ясакъ давали, писалъ къ намъ Менгли-Гирей царь въ своей грамоте безъ имяни; да и посолъ его Ази Халелъ намъ говорилъ о томъ безъ имяни жъ; и язъ велелъ о томъ посла его Ази Халела въспросити, которые то люди? и что намъ онъ сказалъ, и язъ ту запись къ тебе же послалъ.
Да и ту запись подати. А се запись:
Менли-Гиреевъ царевъ посолъ Ази Халелъ сказывалъ, что изстарины къ Перекопской Орде тянули Киевъ въ головахъ поченъ; а опроче Киева по темъ городкомъ дараги были и ясаки съ техъ людей имали, Каневъ, да Нестобратъ, да Дашко, да Яро, да Чонамъ, да Болдавъ, да Кулжанъ, да Биринъ Чялбашъ, да Черкаской городокъ, да Путивль, да Липятинъ, те городки и зъ селы все царевы люди, то язъ ведаю; а иное ведаетъ царь братъ твой.
(Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 289-291.)
Реестръ списанья прывильевъ земянъ повету Городецкого
Село Велемичы, то есть слуги путные
Дарственный лист княгини Анны Свидригайловой слуге Васильевичу Ленцу на служебную землю. 1470 г. февраля 9
Мы кнегини Швитрыгайловая кнегини Анна. Дали есмо землю Велисовскую слузе нашому Васильевичу Ленцу а братаничу его Фальцу землю служебную. А съ той земли имъ намъ служыти конемъ, а даньемъ ничого не давати, ни татарщыны, ани ильну, ани собакъ кормити, на ястреба кормить развей ему служыть намъ съ той земли по тому жъ, какъ съ той земли передъ тымъ служылъ, а имъ по тому жъ. А дали есмо имъ вечно и детемъ ихъ. В лето по 6978, луна 4, индиктъ 3, месеца Февраля 9. (С. 340)
Село Любре, то есть слуги путные
Грамота великой княгини Анны Свидригайловой, освобождающая Мошляка от платы татарщины и гроша ловчего. 1492 г. декабря 15
Мы великая кнегини Швитрыгайловая Анна. Отпустили есмо татарщыну грошей 15 и грошъ ловчiй Мошляку старому и детем его. Ненадобе имъ ничого давати, только имъ служыти конемъ, а иного ничого не знати. Насъ господарь король его милость жаловалъ тымъ именьемъ, какъ князь Митко держалъ. Князь Митко былъ воленъ, кого хотелъ пожаловати слугъ своихъ, того жаловалъ. А мы также жаловали ихъ: ненадобе имъ ничого давати, покуль есмо жывы, а и по нашомъ животе ненадобе никому рушати. И на то есмо имъ дали сесь нашъ листъ и печать нашу прыложыли. Данъ у Городку. День 15 Декабря, въ лето по семой тисящы, индикта 7. (С. 330)
Дарственная запись князя Ивана Васильевича соборному причту церкви Св. Великомученика Димитрия в Городке Давыдове на плату из городских доходов, на земли, медовую дань и т. под. 1507 г. апреля 25
Я князь Иванъ Василевичъ и съ сыномъ моимъ со княземъ Федоромъ. Чынимъ знаменито симъ нашымъ листомъ, кому будеть потреба его ведати, или чтучи слышати. Помыслив мы есмо, вчынили соборъ у Светого Великого Мученика Дмитрея въ городе нашомъ Городку Довидове. Мають быти въ тое церкви три попы, а четвертый дiаконъ, мають Божью службу служыти по неделямъ… Прыдали есмо имъ изъ плату нашого Городецкого съ татарщыны тымъ тремъ попомъ - кождому попу по две копе и по двадцати и по чотыре грошы Литовское монеты, а дьякону рубль безъ чотырехъ грошей Литовское монеты… А окромъ того, прыдали есмо тымъ тремъ попомъ и дьякону рубль и чотыре грошы изъ плату нашого верхуписаного татарщыны… А еще есмо прыдали тымъ же попомъ соборнымъ и дьякону осьмдесять грошей съ того жъ плату нашого татарщыны… А на пределъ придали есмо Христову Рожеству две копе грошей съ того жъ плату нашого верхуписаного татарщыны; а ку Предтечеву Рожеству две копе грошей съ того жъ плату нашого верхуписаного татарщыны… А къ другой церкви къ Светому Офонасiю придали есмо две земли у Ольшахъ, на имя Митхоровскую а Карлавскую а полкопы и шесть грошей съ того жъ плату нашого татарщыны. (С. 348-349)
(Ревизия пущ и переходов звериных в бывшем Великом Княжестве Литовском с присовокуплением привилегий на входы в пущи и на земли. Т. 1. Вильна, 1867.) (http://www.pbc.biaman.pl/dlibra/docmetadata?id=1286&dirids=1)
27 ноября 1500 г. Тайный наказ Литовскому великокняжескому послу, Киевскому воеводе князю Дмитрию Путятичу, о приглашении Крымского хана Менгли-Гирея к союзу против Государя Московского.
…А его милость господаръ нашъ про тебе брата своего хочетъ то вчинити: съ своихъ людей и съ князьскихъ и съ паньскихъ и съ боярскихъ, въ земли Кiевской и въ Волынской и въ Подольской, съ каждого чоловека головы велитъ тобе по три деньги дати въ каждый годъ: одно бы вже твоя милость верно а правдиво помогъ господару нашому на того непрыятеля его милости и его милости земль, и самъ бы еси постерегъ отъ своихъ людей, ажъбы людемъ его милости шкоды не делали. И коли вже твоя милость зъ нашимъ господаремъ будешъ за-одинъ на всякого его недруга; тогды и честь твоя царская ся повышитъ и столцу твоему будетъ ся кланяти тотъ, по давному, который ся и передъ тымъ кланивалъ.
И коли царь вспомянетъ о дани Путивльской, ажъ быхмо што ему вделили; ино напротивъ тому речи: господине царю! можешъ твоя милость вже о томъ и самъ слышати, што ся дотычетъ тех даней, штожъ того непрыятеля люди многiи пришодши замокъ его милости Путивль сожгли и наместника его милости и люди головами звели: ино, коли всхочешъ помочонъ быти господару нашому на того его недруга, а зъ Божьею помочью господаръ нашъ посполу съ тобою братомъ своимъ дела своего доведетъ; и тогды тотъ городъ кажетъ зарубити, и тыхъ даней не отмовляетъ вделити тобе брату своему.
Из Литовской Метрики (Запис. кн. VI, л. 215-216 на об.), хранящейся в С. Петербурге, при Правительствующем Сенате. В заглавии акта отмечено: Та розмова маетъ быти воеводе Кiевскому князю Дмитрею Путятичу, зъ Мендли-Кгиреемъ царемъ Перекопскимъ, въ таемницы, опрочъ князей и влановъ.
(Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. СПб, 1846. № 183, с. 210-212.)
17 марта 1375 г. Жалованная подтвердительная грамота Подольского князя Александра Кориатовича Смотрицкому Доминиканскому монастырю: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Мы князь Литовский, князь Александръ Кориатовичъ, Божьею милостию князь и господарь Подольской земли, чинимъ сведочно своим листом всякому доброму, кто жъ на сей листъ посмотритъ: штожъ былъ братъ нашъ князь Юрий Кориатовичъ придалъ млинъ къ церкви къ Матце Божией у Смотричи, то и мы князь Александръ потверживаемъ того своимъ листомъ; дали есмо на веки той млинъ и место у млина къ церкви и тымъ мнихомъ казательного закону; а кого коли испрячють людий къ собе у томъ месте, у млина, тые люди дали есмо имъ со всимъ правомъ: аль то, штожъ коли вси бояре и земляне будуть городъ твердити, тогды тии люди такожъ имають твердити городъ Смотричь; и то жъ, штожъ коли вси земяне имуть давати дань у Татары, то серебро имають такоже тии люди дати». (Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Том первый. Санктпетербургъ. 1846. С. 21.)
1392 г. Грамота Подольского князя Федора Кориатовича своему слуге Бедрышке на четыре села в Червоноградском округе Подолья: «…A Bedryszko ma swe ludzie sadzic i winy i przesady ludzi swoich brac, a w Bedryszkowe ludzie nie potrzeba sie wstepowac zadnemu wojewodzie, tylko Bedryszkowi, ze sa jego ludzie; tylko kiedy wszyscy ziemianie beda dawac dan w Tatary, tedy srebro maja dawac Bedryszkowi ludzie…». (Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 225-226.)
…В грамоте Свидригайлы тому же Смотрицкому доминиканскому монастырю 1405 г. упоминается tributum thartharorum в числе других consuetudines Подольской земли. И, что еще важнее, известия о татарщине, татарской дани, встречаются даже в конце XV в. в грамотах удельных Пинских князей.
(Довнар-Запольский М.В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1. С. 701.)
О Татарской дани [с Подолья] находим еще упоминание в акте 1405 г. (Przezdziecki, op. c. I, 144, пр.) .
(Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 226.)
Самое сильное поражение Тохтамыш понес от Тамерлана в 1396 г. Были уничтожены Сарай, Астрахань и Азов. Бесчисленные орды, спасающиеся от грозного татарского завоевателя, хлынули за Дон и Днепр. Можно предполагать, что именно тогда кони Тохтамыша «были потны», другими словами, именно тогда он искал убежища в Литве под натиском Тимуровых орд. Тогда посаженный Тимуром над Днепром ханом Белой Орды Тимур-Кутлуг выгнал Тохтамыша, который укрылся в Литве у Витовта. Вероятно, в 1397 г. был заключен договор о взаимной помощи и владениях. По-видимому, Витовт обещал Тохтамышу помощь в завоевании орд Крыма, Азова, Казани и Астрахани, а Тохтамыш, со своей стороны, выдал Витовту ярлык на владение русскими землями, в отношении которых татары имели права верховных правителей. Этот ярлык стал основой для последующих договоров Литвы с наследниками Тохтамыша, и именно на него ссылаются последующие ярлыки наследников Тохтамыша… Что касается условий трактата 1397 г., то восстановить их можно на основании его подтверждения Менгли-Гиреем и ярлыка Тохтамыша 1393 г. В последнем Тохтамыш требует от Ягайлы дани словами: «с подданных нам волостей собрав выходы, вручи идущим послам для доставления в казну». В русском переводе, осуществленном с тюркского оригинала ярлыка, читаем: «Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте, а што будетъ вашее державы под нами, а мы за то не стоимъ вамъ. Ищите своего, а мы вамъ дамо». Другими словами, татарин требует дани, которую Литва платила в определенном размере со всех русских держав и провинций. Эта дань называлась выходом и определенно выплачивалась Ольгердом (сам Сигизмунд I упоминает о дружбе предков: «начиная от великого князя Ольгерда и Витовта, а с вашей стороны - от Тохтамыша»)… Когда Тохтамыш, разбитый Тимуром, бежал и искал помощи у Витовта, князь заключил с ним договор, по которому обязался платить ему не столько дань, сколько ежегодные подарки в обмен на военную поддержку Литвы. Это допущение выглядело бы неправдоподобным и невозможным, если бы из Менгли-Гиреевого привилея не следовало, что с Киевщины и даже с Подолья платилась дань татарам. У нас имеются сведения, что на Подолье в 1401 г. собиралась татарская дань (привилей Свидригайла каменецким доминиканцам от 30 марта 1401 г. [ошибка - на самом деле 1405 г.] Chmiel. Zbior dokumentow N. VI, p. 11, tributis Tartarorum). Именно поэтому Менгли-Гирей позднее говорил: «никоторое вымолвки не мейте, дани и выходы давайте».
(Prochaska A. Z Witoldowych dziejow. I. Uklad Witolda z Tochtamyszem 1397 r. // Przeglad historyczny. T. XV, z. 3. Warszawa, 1912. S. 259-264.)
…Хаджи-Гирей время от времени получал определенные субсидии, иногда и его сын Менгли просил прислать ему что-нибудь «на пропитание», однако о регулярных платежах он стал говорить только в последние годы XV в. Свое требование Менгли-Гирей связывал с ясаками Сеид-Ахмеда, т.е. с данью остаткам орды этого царя, которые после его поражения в 1455 г. осели на рубежах киевских земель князя Семена, и доходами с коронного Подолья… Небольшой харадж, который в размере 200 гривен каждый год выплачивался хану с Подолья (Chmiel A., Zbior dokum. nr. VI, str. 11; Cod. ep. t. I, nr. 125), был оговорен amicitiae continuandae causa с польского пограничья в сентябре 1442 г. тем самым договором Олесницкого, во времена которого, как сообщает Длугош, после страшного поражения весной 1438 г. в сражении с Сеид-Ахмедом русских коронных земян (когда в числе других погиб подольский воевода Михал Бучацкий) начались регулярные набеги на Русь - «Tartari felicitate victoriae elati, terras Russiae spoliis et crebris invasionibus lacessere animosius coeperunt» (Dlugosz, t. IV, str. 593). (с. 285)
(Kolankowski L. Problem Krymu w dziejach jagiellonskich // Kwartalnik historyczny. 1936. Rocznik 49, z. 3. S. 279-300.)
Ряд указаний источников показывает, что в 30-х годах ордынская знать продолжала считать себя верховным сюзереном восточноевропейских государств, от воли которого зависит решение спорных вопросов между ними. По свидетельству Длугоша, во время военных действий на Волыни летом 1431 г. Свидригайло передал польскому королю и панам ярлык Улу-Мухаммеда, в котором им предписывалось прекратить войну с Литвой и передать Свидригайло объект спора - Подолию, так как хан пожаловал ее Свидригайло (Dlugosz J. Opera omnia. Cracoviae, 1877. T. XIII. S. 450). Сам хронист полагал, что текст ханского ярлыка был сфабрикован самим Свидригайло, но уже наиболее авторитетный исследователь политической истории Великого княжества Литовского 30-х годов XV в. А. Левицкий усомнился в правильности этого утверждения. Действительно, в ярлыках крымских ханов великим князьям литовским (Хаджи-Гирея 1461 г. и Менгли-Гирея 1472 и 1507 гг.), восходивших к ярлыку Тохтамыша Витовту, как часть их владений постоянно упоминается «Подольская тьма». Можно не сомневаться, что подобный ярлык был выдан Улу-Мухаммедом Свидригайло, а затем хан мог потребовать от польского правительства передать его «пожалование» литовскому великому князю. Польское государство могло пренебречь распоряжениями хана, как не посчитались с ними в конце концов сражавшиеся между собой московские князья, но, когда дело касалось более мелких политических образований, правители Орды еще распоряжались их судьбами. В апреле 1434 г., сообщая великому магистру о приходе к нему с войсками князей Одоевских, Свидригайло разъяснял, что хан отдал этих князей с их землями ему «во владение» (Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835. С. 197). Именно в позиции, занятой Ордой, следует видеть одну из причин того, почему московским великим князьям не удалось в то время восстановить свои позиции в Верховских княжествах, утраченные в последние годы правления Витовта. (С. 181)
После того как Великое княжество Литовское с возведением на великокняжеский трон королевича Казимира (1440 г.) фактически снова превратилось в самостоятельное государство, наметился спад напряженности в отношениях Орды с Великим княжеством Литовским и Польшей. Еще О. Халецкий обнаружил в описи польского государственного архива, составленной в начале 70-х годов XVI в. Я. Замойским, регесты документов, содержащих сведения о заключении мира между Польшей и Ордой. К «татарскому императору» ездил «de pace perpetua» польский посол Теодор Бучацкий, за этим последовала поездка татарского посла в Буду, где находился в то время король Владислав III. В сентябре-октябре 1442 г. Т. Бучацкий, занявший к этому времени важный пост старосты Подолии, получил от короля деньги на выплату «упоминков» и дары хану и четырем «верховным» князьям (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego Inwentarza Archiwum Koronnego materialy do dziejow Rusi i Litwy // Archiwum Komisji historycznej Polskiej Akademii Umiejstnosci. Krakow, 1919. T. XII. Cz. I. S. 163-164). Вероятно, тогда же был заключен и мирный договор между Великим княжеством Литовским и Ордой, по которому Орде также обеспечивалось получение выхода с части территории этого государства. Хорошо известно, что в конце XV в. крымский хан Менгли-Гирей добивался восстановления порядков, существовавших «при Седехмате при царе», когда в пользу Орды поступал «ясак» с территории Киевской земли, а сбором его занимались татарские дараги, сидевшие в таких городах, как Канев, Черкасы, Путивль и ряд других (Сборник Русского исторического общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 290-291). Литовская рада, фактически правившая в то время Великим княжеством Литовским, в начале 40-х годов XV в. вела осторожную политику, стремясь избегать конфликтов с Ордой. В договоре 1442 г. о союзе между Великим княжеством Литовским и Молдавией из числа «неприятелей», против которых стороны обязывались оказывать друг другу помощь, был исключен «царь татарский» (с пояснением «занеж цар есть волный»). В случае осложнений литовская рада обещала помогать господарю только «прозбою и послы» (Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1848. Т. I. № 40). (С. 183-184)
(Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430-1460) // Славяне и их соседи. Выпуск 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001.)
Из: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego Inwentarza Archiwum Koronnego materialy do dziejow Rusi i Litwy w XV wieku // Archiwum Komisji historycznej Polskiej Akademii Umiejstnosci. Krakow, 1919. T. XII. Cz. I. S. 163.
№ 61. 1499, октябрь. Посольство к великому князю Ивану Васильевичу из Крыма: от царя Менгли-Гирея о кафинском посольстве, о торговых делах и об условиях, на которых царь готов помириться с литовским великим князем.
…Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану князю, брату моему, много много поклоновъ. Что слугу своего князя Семена послалъ съ темъ словомъ, меня брата своего здоровье отведати и видети, молвя; и нынеча язъ братъ твой здоровье полное сказати, а твое брата моего здоровье полново видети и сказати и прiехати, молвя, Ази Халеля, слугу моего, послалъ есми. А что съ своимъ слугою, со княземъ съ Семеномъ, молвя, приказалъ еси: зять нашъ велики князь Александръ, литовски князь, свои послы, своего моршалка Станислава, да Петряшкова сына Кишку, да своего дiака Ивашка Сопегина послалъ, и те говорили и мне сказали: ты говоришь, со царемъ братомъ своимъ и Стефаномъ воеводою помиритеся, молвя. И нынеча ответъ тебе брату моему слово мое то стоитъ: князь Александръ велики князь съ литовскимъ княземъ помиримся. По твоему братову слову будемъ, князю Александру великому князю литовскому князю, молвя, прикажешь, къ намъ одного доброго посла отпустилъ бы съ твоимъ слугою вместе и съ моимъ слугою съ Ази Халелемъ вместе. Нашiе орды данщики отца царя моего князю Семену кiевскому князю отданые люди есть; коли Сеитъ Ахметя царя отвезли въ Литовскую землю, и техъ ординскихъ данщиковъ нашихъ людей намъ отдастъ; а великого княжъ Александровъ къ намъ придетъ посолъ его, ординскiе данщики князю Семену Ази-Гирей царь, отецъ твой, далъ, которые люди отдалъ есми, молвитъ, съ печатью грамоту великого князя княжъ Александровъ посолъ взявъ привезетъ, никоторого моего слова нетъ, помиримся, своего посла къ намъ не пошлетъ, и намъ со княземъ съ Александромъ съ великимъ княземъ какъ помириться? въ братстве и въ дружбе быть ли намъ?.. А что потягли наши люди къ нашей орде, те бы онъ наши люди отдалъ; и какъ наши люди намъ отдастъ, после того межи насъ лихо отступитъ, по старому другомъ и братомъ учинивъ и добро бы было, а убогимъ и беднымъ людемъ животъ бы свой ведали, а за насъ бы Бога молили.
(Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб. Т. 41. С. 283-288.)
№ 62. 1499, декабря 19. Посольство от великого князя Ивана Васильевича с сыном боярским Иваном Мамоновым к великому князю Александру Казимировичу: Менгли-Гирей крымский прислал в Москву посла с изложением условий, на которых хочет быть в мире с Литвой; великий князь извещает об этих условиях своего зятя.
…Великому князю Ивану и его величеству Менли-Гиреево слово. Ази Халелю велено говорити. Съ литовскимъ юртомъ съ моимъ зятемъ, со княземъ Александромъ, мне помирися молвя, князя Семена своего слугу прислалъ ты. Велишъ ты съ нимъ помиритися велми добро, язъ ся съ нимъ помирю; ино литовской князь Александръ, твой зять, въ одиномъ слове не стоитъ: къ тебе присылалъ, да и ко мне присылалъ, чтобы намъ съ нимъ миръ взяти; а какъ твой посолъ князь Семенъ отъ тебя къ намъ приехалъ и твою речь намъ о мире говорилъ, и твой зять князь Александръ опосле того посылалъ своихъ пословъ къ нашимъ недругомъ, къ Ахматовымъ детемъ, зовучи ихъ на насъ. Тебе, нашему брату, ведомо ли то, крепко ли ему веришъ? Ещо которые наши люди изстарины потягли къ нашей Орде, темъ нашимъ людемъ не велитъ намъ ясака давати, ни нашимъ дарагамъ не велитъ у нихъ по старине быти… Про то своего зятя укрепи, что ему съ нашими недруги, съ Ахматовыми детми, не съсылатися; а которые люди къ нашей Орде изстарины ясакъ давали и дараги у нихъ были, те бы люди и ныне къ нашей Орде по старине ясакъ давали, и дараги бы наши у нихъ по старине были, какъ было при Седехмате при царе… А опосле записи речь говорити: Iоанъ, Божiею милостiю государь всеа Руси и велики князь, велелъ тобе говорити: а о людехъ, которые, сказываетъ, къ его Орде изстарины ясакъ давали, писалъ къ намъ Менгли-Гирей царь въ своей грамоте безъ имяни; да и посолъ его Ази Халелъ намъ говорилъ о томъ безъ имяни жъ; и язъ велелъ о томъ посла его Ази Халела въспросити, которые то люди? и что намъ онъ сказалъ, и язъ ту запись къ тебе же послалъ.
Да и ту запись подати. А се запись:
Менли-Гиреевъ царевъ посолъ Ази Халелъ сказывалъ, что изстарины къ Перекопской Орде тянули Киевъ въ головахъ поченъ; а опроче Киева по темъ городкомъ дараги были и ясаки съ техъ людей имали, Каневъ, да Нестобратъ, да Дашко, да Яро, да Чонамъ, да Болдавъ, да Кулжанъ, да Биринъ Чялбашъ, да Черкаской городокъ, да Путивль, да Липятинъ, те городки и зъ селы все царевы люди, то язъ ведаю; а иное ведаетъ царь братъ твой.
(Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб., 1892. Т. 35. С. 289-291.)
Реестръ списанья прывильевъ земянъ повету Городецкого
Село Велемичы, то есть слуги путные
Дарственный лист княгини Анны Свидригайловой слуге Васильевичу Ленцу на служебную землю. 1470 г. февраля 9
Мы кнегини Швитрыгайловая кнегини Анна. Дали есмо землю Велисовскую слузе нашому Васильевичу Ленцу а братаничу его Фальцу землю служебную. А съ той земли имъ намъ служыти конемъ, а даньемъ ничого не давати, ни татарщыны, ани ильну, ани собакъ кормити, на ястреба кормить развей ему служыть намъ съ той земли по тому жъ, какъ съ той земли передъ тымъ служылъ, а имъ по тому жъ. А дали есмо имъ вечно и детемъ ихъ. В лето по 6978, луна 4, индиктъ 3, месеца Февраля 9. (С. 340)
Село Любре, то есть слуги путные
Грамота великой княгини Анны Свидригайловой, освобождающая Мошляка от платы татарщины и гроша ловчего. 1492 г. декабря 15
Мы великая кнегини Швитрыгайловая Анна. Отпустили есмо татарщыну грошей 15 и грошъ ловчiй Мошляку старому и детем его. Ненадобе имъ ничого давати, только имъ служыти конемъ, а иного ничого не знати. Насъ господарь король его милость жаловалъ тымъ именьемъ, какъ князь Митко держалъ. Князь Митко былъ воленъ, кого хотелъ пожаловати слугъ своихъ, того жаловалъ. А мы также жаловали ихъ: ненадобе имъ ничого давати, покуль есмо жывы, а и по нашомъ животе ненадобе никому рушати. И на то есмо имъ дали сесь нашъ листъ и печать нашу прыложыли. Данъ у Городку. День 15 Декабря, въ лето по семой тисящы, индикта 7. (С. 330)
Дарственная запись князя Ивана Васильевича соборному причту церкви Св. Великомученика Димитрия в Городке Давыдове на плату из городских доходов, на земли, медовую дань и т. под. 1507 г. апреля 25
Я князь Иванъ Василевичъ и съ сыномъ моимъ со княземъ Федоромъ. Чынимъ знаменито симъ нашымъ листомъ, кому будеть потреба его ведати, или чтучи слышати. Помыслив мы есмо, вчынили соборъ у Светого Великого Мученика Дмитрея въ городе нашомъ Городку Довидове. Мають быти въ тое церкви три попы, а четвертый дiаконъ, мають Божью службу служыти по неделямъ… Прыдали есмо имъ изъ плату нашого Городецкого съ татарщыны тымъ тремъ попомъ - кождому попу по две копе и по двадцати и по чотыре грошы Литовское монеты, а дьякону рубль безъ чотырехъ грошей Литовское монеты… А окромъ того, прыдали есмо тымъ тремъ попомъ и дьякону рубль и чотыре грошы изъ плату нашого верхуписаного татарщыны… А еще есмо прыдали тымъ же попомъ соборнымъ и дьякону осьмдесять грошей съ того жъ плату нашого татарщыны… А на пределъ придали есмо Христову Рожеству две копе грошей съ того жъ плату нашого верхуписаного татарщыны; а ку Предтечеву Рожеству две копе грошей съ того жъ плату нашого верхуписаного татарщыны… А къ другой церкви къ Светому Офонасiю придали есмо две земли у Ольшахъ, на имя Митхоровскую а Карлавскую а полкопы и шесть грошей съ того жъ плату нашого татарщыны. (С. 348-349)
(Ревизия пущ и переходов звериных в бывшем Великом Княжестве Литовском с присовокуплением привилегий на входы в пущи и на земли. Т. 1. Вильна, 1867.) (http://www.pbc.biaman.pl/dlibra/docmetadata?id=1286&dirids=1)
27 ноября 1500 г. Тайный наказ Литовскому великокняжескому послу, Киевскому воеводе князю Дмитрию Путятичу, о приглашении Крымского хана Менгли-Гирея к союзу против Государя Московского.
…А его милость господаръ нашъ про тебе брата своего хочетъ то вчинити: съ своихъ людей и съ князьскихъ и съ паньскихъ и съ боярскихъ, въ земли Кiевской и въ Волынской и въ Подольской, съ каждого чоловека головы велитъ тобе по три деньги дати въ каждый годъ: одно бы вже твоя милость верно а правдиво помогъ господару нашому на того непрыятеля его милости и его милости земль, и самъ бы еси постерегъ отъ своихъ людей, ажъбы людемъ его милости шкоды не делали. И коли вже твоя милость зъ нашимъ господаремъ будешъ за-одинъ на всякого его недруга; тогды и честь твоя царская ся повышитъ и столцу твоему будетъ ся кланяти тотъ, по давному, который ся и передъ тымъ кланивалъ.
И коли царь вспомянетъ о дани Путивльской, ажъ быхмо што ему вделили; ино напротивъ тому речи: господине царю! можешъ твоя милость вже о томъ и самъ слышати, што ся дотычетъ тех даней, штожъ того непрыятеля люди многiи пришодши замокъ его милости Путивль сожгли и наместника его милости и люди головами звели: ино, коли всхочешъ помочонъ быти господару нашому на того его недруга, а зъ Божьею помочью господаръ нашъ посполу съ тобою братомъ своимъ дела своего доведетъ; и тогды тотъ городъ кажетъ зарубити, и тыхъ даней не отмовляетъ вделити тобе брату своему.
Из Литовской Метрики (Запис. кн. VI, л. 215-216 на об.), хранящейся в С. Петербурге, при Правительствующем Сенате. В заглавии акта отмечено: Та розмова маетъ быти воеводе Кiевскому князю Дмитрею Путятичу, зъ Мендли-Кгиреемъ царемъ Перекопскимъ, въ таемницы, опрочъ князей и влановъ.
(Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. СПб, 1846. № 183, с. 210-212.)