танцовщица Лейла Сорая и уют Шангрилы
Лейла была моей второй преподавательницей танцев живота. Мы как-то сразу друг друга идентифицировали, и после первого же урока отправились обедать в шашлычную через дорогу. Мне очень нравятся такие женские лица - широкоскулые, с по-мультяшному широко расставленными глазами, большим улыбчивым ртом и полудетским выражением. Когда я встречаю такую женщину, мне сразу хочется пригласить ее на обед, сунуть ей в руки большого пушистого плюшевого мишку и смотреть бесконечно, как она разговаривает и смеется (мне страшно подумать, в чем некоторые вечно сомневающиеся в моем моральном облике ЖЖ-друзья заподозрят меня на этот раз!). В таких женщинах мне чудится доброе волшебство, и я стараюсь замотать свои вечно вертящиеся шестеренки прочной изолентой (дурацкое свойство человека, котрый зарабатывает себе на хлеб исключительно мозговой деятельностью!) и поддаться сказке.
Это Лейла Сорая - из фотосессии в чайной:
С самых первых шагов в египетской чайной мои преподавательницы танцев живота жутко меня интриговали. Как устроены женщины, которые живут тем, что ежедневно импровизируют под арабскую музыку в красочных одеждах? Которые днем дают уроки почитательницам своего таланта, а вечером танцуют среди пуфов, шелковых драпировок и египетских росписей? К счастью, интерес оказался взаимным... им тоже было интересно посмотреть на девушку с восхищенно-аналитическим взглядом, занимающуюся молекулярной биологией в Университете Сан Пауло, и узнать, как же устроена эта женщина...
Коридор нашей школы Шангрила при египетской чайной:
Весь первый год нашего общения мы с Лейлой отправлялись по субботам в ту же самую шашлычную, пили сладкое темное пиво и подолгу друг другом восхищались. "Эх, - говорила Лейла, - я бы хотела быть как ты! Умной! Закончить университет! Говорить на разных языках!" Я только жалобно на нее смотрела - "Это я хочу быть как ты... Милой, женственной, деликатной! Проводить дни за вышиванием стразами на бархатных тканях восточных одежд, иметь время на собственного ребенка, жить тем, что чувствуешь, танцевать в чайной по вечерам..." В общем, мы из себя представляли довольно странную парочку. Хотя, в конце концов, всегда приходили к выводу, что от себя никуда не денешься, и (под давлением аргументов противоположной стороны) что быть самой собой не так уж плохо.
Снова Лейла на фотосессии:
Особенно памятны мне с той поры разговоры на чисто женские темы о семье и отношениях. Лейла меня просто поражала своей самоотверженностью, с которой она заботилась о муже, в то время проходящем через весьма нелегкие испытания, и сыне десяти лет. Ни разу я от нее не услышала столь обычное в женской среде "Ну, раз он так, то я то-то и то-то, ха-ха..." или иронизирования на тему "Ох уж эти мужчины". Сына Жоана - такого же большеротого и улыбчивого - она иногда приводила с собой на воскресные репетиции, и тот с гордостью смотрел, как группа неловких девиц повторяет движения за его мамой.
Какие бы истории я Лейле не рассказывала, совет был один - любить и заботиться, прислушиваться к голосу сердца. Сама она невероятно искренна и отзывчива. Как-то я рассказала ей, что Бруно заявил, что подумывает научиться вышивать стразами, чтобы сэкономить на покупке моих одежд для восточного танца. Она взяла меня за руку и шепнула - "Приводи его! Я ему принесу схемы, и все покажу... это нетрудно!".
Это наша группа перед финальным шоу в театре Санто Агостиньо в декабре 2007. Я тоже тут (в заднем ряду), Лейла - "в гражданском". Здесь хорошо отражены реальные пропорции антропологических типов, встречающихся в Сан Пауло: на 13 человек - одна мулатка, две японки, еще две японки-полукровки, а об остальном можно только догадываться...
Потом у меня неожиданно наступил период, когда я выпала из танцев на несколько месяцев. Приезд мальчиков-зайчиков на месяц, поездки по науке в Сальвадор и почти сразу в Европу... и потом разгребание всего накопившегося на работе за это время. Свободного времени у меня ничтожно мало до сих пор, но я вовремя спохватилась, что скрежет шестеренок начинает доминировать мою жизнь. Отправила часть неотложных дел в отставку, и помчалась в Шангрилу. Мы с Лейлой тогда долго курили кальян, и рассказывали друг другу все-все-все, что за это время случилось. Теперь я никуда отсюда не денусь.
Без Лейлы жизнь была бы совсем другая, хотя у меня сейчас еще две восхитительных учительницы - Айша и Малак. Но Лейла - подруга. Я мало кем восхищаюсь так, как ей. И оба моих любимых костюма вышиты ее руками.
А вот напоследок и я в моем первом костюме, вышитом Лейлой, на концерте-празднике в хоре (без нее этого бы не было!):
Это Лейла Сорая - из фотосессии в чайной:
С самых первых шагов в египетской чайной мои преподавательницы танцев живота жутко меня интриговали. Как устроены женщины, которые живут тем, что ежедневно импровизируют под арабскую музыку в красочных одеждах? Которые днем дают уроки почитательницам своего таланта, а вечером танцуют среди пуфов, шелковых драпировок и египетских росписей? К счастью, интерес оказался взаимным... им тоже было интересно посмотреть на девушку с восхищенно-аналитическим взглядом, занимающуюся молекулярной биологией в Университете Сан Пауло, и узнать, как же устроена эта женщина...
Коридор нашей школы Шангрила при египетской чайной:
Весь первый год нашего общения мы с Лейлой отправлялись по субботам в ту же самую шашлычную, пили сладкое темное пиво и подолгу друг другом восхищались. "Эх, - говорила Лейла, - я бы хотела быть как ты! Умной! Закончить университет! Говорить на разных языках!" Я только жалобно на нее смотрела - "Это я хочу быть как ты... Милой, женственной, деликатной! Проводить дни за вышиванием стразами на бархатных тканях восточных одежд, иметь время на собственного ребенка, жить тем, что чувствуешь, танцевать в чайной по вечерам..." В общем, мы из себя представляли довольно странную парочку. Хотя, в конце концов, всегда приходили к выводу, что от себя никуда не денешься, и (под давлением аргументов противоположной стороны) что быть самой собой не так уж плохо.
Снова Лейла на фотосессии:
Особенно памятны мне с той поры разговоры на чисто женские темы о семье и отношениях. Лейла меня просто поражала своей самоотверженностью, с которой она заботилась о муже, в то время проходящем через весьма нелегкие испытания, и сыне десяти лет. Ни разу я от нее не услышала столь обычное в женской среде "Ну, раз он так, то я то-то и то-то, ха-ха..." или иронизирования на тему "Ох уж эти мужчины". Сына Жоана - такого же большеротого и улыбчивого - она иногда приводила с собой на воскресные репетиции, и тот с гордостью смотрел, как группа неловких девиц повторяет движения за его мамой.
Какие бы истории я Лейле не рассказывала, совет был один - любить и заботиться, прислушиваться к голосу сердца. Сама она невероятно искренна и отзывчива. Как-то я рассказала ей, что Бруно заявил, что подумывает научиться вышивать стразами, чтобы сэкономить на покупке моих одежд для восточного танца. Она взяла меня за руку и шепнула - "Приводи его! Я ему принесу схемы, и все покажу... это нетрудно!".
Это наша группа перед финальным шоу в театре Санто Агостиньо в декабре 2007. Я тоже тут (в заднем ряду), Лейла - "в гражданском". Здесь хорошо отражены реальные пропорции антропологических типов, встречающихся в Сан Пауло: на 13 человек - одна мулатка, две японки, еще две японки-полукровки, а об остальном можно только догадываться...
Потом у меня неожиданно наступил период, когда я выпала из танцев на несколько месяцев. Приезд мальчиков-зайчиков на месяц, поездки по науке в Сальвадор и почти сразу в Европу... и потом разгребание всего накопившегося на работе за это время. Свободного времени у меня ничтожно мало до сих пор, но я вовремя спохватилась, что скрежет шестеренок начинает доминировать мою жизнь. Отправила часть неотложных дел в отставку, и помчалась в Шангрилу. Мы с Лейлой тогда долго курили кальян, и рассказывали друг другу все-все-все, что за это время случилось. Теперь я никуда отсюда не денусь.
Без Лейлы жизнь была бы совсем другая, хотя у меня сейчас еще две восхитительных учительницы - Айша и Малак. Но Лейла - подруга. Я мало кем восхищаюсь так, как ей. И оба моих любимых костюма вышиты ее руками.
А вот напоследок и я в моем первом костюме, вышитом Лейлой, на концерте-празднике в хоре (без нее этого бы не было!):