Надпись
Надпись на зеркале в женском туалете Grand Cafe Budapest на проспекте Андраши:
Hogyan is érthetné meg egymast férfi és nő? Hiszen mibdenkettő mást akar - a férfi a nőt, a nő a férfit.
Karinthy Frigyes
Как могут понять друг друга мужчина и женщина? Ведь они хотят разного - мужчина женщину, а женщина мужчину.
Фридьеш Каринти
Фридьеш Каринти (1887-1938), писатель, впервые сформулировавший в рассказе «Звенья цепи» (1929) теорию шести рукопожатий.
Разве это не повод опубликовать в журнале один из его рассказов?
Фридьеш Каринти. Сын своего века
Сегодня я снова предпринял небольшую прогулку в машине времени. На этот раз решил заглянуть в прошлое. Ровно в полдень я включил мотор и помчался в глубь веков со скоростью шесть месяцев в секунду; спустя четверть часа я уже был на месте.
Датометр показывал 8 февраля 1487 года.
Машина финишировала на придунайском холме - там же, откуда взяла старт.
Я огляделся. Невдалеке плотники возводили мост под надзором солдат в железных латах. За Дунаем, в Буде, поблескивали кольчуги и длинноствольные ружья воинов, которые в походной колонне двигались к крепости.
Выпрыгнув из машины, я подошел к стражнику у моста.
- Скажите, пожалуйста, что там за армия? - вежливо спросил я.
- Протри свои очи, - ответил он выспренне. - То войско из Вышеграда под водительством славного Матиаша.
Ну, разумеется, ведь сейчас здесь правит король Матиаш. Но почему он оставил свой Вышеград? Должно быть, тут что-то готовится?
- А зачем собралась такая армия? - продолжал я любопытствовать.
- Идем походом на турок, - ответил воин.
Ого, значит, война! Это становится интересно. В моем мозгу мгновенно пронеслась уйма блестящих идей: стоит мне воспользоваться хоть малой толикой знаний, принесенных с собой из XX века, как я войду в историю величайшим человеком, стану гением той далекой эпохи. Известно, что король Матиаш был неглупым малым. Он, несомненно, извлечет пользу из тех открытий и изобретений, которыми я, человек XX столетия, с ним щедро поделюсь. Что для него Вена! Вооружившись моими знаниями, он сможет завладеть Парижем и Лондоном, завоюет весь мир и прославит мое отечество на века, превратив его в величайшее государство земного шара. Мировая история будет изменена. Более того, придется перекроить курсы истории в университетах. Вот поднимется кутерьма!
Не хочу утомлять читателя излишними подробностями. Буду краток: через два часа благодаря принятым энергичным мерам я добился аудиенции у монарха.
Его величество производил впечатление весьма симпатичного, толкового и светского человека. Говорили, что у него орлиный нос. Ничего подобного, нос как нос, вполне обычный.
Он обратился ко мне по-латыни. К сожалению, я кончил гимназию, что на улице Марко, и посему попросил его объясняться по-венгерски. Он соизволил дать милостивое согласие, и я коротко ему изложил, что, узнав о его военных намерениях, добился аудиенции, дабы поведать его королевскому величеству о некоторых выдающихся изобретениях, с помощью которых он сможет за несколько дней вдребезги разбить турецкую орду. Я только просил предоставить в мое распоряжение известное количество стройматериалов и сотню - другую рабочих рук, после чего я берусь изготовить такие вещи, о которых он не смел и мечтать.
Его величество благосклонно выслушал мою пылкую горячую речь, а потом проводил в большую мастерскую, где мне дали рабочих. Монарх пожелал лично наблюдать за моими усилиями и велел поставить свой трон в центре мастерской.
- Первым делом, - начал я, - мы сконструируем такое ружье, которое способно в одну минуту сделать шестьдесят выстрелов. С его помощью можно косить ряды врагов, как траву в поле. Это изобретение называется ружьем-автоматом.
Мастеровые слушали меня, затаив дыхание, и ожидали распоряжений.
- Итак, - сказал я, - прежде всего возьмем эту… как ее… («Ай-яй-яй… как же делают автоматы?»)
- Значит, - глубоко вздохнул я, - мы берем эту самую… что называется…
Нет, черт подери, ведь я, оказывается, не знаю, как делают автоматы. Помню только, что-то надо крутить и вертеть… Однажды в газете, в разделе «Всякая всячина», я читал, как их делают, но это было очень скупое описание, без единой схемы и без чертежей.
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам.
- Вообще говоря, - непринужденно перебил я сам себя, автомат не самое важное. Давайте лучше соорудим аэроплан, на котором можно летать над войском противника и сбрасывать бомбы. За какой-нибудь час мы разгоним всех турок.
Меня слушали не дыша. Я старался говорить конкретно.
- Аэроплан делают так: берут два больших куска парусины, складывают наискось, вот так, как я показываю, потом привинчивают к нему пропеллер, который и приводится в движение мотором…
- Постой, мой друг, - благосклонно прервал меня его величество король, - что ты называешь мотором?
- Мотор - это пустяк, - опрометчиво выпалил я. - Одним словом…
В конце концов, что он ко мне пристал? Почему я должен знать, как делается мотор? Ведь я не инженер и не механик, я всего-навсего журналист.
Как теперь выкрутиться? Дело нешуточное, этим людям надо показать что-то конкретное… Вон тот детина с злым, багровым лицом (наверно, какой-нибудь полководец!), почему он так подозрительно поглядывает на меня? Стой! Я спасен! Покажу им, как наладить телеграф, и они от изумления ахнут.
- Прежде чем заняться аэропланом, - быстро переменил я тему, - предлагаю соорудить приспособление, с помощью которого можно вести переговоры на сотни километров… Наши передовые отряды смогут сообщать обо всех передвижениях вражеских войск… Понимаете?
- Понимаем! Делай хоть что-нибудь, черт возьми, - изрек краснолицый полководец, как будто без особого расположения ко мне.
- Да, разумеется… - ответил я почему-то задрожавшим голосом. - Единственное, что мне нужно, - это, как вы понимаете, электрический аккумулятор…
- Само собой… Валяй! - прорычал краснолицый.
Нет, он был мне решительно несимпатичен. Во-первых, на каком основании он говорит мне «ты»? Какое он имеет право «тыкать»?! Впрочем, главное сейчас - сделать аккумулятор… Только бы знать, из чего он состоит. Черт побери, ведь в школе мы это проходили, но я, помнится, в тот день не выучил урока, да-да, меня даже вызывали к доске… Уф…
Я несколько раз открывал было рот и тут же его захлопывал. Какое унижение! Краснолицый взглянул на короля. Его величество - на краснолицего.
- Думается мне, государь, - проговорил царедворец, - что этот словоблуд ни на что не годен и просто издевается над твоим величеством.
Король вспыхнул, поднялся с трона и, ни слова не вымолвив, удалился.
Краснолицый кивнул страже.
- Вздернуть, - приказал он.
Через две минуты я убедился, что во времена короля Матиаша вешать умели не хуже, чем в наше время. Меня успокаивало лишь одно: в конце XIX столетия я все равно опять появлюсь на свет божий и благодарное отечество воздаст мне за то, что в 1487 году я не помог королю Матиашу в борьбе против турок, ибо в мое время они стали нашими верными союзниками и друзьями.