Рассказ Инги Эйкевог. Часть пятая. Почти окончательная.

[annatubten]

Рассказ  Инги Эйкевог. Часть 5. В России. Развязка событий и то, что последовало после. Анализируя события последнего года.

• Перед отъездом нам пришлось приобрести «слинг» для переноски ребенка, чтобы я могла иметь свободные руки для вещей во время поездки. Когда за день до отъезда я заметила мужу, что если я справлюсь одна с ребенком во время путешествия, то использовать «слинг» я смогу и в будущем, например, когда поеду к родителям в октябре (напомню, что ранее муж сам предлагал мне ездить к родителям почаще, раз в сезон, уверял меня, что понимает как сильно я буду скучать по ним и по родным местам). На это муж ответил, что не считает, что лучше мне не ездить к родителям в октябре.

• Меня поразило уже систематическое несдерживание своих обещаний со стороны мужа.
  В июле мы с сыном прилетели в Москву.


• Муж сам предложил мне улететь ранее договорённой даты, чтобы успокоить моих родителей и навестить дедушку, т.к. сам признавал своё неоправданное поведение, когда запрещал нам с сыном поехать в Москву. Во время сеанса с моей мамой по Скайпу, он вмешался в разговор и попросил перевести моей маме слова, что он «идиот», когда моя мама спросила его, «как же ты мог так поступить, Эрленд, ведь вы же любите друг друга…». Хочу заметить, что не только были куплены билеты, но договорённость о летней поездке к родителям и на юбилей к отцу была оговорена ещё до рождения ребенка и неоднократно мы об этом говорили. Муж также понимал разумность поездки в Россию в июле-августе, когда на эти месяцы приходятся самые теплые и солнечные дни, что было полезно для здоровья ребенка, которому предстояло провести ещё целый год в местности, где часто идёт дождь и мало солнца.
  Через пару недель после приезда к нам присоединился и муж и провёл с нами около недели. С нами проживала моя мама, которая хотела подольше побыть с внуком и мною, а также, чтобы побыть с малышом, когда нам с мужем нужно было куда-то пойти. Меня удивило, что сын не узнал своего отца, не видя его всего 2 недели, плакал, боялся его, и я с трудом уложила его спать. Сын подпустил отца к себе только на другой день, постепенно привыкая к нему. Моих родителей, встречающих нас с сыном в аэропорту, мальчик признал сразу и очень обрадовался, как будто они и не расставались.
  Во время нашего пребывания с мужем и ребенком в Москве повторное возникновение разногласий, касаемых ребенка, не раз злило мужа, и он с трудом держал себя в руках. Мне кажется, его сдерживало только присутствие моей мамы.
  Он продолжал настаивать на еде для ребенка прямо из холодильника и на длительном применении подгузников, когда моя мама сказала, что она уже купила внуку самый удобный горшок. На мои вопросы, неужели и его родители держали его в подгузниках до 3-х летнего возраста, муж отвечал, что нет, но «в последние годы они изменили систему…». Муж рассказывал о опубликованном в Норвегии исследовании психологов, согласно которому приучение ребенка к горшку в раннем возрасте расценивается как насилие над ребенком. Я не знаю, кто такие «они» и почему там думают, что в России кто-то заставляет детей долго сидеть на горшке и выдавливать из себя. Но переубедить мужа было невозможно. Наверно, также, как и в ситуации с горшком, в других странах бытует мнение, что в России принято бить детей. Я никогда не подняла бы руку на ребенка, а принуждать его к чему-то мне даже не пришло бы в голову.
  Муж говорил, что по возвращению в Норвегию всё будет по-другому, как положено у них. Я видела враждебный настрой мужа, с трудом мирилась с такой ситуацией, но надеялась, что со временем это сгладится.
  
  
• Мне также не нравилась склонность супруга к частому употреблению спиртных напитков, какая прослеживалась до и после нашего бракосочетания и после рождения сына, особенно в то время, что муж жил отдельно от нас. В статусе его страницы в социальных сетях часто можно было встретить слово "похмелье" на другой день после посещения баров и подобных заведений с друзьями. Он не скрывал этого, но когда я поднимала этот вопрос до переезда, он объяснял причинами такого образа жизни скуку и большое количество свободного времени. Обещал, что после воссоединения семьи это прекратится, т.к. я имею на него очень положительное влияние и на пьянство у него просто не будет времени. Даже моей маме во время последнего приезда в Москву в июле он признался, что все деньги до брака он тратил на алкоголь и поэтому у него не было никаких денежных накоплений. Мама удивилась, что он этим ещё и хвастается.
  
  


• Вскоре после нашего бракосочетания, находясь в состоянии алкогольного опьянения, муж потерял мой подарок на свадьбу - золотой перстень-печатку, хотя я просила его быть с подарком осторожнее и дорожить им. На перстне были выгравированы по специальному заказу первые буквы наших с ним имен. Этот перстень долго хранился в моей семье, и я была расстроена потерей. В свете последних событий я понимаю, что также, как и подарком, муж не особо дорожил нашими отношениями.
  В Москве летом этого года я попросила мужа не употреблять пиво больше одной бутылки в день. Мне это было неприятно и я считала это нежелательным, учитывая то, что в доме маленький ребенок. Муж имел склонность к быстрому опьянению, даже от пива, из-за чего громко храпел ночью, будя меня и сына. На это муж огрызнулся и в грубой форме ответил, что "у него каникулы".
  
  
• Зимой 2012г. муж вложил большую сумму денег в акции компании, производящей компьютерные игры. Свой поступок он объяснял тем, что хочет заработать побольше денег на этих акциях, курс которых, по его предположению, должен был подняться к концу весны из-за появления на рынке новой перспективной игры. Я делилась с мужем своими опасениями по поводу такого рискованного и неоправданного расходования семейного бюджета, когда гораздо разумнее будет потратить его на ребенка. Тем более, что у супруга уже был неудачный опыт с акциями этой компании пару лет назад. Об этом также не знали его родители, которые вряд ли бы поощрили его склонность к риску, особенно отец, чей авторитет был для него непререкаем. Муж часто говорил, что все решения в семье генерировал его отец, а он привык занимать в семье позицию ребенка, даже в зрелом возрасте. Что после вступления в брак ему придётся принять для себя новый статус семейного человека, чья жизнь теперь должна строиться в соответствии с новыми членами семьи, что теперь он должен будет нести ответственность за семью. О необходимости терпимости и взаимного уважения в нашем браке я также предупреждала мужа задолго до своего отъезда.
  Но муж был настроен очень оптимистично и решительно. В конце мая, накануне нашей поездки в Норвегию, его чаяния не подтвердились и за несколько дней он потерял на акциях порядка 150 тыс. рублей. Я была встревожена перспективой повторения таких событий в нашей будущей семейной жизни, а т.к. узнала обо всём за два дня до отъезда, у меня не достало решимости отменить поездку. При этом я морально поддерживала мужа, говоря себе, что неудача может случиться с каждым. Я надеялась, что наша совместная семейная жизнь повысит ответственность мужа и умерит его азартный пыл. Я не имела виды на деньги, который муж зарабатывал, никогда не контролировала его расходы вдали от меня и сына, но в перспективе я планировала внести свою денежную лепту в общий котёл и мне казалось естественным обсуждать такие решения вместе.
  
  Перед отъездом в Норвегию в мае этого года муж подарил на день рождения моей маме фотографию, где она запечатлела меня с сыном. Я обратила внимание мужа, что фотография обрамлена в чёрную рамку, что в России непринято, о чём уже говорила ему раньше, когда он поместил нашу свадебную фотографию также в чёрную рамку. Муж недовольно ответил, что то в России, а не в Норвегии. У моей мамы подарок вызвал неприятные чувства, как будто зять увозил дочь и внука, взамен оставляя только фотографию.
  
  
• Вообще муж часто говорил мне, что после переезда в Норвегию я буду вести дом в соответствии со своими российскими традициями, а для его друзей мы будем устраивать «русские обеды». Он повторял, что будет только приветствовать то, что наш сын будет знать и любить русскую культуру, а знание русского языка будет дополнительным плюсом в его образовании. Муж любил говорить, что считает Россию своим вторым домом (!). Каково же было моё удивление, когда уже в Норвегии муж не только запрещал мне ухаживать и воспитывать сына в соответствии с моими знаниями и менталитетом, но и даже пенял мне, что я приехала из неблагополучной и опасной страны и должна быть рада счастью находиться в Норвегии. Он говорил, что «года через четыре мы сделаем из тебя настоящую норвежку». Вероятно, это было возможным, вытравив из меня всё русское.
  
  
• Свекр и муж часто подчеркивали неблагополучие России, напоминая мне в каких условиях живут российские пенсионеры и как высоки пенсии в Норвегии. Зимой этого года муж и его родители посетили лекцию в рамках собрания "Путинская Россия" норвежского журналиста Ханса-Вильхельма Стайнфельда, много лет проработавшего в России, в связи с выходом его книги «Время путанницы», где рассказывал пришедшим о России в негативном свете. Неудивительно, что отношение ко мне было неоднозначным. Всё это мне было неприятно слышать и я видела, что все мои попытки изменить их мнение о моей стране бесполезны.
  Конечно, в моей стране есть проблемы. Я никогда не била себя кулаком в грудь и не говорила, что наша страна самая лучшая и благополучная в мире, в отличие от моего супруга. Россия - громадная страна, в то время, как Норвегия (учитывая территорию полярных островов) меньше России в 44,4 раза. Согласитесь, что в маленькой квартире навести порядок легче и быстрее, чем в пятикомнатных хоромах. В этом случае придётся прибегнуть к помощи домбработниц и положиться на их честность и ответственность.
  Я никогда не прибегала к критике в отношении Норвегии. Я только просила мужа разъяснить мне некоторые стороны жизни, отличные от российских.
  Когда ребенок капризничал, свекровь заметила, что когда он ведёт себя так, они говорят, что «это в нём русское проявляется». Я лишь ответила, а что же делать нам в этом случае, говорить, что это «норвежское» прорывается? Таких нетактичных заявлений я себе не то что не могла позволить, а даже и не думала об этом. Хотя муж рассказывал, что был капризным ребенком, «trouble maker», с его слов, и создавал родителям проблемы.
  
  
• На Западе очень любят говорить о толерантности. Под этим словом надо понимать терпимость к чужому мнению, образу жизни, обычаям и поведению, что я всегда делала в нашем браке. До поездки в Норвегию мы с мужем не ссорились. Да и в Норвегии, при возникновении разных точек зрения, я терпеливо выслушивала его и также терпеливо объясняла свою позицию. До разговора на серьёзных тонах дело доходило пару раз, а на повышенных только, когда муж сказал, что будет делать некоторые вещи, не считаясь со мной, как рацион ребенка, хотя я доброжелательно предложила изучить их, воспользовавшись мнением авторитетных специалистов, а также, когда муж запрещал нам с сыном ехать в Россию, несмотря на договорённость. Я также никогда не говорила на повышенных тонах с его родителями и никогда с ним не спорила, тем более, я проживала в их доме и считалась с тем, что я их гостья. Был только случай, когда я заплакала, прося их повлиять на решение их сына не пускать нас с ребенком в Россию. Т.к. свекровь не владеет английским, разговор вёлся между мной и свёкром. Я сказала ему, что понимаю, что они на стороне своего сына, но что же делать мне… Свекр ответил, что «они заботятся о своём сыне, а обо мне пусть позаботятся мои родители». Как они могли мне помочь, находясь в России? Я была в шоке, не веря, что это всё происходит со мной.
  
  
• Согласно моим российским представлениям, в которых женщина хранительница домашнего очага, совмещающая заботы о доме и семье с работой, я не только ухаживала о ребенке, готовила, убирала, стирала. Муж сам говорил, что я взяла на себя практически все обязанности по дому и предлагал взять на себя хотя бы уборку пола. При этом я не раз предлагала сделать это сама, если муж захочет погулять с малышом вечером, отдохнув после работы. Я понимала, что муж ходит на работу и не ждала от него помощи в ночное время, когда ребенок просыпался, плакал, ему требовалось сменить подгузник или покормить. Мы жили на очень шумной, узкой и оживлённой улице в центре города, на которую выходили все окна квартиры. Муж ещё до переезда не раз сетовал, что уличный шум будет помехой для спокойного сна нашего малыша. Он сам привык спать с «берушами». Торжественные шествия с участием музыки и барабанщиков в выходные дни под окнами нашей квартиры, концерты, и музыкальные фестивали, порой длившиеся до полуночи, конечно, не способствовали тишине и спокойному сну нашего сына. Из-за последних его режим сместился на позднее время, и изменить его в последствии было нелегко. Я понимала, что эти мероприятия - часть общественной жизни и культуры города, и люди, живущие в центре должны с этим считаться. Муж сам не одобрял этот шум и говорил, что многие горожане тоже недовольны. В результате, я не всегда могла успеть переделать все домашние дела во время дневного сна нашего сына. Приходилось прибегать к помощи мужа побыть с ребенком вечером.
  
  
• Конечно, ВСЁ ЭТО ПО ОТДЕЛЬНОСТИ МОЖЕТ ПОКАЗАТЬСЯ ОБЫЧНЫМИ БЫТОВЫМИ НЕУРЯДИЦАМИ, которые случаются в каждой семье.
  Но в России подобные случаи не носят систематический характер. Учитывая мою ситуацию, моё мнение не принималось в учёт скорее всего ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ПРИЗНАКУ. Мне слишком часто пеняли, что я приехала из бедной и неблагополучной страны (с чем можно поспорить, т.к. всё относительно) и не понимали, что понять и принять чуждый мне образ жизни и мышления мгновенно не получится. Это равносильно требованию от человека немедленно поменять его религию.
  
  
• Меня неприятно удивил факт, что на момент нашего бракосочетания муж скрывал от меня, что на его имя в банке взят кредит на 20 лет на сумму порядка 1,5 млн. норвежских крон для покупки 2-х комнатной квартиры, осуществлённой около 6 лет назад, а также кредит на учебу.
  Есть мнение, что россиянки выходят замуж за скандинавов, надеясь на материальный достаток. В моём случае муж легко мог проверить искренность моих чувств, просто сказав о кредитах, и если б я отказалась выйти на него замуж, было бы ясно, что мной двигали корыстные интересы.
  
  
• В июле муж напоминал мне о «благах» и возможностях, которыми мы можем воспользоваться, проживая в Норвегии. Он очень рассчитывал на ежемесячное пособие на ребенка от государства в размере 5 тысяч крон (примерно 25 тыс. рублей), выплачиваемое до 2-х летнего возраста в случае, если наш сын не посещает детский сад. Делился планами по возвращении откладывать половину оставшейся от уплаты по кредиту и налогов зарплаты в банк, с тем, чтобы на жизнь у нас оставалось порядка 50 тыс. рублей (переведя на наш курс), учитывая, что цены в Норвегии в 2-5 раза выше, чем в России. На эти деньги семье из 3-х человек можно жить в России, но никак не в Норвегии, если не в режиме строгой экономии. Уже там он покупал нам самые дешевые макароны из кукурузной муки.
  Я понимаю, что муж привык жить и тратить заработанное только на себя, и предполагаю, что необходимость учитывать новых членов семьи была для него непривычна. Я даже говорила мужу, что у меня достаточно одежды, и в ближайшие пару лет мне вообще не нужно что-то покупать. За время, проведённое в Норвегии, я ни разу не купила что-то для себя, кроме зубной щётки, дезодоранта и футболки для дома стоимостью порядка 40 крон.
  
  
• Мне запомнилось то, как одним из преимуществ переезда к родителям мужа тот считал возможность сэкономить на покупке продуктов, живя на обеспечении родителей в течение 2-х недель. Когда я, возмутившись в душе таким подходом, предложила мужу давать его родителям деньги на покупку продуктов, тот отказался. Он также отказался от моего предложения вернуть его родителям деньги (особенно потому, что они пенсионеры), потраченные теми на приобретение нескольких предметов одежды для нашего сына по моей просьбе, т.к. свекровь знала, где продаются такие вещи в её местности.
  
  
• Ещё одним показательным примером "бережливости" мужа был случай, когда, проживая у его родителей, муж забыл купить подгузники для ребенка по пути с работы, и они закончились на следующий день. Мне необходимо было отлучиться и оставить сына на 3-4 часа на попечение свекрови. Я позвонила мужу и сообщила, что на время моего отсутствия остается только 1 подгузник и я волнуюсь, что до его приезда после работы, этого может быть недостаточно, хотела заручиться его одобрением на покупку подгузников по пути домой. Муж запретил мне покупать подгузники по той причине, что он купит их в супермаркете, где по условиям акции каждая 4-я упаковка подгузников доставалась бесплатно. Меня коробила эта чрезмерная и порой неоправданная экономия, особенно на ребенке.
• Экономность супруга проявлялась и в выявлении просроченных продуктов в супермаркетах и получении за это компенсации в размере стоимости товара. Муж говорил, что некоторые люди в Норвегии даже живут за счёт этого.
  
  
• Моё соглашение поехать в Норвегию на проживание муж получил с условием воссоединения с моими родителями в течение ближайших 5 лет. Хотя мои родители не стремились туда переехать в будущем, имея налаженную и привычную жизнь тут. У них также не было никакой материальной заинтересованности в этом. Но я у них единственная дочь, ездить к ним часто после выхода на работу я бы не смогла, и мы рассматривали такой вариант. Инициатором моего переезда с сыном в Норвегию выступал мой муж, и мне казалось, что он понимает, что я чувствую, покидая свой дом и волнуясь за родителей. Он обещал позаботиться о моих родителях, мы также договорились выделять им материальную помощь из моего заработка, когда я выйду на работу. Никто не требовал от мужа приобретать недвижимость для моих родителей. Предполагалась, что после продажи тут всего будет возможность купить скромное жильё там. Замечу, что цены на недвижимость в центре родного города мужа сопоставимы в ценами на жильё в Москве где-нибудь на окраине.
  После переезда в Норвегию, мы снова несколько раз затрагивали эту тему, и я убедилась, что муж отклоняется от её обсуждения, а позже и от своих прежних обязательств. Ещё до брака он сообщил мне о договорённости со своей сестрой, что она заботится об их родителях, а он о моих. На мой прямой вопрос, когда я могу рассчитывать на переезд родителей, муж ответил, что лет через 20, когда они будут немощны. Муж также затронул вопрос дома для престарелых для них в России. На что я возразила, что для меня неприемлема эта мысль - при живых детях родителей не бросают.
  
  
• По плану я должна была провести с родителями ещё 2 недели и вернуться с ребенком в Норвегию к мужу. За время пребывания в своей семье я заметила, как ухудшилось самочувствие моих родителей с тех пор, как я уехала из нашей страны.
  Моей маме были рекомендованы 2 полостные операции по медицинским показаниям, о чём я рассказывала мужу ещё весной и летом. Ей надо определиться с клиниками и сроками операций. Т.к. их нельзя делать, не совершая между ними перерыв из-за наркоза. А теперь мама вынуждена отложить лечение до разрешения моей ситуации, рискуя ухудшить своё здоровье. Родители оказывают мне большую моральную поддержку.
  У моего отца постоянно наблюдалось высокое давление, он принимает стабилизирующие давление таблетки. В результате недавних переживаний из-за меня и ребенка у него стало чаще побаливать сердце, повышалось давление. Мама тоже стала чаще принимать лекарства от давления. Родители до сих пор в шоке оттого, как безжалостно их зять поступил со мной.
  Я была всерьёз этим обеспокоена и не могла уехать, оставив их без моей поддержки. Мой отъезд мог спровоцировать ухудшение.
  
  
• В середине августа я сообщила мужу, что должна остаться в Москве пока на неопределенный срок в связи с проблемами со здоровьем у моих родителей. В ответ на это у мужа случилась истерика. Хотя я не писала ему, что намерена остаться тут навсегда или даже надолго, он упорно видел в этом только негативную для него сторону.
  Не уделив никакого внимания моей проблеме, он только жаловался на то, что я разрушила его планы, связанные с ребенком, как то празднование его дня рождения и нашего сына в кругу его друзей и родных, которых он уже заранее пригласил и которые купили подарки.
  Это и подобные вещи он ставил во главу угла (!), но не здоровье моих родителей, кстати, подорванное разлукой с их единственной дочерью и внуком, а также стрессом, который они испытали, когда муж на основе своих надуманных тревог хотел запретить наш приезд в Москву в июле.
  Он стал писать тревожные письма мне, моей маме, искать контакта с нашими общими знакомыми в России по социальным сетям, писал, что постоянно плакал, не ходил на работу, собирался взять больничный в связи с со своим состоянием. В общем, вел себя неадекватно и пугающе. Меня удивило что, необходимость остаться в России вызвала такую гипертрофированную реакцию.
  Муж признавал, что своим поведением он напугал не только меня, моих родителей, но и своих близких родственников. Даже его мать посоветовала ему обратиться к психотерапевту на почве обострившейся у него (по его собственным словам) паранойи.
  Несмотря на доступные слова, которыми я написала ему о причинах моей задержки в России, он упорно концентрировался на своих "порушенных планах".
  Я терпеливо пыталась ему объяснить свое решение.
  Через несколько дней, осознав своё поведение в моих глазах или притворившись, он стал писать «полные раскаяния» и-мейлы, где признавал неадекватность своих действий и неправоту и снова обещал позаботиться о моих родителях в старости, привезти их жить в Норвегию, даже купить квартиру, где мы будем проживать все вместе (!). Хотя на сегодня я знаю, что это возможно только при наличии одного одинокого родителя старше 60 лет, что муж от меня скрывал долгое время. Даже когда это стало мне известно, муж уверял, что есть варианты, т.к. я единственный ребенок.
• Моё доверие к мужу было основательно подорвано. После пережитых мной и моими родителями событий, когда муж запрещал нашу поездку в Россию, вернуться к нему было неблагоразумно, т.к. это значило бы оказаться в западне. Я была уверена, что на сей раз и речи не шло бы о каких-либо поездках в Россию в будущем.
  Через какое-то время тон его писем снова изменился. Он винил меня в том, что он "плохо отпраздновал свой день рождения", что я отправила ему недостаточно тёплое и радостное поздравление (!). Странно бы было ждать от меня бури радости и эмоций после всего.
  Он предупреждал меня, что если я не сообщу ему, когда я намерена вернуться обратно в Норвегию, это грозит мне проблемами в будущем. Т.к. ребенок на тот момент отсутствовал в Норвегии уже больше месяца, по правилам об этом необходимо уведомить так называемый "tax-office", так сказать, снять его с регистрации по месту жительства. Иначе это может служить поводом для полиции завести на меня дело и осложнить мне жизнь в будущем, вплоть до сложностей с пересечением зоны Шенгена. Все норвежцы, меняя место жительства в стране, строго следуют этому предписанию, и нарушение этого правила наказуемо. Ранее муж также рассказывал, что если не обналичивать положенное ребенку пособие, это может вызвать подозрение. Я попросила мужу снять нас с сыном с регистрации во избежание неприятностей.
  Муж писал мне смс-сообщения, которые начинал со слов "Дорогая жена..." (Dear wife), которыми он не называл меня раньше. Исключения составляли редкие «elskede kone. Обычно он называл меня просто «elskling» (любимая). Некоторые сообщения носили ультимативный характер, чем приводили меня в замешательство. Я не знала, чего ожидать от мужа, в поведении которого я перестала узнавать близкого мне человека. Я не всегда отвечала на его смс-сообщения и письма вовремя, т.к. маленький ребенок нуждался в моём постоянном внимании и заботе. Я сообщала мужу о причинах нехватки свободного времени, о том, что мне необходимо быть с ребенком, у которого продолжали резаться зубы и который из-за этого плохо спал, порой капризничал и испытывал потребность в моём присутствии, но он мне не верил. Он продолжал требовать точного ответа о дате моего возвращения, хотя я ясно дала ему понять, что не могу этого знать в силу сложившихся обстоятельств. Участь моих родителей, которые заботились о нём и относились к нему как к любимому зятю, его совершенно не волновала. Муж отказывался приобретать в России подарки и сувениры для его родственников на свои деньги, объясняя это тем, что «им ничего не надо» или что «у них не день рождения», зато каждый раз с большим энтузиазмом и радостью принимал и набивал чемоданы подарками от меня и от моих родителей для него и всех его близких родственников.
  При этом я продолжала сообщать мужу о том, как живёт, чувствует себя и развивается наш сын, отправляла его фотографии. В это время муж у себя на родине продолжал вести такой же холостяцкий образ жизни, как и до нашего с сыном приезда в Норвегию.