Об антикоммунистических направлениях фантастики...

[anlazz]

Продолжу прошлую тему о коммунистической фантастике, правда - с несколько необычной стороны. А именно - хочу сказать о том, что можно считать «антагонистом» коммунистической фантастике, противостоящем ей направлении искусства. На первый взгляд может показаться, что таковой является «антикоммунистическая фантастика» (разговор о том, чтобы выйти за рамки фантастического жанра, пока опустим). Но это будет слишком тривиально. Да и не является уже давно «прямой антикоммунизм» сколь либо значимым явлением, лишившись после разрушения «советского блока» смысла своего существования. Однако это не означает, что сама антикоммунистическая тенденция так же исчезла из этого мира. Напротив, именно сейчас она является «определяющей и направляющей» - пуская и скрытой в тени. И разумеется, подобное положение просто неизбежно должно иметь свое «отражение» в культурной сфере, в том числе, и в области фантастической литературы.

Таковое отражение есть. Более того, оно порождает  крайне распространённую форму фантастического произведения, выступающую не карикатурным (как «прямой антикоммунизм»), а реальным противником устремления к коммунистическому обществу. Можно сказать даже более-  что в современном мире именно она стала господствующей в области «фантастических отражений», почти вытеснив все остальное. Это - произведения, построенные идее «сверхспособностей» и связанной с ними идее «избранности». Конечно, может показаться, что это не так: ведь подобные представления существуют чуть ли не самого момента появления человечества, а точнее - с момента формирования государственности. Мифология разных народов (от древних греков до американских индейцев) включает в себя концепт «полубогов» и «героев», посредством которых некие высшие силы устраивают земной (и небесный) порядок.

Однако тут есть одна маленькая деталь, которая отличает современную «избранность» от избранности «классической», причем полностью изменяя ее смысл. Речь идет о том, что в традиционном обществе момент обретения чего-нибудь, выходящего за пределы статистической нормы, означал одновременно и то, что данный субъект становился полноправным участником сложных и непонятных непосвященному действий высших сил. Получая «высшие способности», герой лишался права на «частную жизнь». Вместо этого он обязан был исполнять служение служение «высшей идее», будь это уничтожение чудовищ, насаждение среди масс прогрессивных технологий или проповедь нравственных норм. )Наиболее четко выражено это в христианстве, где дарование той или иной способности - от возможностей исцеления до военной удачи - связывалось исключительно со следованием христианским нормам (молитвам, образу жизни и т.д.).

* * *
Подобное представление, в общем-то, оставалось нормой до недавнего времени. Оно было напрямую связано с концепцией общества, как единого организма, в котором все сословия (если говорить о достаточно развитой системе) выполняют свою функцию - пуская даже и имея при этом разный уровень потребления. Разумеется, понятно, что с реальностью данное представление имело весьма слабую связь - поскольку представители высших сословий очень быстро смекали, что гораздо лучше, нежели выполнять возложенные на них обязанности (вроде защиты и молитв), постараться приобрести как можно больше богатств и власти. Но, тем не менее, до самого конца «Традиции»  представление о том, что за большие возможности приходится платить, оставалась актуальной. Более того, даже в эпоху модерна, пусть в сильно видоизмененном виде, но подобная концепция все же оказывалась господствующей. Только теперь место религиозного рвения заменила идея напряженного труда: любой миллионер просто обязан был утверждать, что он заработал свое состояние путем длительной и тяжелой работы (даже если реально оно образовалось путем биржевых спекуляций или благодаря знакомствам «сверху»).

Сейчас же можно сказать, что положение изменилось на противоположное. А именно - идея избранности оказалась  полностью «отвязана» от представления о какой-либо цели этой избранности. Если в течении всей мировой истории люди неявно считали, что появление какого-либо могущества автоматически обязывало его носителя к служению, то теперь про это даже не вспоминается. Сверхспособности оказываются «вещью в себе и для себя», вернее, для их носителя, которую он может применять для удовлетворения своих интересов.

Разумеется, данная ситуация возникла не сразу. «Первыми ласточками» стали американские комиксы, массово расплодившиеся в межвоенный период. В них описывались люди, наделенные особыми способностями - «супергерои». Эти «супергерои», начиная со всем известного Супермена, волею судьбы приобретшие огромные способности, выступали настоящими хранителями и хозяевами некоего мира (чаще всего речь шла о городе). В сущности, они выступали аналогами древних полубогов, которые совершали «замирение Земли» путем физического уничтожения неких зловредных созданий, населяющих ее. В этом смысле могло показаться, что единственная разница с традиционными представлениями тут состоит в том, что «супергерой», в отличие от героев древности, не связан напрямую с высшими силами…

Однако эта самая, казалось бы, небольшая разница кардинально меняла всю картину. Дело в том, что «отвязка» «супергероев» от космогонического процесса неизбежно создавала проблему приложения сил. Герой древности, как известно, с самого начала осознавал, для чего он существует, и почему он сильнее других. Поэтому тот же Геракл и выполнял приказания мерзкого Еврисфея, а Илья Муромец служит князю Владимиру даже тогда, когда последний ведет себя не слишком хорошо (например, прогоняет того же Илью). Однако для «суперменов» разного рода подобной «нацеленности» нет. Их «служение обществу» является, конечно же, данью традиции (все же архетипы для создания подобных существ использовались те же самые), а не необходимым условием существования. Получается такой жест доброй воли: вот не нравится супергерою разгул преступности в родном городе - и он идет «восстанавливать законность». Получается, что если бы полиция (в полном противоречии с желанием автора комикса) вдруг стала заниматься своим делом в полную силу - и преступность в «мире супергероев» бы снизилась до «среднестатистического уровня», то их «служение» сразу потеряло бы всякий смысл.

Со временем это и  произошло. Но и это положение со временем оказалось отброшено. К концу XX века пришел период «усложнения образов супергероев» (хотя они как раз изначально трактовались, как предельно «упрощенная вещь») и «придание им человеческих качеств». В результате даже имеющиеся слабые отблески идеи «служения» были отброшены, и вместо них оказались поставлены всевозможные комплексы, «детские травмы» и т.д. «Супергерой» лишился всех тех признаков, что хоть как то связывали его с древними героями, и практически превратился в среднего человека, только наделенного несколько большими возможностями. Однако на этом эволюция «сверхспособностей» не завершилась. Пресловутые «супергерои» во всех своих вариациях были всего лишь прологом к намного более величественной и значимой идее: идее всемогущего обывателя.

* * *
В отличие от «супергероя» герой данного направления уже полностью лишен каких-либо обязательств перед чем-либо. Разрыв с традиционным представлением полон: никакого давления над личностью не происходит, она остается полностью свободной и может использовать свои способности в соответствии со своими представлениями. Сами же «суперспособности», дарованные обывателю, могут быть различными, порой даже не выделяемыми, как «супер». Например, в настоящее время широко распространен сюжет о т.н. «попаданцах» - современных людях, попавших в «иной мир». Это может быть (условное) прошлое, но может быть и какой-либо иной вариант альтернативной реальности. Важно одно: более чем средний человек (часто специально подчеркивается, что герой занимал в нашем мире невысокое положение) оказывается крайне важной персоной на новом месте. Иногда по причине своих недюжинных знаний (например, знает о произошедших в прошлом событиях и может их предсказывать, владеет знаниями современных технологий). Иногда (в фэнтази) по причине приобретения в «процессе переноса» требуемых навыков (магии, методов боя и т.д.).
Это «переформатирование» из «серой мыши» в блистательного героя является настолько популярным, что уже лет пять (если не больше) стало предметом всевозможных насмешек со стороны критиков. Что не мешает ему оставаться любимым приемом авторов (почему - будет сказано ниже).

Однако человек может приобретать «сверхспособности» и в нашем мире, никуда не перемещаясь. Например, овладев возможностью той же магии или обретя во владение некий особый артефакт. Вершиной этого направления можно отнести сверхпопулярный «поттеровский» цикл, однако направление начало развиваться еще до выхода книги Роулинг, так что считать ее «родоначальницей жанра» нет смысла. Например, «Ночной Дозор» Лукьяненко вышел в 1998 году, почти одновременно с первой книгой о Гарри Поттере. Все это говорит о том, что мы имеем дело с долговременным трендом, при этом еще и независимым  от культурных и национальных особенностей (по крайней мере, по отношению к развитым странам). Что же касается последующего десятилетия, то тут как «прорвало». Если даже отбросить серию «поттериану», ставшую свехбестселлером, то все равно поток литературных и даже кинематографических произведений «о не таких как все людях, неожиданно ставших всемогущими» оказался крайне велик.

И вот теперь мы подходим к самому главному. А именно - можно ли сказать, что подобный процесс является чисто случайным. Ну, или что почти то же самое - можно ли свести данную эволюцию к чисто литературным проблемам? Является ли появление идеи «всемогущего обывателя» следствием исключительно развития популярных сюжетов, и не стоит ли за этим чего-то более глобального. На самом деле подобное предположение не лишено смысла. Разумеется, речи не может идти о том, что те или иные книги или фильмы создаются под воздействием неких «темных сил», для того, чтобы «зомбировать сознание масс» (подобное представление о книгах Роулинг периодически встречается). Речь идет о другом - о том, что отраженные в фантастических произведениях идеи, как правило, представляют собой отображение реальных процессов, происходящих в мире. Так, появление «супергероев» определенным образом было связано с надвигающейся войной (разбор этого вопроса пока отложим), страх перед ядерной войной (на Западе) создало мощную «струю» т.н. «постапокалиптических сюжетов», а массовое увлечение «космической фантастикой», естественно, соотносится с началом космической эры.

* * *
Имеет свою причину и появление идеи пресловутого «всемогущего обывателя». Причем, основание довольно неожиданное. Для того, чтобы его увидеть, следует обратиться к той же «поттериане». Мальчик - «ботаник», ставший волшебником, и не просто волшебником, а одним из величайших представителей «своего цеха», появился не просто так. Напротив, он стал олицетворением одной из важнейших тенденций своего времени (1990-2000 гг.). А именно - неожиданному богатству возможностей, буквально «свалившихся» на ряд совершенно не ожидающих этого граждан. На самом деле, многие уже отмечали сходство образов того же Гарри Поттера и Билла Гейтса. Но, как не удивительно, это сходство выходит далеко за пределы внешнего вида: судьба основателя Микрософт может показаться схожей с судьбой придуманного Роулинг героя. В самом деле, не сказать, чтобы успешный и богатый программист и бизнесмен неожиданно оказывается самым богатым человеком планеты, а его компания - становится одной из ключевых структур в современной структуре мира.

На самом деле подобных судеб множество. Во всяком случае, огромное число предпринимателей в области IT-индустрии, от Джобса до Брина, пережили нечто вроде «приглашения в Хогвардс», когда из скромных представителей мелкого бизнеса неожиданно «взлетали» на самый верх списка «Форбс». Впрочем, одними «капитанами» дело не ограничилось - 1990-2000 годы стали временем неслыханных возможностей для целого ряда профессий. Скромные «ботаники», казалось бы обреченные всю жизнь оставаться в рамках пресловутого «среднего среднего класса», неожиданно оказывались востребованными обществом. Зарплаты много выше среднего, дорогие машины  и прочие символы «высокого уровня потребления», ранее доступные лишь «акулам бизнеса», неожиданно обрушились на довольно широкий круг интеллектуалов самого разного направления, от программистов до социологов. Это стало продолжением хорошо известной ситуации с яппи, но охватившей более широкий круг людей.

Что же касается постсоветского пространства, то для него все вышесказанное можно честно умножать на сто (если не больше). Если для западных стран можно вести речь об усилении возможностей социальных лифтов, то для данного места следует говорить не о лифтах, а о каких-то «социальных ракетах». Уровень дохода постсоветского гражданина мог увеличится не в разы, и не на порядок даже, а на несколько порядков. Попасть в олигархи из «мээнэссов» - это даже не карьера Билла Гейтса. Правда, на постсоветском пространстве гипертрофирована была и другая особенность указанного явления, о которой пока речь не шла, но которая является такой же необходимой частью «времени чудес», что и указанные социальные лифты. Речь идет о том, что взлет определенной части населения был оплачен колоссальным падением другой его части. За сверхбогатство олигархов и их «обслуги» расплачивался народ - большая часть советских граждан оказалась обречена на бедность, и более того, на нищету. Более того, многие из них - по крайней мере, числом, сравнимым с числом «удачников», просто не смогли пережить «время чудес»…

Однако во всем  мире происходило ровным образом то же самое, только в менее «выпуклом» виде. Эпоха неолиберального реванша, вместе со взлетом «удачников», означала и начало демонтажа «общества всеобщего благосостояния». Того общества, что все послевоенное время рассматривалось, как норма для «цивилизованного мира», а практически означало некий «пакт», заключенный между элитой и массами. В 1980 годы этот пакт был нарушен, а в 1990 начался процесс его активного разрушения. В этом смысле надувание «биржевых пузырей» - та самая основа взлета «удачников», являлось продолжением данного процесса. Создаваемые на спекуляциях состояния (в общем-то, теперь нет особого секрета, что богатство «IT-гениев», в общем-то, имеет спекулятивный генезис) были возможны только за счет огромного количества средств, «закачиваемых» в этот процесс. А эти средства могли быть взяты исключительно из кармана «рядового налогоплательщика». Если еще при этом учитывать «прямое изъятие» денег из их кармана, в виде платы за использование программного обеспечения, просмотр фильмов и чтение (покупки) книг, за счет покупки дорогих лекарств (сомнительной эффективности) и оплаты медицинских услуг, то с вопросом поиска «основы времени чудес» проблем не будет. За удачу «мальчиков-волшебников» была принесена чудовищная плата в виде благосостояния подавляющего числа граждан.

* * *
В результате можно сказать, что в современном обществе сложился четкий стереотип о том, что «человеком массы» быть очень плохо. Зато - «одиночкой-удачником» быть не просто хорошо, а очень-очень круто. Чем дальше, тем больше элитарии приобретают свободы, возможности ни с кем ни о чем не договариваться. Они могут иметь совершенно разные пристрастия, сексуальную ориентацию и т.д. - что не снилось во времена «социального партнерства», когда надо было играть роль «своего парня». Теперь же за созданием «хорошего имиджа» можно просто обратиться «к профессионалам», и они из любого сделают «народного любимца». Возможно, исключительно в медийном пространстве - но кого это может волновать сейчас. Реальное представление о том или ином «герое» в массах оказывается просто не нужным. (Мы можем наблюдать это в самом гипертрофированном виде, когда рейтинги «высших лиц» продолжают зашкаливать, несмотря на разрушение системы образования или здравоохранения и прочие неприятные вещи.)

Исходя из вышесказанного может стать понятным, откуда взялся в фантастике тип «всемогущего обывателя», и почему этот образ является столь популярным во всем мире. (И «гиперпопулярным» у нас.) Разумеется, это является реакцией на происходящее в современном мире. Если в реальности «скромный ботаник» имеет возможность стать миллиардером, или, во всяком случае, высокооплачиваемым специалистом, то почему бы ему не стать волшебником. И так же, как в реальности, это процесс не имеет прямой связи с действиями самого претендента, так и в фантастическом его отображении он становится результатом чистой случайности в той или иной форме. Например, наш герой оказывается представителем древнего великого рода. Разумеется, в реальности предпринимаются попытки использовать старый протестантский конструкт «напряженного труда» для объяснения произошедшего, но получается много хуже, нежели в XIX веке. Поскольку очень часто новоявленный «волшебник» работает, как бы не меньше, нежели менее удачливые его собратья, да и особенным уровнем знаний не блещет. В результате объяснение с «потерянным принцем» выглядит гораздо убедительней - тем более, что с тем же Гейтсом данная конструкция является «стопроцентным попаданием». (Знаменитый контракт с фирмой IBM  он получил благодаря своей матери.)

В общем, как и следовало ожидать, торжество антикоммунизма в фантастике связано с однозначным торжеством антикоммунизма в реальном мире. На этом можно было бы и закончить разговор, если бы не было одной тонкости. А именно - искусство, как таковое, состоит с реальностью в диалектической связи. Т.е. оно не только занимается отображение происходящего в жизни, но и, в определенной мере, приводит к его изменению. Образы, существующие в массовом сознании, вполне конкретным образом действуют на поведение людей, заставляя их принимать те, а не другие решения. Поэтому можно сказать, что господство указанной концепции «избранности» в fiction приводит к тому, что существующее положение (со «взлетом» немногих и «падением» большинства) воспринимается нашим современником, как «нормальное» и даже единственно возможным. Действительно, есть «избранные» (и даже благородные, т.е., урожденные от «высоких родов»), и есть «серое быдло».

И одновременно с этим разрушение данной концепции и предложение альтернативы будет означать пусть слабое, но разрушение подобной «неолиберальной идиллии». Именно поэтому создание коммунистической фантастики - т.е., фантастики, выходящей за рамки господствующей идеологии - является не просто литературным шагом, но политически важным действием. Действием, ведущим к изменению мира…