Делай сам! и Делай всё!
У меня с товарищами произошёл спор относительно того, должен ли член партии, совершивший публичный проступок (в данном случае публично и в вызывающей манере выступивший против мнения вождя и программы партии), публично же осуждён и принуждён к признанию своей неправоты перед лицом товарищей - согласно методу критики и самокритики. Я считаю, что такой человек - не зависимо от его статуса и степени приближённости к руководству партии - должен быть порицаем, и лучшим исправлением служит публичное признание своих ошибок. Товарищи посчитали, что мои суждения основаны на личном предвзятом отношении и в данном случае достаточно слегка пожурить «достойного» и «полезного» активиста в приватной беседе. Спор мы не решили, вернее товарищи решили не в мою пользу, попутно обвинив меня в либерализме (!), чепкасовщине (!), двойных стандартах (!) - сам я грешен, не раз публично выступая против мнения партийного большинства. Себя оправдывать не собираюсь. Скажу лишь, что для революционера, коль уж мы таковыми себя считаем, нет ничего зазорного или унизительного в признании своих ошибок (на них учатся), тот же, кто этого боится - жалкий, несчастный человек.
Но довольно морали, это всего лишь присказка, внешняя канва событий, подтолкнувших меня к размышлению. Анализируя спор с товарищами, прихожу к мыслям, куда более интересным, как мне кажется, для революционной практики и психологии экстремистских группировок, чем верное применение метода критики и самокритики. Одна из внутренних угроз для партии революции кроется в складывающемся со временем разделении труда между активистами: одни самоотверженно винтятся на каждой демонстрации протеста, вторые годятся только ходить на разрешенные - по праздникам - митинги, третьи тянут на себе всю рутинную работу по агитации масс, четвёртые отсиживаются за экранами машин, которые «умнее, чем их хозяева». В итоге это приводит к разделению актива, обособлению партийных бонз и их приближённых в привилегированную касту, появлению штабов (по которым, безусловно, огонь!), канцелярий, тылов и обозов. Это порождает конформистскую психологию «давайте не будем выносить сор из избы» и ведёт, в конце к концов, к торжеству оруэлловского «все звери равны, но некоторые равнее». Это убивает революционную сознательность, творческую инициативу и самостоятельность рядовых активистов.
Речь не идёт о распределении обязанностей между профессиональными революционерами, потому что мы имеем дело не с профессиональными революционерами, а по преимуществу выходцами из среднего сословия, не особо обремененными физическим трудом и обладающими свободным временем для реализации «суррогатной деятельности», вызванной потребностью во власти (по определению Теодора Качинского).
Разделение труда - понятие, взятое из сферы производства. Другая опасная тенденция также имеет свой аналог в этой сфере - увлечение чисто количественными показателями: сколько пришло людей на митинг, сколько было сообщений в Интернете, просмотров и т.п. Погоня за цифрами (и соответственно, за престижем, который эти цифры выражают) превращает политический активизм в индустрию между рекламой и шоу-бизнесом: пиар, пиар и ещё раз пиар. За этим теряется главное: внутренняя ценность радикального политического действия - прямого и непосредственного - для революционного преображения личности, каждого отдельного человека, пришедшего в революцию. За скобками остаётся цель, желаемый результат политического акта, не говоря уже о красоте и мастерстве прямого действия. Революция повседневной жизни подменяется набором однотипных, почти механических действий взаимодействующих между собой единиц. Революционная группа копирует модель душной фабрики XIX века, где есть босс, начальники цехов, мастера участков, приказчики, прочая бухгалтерия и серая масса рядовых рабочих, которых периодически приходится подгонять к станку. Какого чёрта?
Я не говорю об этих явлениях как о свершившихся фактах, всего лишь как об угрозах, проявления которых, однако, заметны всё чаще и чаще. Как я уже говорил, передовые отделения являются передовыми и в негативных тенденциях.
Как этому сопротивляться? Активист нашего типа, пока он вынужден делить увлечение революцией с необходимостью самостоятельно добывать себе средства к существованию, т.е. пока партия революции не может позволить себе содержать отряды профессиональных революционеров, «распределяющих преступные роли согласно заранее разработанному плану», должен руководствоваться двумя принципами: делай сам! и делай всё!
Настоящий партиец и прёт на кордоны ментов на нелегальных демонстрациях, и пишет статьи в местную революционную газету, и распространяет её по электричкам, распечатывает на домашнем принтере стикеры и листовки, и клеит их в спальных районах, не отмалчивается на собраниях, и распространяет важную инфу в сети (и ходит в тир по выходным). Не стоит, конечно, забывать, что сама практика, уже сложившаяся в нашем движении, отличающая и превозносящая его над прочими группировками радикального толка, признаёт достойными в первую очередь тех, кто участвовал и участвует в акциях прямого действия. АПД - вот доблесть и достоинство партийца. Разумеется, это идеал, образ-картинка. Но кто сказал, что мы не должны к нему стремиться, изменяя, доделывая самих себя