Пятьдесят оттенков Полунина
О "Майерлингах" СП
Я видела все Майерлинги Сергея Полунина и каждый раз замечала изменения в его трактовке роли. То радикальные, то небольшие. Сергей постоянно колдует над ролью: смешивает краски, играет светом и тенью, по-разному вырисовывает и подчеркивает нюансы.
Конечно, изменяют портреты своих героев и его партнеры. Не так заметно как Полунин. Но важно, что большинство стасиковских "майерлингеров" умеют чутко отвечать своему хедлайнеру.
Потому каждый следующий спекталь - это новая история. Что и вызывает у меня желание смотреть Майерлинг регулярно.
Жалею, что не фиксировала впечатления после каждого похода - конечно, какие-то моменты уже безвозвратно утеряны из памяти. А для меня очень ценны мелочи, каждый раз попадающиеся в мои зрительские сети.
В ожидании седьмого Майерлинга Полунина, завершающего год триумфального существования спектакля на московской сцене, мне захотелось окинуть взглядом галерею портретов кронпринца Рудольфа. Выписанных Сергеем в разной технике, с разной степенью мастерства, с разным настроением. Не каждый холст шедевр, но каждый - бесценен.
Первый Рудольф был нарисован Сергеем преимущественно черной краской. Но эта чернота горела, как черное солнце.
Болезненно-мрачное существо, копошащееся рядом с троном, несло в себе опасность всем, с кем его сталкивала жизнь.
Образ получился впечатляющий, но несколько гиперболизированный. Патология в том Рудольфе была явно на лицо. А изображение физических мук и судорог искореженной души, естественно, не было рождено собственной интуицией Сергея. Это была талантливая копия копий страшных оригиналов (Счастье, что он фильмы смотрел, в которых снимались актеры, искавшие вдохновение в настоящих домах для умалишенных. А не сам напрямую общался с душевнобольными.)
Самые запомнившиеся эпизоды того спектакля: соло во время фейерверка, совершенно инфернально станцованное, и финальный монолог (анти)героя - гимн освободительному самоуничтожению.
Тот Рудольф пугал, сам артист - поражал смелостью и внутренними энергетическими резервами. Но беспокоило, не переоценил ли Сергей свои силы, так рано бросая вызов истории об августейшем самоубийце?
Мои сомнения приобрели отчетливо пессимистический окрас, когда я посмотрела второй спектакль.
Я оказалась не готова принять экспериментального Рудольфа, которого тогда попробовал Сергей.
Рудольф-аутсайдер, принц, то и дело теряющийся в толпе, позволяющий помыкать собой окружающим и в итоге загнанный в угол собственной слабостью. Не тянущийся к смерти, а проигрывающий очередной раунд, оказавшийся финальным.
Самая запомнившаяся сцена - как он целовал ноги Марии, внутренне корчась от своего подчиненного положения.
Возможно, именно этот Рудольф был самый серьезным экспериментом Полунина-артиста. Потому что слабость противоречит всем его внутренним установкам. Он любит быть свободным и желает быть сильным. Хочет быть героем)
А во втором Майерлинге он стал тем, кем быть ни за что не желает. Наверное, ему было тяжко. И потому в следующих спектаклях он в данном направлении больше не двигался.
Хотя актерски у него тогда была удача, даже несмотря на легкие шероховатости актерской игры, которые зафиксировал мой глаз. Но в мелкого наследника огромной империи я поверила.
Но для меня тот спектакль стал страданием.
Возможно я просто была не готова видеть Полунина таким)
(Задумалась, а сейчас?. Нынче я стала куда более тренированным зрителем. А Полунин уже не раз переживал в Майерлинге триумф. Потому теперь, лиши он себя добровольно силы, его опыт победителя все равно остался бы при нем и принес бы на сцену иную смесь оттенков.)
А тогда мне начало казаться, что Сергей так же придавлен борьбой со своим героем, как Рудольф своей тяжкой ношей наследника Империи.
Только кронпринц себе долю не выбирал. А Сергей добровольно взвалил на себя тяжесть и, как подумалось, мог оказаться дезориентированным: с какой стороны подойти к покорению роли, требующей от исполнителя иного возраста и опыта?
Но месяц спустя Полунин показал спектакль, ставший полной противоположностью предыдущему.
О Рудольфе-игроке - о принце, который не хотел умирать. Главным акцентом новой трактовки стала огромная сексуальная притягательность того принца.
Неожиданность трюка меня порядком обескуражила и заставила подозревать Сергея в том, что он захотел стремительно выиграть очередной раунд битвы за Майерлинг, просто взяв на вооружение победоносную тактику своего патрона.
Хотя, если повспоминать, наверное, стоило предположить, что этот лучезарный охальник Рудольф вырос из полуниского же Франца.
Но так или иначе задумка сработала. Принц азартно играл с женщинами, миром, судьбой... А артист, вальсируя по спектаклю, бурля жизненной силой, никак не мог привести своего героя в состояние, подходящее для трагического финала.
И тут Полунину чуточку помогла судьба. Полагаю, он у нее на особом счету)
Пистолет не выстрелил и был уронен, принц скончался от сердечного приступа, логика ведения рассказа в самом главном попрана не была, ход истории не был изменен.
Трагедия получилась с хэппи-эндом.
Оказалось, третий спектакль стал для Сергея переломным, в дальнейшим серьезных проблем с материалом он не испытывал. Большая притягательность Рудольфа как мужчины закрепилась в трактовке Полунина.
Но акценты продолжили смещаться.
В заключительном спектакле сезона Полунин наконец обратился к своему изумительному природному лирическому таланту. И сделал Рудольфа романтиком, до поры до времени старательно маскирующим тонкую душу за блестящей светскостью.
Ключевым моментом того спектакля стало объяснение с императрицей. В том головокружительном дуэте отчетливо прозвучали инцестуальные нотки. И принц, раненый собственными чувствами, попытался переключить свои мысли в направлении других женщин. Но подсознательно ощущал, что рана смертельна. Его уже окутала дымка обреченности, дальнейшую свою жизнь он не жил, а доживал.
Как показалось, именно в тот раз Сергей впервые действительно вчувствовался в Майерлинг.
Хотя и тогда были мелочи, которые мне резанули глаз. В самом начале, при общении Рудольфа со светским обществом, на мой вкус, в поведении принца было многовато иронии.
Герой ли упорно прикрывался от окружающих иронией как щитом? Или артист слишком щедро использовал одну краску? Я тогда мысленно склонилась ко второму варианту. Потом, в подтверждение своих ощущений, вспомнила, как Сергей говорил в интервью, что вторая часть спектакля ему удобнее, потому что там просто надо отпустить себя. Действительно, как только в Рудольфе произошел слом, игра Полунина приобрела полную убедительность.
Добавлю еще, когда Полунин чувствует себя комфортно в спектакле, он любит пойти на поводу у своего персонажа. Тогда в июле в сцене со Стефанией вместо того, чтобы как положено навалиться на молодую жену, Рудольф разочарованно-утомленно рухнул на кровать рядышком и решил подремать рядом с навязчивой глупышкой))
Не совсем дисциплинированно со стороны артиста. Но это была чертовски логичная реакция в том конкретном случае.
Я тогда в который раз подивилась чуткому улавливанию Сергеем нюансов взаимоотношений вымышленных героев. И его умению откорректировать импровизацией линию поведения своего персонажа.
Потом был большой перерыв. По Майерлингу стосковались и "майерлингоманы", и Полунин.
Невозможно описать, с какими глазами он вылетел на сцену в ноябре, едва соскочив с новосибирского самолета. В первые минуты спектакля поверх горделиво-светского выражения лица кронпринца Рудольфа явно проступал дикий голод артиста Сергея Полунина и его страстная радость от возможности этот голод насытить.
Поскольку тот Майерлинг танцевался артистами без совместных репетиций, то им потребовалось быть особо внимательными друг к другу. Отсюда пристальное вглядывание друг в друга, ставшее отличительной чертой того спектакля. Аккуратное нащупывание эмоций визави. Незримые нити, всегда связывающие партнеров на сцене, в тот вечер вились по ткани спектакля заметней, чем обычно. И ткань, вдоль и поперек прошитая вязью актерских душевных эманаций, стала крепкой, как кольчужная броня.
В том спектакле Полунин продолжил вести своего героя романтической тропой. Но опять немного изменил палитру. Ироничность в зачине теперь приглушил. И мне больше не казалось, что он слишком щедро плескает деланной насмешливостью на рисуемый портрет.
Ноябрьский Рудольф Полунина соответствовал тоскливому бессолнечному времени года. Он мечтал о счастье, он пытался, он заглядывал в каждое лицо и искал там лучик счастья... и у него не было шанса это счастье найти. Он был рожден человеком, не умеющим прийти к миру с собой. И умер, когда растратил все силы от безрезультатной внутренней борьбы.
Перед глазами стоит пронзительная концовка, когда Сергей из последний сил рывками вздымал Анну Оль в воздух, взваливал ее на плечи и волочил по сцене, а затем поставил гигантскую точку в финале, откровенно рухнув на партнершу. Полумертвый, но обновленный.
Насколько романтически-нервной получилась у Сергея пятая интерпретация истории о Рудольфе, настолько же брутальным и несентиментальным вышел его шестой этюд.
Безудержная сексуальность третьего Рудольфа, немного темной энергетики Рудольфа премьерного. Плюс удивительная взрослость, которая появилась в Сергее меньше чем за год. Да еще и, есть у меня такое подозрение, твердое нежелание предаваться рефлексиям, которое Сергей демонстрирует весь январь.
И безбрежное море сил. Отсюда исполнение - на мощном бетховенском форте.
Сил оказалось накоплено столько, что в конце не было истощения. Наверное, при необходимости он смог бы повторить финал на бис.
Так был создан совершенно новый портрет героя.
Выписанный уверенно, подробно, реалистично, жестко.
Полунин живописал красивого, умного, мощного породистого самца. Природного доминанта, обитающего на самой вершине общественной горы. Только вот на горе свирепствует порочная зараза, каждый здесь живущий ею инфицирован. Наш доминант осознает неизлечимость заражения. С интересом наблюдает развитие болезни у других (как внимательно-ровно он в этот раз смотрел на любовные игры императрицы и Миддлтона). Знает о необратимом поражении своего собственного естества. И идет к смерти широким, ровным и уверенным шагом. Чему быть...Если не в этом кайфовом угаре в деревушке Майерлинг, так потом шансов будет предостаточно.
Не злодей и не страдалец. Человек, отбросивший вожжи, которым люди пытаются управлять своей судьбой. Отринувший страх пред небытием.
Инстинкты в этом Рудольфе особенно заметно вели борьбу. Одна чаша весов, полная императивной сексуальности, упорно направлялась вниз. Когда к этой тяжелой массе добавилось бесконтрольное пьянство и тяга к шприцу, чаша, отведенная для страха смерти, окончательно опустела.
И случился выстрел.
Полунин сделал шесть подходов к покорению истории Рудольфа. Предложил шесть разных версий.
С некоторых пор мне не дает покоя странная мысль: хочу почуять, когда на сцене произойдет безмолвный диалог двух Рудольфов, театрального и реального, и один расскажет правдивую историю другого.
Или мне уже показали истинную разгадку, а я ее не узнала в череде влекущих миражей?
Специально для bloha_v_svitere и ее традиционного голосования В балетной резервации добавляю сюда рассказ об остальных исполнителях нынешнего спектакля, написанный мной для другого ресурса.
Для Анастасии Першенковой нынешний спектакль получился не совсем удачным, эмоционально она была не такой яркой как обычно. Роль была в этот раз ею исполнена как-то дежурно, без привычного азарта.
К тому же в дуэте первого действия Анастасия была слишком сосредоточена на технике. Но дуэт это взаимодействие двоих, потому Першенкову мне ни в чем упрекать не хочется, просто так или иначе, но этот Майерлинг не стал ее спекталем.
Поделюсь заодно, пожалуй, тем, чего мне каждый раз не хватает у Першенковой - мааалюсенькой детали, которая есть в старой записи с Мухамедовым.
Когда в третьем действии императрица выгоняет Лариш из комнаты Рудольфа, находящегося под кайфом, Лариш смотрит в отчаянье на принца и медленно прикладывает трясущийся палец к губам, и на лице у нее жалкая надежда, мол, милый, потерпи, сейчас доставлю тебе лекарство, которое тебе поможет.
И приводит Марию.
Першенкова тоже прикладыват палец к губам, но делает это всегда мимоходом, обращаясь куда-то к зрителям, и жест этот почти не виден и из-за безадресности теряет бОльшую часть смысла. А он очень-очень выразительный и важный. Одна секунда - но она очень много говорит о Лариш, так и не переставшей любить Рудольфа, и добавляет всей истории фатальности: Лариш явно желает помочь, но именно ее благое намерение и помогает Рудольфу отправиться в ад.
Хочется мне, чтобы Першенкова усовершенстовала этот момент. Но, кажется, наши артисты не смотрят записи предшественников, а зря. На записях, особенно старых, приближенных ко времени, когда работал автор, можно обнаружить много нюансов, которые со временем теряются, потому что Фонды о них забывают.
Императрица Сиси в исполнении Юлии Беловой, это неудача, имхо. Как и в предыдущий раз, так и сейчас. Прогресса я не увидела.
Высоко поднятый нос, поджатые губы и неприятное выражения лица не могут помочь артистке, даже высокой и стройной, изобразить августейшую особу.
Конечно, императрицы тоже разные бывают, некоторые в реале выглядят и ведут себя совсем неаристократично, но у сцены свои законы.
Белова скорее капризную модель в возрасте напоминала.
Ну и собственно, то, как она обозначала отношение к сценическому сыну, у меня не вызвало ни малейшего интереса. Очень плоско было сыграно.
Благо, Полунину это совсем не помешало. Даже отчасти помогло создать новую, не похожую на все прежние, историю.
Не один спектакль ждала, когда же начнет смотреться дуэт Рудольфа с Луизой. Почему-то именно этот дуэт долгое время выглядел невнятно, у исполнительниц не получалось в полной мере вписать драматическую составляющую в танец.
А в этот раз, как и до того в июле, у Сизых вышло все замечательно. Абсолютно ясно читалось: сначала ее героине заметно неловко от ухаживаний принца, она не знает как от него отделаться, но поневоле все сильнее увлекается своим бесцеремонно-настойчивым кавалером и забывает обо всем на свете.
Хотя вращеньице одно упросила, по-моему;)
Но зато наконец-то этот эпизод не смотрелся проходным, а сразу четко задал тон всему спектаклю, особо горячему)
У Анастасии Лименько, конечно, прогресс огромный за год.
То, что больше не переигрывает - просто радость для моих глаз)
Если поначалу казалось, что эта роль для недавней школьницы большой аванс, то сейчас Настя сложила историю своей героини и весьма внятно ведет свою линию.
(Как тревожно-жалобно смотрит на спину Рудольфа во время исполнения романса! -просто чУдно!)
Мне ее трогательная Стефания все больше нравится.
Только, имхо, в ноябре маленький монолог в 1.д, идущий перед появлением Рудольфа, она станцевала более свободно, чем сейчас, - так, что балетный текст для меня совсем отошел на второй план. Я забыла про балерину, крутящую туры, а видела именно паникующую юную новобрачную. В нынешнем же спектакле Лименько станцевала чуть более старательно и напряженно, потому текст стал сильнее заметен.
Но в целом, по-моему, это очень хорошая работа.
Вся ярче цветущая Оксана Кардаш - еще одна моя зрительская радость))
Два спектакля, в ноябре и особенно нынешний, - это просто вау)
Полная уверенность в собственной неотразимости, подкрепленная самыми убедительными доказательствами: чувственностью, обаянием и уверенным танцем, четким, легким, мягким и изящным.
И даже появилось немного деловитой простоватости, которой сначала не было и которая добавляет убедительности образу.
И, по-моему, нынешний спектакль стал лучшим для Анны Оль.
И в июле было просто шикарно, тогда они с Полуниным в полный отрыв ушли. В ноябре тоже, а финальный дуэт был просто умереть не встать, причем в прямом смысл, он ее из последних сил волочил и в конце рухнул на партнершу как труп.
А в январском спектакле в героине Оль появилась настоящая нежность, которой не было раньше.
Финальный дуэт был почти про любовь. Если бы этот Рудольф верил в существование любви, он бы ее распознал. Но принц просто принял новые отношения как должное, насладился ими сполна и при активной поддержке верной Марии отправился в могилу.
Если бы она не пыталась так упорно во всем ему соответствовать и даже предвосхищать его желания, оба могли остаться живы. Не потяни она его собственнически от Братфиша, не зазови к себе в объятия, Рудольф запросто мог бы отправиться со слугой кутить дальше и в этот раз избегнуть смерти.
Мне по сердцу такая романтическая трактовка, которую представила в этот раз Оль, жалко только, что с гаданием подвижек нет. Эта сцена вообще не очень-то сочетается с дальнейшим поведением Вечеры. То вроде девочка-ромашка, цветочки расставляет, портретик разглядывает - то врывается к предмету мечтаний сексуальная фурия без табу на любое извращение.
Поворот крутоват.
А Анна еще к тому же не умеет изображать наивную романтическую радость. Совсем.
Вот проявить нешуточный пыл, полное бесстрашие и раскрепощенность, заслуживающую восхищения, и не стать при этом вульгарной, - это получается супер.
А с гаданием надо что-то делать, хорошенько переосмыслить, а то сцена просто пропадает каждый раз. Может, не пытаться изображать восторженный наив, свойственный сверстницам Марии, а провести эту сцену более серьезно, с более глубоким трепетом?
Все лучше и лучше Миддлтон у Ивана Михалева. Легковесный, игриво-блудливый, немного опереточный. Вот просто видно, что он все время опереточные арии себе под нос мурлычет))
Единственно, маленькая, но вкусная зарисовка, играемая на просцениуме, когда Миддлтон заявляет права на императрицу, отбирая демонстративно ее руку у военного и многозначительно прикладываясь к кисти губами, получается у Михалева какой-то проходной.
Если не путаю, Пухов в июле просто роскошно эту сценку сыграл: ТАК выразительно руку поцеловал и глазом на потенциального соперника стрельнул, а военный ему отлично подыграл - усмехнулся очень понимающе и залихватски подкрутил ус
И великолепно прозвучал Братфиш у Загребина, ожидаемо, конечно. Дмитрий тоже по-разному играет, видела я и нахального ушлого слугу, которые почти нахамил принцессе, всучив той шляпу.
Видела трогательного Братфиша, всем сердцем переживающего за Рудольфа, единственного из всего окружения принца, кто того любит. Тихо, но мучительно страдающего от невозможности помочь.
В этот раз Братфиш показался уверенной в себе личностью, самодостаточным человеком, крепко стоящим на ногах, считающим себя не прислугой, а скорее приближенным другом. Пытающимся помочь настолько, насколько это в его силах, но не надрывающим себе душу при виде принца, погрязшего в опасных пороках.
Этот Братфиш принимал жизнь без иллюзий, стоически - делай что должно и будь что будет.
(Хотя когда увидел шприц на столе и невольно за сердце схватился, по лицу прочитался тихий, но крепкий матерный возглас.)
Чертовски убедительно все было сыграно.
Я видела все Майерлинги Сергея Полунина и каждый раз замечала изменения в его трактовке роли. То радикальные, то небольшие. Сергей постоянно колдует над ролью: смешивает краски, играет светом и тенью, по-разному вырисовывает и подчеркивает нюансы.
Конечно, изменяют портреты своих героев и его партнеры. Не так заметно как Полунин. Но важно, что большинство стасиковских "майерлингеров" умеют чутко отвечать своему хедлайнеру.
Потому каждый следующий спекталь - это новая история. Что и вызывает у меня желание смотреть Майерлинг регулярно.
Жалею, что не фиксировала впечатления после каждого похода - конечно, какие-то моменты уже безвозвратно утеряны из памяти. А для меня очень ценны мелочи, каждый раз попадающиеся в мои зрительские сети.
В ожидании седьмого Майерлинга Полунина, завершающего год триумфального существования спектакля на московской сцене, мне захотелось окинуть взглядом галерею портретов кронпринца Рудольфа. Выписанных Сергеем в разной технике, с разной степенью мастерства, с разным настроением. Не каждый холст шедевр, но каждый - бесценен.
Первый Рудольф был нарисован Сергеем преимущественно черной краской. Но эта чернота горела, как черное солнце.
Болезненно-мрачное существо, копошащееся рядом с троном, несло в себе опасность всем, с кем его сталкивала жизнь.
Образ получился впечатляющий, но несколько гиперболизированный. Патология в том Рудольфе была явно на лицо. А изображение физических мук и судорог искореженной души, естественно, не было рождено собственной интуицией Сергея. Это была талантливая копия копий страшных оригиналов (Счастье, что он фильмы смотрел, в которых снимались актеры, искавшие вдохновение в настоящих домах для умалишенных. А не сам напрямую общался с душевнобольными.)
Самые запомнившиеся эпизоды того спектакля: соло во время фейерверка, совершенно инфернально станцованное, и финальный монолог (анти)героя - гимн освободительному самоуничтожению.
Тот Рудольф пугал, сам артист - поражал смелостью и внутренними энергетическими резервами. Но беспокоило, не переоценил ли Сергей свои силы, так рано бросая вызов истории об августейшем самоубийце?
Мои сомнения приобрели отчетливо пессимистический окрас, когда я посмотрела второй спектакль.
Я оказалась не готова принять экспериментального Рудольфа, которого тогда попробовал Сергей.
Рудольф-аутсайдер, принц, то и дело теряющийся в толпе, позволяющий помыкать собой окружающим и в итоге загнанный в угол собственной слабостью. Не тянущийся к смерти, а проигрывающий очередной раунд, оказавшийся финальным.
Самая запомнившаяся сцена - как он целовал ноги Марии, внутренне корчась от своего подчиненного положения.
Возможно, именно этот Рудольф был самый серьезным экспериментом Полунина-артиста. Потому что слабость противоречит всем его внутренним установкам. Он любит быть свободным и желает быть сильным. Хочет быть героем)
А во втором Майерлинге он стал тем, кем быть ни за что не желает. Наверное, ему было тяжко. И потому в следующих спектаклях он в данном направлении больше не двигался.
Хотя актерски у него тогда была удача, даже несмотря на легкие шероховатости актерской игры, которые зафиксировал мой глаз. Но в мелкого наследника огромной империи я поверила.
Но для меня тот спектакль стал страданием.
Возможно я просто была не готова видеть Полунина таким)
(Задумалась, а сейчас?. Нынче я стала куда более тренированным зрителем. А Полунин уже не раз переживал в Майерлинге триумф. Потому теперь, лиши он себя добровольно силы, его опыт победителя все равно остался бы при нем и принес бы на сцену иную смесь оттенков.)
А тогда мне начало казаться, что Сергей так же придавлен борьбой со своим героем, как Рудольф своей тяжкой ношей наследника Империи.
Только кронпринц себе долю не выбирал. А Сергей добровольно взвалил на себя тяжесть и, как подумалось, мог оказаться дезориентированным: с какой стороны подойти к покорению роли, требующей от исполнителя иного возраста и опыта?
Но месяц спустя Полунин показал спектакль, ставший полной противоположностью предыдущему.
О Рудольфе-игроке - о принце, который не хотел умирать. Главным акцентом новой трактовки стала огромная сексуальная притягательность того принца.
Неожиданность трюка меня порядком обескуражила и заставила подозревать Сергея в том, что он захотел стремительно выиграть очередной раунд битвы за Майерлинг, просто взяв на вооружение победоносную тактику своего патрона.
Хотя, если повспоминать, наверное, стоило предположить, что этот лучезарный охальник Рудольф вырос из полуниского же Франца.
Но так или иначе задумка сработала. Принц азартно играл с женщинами, миром, судьбой... А артист, вальсируя по спектаклю, бурля жизненной силой, никак не мог привести своего героя в состояние, подходящее для трагического финала.
И тут Полунину чуточку помогла судьба. Полагаю, он у нее на особом счету)
Пистолет не выстрелил и был уронен, принц скончался от сердечного приступа, логика ведения рассказа в самом главном попрана не была, ход истории не был изменен.
Трагедия получилась с хэппи-эндом.
Оказалось, третий спектакль стал для Сергея переломным, в дальнейшим серьезных проблем с материалом он не испытывал. Большая притягательность Рудольфа как мужчины закрепилась в трактовке Полунина.
Но акценты продолжили смещаться.
В заключительном спектакле сезона Полунин наконец обратился к своему изумительному природному лирическому таланту. И сделал Рудольфа романтиком, до поры до времени старательно маскирующим тонкую душу за блестящей светскостью.
Ключевым моментом того спектакля стало объяснение с императрицей. В том головокружительном дуэте отчетливо прозвучали инцестуальные нотки. И принц, раненый собственными чувствами, попытался переключить свои мысли в направлении других женщин. Но подсознательно ощущал, что рана смертельна. Его уже окутала дымка обреченности, дальнейшую свою жизнь он не жил, а доживал.
Как показалось, именно в тот раз Сергей впервые действительно вчувствовался в Майерлинг.
Хотя и тогда были мелочи, которые мне резанули глаз. В самом начале, при общении Рудольфа со светским обществом, на мой вкус, в поведении принца было многовато иронии.
Герой ли упорно прикрывался от окружающих иронией как щитом? Или артист слишком щедро использовал одну краску? Я тогда мысленно склонилась ко второму варианту. Потом, в подтверждение своих ощущений, вспомнила, как Сергей говорил в интервью, что вторая часть спектакля ему удобнее, потому что там просто надо отпустить себя. Действительно, как только в Рудольфе произошел слом, игра Полунина приобрела полную убедительность.
Добавлю еще, когда Полунин чувствует себя комфортно в спектакле, он любит пойти на поводу у своего персонажа. Тогда в июле в сцене со Стефанией вместо того, чтобы как положено навалиться на молодую жену, Рудольф разочарованно-утомленно рухнул на кровать рядышком и решил подремать рядом с навязчивой глупышкой))
Не совсем дисциплинированно со стороны артиста. Но это была чертовски логичная реакция в том конкретном случае.
Я тогда в который раз подивилась чуткому улавливанию Сергеем нюансов взаимоотношений вымышленных героев. И его умению откорректировать импровизацией линию поведения своего персонажа.
Потом был большой перерыв. По Майерлингу стосковались и "майерлингоманы", и Полунин.
Невозможно описать, с какими глазами он вылетел на сцену в ноябре, едва соскочив с новосибирского самолета. В первые минуты спектакля поверх горделиво-светского выражения лица кронпринца Рудольфа явно проступал дикий голод артиста Сергея Полунина и его страстная радость от возможности этот голод насытить.
Поскольку тот Майерлинг танцевался артистами без совместных репетиций, то им потребовалось быть особо внимательными друг к другу. Отсюда пристальное вглядывание друг в друга, ставшее отличительной чертой того спектакля. Аккуратное нащупывание эмоций визави. Незримые нити, всегда связывающие партнеров на сцене, в тот вечер вились по ткани спектакля заметней, чем обычно. И ткань, вдоль и поперек прошитая вязью актерских душевных эманаций, стала крепкой, как кольчужная броня.
В том спектакле Полунин продолжил вести своего героя романтической тропой. Но опять немного изменил палитру. Ироничность в зачине теперь приглушил. И мне больше не казалось, что он слишком щедро плескает деланной насмешливостью на рисуемый портрет.
Ноябрьский Рудольф Полунина соответствовал тоскливому бессолнечному времени года. Он мечтал о счастье, он пытался, он заглядывал в каждое лицо и искал там лучик счастья... и у него не было шанса это счастье найти. Он был рожден человеком, не умеющим прийти к миру с собой. И умер, когда растратил все силы от безрезультатной внутренней борьбы.
Перед глазами стоит пронзительная концовка, когда Сергей из последний сил рывками вздымал Анну Оль в воздух, взваливал ее на плечи и волочил по сцене, а затем поставил гигантскую точку в финале, откровенно рухнув на партнершу. Полумертвый, но обновленный.
Насколько романтически-нервной получилась у Сергея пятая интерпретация истории о Рудольфе, настолько же брутальным и несентиментальным вышел его шестой этюд.
Безудержная сексуальность третьего Рудольфа, немного темной энергетики Рудольфа премьерного. Плюс удивительная взрослость, которая появилась в Сергее меньше чем за год. Да еще и, есть у меня такое подозрение, твердое нежелание предаваться рефлексиям, которое Сергей демонстрирует весь январь.
И безбрежное море сил. Отсюда исполнение - на мощном бетховенском форте.
Сил оказалось накоплено столько, что в конце не было истощения. Наверное, при необходимости он смог бы повторить финал на бис.
Так был создан совершенно новый портрет героя.
Выписанный уверенно, подробно, реалистично, жестко.
Полунин живописал красивого, умного, мощного породистого самца. Природного доминанта, обитающего на самой вершине общественной горы. Только вот на горе свирепствует порочная зараза, каждый здесь живущий ею инфицирован. Наш доминант осознает неизлечимость заражения. С интересом наблюдает развитие болезни у других (как внимательно-ровно он в этот раз смотрел на любовные игры императрицы и Миддлтона). Знает о необратимом поражении своего собственного естества. И идет к смерти широким, ровным и уверенным шагом. Чему быть...Если не в этом кайфовом угаре в деревушке Майерлинг, так потом шансов будет предостаточно.
Не злодей и не страдалец. Человек, отбросивший вожжи, которым люди пытаются управлять своей судьбой. Отринувший страх пред небытием.
Инстинкты в этом Рудольфе особенно заметно вели борьбу. Одна чаша весов, полная императивной сексуальности, упорно направлялась вниз. Когда к этой тяжелой массе добавилось бесконтрольное пьянство и тяга к шприцу, чаша, отведенная для страха смерти, окончательно опустела.
И случился выстрел.
Полунин сделал шесть подходов к покорению истории Рудольфа. Предложил шесть разных версий.
С некоторых пор мне не дает покоя странная мысль: хочу почуять, когда на сцене произойдет безмолвный диалог двух Рудольфов, театрального и реального, и один расскажет правдивую историю другого.
Или мне уже показали истинную разгадку, а я ее не узнала в череде влекущих миражей?
Специально для bloha_v_svitere и ее традиционного голосования В балетной резервации добавляю сюда рассказ об остальных исполнителях нынешнего спектакля, написанный мной для другого ресурса.
Для Анастасии Першенковой нынешний спектакль получился не совсем удачным, эмоционально она была не такой яркой как обычно. Роль была в этот раз ею исполнена как-то дежурно, без привычного азарта.
К тому же в дуэте первого действия Анастасия была слишком сосредоточена на технике. Но дуэт это взаимодействие двоих, потому Першенкову мне ни в чем упрекать не хочется, просто так или иначе, но этот Майерлинг не стал ее спекталем.
Поделюсь заодно, пожалуй, тем, чего мне каждый раз не хватает у Першенковой - мааалюсенькой детали, которая есть в старой записи с Мухамедовым.
Когда в третьем действии императрица выгоняет Лариш из комнаты Рудольфа, находящегося под кайфом, Лариш смотрит в отчаянье на принца и медленно прикладывает трясущийся палец к губам, и на лице у нее жалкая надежда, мол, милый, потерпи, сейчас доставлю тебе лекарство, которое тебе поможет.
И приводит Марию.
Першенкова тоже прикладыват палец к губам, но делает это всегда мимоходом, обращаясь куда-то к зрителям, и жест этот почти не виден и из-за безадресности теряет бОльшую часть смысла. А он очень-очень выразительный и важный. Одна секунда - но она очень много говорит о Лариш, так и не переставшей любить Рудольфа, и добавляет всей истории фатальности: Лариш явно желает помочь, но именно ее благое намерение и помогает Рудольфу отправиться в ад.
Хочется мне, чтобы Першенкова усовершенстовала этот момент. Но, кажется, наши артисты не смотрят записи предшественников, а зря. На записях, особенно старых, приближенных ко времени, когда работал автор, можно обнаружить много нюансов, которые со временем теряются, потому что Фонды о них забывают.
Императрица Сиси в исполнении Юлии Беловой, это неудача, имхо. Как и в предыдущий раз, так и сейчас. Прогресса я не увидела.
Высоко поднятый нос, поджатые губы и неприятное выражения лица не могут помочь артистке, даже высокой и стройной, изобразить августейшую особу.
Конечно, императрицы тоже разные бывают, некоторые в реале выглядят и ведут себя совсем неаристократично, но у сцены свои законы.
Белова скорее капризную модель в возрасте напоминала.
Ну и собственно, то, как она обозначала отношение к сценическому сыну, у меня не вызвало ни малейшего интереса. Очень плоско было сыграно.
Благо, Полунину это совсем не помешало. Даже отчасти помогло создать новую, не похожую на все прежние, историю.
Не один спектакль ждала, когда же начнет смотреться дуэт Рудольфа с Луизой. Почему-то именно этот дуэт долгое время выглядел невнятно, у исполнительниц не получалось в полной мере вписать драматическую составляющую в танец.
А в этот раз, как и до того в июле, у Сизых вышло все замечательно. Абсолютно ясно читалось: сначала ее героине заметно неловко от ухаживаний принца, она не знает как от него отделаться, но поневоле все сильнее увлекается своим бесцеремонно-настойчивым кавалером и забывает обо всем на свете.
Хотя вращеньице одно упросила, по-моему;)
Но зато наконец-то этот эпизод не смотрелся проходным, а сразу четко задал тон всему спектаклю, особо горячему)
У Анастасии Лименько, конечно, прогресс огромный за год.
То, что больше не переигрывает - просто радость для моих глаз)
Если поначалу казалось, что эта роль для недавней школьницы большой аванс, то сейчас Настя сложила историю своей героини и весьма внятно ведет свою линию.
(Как тревожно-жалобно смотрит на спину Рудольфа во время исполнения романса! -просто чУдно!)
Мне ее трогательная Стефания все больше нравится.
Только, имхо, в ноябре маленький монолог в 1.д, идущий перед появлением Рудольфа, она станцевала более свободно, чем сейчас, - так, что балетный текст для меня совсем отошел на второй план. Я забыла про балерину, крутящую туры, а видела именно паникующую юную новобрачную. В нынешнем же спектакле Лименько станцевала чуть более старательно и напряженно, потому текст стал сильнее заметен.
Но в целом, по-моему, это очень хорошая работа.
Вся ярче цветущая Оксана Кардаш - еще одна моя зрительская радость))
Два спектакля, в ноябре и особенно нынешний, - это просто вау)
Полная уверенность в собственной неотразимости, подкрепленная самыми убедительными доказательствами: чувственностью, обаянием и уверенным танцем, четким, легким, мягким и изящным.
И даже появилось немного деловитой простоватости, которой сначала не было и которая добавляет убедительности образу.
И, по-моему, нынешний спектакль стал лучшим для Анны Оль.
И в июле было просто шикарно, тогда они с Полуниным в полный отрыв ушли. В ноябре тоже, а финальный дуэт был просто умереть не встать, причем в прямом смысл, он ее из последних сил волочил и в конце рухнул на партнершу как труп.
А в январском спектакле в героине Оль появилась настоящая нежность, которой не было раньше.
Финальный дуэт был почти про любовь. Если бы этот Рудольф верил в существование любви, он бы ее распознал. Но принц просто принял новые отношения как должное, насладился ими сполна и при активной поддержке верной Марии отправился в могилу.
Если бы она не пыталась так упорно во всем ему соответствовать и даже предвосхищать его желания, оба могли остаться живы. Не потяни она его собственнически от Братфиша, не зазови к себе в объятия, Рудольф запросто мог бы отправиться со слугой кутить дальше и в этот раз избегнуть смерти.
Мне по сердцу такая романтическая трактовка, которую представила в этот раз Оль, жалко только, что с гаданием подвижек нет. Эта сцена вообще не очень-то сочетается с дальнейшим поведением Вечеры. То вроде девочка-ромашка, цветочки расставляет, портретик разглядывает - то врывается к предмету мечтаний сексуальная фурия без табу на любое извращение.
Поворот крутоват.
А Анна еще к тому же не умеет изображать наивную романтическую радость. Совсем.
Вот проявить нешуточный пыл, полное бесстрашие и раскрепощенность, заслуживающую восхищения, и не стать при этом вульгарной, - это получается супер.
А с гаданием надо что-то делать, хорошенько переосмыслить, а то сцена просто пропадает каждый раз. Может, не пытаться изображать восторженный наив, свойственный сверстницам Марии, а провести эту сцену более серьезно, с более глубоким трепетом?
Все лучше и лучше Миддлтон у Ивана Михалева. Легковесный, игриво-блудливый, немного опереточный. Вот просто видно, что он все время опереточные арии себе под нос мурлычет))
Единственно, маленькая, но вкусная зарисовка, играемая на просцениуме, когда Миддлтон заявляет права на императрицу, отбирая демонстративно ее руку у военного и многозначительно прикладываясь к кисти губами, получается у Михалева какой-то проходной.
Если не путаю, Пухов в июле просто роскошно эту сценку сыграл: ТАК выразительно руку поцеловал и глазом на потенциального соперника стрельнул, а военный ему отлично подыграл - усмехнулся очень понимающе и залихватски подкрутил ус
И великолепно прозвучал Братфиш у Загребина, ожидаемо, конечно. Дмитрий тоже по-разному играет, видела я и нахального ушлого слугу, которые почти нахамил принцессе, всучив той шляпу.
Видела трогательного Братфиша, всем сердцем переживающего за Рудольфа, единственного из всего окружения принца, кто того любит. Тихо, но мучительно страдающего от невозможности помочь.
В этот раз Братфиш показался уверенной в себе личностью, самодостаточным человеком, крепко стоящим на ногах, считающим себя не прислугой, а скорее приближенным другом. Пытающимся помочь настолько, насколько это в его силах, но не надрывающим себе душу при виде принца, погрязшего в опасных пороках.
Этот Братфиш принимал жизнь без иллюзий, стоически - делай что должно и будь что будет.
(Хотя когда увидел шприц на столе и невольно за сердце схватился, по лицу прочитался тихий, но крепкий матерный возглас.)
Чертовски убедительно все было сыграно.