3. Из Израиля в Россию. Плесень.
ПРЕДЫДУЩИЙ ПОСТ
Я не ставлю своей задачей обесценить Израиль в глазах тех, кто его гражданами не является или указать на что-то израильтянам, хотя мне и хотелось бы, чтобы многие их них от своего многолетнего морока на тему отсталости России очнулись. Хорошо бы, чтобы наши, а ими для меня навсегда останутся россияне, увидели, как хорошо они живут в сравнении с теми, кого им противопоставляют.
В Израиле, как и в любой другой стороне, сумма свойств состоит их плюсов и минусов, но подается внешнему миру эта страна как верх совершенства. Как и Европа - множество лет. Как и США.
В определенных кругах об Израиле точно не меньше шума в умах, чем о Европе. Европа - слоган, сравнения с ней делают рефлекторно, я тут даже сама ляпнула: «Как прекрасна Москва! Центр - просто Европа…» И прикусила язык: что со мной, неужели и я - конь педальный и повторяю то, что вдолбили? Москва прекрасна, да, и она в сравнениях не нуждается. Красивый и мощный город, удобный, продуманный, ориентированный на людей. А половина Европы топит свои дома углем, и запах там в малых городах стоит, как раньше был на вокзалах, а легкие людей на исследованиях черны. Почему никто не поносит Европу за это или, например, за то, как тамне дождаться врача, а Россию склоняют все, кому не лень, кто и не был в ней никогда. Позже я коснусь и других неосоответствий. Потому что хватит, хватит нам смотреть в "другую" сторону с вожделением, чего никогда не сделают пожившие там, те, кто в курсе реальной картины. Если только они никогда не видели лучшего, как многие израильтяне, покинувшие Россию а 90-х и больше не заглядывающие сюда, или если кому-то не заплатили за то, чтобы свернуть на бок мозги нашим людям. Но уже насворачивались, не пора ли прозреть. И я - за правду. Про хорошее в Израиле я тоже говорить буду, но забывать о хорошем нашем не согласна.
Я еще только в начале своего рассказа, а уже получила неприятные отклики. И "бесполезно говорить о чужом плохом, этим свое лучше не станет", и "если израильтяне начнут замечать свое плохое, то станут как мы", и "ищите то, что объединяет", и "Не надо в лоб, люди не воспринимают то, что даже отдаленно напоминает русский партиотизм". Отвечу соответственно: 1. Считаю правильным говорить правду и о плохом, и о хорошем, и не слышала бы я массы сказок о прекрасном Израиле, поехала бы все равно, а почему- об этом напишу в конце, кроме того, и Россию, и Израиль я как любила, так и люблю, но, знай я правду, этих записок бы не было, они - мой ответ на ложь. 2. Если израильтяне начнут замечать свое плохое, у них появится шанс его исправить, а не плестись по некоторым пунктам жития в хвосте цивилизации. 3. Ищите, то, что объединяет, как я искала всю жизнь, а мне пора проредить этот список поиском различий. 4. Ничем не помогу тем, кто не воспринимает патриотизм. Значит, не мой читатель. Я давно уже не думаю, что пишу для всех. Мои книги от этой иллюзии меня исцелили.
В прошлом посте я остановилась в самом начале, при первых столкновениях с действительностью.
Я в самом деле еще ничего не видела и смотрела во все глаза.
Сразу после приезда нас поселили в отель - прекрасный отель с видом на море и набережную Тель Авива. Нам повезло, еще держали изоляцию. Самая первая в начале пандемии, по слухам, была чудовищной, а нас ждала изоляция в комфортном номере и вполне сносной едой. Давление перелета, даже при том, что наш переезд планировался не навсегда, а только на зимнее время, как раз должно было ослабеть, особенно у мужа, который путешествий не любит и опыта перелетов почти не имеет. Он все дни почти беспробудно спал, а я сидела в Зуме на конференциях для вновь прибывших.
После отеля я ничем не управляла. Мы поселились у моей знакомой, которая встретила нас более чем радушно, но не рассчитала своих сил. Наше пребывание у нее в ожидании, пока освободится съемная квартира, было тягостным и бестолковым. С точки зрения адаптации я ничего за это время не постигла. Состояние, напоминающее легкую отупь, несовпадения темпераментов и отправных позиций сделало совместное пребывание испытанием для всех.
Могу привести пример, для этого коснусь темы арабов, но едва, вскользь. Я вообще в эту тему углубляться не буду. Надо знать больше и жить в Израиле дольше, чтобы разбираться в этом конфликте. Но неправильно ее не обозначить и не отметить, что ненависти ни к арабам, ни к исламу у меня нет. С исламом в доверчивых умах сделали то же самое, что с отношением к русским сейчас - это была спланированная акция. И да, я понимаю, арабы нападают на израильтян, они устраивают теракты, но ненавидеть их я все равно не могу. Точно так же, как при всех украинских призывах расправляться с москалями, я не могу ненавидеть украинцев.
Тут мне возражают: «Ты не понимаешь! Арабы убивают наших людей!» Почему же не понимаю. На Украине вырос целый народ, мечтающий истребить русских, даже их дети рассказывают стишки про то, как надо «резать русню». Очень понимаю, как это, когда своих. И у меня по этому поводу разные чувства рождаются, но ненависти, этого полыхающего бессилия, во мне нет. Я не умею ненавидеть никого. А когда люди молятся, тем более, и я сейчас говорю об этом, т, к молящимся ортодоксам тоже встретила негативное отношение, и не раз. Говорят, они агрессивны. Может быть, если кто-то слишком откровенно игнорирует их обычаи. Я не встретила агрессии с их стороны, поэтому сама не могу свидетельствовать, что она есть. Но при том антагонизме, который в Израиле льется от стороны к стороне, я задаю правомочный вопрос, чем агрессия ортодоксов хуже всего остального. Например, агрессии «светских» в сторону тех, кто не желает видеть гей-парады и считает их безобразным нарушением собственных прав. Для меня всегда молитва есть молитва, как знать, может быть именно молитвы ортодоксов всех вер не дают этому миру окончательно провалиться в тар-тарары.
Город Лод, я говорила, арабский. Пять раз в день муэдзины включают динамики и над кварталами разносятся слова молитвы. «Завыли», - слышу я неважно от кого и не могу бросить в ответ одобрительного взгляда. Я была бы рада, если бы так же вслух на все небо запели молитвы евреи и христиане. И вот эти вещи, такого рода расхождения - они кардинальные с первых дней. Впрочем, не только они, но прочие мы со многими моими знакомыми до февраля задвигали с виртуозным успехом.
И вот, как рыбу прибоем, меня и мужа выбросило из периода беспечности в самостоятельное плавание. Фактически, это случилось через месяц после нашего прибытия. Тут-то и началось знакомство с местным колоритом, который на иврите именуется «балаган», а именно с интернет-поставками, договорами, расписаниями и прочими часами приема. У меня были друзья, я подчеркиваю это "были", их ряды сильно поредели позже, но в те дни я не хотела садиться на шею никому, обращалась за помощью только если совсем не справлялась сама и старалась быть предельно аккуратной.
Следующий абзац нудный, но потом важное. Чтобы получить более или менее объективную картину, то и дело приходится кому-то потерпеть. Первая "терпежка" и первая организация, с которой приходится столкнуться каждому прибывшему в Израиль - Битуах Леуми. Это Государственный Институт национального страхования, его основная задача - оказание финансовой поддержки малообеспеченным, нуждающимся и престарелым жителям страны, а также выплата различных пособий и компенсаций. Кроме того, Институт занимается решением вопросов по государственному медицинскому страхованию. И, что важно отметить, экономит государственные средства. То есть, с одной стороны, Битуах Леуми прилагает максимум усилий, чтобы нужды населения обеспечить, а с другой - чтобы не заплатить. Нам предстояло с этим познакомиться. Тут снова тема важная, я на ее тропинках уже три посоха слов стерла. Но без продолжения не обойтись, мне приходится объясниться.
Когда мы собирались в Израиль, мы не планировали садиться на шею государству. Каждый раз, когда я заводила об этом речь, пытаясь определить для себя «маршрутизатор», я слышала одно и то же: «Необязательно вам все это рассказывать». «Все это» - что у нас есть небольшие доходы, и мы надеемся прожить сами, за пособиями не обращаясь. Собственно, именно на это мы и рассчитывали, тем более что любое выплаченное пособие налагает на человека серьезные обязательства, лишая его свободы. Например, пенсионеры, которых государство обеспечивает, не имеют права покидать страну больше, чем на 72 дня. Проведешь заграницей на день больше и замучаешься потом бегать по инстанциям, и это касается только пособий, а на пенсию, как и у нас, могут прожить немногие. Нам же на старости лет хотелось быть свободными. Дети в России, в Израиле всего один внук со своей мамой, мы хотели перемещаться свободно, но не могли понять «на берегу», реально ли это для нас. И вот мы пытались честно нашу картину обрисовать.
Нас не понимали. На нас смотрели как на странных. Нам советовали не делать этого, не рассказывать никому и ничего. В коне концов нам не верили, как будто в сознании людей не вмещался какой-то там доход у простых пенсионеров, приехавших из априори плохого места - России. Тот же смый «эффект пробки», я говорила, когда слова отлетают, когда собеседник смотрит мимо. Разным людям представить, что мы действительно хотим попробовать справиться сами, оказалось совершенно невозможно. «Какой там может быть доход, вы о чем, помилуйте. Ну есть у вас на два пломбира и два компресса, так молчите уже» - такими были глаза у самых проницательных, у самых включенных в диалог израильтян. «Да поймите вы, - говорили нам, - никто не знает, какие там у вас доходы, вам не надо это заявлять!» Мы тоже смотрели, слушали и тоже не понимали. Как будто если «никто» не знает, это оправдание, резон и право. Как будто мы говорим правду только если нас могут схватить за хвост. Как будто весь мир состоит из тех, кто хочет хапнуть чужое. Как будто весь Израиль только так и живет. Даже адвокат, у которого я еще из России взяла платную консультацию на тему, как мне, имея доходы, правильно себя вести по приезде, сначала разъяснила мне, какие бывают выплаты, а потом вдруг взялась предостерегать. В ее ответе отдельно значился пункт «игры с государством», в котором меня строго, даже грозно предупреждали, что если мне вздумается что-то утаивать, возмездия мне не избежать. Т.е., «игры с государством» эти настолько норма, что моего предупреждения об отсутствии подобных намерений не поняла даже адвокат, прислала «рыбу», как тем, кто еще не приехал, а уже просит. Я не удержалась, выговорила ей, читать такое мне показалось оскорбительным. Короче, мы немодные правдолюбцы, мы не умеем и не любим врать, не пытаемся нажиться, не стремимся обмануть. Мы именно с этого нашу израильскую историю начали, и нам, как ни парадоксально, именно так удалось ее и завершить. В чем тут парадокс, об этом я расскажу значительно позже.
Так вот, перед приездом меня предупредили, что, поскольку все поголовно репатриируются в расчёте на пособия, их начинают перечислять механически сразу после того, как закончится корзина абсорбции. «Ты сразу тогда заяви об этих своих доходах, чтобы тебе не пришлось ничего возвращать, чтобы не стать должником», - посоветовал мне кто-то из друзей, отговаривать меня отчаявшись. «Должник» - это для меня не дай Бог. Я и кредитками никогда не пользовалась, это старая советская привычка рассчитывать только на свои, я так прожила свою жизнь и мне это нравится. Менять эту привычку я не хотела, и, естественно, сразу попросила анкету. Заполнить ее тоже попросила, самой мне было в этом не разобраться. И мне анкету с моих слов заполнили.
Битуах Леуми стоит за забором, войти в эту организацию просто так невозможно. Существует приложение для мобильника, в Израиле это называется «аппликация», очередь оформляется через нее. Если повезет. В некоторых ведомствах просто свободных мест нет. Нет и все. Сегодня, завтра - их нет. И как хочешь. Но как-то люди крутятся. Вот это «выкручивание», оно там в порядке вещей. Все устроено так, что иначе получить результат невозможно.
Перед входом в Битуах Леуми охрана, рядом с красавцами в форме пластиковый ящик. В нее опускается конверт с бумагами или файл с ними же. И дальше надо ждать смс и приглашения на прием. Этот ящик - тот еще бермудский треугольник, но поначалу я лупо верила, что если все сделала, как положено, читай «как сказали», то и ответ получу адекватный. Очевидно, что я расслабилась со времен бюрократии в СССР, и совсем другое отношение и другой порядок ведения дел давно стали нормой для меня.
Не помню, сколько мы ждали после того, как отправили свой конверт в ящик. А когда пришли на прием, произошло вот что. «Женщина из окошка» выдала моей знакомой, которая нас сопровождала, бумагу со штампом, покосилась в нашу сторону и произнесла несколько фраз тоном, крайне презрительным. Я с перепугу ничего не поняла, и о том, что она сказала, спросила уже на улице.
- Вам отказали! - сообщила мне знакомая, - у вас слишком большие доходы! Вы можете обжаловать это через суд!
Я не понимала, что значит «нам отказали», мы же ничего не просили. А это выражение лица служащей, откуда такое презрение, разве так надо общаться с людьми, которые честны? А суд, суд при чем? А почему сумма доходов, указанная в ответном письме, намного больше, чем указанная нами? И вот только не говорите, что я динозавр и прочее такое же. Не одна я такой породы хожу по земле. Да, мы еще не перевелись на этом свете, но израильские чиновники явно под этот факт не заточены. Мы с мужем переглянусь и решили плюнуть. Пусть они называют это как угодно, главное, что теперь ничего не будут нам перечислять, и мы не попадем в должники. Пройдет месяц-другой, и мы начнем понимать, реально нам жить на две страны или нет. Так мы решили и на время забыли о Битуах Леуми, но весь «изюм» впереди, позже я еще вернусь к рассказам о нем.
У нас началась самостоятельная жизнь. Нет, жизнью это пока назвать было нельзя - в квартире стоял один диван, который разбирался на две отдельных лежанки, старый холодильник с микроволновкой, купленные у прежних жильцов и все. Остальное надо было покупать, добывать, и хорошо, что были у нас знакомые и друзья, которые могли нам в этом помочь.
Новые репатрианты в Израиле часто сначала берут вещи с помоек. Это не прям помойка-помойка, просто кто-то вынес и поставил на улице вполне годную штуку, а другой ее утащил к себе. Я это видела раньше в больших городах и слышала от своих одногруппников по ивриту. Но в нашем городке такого не практиковалось, на помойку попадали вещи в разбитом виде, на них и смотреть было страшно. Но надо было налаживать быт. Кое с чем помогла подруга, снабдила нас тарелками, кастрюлями, всякой домашней мелочью. Другая подруга помогла выбить стиральную машинку из магазина - именно ее мы оплатили, а ее потом продали второй раз и нам пришлось доплачивать за новую модель. Мы ездили по магазинам, покупали необходимое и знакомились с традициями и возможностями. Постигли, например, что крупную вещь всегда можно перевести на автобусе внизу в багажном отсеке. Транспорт в Израиле очень хороший, а междугородний просто отличный. Междугородний, кстати, это как в Москве между районов. А автобусы комфортные и большие, ездить в них очень приятно. Но и с транспортом есть засада, о ней расскажу отдельно, когда коснусь воспитания детей и поведения молодежи.
Но вот мы купили самое необходимое и торжественно объявили, что можно начинать жить. Прямо как в «Ликвидации»: «Тащите пианину взад, начинаем жить, мама». Прошло две недели и муж позвал меня посмотреть, «что это такое». «Это» были черные точки на стене чуть выше дивана. Мы отодвинули диван и остолбенели: по стене расползалась плесень. Мы такого даже представить себе не могли, но это было только началом многосерийного фильма ужасов на тему плесени в Израиле. А в тот момент неприятная догадка кольнула нас обоих и мы ринулись отодвигать и другие предметы от стен. Мы не ошиблись: плесень цвела повсюду, и мы бросились звонить всем, кого вспомнили, чтобы понять, что делать в первую очередь и как бороться с этим кошмаром.
Всю зиму и всю весну до наступления жары мы сражались с этой дрянью, которая лезла отовсюду и расцветала не только за мебелью, стоило ее придвинуть к стене, а и просто на открытых стенах и даже у мебели внутри. Через две недели после покупки нового шкафа плесень перекинулась на него. Через месяц после покупки новой кровати мне показалось, что я слышу какой-то неприятный запах. Я призвала мужа, мы подняли матрас и увидели нечто, похожее на бурый мох. Оно расселось на основании кровати и пятнами коснулось матраса… Новая, только что купленная кровать!!! Я стрессоустойчивый человек, но тут мое удивление начинало зашкаливать. И снова мы шныряли по магазинам в поисках специальных средств борьбы с этим источником зла. Оказалось, от плесени существуют даже антибиотики. Заодно я расспрашивала продавцов, соседей и знакомых, а как у них? Одни отвечали, что это тут везде, другие округляли глаза, некоторые глаза отводили. Я думала о том, что ведь бывала я в Израиле зимой и осенью, но не встречала у своих друзей ничего подобного даже и в холодных домах. Предполагала, что плесени подвержены дома в определенных городах, что она вырастает, если помещение не просушивается или не проветривается, но ни одна версия не срасталась: перед нами в квартире жили люди с ребенком, мы же еще вообще не закрывали окон, вдыхая вкусный израильский воздух. Квартирная хозяйка уверяла нас, что «все это развел» предыдущий жилец, что он не сообщал ей совсем ничего и, видимо, ничего не предпринимал. Просто побелил, чтобы квартиру вернуть, и все.
Мы сражались с плесенью как одержимые. Мыли стены хлоркой, а потом уходили, чтобы запах ушел. Однажды муж нанюхался все-таки и долго кашлял, дальше мы обрабатывали стены в тройных масках. Соскребали побелку, отмывали, проливали разными веществами, просушивали и снова белили - это был нескончаемый процесс, который, тем не менее, нервировать потихоньку перестал, и я предположила, что израильтяне просто привыкли к этому явлению, как к данности, и перестали его замечать.
Из мебели мы точно вытравили все и больше ничего вплотную не придвигали, но стены уговорить так и не удалось. Муж предположил, что дождевая вода затекает снаружи, и что она не просыхает до конца. Споры плесени неистребимы, в жаркую пору она засыпает и расцветает снова, едва наступают холода и начинаются дожди. А это с ноября по март, иногда по апрель. Я смотрела, спрашивала, неприлично заглядывала за шкафы в других квартирах и кое-где ее встречала. Иногда в вполне приличных домах. Моя догадка о привычке подтверждалась… А я старалась найти хоть какое-то объяснение пышному цвету этих грибных колоний.
Наконец я построила гипотезу и ею кое-как удовлетворилась.
Вспомним хрущевки, наши русские хрущевки. Сколько их высмеивали, топили в собственной желчи дети моих ровесников, не способные держать объективность. Но в свое время эти самые хрущевки были счастливым выходом для множества людей, живших в бараках и коммунальных квартирах. Я почти тридцать лет прожила в коммуналке, я помню, какое это счастье - иметь собственную ванну и собственный туалет. Да, в хрущевках квартиры были маленькими, кухни крохотными, но люди, которые получили эти квартиры, были счастливы по тем временам. Прошло время, дома эти устарели. И кухни уже нужны были намного больше, и комнаты, все должно было стать другим. Но дома оставались крепкими, они до сих пор стоят и стояли бы дальше - теплые, защищающие своих жильцов от наших холодных зим, способные сохранять их здоровье точно. Они не разрушились и не испортились за эти годы, несмотря ни на что.
В Израиле тоже однажды построили «хрущевки», а может быть, это - наспех и лишь бы решить проблему - происходило несколько раз. Может быть, это было время алии 90-х, когда в страну хлынуло огромное количество людей. Нужно было срочно обеспечить их жильем, и тогда страна «слепила из того, что было» новые жилища для своих новых граждан. Теперь в Израиле тоже реновация. Только в отличие от моих сограждан, которым пора научиться объективности, там никто не рыдает, что им делают плохо или селят их на два метра левее, чем они жили раньше. Старые дома сносят, и я однажды видела такой, только что сломанный, дом. Это была… куча песка. Там даже камней не было, на что в изумлении обратил внимание мой муж. Из чего же он был построен, муж гадал. Не разгадал. В общем, я пришла к предположению, что это заросшее плесенью строение (с виду вполне нормальный дом, не самый страшный среди старых израильских построек) - какой-то массовый проект, построенный как попало, лишь бы решить острую проблему здесь и сейчас.
В Израиле, как и в Европе, нет центрального отопления. Зимой дома там не отапливаются, электричество стоит дорого, особенно хорошо не обогреешься. Надо сказать, что мы не экономили и грели квартиру до комфортной температуры. Муж даже включал «дулку», направляя ее горячий воздух на только что побеленные после обработки участки стен. Помимо этого, мы включали обогреватели в двух комнатах. Но для черной плесени это оказалось не помехой, как и для бурой, которая кустами из тонких нитей расползалась по деревянной мебели. Приличная квартира в не самом плохом доме. Обычная картина жизни израильтян.
Человек ко всему привыкает. К концу весны мы привыкли инспектировать наше жилище, но тут резко потеплело, цветение стен остановилось. Правда, там, где мебель плотно прилегала к стенам, черные точки все равно жили, и мы поняли, что в таких домах плесень не уничтожить ничем.
Теперь мы знаем, что плесень в Израиле обычное дело. Вместе с ней сосуществует множество людей. Они не стонут, не плачут, не хают свою страну. Они сочувствуют ей, любят ее и покупают бесконечные средства самозащиты. Они выбрасывают мебель на помойку, когда она зацветает, и покупает новую, которую нередко привозят с фабрики уже заплесневелой. Они немного стесняются посторонних, им не хочется, чтобы внешние люди думали о них плохо. Честные вздыхают и признаются, что да, тут так почти везде, особенно там, где экономят на обогреве и в сырых городах. Про экономию позже я расскажу отдельно, а новые дома в Израиле строятся уже с газовым отоплением, с батареями. Это красивые внешне и удобные изнутри дома, в них плесень не заведется. Но та, что есть, неистребима.
- Что ж там забыла, в этом кошмаре?
- Ну, например, самочувствие, хотя были причины и важнее. За эти семь месяцев у меня ни разу не заболели ни спина, ни колени, ни бедра. Я бегала по лестницам, ходила пешком больше десяти километров в день и чувствовала себя замечательно. Всю зиму я только и делала, что гуляла и любовалась прекрасными деревьями, которые цветут и плодоносят круглый год. Не зря люди порой уезжают в теплые края на старости лет.
ПРОДОЛЖЕНИЕ