Еще раз о вопросе стабильности государства. К предыдущему
Вообще, как уже говорилось, похожесть современной РФ на Российскую Империю эпохи упадка крайне велика. Настолько, что порой даже становится непонятным: ну как же может быть так? В том смысле: как же столь разные в своем основания государства - абсолютистская сословная Империя и демократическая буржуазная Республика - могут выглядеть «на одно лицо» в рамках социальной динамики. Ну, не всегда и не везде, конечно - но сути это не меняет. Поскольку формально данные государства слишком разные: скажем, основой благосостояния той же Российской Империи выступал традиционное сельское хозяйство, а РФ, при всех своих недостатках, все же развитое индустриальное государство.
Однако подобная разница в базисе удивительным образом не мешает данным государствам демонстрировать примерно одинаковые свойства по такому важнейшему параметру, как «стабильность». В том смысле, что - несмотря на те колоссальные проблемы, которые, как правило, оказываются присущими подобным социосистемам - внешне они производят впечатление несокрушимых колоссов. Да, именно так - несмотря что и тогда, и сейчас есть немало личностей, уверенных в том, что «рашка все!». Кстати, их было немало и в “имперский период” - хотя, конечно, и значительно меньше нежели сейчас. Однако шли годы, а это самое «все» так и не наступало. Более того - Россия вполне успешно развивалась: строились железные дороги, русская армия одерживала победы (в Русско-Турецкой войне, в Средней Азии), русская культура покоряла мир (дягилевские “русские сезоны”), и даже вчерашние враги - вроде Англии и Франции - искали союза.
Ну, а самое главное: “режим” стоял, как скала - несмотря на крайне архаичную свою форму. Его не смогло сокрушить ни поражение в Крымской войне, не экономические неурядицы, ни массовый голод, ни “революционное движение”. Не “помогло” крушению России даже то, что от пропаганды и агитации часть представителей последнего перешли к прямому террору против представителей власти. Кстати, террору весьма успешному в плане исполнения - аж целого царя смогли уничтожить! Однако даже этого «акт народной мести» потрясающим образом оказался «безответным». В том смысле, что поколебать положение Империи он не смог - и, казалось, единственным его последствием стала жесткая политика вступившего на трон нового монарха. (Начиная с разгрома народовольческих организаций, и заканчивая знаменитым «Циркуляром о кухаркиных детях».)
Сравнение всего этого с «бурлящей» европейской социальной жизнью было налицо: если «там» чуть ли не все XIX столетие прошло под знаменем буржуазных революций, порой переходящих в более радикальные выступления - вплоть до Парижской коммуны -разумеется, было не в пользу нашей страны. Тем более, если сравнивать положение российских масс - которое было гораздо более бедственным, нежели у масс европейский. Причем, если у последних хоть медленно - но происходило улучшение жизни за счет развития рабочего движения, то в России дело обстояло наоборот. В том смысле, что к концу XIX века положение российского крестьянства было как бы не хуже, нежели во времена крепостничества - несмотря на все эти «земства» и прочие старания властей хоть как-то исправить положение.
На этом фоне отсутствие массовых выступлений против властей могло выглядеть странным - особенно на фоне перманентной «европейской бузы». Однако эта странность была только на первый взгляд - поскольку в реальности развитие революционного движения оказывалось гораздо сложнее, нежели принято обыкновенно считать. Поэтому - хотя те же крестьянские бунты, порой переходящие в крестьянские войны - происходили в стране постоянно (например, в Российской Империи только за период 1851-1861 года прошло более 500 (!!!!) подобных восстаний), они никогда не становились для государства серьезной проблемой. Поскольку, в во-первых, в подавляющем числе случае данные выступления оказывались локальными, не выходящими за пределы одной-нескольких деревень. А, во-вторых, даже в случае относительного успеха всегда завершались поражением.
* * *
Разумеется, о том, почему это происходило, надо говорить отдельно. Тут же можно только сказать о том, что положение государства не могли поколебать даже такая значительная крестьянская война, как Пугачевское восстание. Что же говорить про более мелкие бунты, которые прекрасно подавлялись усилиями роты солдат. Поэтому правительство особенно не «печалилось» по подобным поводам - гораздо опаснее ему казались выступления представителей «образованного сословия», т.е., революционеров. Борьба с последними была чуть ли не единственным действенным делом полиции - гораздо более значимой, нежели ловля «обычных» преступников. (В результате чего еще в конце 19 века в средней полосе России встречались «классические» разбойники - т.е., банды, обитающие в лесах и промышлявшие грабежом проезжающих по дороге людей. И это при том, что “образованное сословие” старались держать под колпаком полицейского контроля)
Правда, даже подобная борьба была довольно малоэффективна - как уже было сказано, даже в подобных условиях революционеры могли устраивать успешные теракты против высокопоставленных лиц. Тем не менее, Государство Российское как стояло, так и продолжало стоять, демонстрируя невероятную стабильность и нечувствительность к любым ударам со стороны “внутренних противников”. Правда, вот с ударами «внешними» ситуация была несколько иной - в том смысле, что единственный серьезный кризис Российская Империя получила после столкновения с Японией в 1904-1905 годах. Что привело тогда к первой Русской Революции 1905 года и к первым же попыткам серьезно «уладить» внутренние вопросы. Скажем, в 1905 году были отменены выкупные платежи, бывшие удавкой висевшие на шее крестьянина с 1861 года. Тогда же были начаты знаменитые «столыпинские реформы»: разумеется, они оказались неэффективными и завершились, фактически, провалом - из общины выделилось меньше четверти крестьян. Однако сам факт их провидения означал привлечения внимания государства к жизни 80% населения - что, как уже говорилось, было крайне редким явлением.
То есть, Русско-Японская война и последующая после нее революция показала, что у «российского колосса» существует однозначная «ахиллесова пята» в виде неспособности данной системы к сверхусилиям. Более того - оказалось, что данная неспособность в реальности гораздо выше, нежели у «нестабильных» европейских государств. (И даже у только что начавшей развиваться Японии.) Однако тогда это посчитали только одиночным фактом, могущим быть объясненным только лишь «несчастливой» совокупностью случайностей. Тем не менее, последующие события показали, что подобная неспособность - не единственный «несчастный случай», а очевидная закономерность. Которая, собственно, и привела Российскую Империю к ее закономерному концу - наступившему тогда, когда она снова оказалась поставленной перед подобной задачей.
* * *
То есть, можно сказать, что система, лежащая в основании данного государства - а именно, разделение общества на многочисленные «податные сословия», живущие в условиях бедности или откровенной нищеты, но при этом неспособные на организованное выступление против данной системы, и на достаточно «компактную» группу «государевых людей», могущих осуществлять довольно серьезные проекты - действительно, может выглядеть довольно эффективно. В том смысле, что она способна легко преодолевать незначительные кризисы и прочие проблемы - скажем, «небольшие» войны, не приводящие к вовлечению в них значительного числа людей. (В этом смысле высказывание господина Плеве о «маленькой победоносной войне» было, в принципе верным. В том смысле, что если бы русско-японский конфликт оказался бы ограниченным - ну, скажем, на уровне русско-турецкой или русско-китайских войн - то он действительно привел бы только к улучшению положения Империи.)
Но вот серьезные конфликты и иные события, «вырывающие» из привычного бытия огромные массы людей, и требующие значительных изменений и затрат, для данной системы становятся фатальными. Как это произошло в Русско-Японской войне - правда, тогда удалось справиться, но вот во время Первой Мировой данный “Фатум” проявил себя в полной мере. Показав еще раз, что к подобным событиям указанная форма государства оказывается совершенно непригодной. В результате казавшийся несокрушимым колосс “слинял за три дня” - ну, а еще недавно послушные подданные, послушно “ломавшие шапки” не перед царем даже, а перед малейшим царским чиновником, учинили такую “бучу”, перед которой все европейские революции стали выглядеть детскими игрушками. “Русский паровой каток” не просто рухнул -а буквально растворился в воздухе, оставив в недоумении и “друзей”, и врагов.
Правда, то, что произошло потом, затмило по своей “невозможности” указанный крах Империи - и позволил несчастному обывателю снова вернуться в свой привычный мирок “незыблемых представлений”. Но, разумеется, говорить об это надо уже отдельно. Тут же, переходя к вопросам современности, стоит только еще раз отметить, что указанное “аномальное поведение” Российской Империи в реальности оказывается не только вполне закономерным - но и совершенно предсказуемым. А самое главное: дающим представления о тех законах, которым подчиняется подобное общество - и которые крайне актуальны сегодня. Но об этом будет сказано уже в следующей части...