Моцартолюбам посвящается
A propósito de La clemenza di Tito, Ponnelle escribió:
Extremas situaciones, extremas pasiones, extremos peligros: éstas son las claves de la ópera seria.
Estoy convencido de que, de haber vivido más, Mozart habría construido un puente de comunicación, no sólo más allá del Danubio, sino más allá de los Alpes, entre la ópera alemana y la ópera italiana. Especialmente en sus últimas obras (estoy pensando en La clemenza di Tito) donde ya hay tanto de Bellini, de Donizetti, incluso de Verdi. Y no sólo en la instrumentación y en la melodía, sino también en la dramaturgia, hasta el punto de crear una línea que naciendo en Monteverdi, pasa por Mozart y desemboca en Verdi.
Por poner un ejemplo: cojamos el aria de Vittelia „Non più di fiori“. Cualquier compositor alemán habría compuesto para este momento un aria triste: no más flores, he perdido la corona, jamás seré emperatriz, soy una pobre mujer. En la psicologizante ópera alemana „toca“ un aria triste, que represente el estado anímico del personaje. Pero nada de eso hay en Mozart, ni luego en Bellini, ni mucho menos en Verdi.
¿Qué hace Mozart? No describe su estado anímico sino el objeto que ha perdido, la corona de flores. Es una música luminosa. Por eso La clemenza nunca ha sido entendida del todo entre los musicólogos alemanes. Éstos se preguntan: ¿por qué un aria alegre en un momento dramatúrgico de desolación? Pero según Mozart, es justo lo contrario. Describe qué feliz habría sido Vittelia, de haber sido emperatriz. Se trata de una dramaturgia tremendamente moderna. Lo mismo sucede en Verdi. Por detalles cómo éste comprendemos cuánto perdimos con su temprana muerte.Стырено с испанского форума.
Поннель написал о "Милосердии Тита":
Экстремальные положения, экстремальные страсти, экстремальные опасности: вот ключи к жанру оперы-серии.
Я убеждён, что, если бы ему довелось ещё пожить, Моцарт построил бы мост - не только по ту сторону Дуная, но даже по ту сторону Альпа - связующий немецкую оперу с итальянской. Особенно в своих последних произведения (я думаю о "Милосердии Тита"), где уже есть столько от Беллини, Доницетти и даже Верди. И не только в инструментовке и мелодии, но и в драматургии, до такой степени, что создаётся линия, которая, беря почин от Монтеверди, проходит через Моцарта и вытекает в Верди.
Подкрепим примером: возьмём арию Вителлии „Non più di fiori“. Любой немецкий композитор сочинил бы для этого момента грустную арию: не цветочные узы, потеряла венец, никогда не стану императрицей, бедная-несчастная. В психологизирующей немецкой опере здесь "полагается" грустная ария, изображающая душевное состояние персонажа. Ничего подобного нет у Моцарта, ни у Беллини, и ещё меньше у Верди.
Что делает Моцарт? Он не описывает состояние души Вителлии, а то, что она потеряла: венец из цветов. Это музыка, исполненная света. Поэтому Милосердие никогда не была понята до конца немецкими музыковедами. Они задаются вопросом: почему радостная ария в драматургический момент отчаяния? Но, по Моцарту, как раз наоборот. Он описывает, какой счастливой была бы Вителлия, стань она императрицей. Это неимоверно современная драматургия. То же самое имеет место и у Верди. Благодаря деталям вроде этой мы понимаем, сколько мы потеряли из-за его ранней смерти.