" Исчезающие люди" .
Прекрасный детский писатель Туве Янссон написала маленькую сказку-притчу о девочке, которая так боялась осуждения и насмешки, что не только разучилась играть и смеяться, но и стала просто-напросто невидимой. И это очень и очень точно. Люди, для которых чувство стыда является «хроническим», часто приходят к психотерапевту именно тогда, когда понимают, что утратили, (а, может быть, и никогда не имели) понимание того чего они хотят и чего не хотят, кого и что они любят, чего они хотят достичь, а что им совсем не нужно. Другими словами у них нет ощущения того, что они живут своей собственной, а не чьей-то чужой жизнью. Недаром один известный психоаналитик назвал тех, кто постоянно испытывает чувство стыда, «исчезающими людьми».
Был темный и дождливый вечер. Все сидели на веранде за столом и чистили грибы. Весь стол был накрыт газетами, а посредине горела керосиновая лампа. Углы же веранды утопали в темноте.
- Мю снова набрала рыжиков, - сказал папа. - В прошлом году она собирала одни мухоморы.
- Будем надеяться, что в будущем году это будут лисички, - добавила мама, - или хотя бы сыроежки.
- Век живи, век надейся, - заметила, тихонько посмеиваясь, Малышка Мю.
Они продолжали чистить грибы. На веранде царила мирная тишина. Внезапно кто-то негромко постучал в окошко, и на веранде, стряхивая с плаща капли воды, неожиданно появилась Туу-тикки. Придерживая дверь, она позвала кого-то из дождевой мглы:
- Заходи, заходи!
- Кого ты привела? - спросил Му-ми-тролль.
- Нинни, - ответила Туу-тикки. - Малютку зовут Нинни.
Она по-прежнему ждала, придерживая дверь. Никто не входил.
- Ну ладно! - пожимая плечами, сказала Туу-тикки. - Пусть сидит в саду, раз она такая стеснительная.
- А она не промокнет? - спросила Муми-мама.
- Наверное, это не важно, если она все равно невидимка, - ответила Туу-тикки и, пройдя на веранду, села на стул.
Все перестали чистить грибы и ждали, пока она объяснит свои слова.
- Вы ведь знаете, как легко стать невидимкой, если тебя часто пугают, - сказала Туу-тикки и съела гриб-дождевик, похожий на маленький хорошенький снежок. - Ну ладно.
Эту Нинни по глупости испугала тетенька, которая взяла малютку на свое попечение, хотя и не любила ее. Я встретила эту тетю, она ужасная. Понимаете, она совсем не злая, такое еще можно было бы понять, а просто холодная как лед и ироничная.
- Что такое «ироничная»? - спросил Муми-тролль.
- Представь себе, что ты поскользнулся на грибке, на полу и уселся прямо в кучу очищенных грибов, - стала объяснять ему Туу-тикки. - А твоя мама, вместо того чтобы рассердиться (это было бы понятно), сказала бы холодно и злобно: «Ясно, по-твоему, это означает танцевать. Но я была бы тебе очень признательна, если бы ты оставил в покое грибы, которые идут в пищу». Ну вот, что-нибудь в этом роде.
- Тьфу, как противно! - произнес Муми-тролль.
- Не правда ли? - подхватила Туу-тикки. - А эта тетка именно так и говорила. Она иронизировала с утра до вечера, а кончилось тем, что малютка начала бледнеть, бледнеть и стала невидимкой. В прошлую пятницу ее уже вообще не было видно. Тетка отдала ее мне. Заявила, что она фактически не в состоянии заботиться о родственниках, которых даже увидеть не может.
- А что ты сделала с этой теткой? - удивленно глядя на Туу-тикки, спросила Мю. - Ты хоть поколотила ее как следует?
- Не имеет смысла колотить тех, кто иронизирует, - ответила Туу-тикки. - Я взяла Нинни к себе домой, а теперь привела сюда, чтобы вы помогли ей и она перестала бы быть невидимкой.
Все ненадолго замолчали.
Только дождь барабанил по крыше веранды. Не отрывая глаз от Туу-тикки, все о чем-то думали.
- А она разговаривает? - спросил папа.
- Нет, но тетка надела ей на шею колокольчик, чтобы знать, где она.
Туу-тикки поднялась и снова открыла дверь.- Нинни! - крикнула она в темноту. Прохладный свежий запах осени ворвался на веранду, а треугольник света упал на траву. Немного погодя за дверью нерешительно зазвенел колокольчик - звук поднялся на крыльцо и смолк. Чуть повыше пола на черной ленточке ви-сел маленький серебряный колокольчик. У Нинни, должно быть, была очень тоненькая шейка.
- Ага! - сказала Туу-тикки. - Вот твоя новая семья. Они иногда чуть дурашливые, но, в общем, довольно милые.
- Дайте малютке стул, - велел папа. - Она умеет чистить грибы?
- Я ничего не знаю о Нинни, - заверила его Туу-тикки. - Я только привела ее сюда. Теперь у меня другие дела. Загляните ко мне на днях и расскажите, как тут у вас. Пока, привет!
Когда Туу-тикки ушла, на веранде воцарилась полная тишина: все семейство не отрывая глаз, смотрело на пустой стул и серебряный колокольчик. Немного погодя одна из лисичек медленно поднялась в воздух. Невидимые лапки очистили ее от хвои и земли, а потом грибок, разрезанный на мелкие части, поплыл в мисочку. Новый грибок заколыхался в воздухе.
- Здорово! - сказала восхищенно Мю. - Попробуйте дать ей что-нибудь поесть. Интересно, видно, как еда спускается к ней в животик?
- А вы можете придумать, как сделать, чтобы она перестала быть невидимой? - озабоченно воскликнул папа. - Может, надо пойти к доктору?
- А зачем? - ответила мама. - Может, ей нравится быть немножко невидимкой. Туу-тикки сказала, что она застенчивая. По-моему, лучше всего оставить дитя в покое, пока мы не придумаем средства получше.
Так они и сделали. Мама постелила Нинни в восточной мансарде, где как раз никто не жил. Серебряный колокольчик прозвучал вслед за шажками невидимки вверх по лестнице, напомнив маме о кошке, которая когда-то жила у них. Рядом с кроватью, на тумбочке, мама выстроила в ряд яблоко, стакан с соком и три полосатые карамельки, которые поровну делили на всех по вечерам. Потом она зажгла свечу и сказала:
- Теперь, Нинни, спи. Спи вволю, столько, сколько сможешь. Я утром оставлю кофе под грелкой, так что он будет теплым. А если ты, Нинни, испугаешься или чего-нибудь захочешь, нужно только спуститься вниз и позвонить в колокольчик. Мама увидела, как одеяло поднялось и накрыло какой-то очень маленький холмик, а в перине была ямка. Мама спустилась к себе вниз, отыскала и вытащила из ящика старинные бабушкины заметки о Безошибочных домашних средствах лечения. От дурного глаза. От хандры. От простуды. Нет, все не то! Мама листала тетрадь и искала. Напоследок она нашла в самом конце запись, сделанную, когда бабушкина рука уже стала дрожать, а почерк совсем изменился: «Если очертания какого-либо из ваших знакомых начинают расплываться, как в тумане, и их уже трудно разглядеть...» Ну вот! Наконец-то! Вот спасибо! Мама прочитала довольно сложный рецепт. И тут же принялась готовить Безошибочное домашнее средство для лечения Нинни.
Колокольчик, звеня, спускался вниз по лестнице: один шажок в минуту и маленький перерыв перед следующим. Муми-тролль все утро ждал этих шажков. Но самое интересное сегодня был вовсе не серебряный колокольчик. Самое интересное были лапки. Лапки Нинни, которые шагали вниз по лестнице, очень маленькие лапки с боязливыми крошечными пальчиками, тесно прижавшимися друг к другу. Видны были одни только лапки, и это было ужасно.
Спрятавшись за печкой, Муми-тролль завороженно уставился на эти лапки, которые уже вышли на веранду. Нинни пила кофе. Чашка поднималась и опускалась. Нинни ела бутерброды с джемом. Чашка одиноко проплыла на кухню, где ее вымыли и поставили в шкаф. Нинни была очень аккуратной малышкой. Муми-тролль ринулся в сад и закричал:
- Мама! У нее появились лапки! А теперь лапки видны еще больше!
«Охотно верю, - подумала мама, сидевшая на верхушке яблони. - Бабушка была мастерицей своего дела, да. Хорошо, что я придумала подмешать Безошибочное домашнее средство еще и в кофе Нинни».
- Отлично! - сказал папа. - А еще лучше будет, когда она предъявит нам свою мордашку. Почему-то меня очень удручает, когда приходится беседовать с личностями, которых не видно. И которые тебе не отвечают.
- Тссс! - предостерегла его мама. Лапки Нинни виднелись в траве между опавшими яблоками.
- Привет, Нинни! - крикнула Мю. - Ты спала, как свинушка! Когда ты предъявишь нам свою мордочку?! Должно быть, пятачок у тебя жутковатый, раз тебе пришлось сделаться невидимкой!
- Тише ты, - прошептал Муми-тролль. - Она обидится. Подойдя к Нинни, он заискивающе произнес:
- Не обращай внимания на Мю! Она страшная грубиянка. У нас ты в полной безопасности. И вовсе незачем тебе думать об этой ужасной тетке. Она не сможет прийти к нам и утащить тебя...
В тот же миг лапки Нинни побледнели, и их едва можно было разглядеть в траве.
- Дорогой мой, ты осленок! - рассерженно сказала мама. - Уж ты-то можешь понять: нечего напоминать ребенку о такой беде. Собирай лучше яблоки и не городи чепуху. Все стали собирать яблоки. Лапки Нинни снова мало-помалу приобрели свои очертания и полезли на дерево.
Стояло прекрасное осеннее утро, мордочка в тени чуть замерзала, но на солнце было тепло почти как летом. После ночного дождя все вокруг было мокрое и отливало яркими, сверкающими красками. Когда все яблоки собрали (или стряхнули с дерева), папа вынес в сад самую большую соковыжималку, и все стали готовить яблочное пюре. Муми-тролль вертел ручку, мама клала яблоки в соковыжималку, а папа носил банки с пюре на веранду. Малышка Мю сидела на верхушке дерева и распевала Великую яблочную песню. Вдруг раздался эвон стекла.
Бац! И посреди садовой дорожки уже лежит высокая горка пюре, ощетинившаяся осколками стекла. А рядом с горкой мелькнули лапки Нинни, которые быстро побледнели и исчезли.
- Вон оно что! - произнесла мама. - Это та самая банка, которую мы всегда отдаем шмелям. А теперь нам не придется тащить ее на луг. И бабушка моя всегда говорила, что если уж земле приходится выращивать плоды, то в конце осени надо сделать ей ответный подарок.
Лапки .Нинни вернулись назад, над ними уже торчала пара худеньких коленок. Над коленками смутно мелькал подол коричневого платьица.
- Я вижу ее ножки! - закричал Муми-тролль.
- Поздравляю! - сказала Малышка Мю, выглядывая с верхушки яблони. - Все наладится. Но почему она ходит в таком табачно-коричневом платъе, одна Морра знает.
Мама, кивнув головой самой себе, подумала о своей мудрой бабушке и о ее лечении Безошибочными домашними средствами.
Нинни едва слышными шагами кралась за муми-троллями целый день. Они оборачивались при звуках колокольчика, следовавшего за ними по пятам, и Нинни уже не казалась им такой чудной.
Вечером они почти забыли про нее. Но когда все легли спать, мама вытащила из своего сундука пунцовую шаль и стала шить из нее маленькое платьице. Когда платьице было готово, мама отнесла его в восточную мансарду, где свет был уже погашен, и осторожно повесила на стул. А потом подшила кусок оставшийся материи и завязала из нее бант для волос. Маме было страшно весело. Это было все равно, что снова шить платье кукле. А самое интересное - даже не знать, какие волосы у этой куклы - золотистые или черные.
Назавтра Нинни надела новое платьице. Она была видна уже до самой шейки и, спустившись вниз к утреннему кофе, сделала книксен и пискнула: - Большое спасибо! Все семейство так смутилось и разволновалось, что никто не нашелся что сказать. И, кроме того, никто толком не знал, куда надо смотреть, когда разговариваешь с Нинни. Все, конечно, пытались задержать взгляд чуть повыше колокольчика, где предположительно были глазки Нинни. Но, по правде говоря, взгляд соскальзывал вниз и задерживался на том, что было видно. А это ведь не совсем вежливо.
Папа откашлялся. .
- Так приятно, - начал он, - что Малютку Нинни сегодня видно гораздо лучше. Чем больше видишь, тем веселее...
Громко расхохотавшись, Мю постучала ложкой о стол.
- Хорошо, что ты начала болтать, - заметила она. - Если бы еще тебе было что сказать! Может, ты знаешь какие-нибудь интересные игры?
- Нет, - пискнула Нинни. - Но я слышала, что некоторые умеют играть.
Муми-тролль был в восторге. Он решил научить Нинни всем играм, какие только знал сам.
Выпив кофе, они втроем спустились вниз к реке и начали играть. Но Нинни оказалась совершенно несносной. Она приседала и делала книксены и совершенно серьезно произносила: «Ясное дело», причем произносила очень приятно и естественно, но при этом все совершенно определенно понимали, что играла она из вежливости, а не ради забавы.
- Ну беги же! - кричала Мю. - Выходит, ты даже прыгать не умеешь!
Тоненькие ножки Нинни послушно бегали и прыгали. Затем она снова застывала на месте, свесив ручки. Пустой вырез платья чуть пониже колокольчика казался каким-то странно беспомощным.
- Ты что, ждешь, пока тебя похвалят, а? - кричала Мю. - Чего ты такая дохлая? Хочешь, чтобы я тебя поколотила, а?!
- Лучше не надо! - покорно пискнула Нинни.
- Она не умеет играть, - озадаченно пробормотал Муми-тролль.
- Она не умеет злиться, - сказала Малышка Мю. - Это ее главный недостаток. Послушай, ты, - продолжала Мю, подступив вплотную к Нинни и бросая на нее грозные взгляды, - у тебя никогда не будет собственного лица, пока ты не научишься драться. Поверь мне!
- Ладно! - согласилась Нинни, осторожно отступая назад.
Но от ее согласия лучше не стало. Наконец они отказались от мысли научить Нинни играть. Забавные истории ей тоже не нравились. Она всегда смеялась невпопад. И на того, кто рассказывал, это действовало удручающе. Так что ее оставили в покое.
Дни шли, а у Нинни по-прежнему не было лица. Все уже привыкли к тому, что ее пунцовое платьице следует по пятам за Муми-мамой. Стоило маме остановиться, как звон серебряного колокольчика тут же умолкал, но, как только она снова шла вперед, он начинал звонить. Чуть повыше платьица колыхался в воздухе пунцовый бант. Это производило довольно странное впечатление.
Мама по-прежнему вливала в Нинни бабушкино Безошибочное домашнее средство, но ничего не помогало. Тогда, отложив его в сторону, она подумала, что обходились же в старину без головы и, быть может, Нинни не особенно красива. Теперь каждый мог сам по-своему представить себе ее мордашку, а это иногда способствует более близкому знакомству.
В один прекрасный день все семейство отправилось на пляж, чтобы вытащить на берег лодку: приближалась зима. Пока шли лесом, колокольчик Нинни, как всегда, звенел за ними, но, когда семейство спустилось к морю, она внезапно остановилась. Потом легла навзничь в песок и захныкала.
- Что это с Нинни? Она чего-нибудь боится? - спросил папа.
- Может, она никогда раньше не видела моря? - сказала мама. Нагнувшись, она о чем-то пошепталась с Нинни. Потом, снова выпрямившись, сказала:
- Да, она видит море впервые и думает, что оно слишком болыпое.
- Из всех идиотских детенышей... - начала было Малышка Мю, но мама, строго глянув на нее, сказала: - На себя оборотись... А теперь вытащим лодку на берег. Они вышли на мостик купальни, где жила Туу-тикки, и постучались.
- Привет! - поздоровалась Туу-тик-ки. - Как поживает дитя-невидимка?
- Не хватает только мордочки, - ответил папа. - Сейчас она как раз немного не в себе, но это, наверное, пройдет. Ты не можешь подсобить капельку с лодкой?
- Ясно, могу, - сказала Туу-тикки.
Когда лодку вытащили на берег и перевернули килем кверху, Нинни тихонько подкралась к кромке воды и неподвижно застыла на мокром песке. Ее оставили в покое. Усевшись на мостки, мама стала глядеть вниз, в воду.
- Ух, какой холодной кажется вода, - сказала она. И, чуть зевнув, добавила, что у них давненько не случалось ничего интересного.
Подмигнув Муми-троллю, папа скорчил жуткую гримасу и начал медленно подкрадываться к маме за ее спиной. Конечно, он вовсе не собирался бросить ее в море, как частенько делал, когда она была молода. Может, он даже не собирался ее пугать, а хотел лишь чуточку позабавить малышей.
Но прежде, чем папа успел подкрасться к маме, послышался страшный вой, пунцовая молния метнулась на мостки, папа дико закричал и уронил в море шляпу. Нинни вонзила свои крохотные зубки-невидимки в папин хвост, а зубки у нее были острые.
- Браво, браво! - закричала Мю. - Я сама и то бы лучше не сделала!
Нинни, с маленьким, курносым, злым личиком под рыжей челкой, стояла на мостках и шипела на папу, словно кошка.
- Не смей толкать ее в это огромное, жуткое море! - крикнула она.
- Она больше не невидимка! Она болыпе не невидимка! - закричал Муми-тролль. - А ведь она миленькая!
- Довольно миленькая, - сказал Муми-папа, оглядывая свой укушенный хвост. - Из всех малявок, которых мне довелось видеть в жизни - с головой или без головы, - эта самая глупая, самая дурашливая, самая дурно воспитанная!
Улегшись на мостки, он попытался выловить палкой свою шляпу. И как уж это случилось, никто так и не понял, но папа поскользнулся и полетел вверх тормашками. Он тут же вынырнул и твердо встал на дно, подняв морду над водой; в ушах у него было полно тины.
- О! - вскричала Нинни. - О, до чего же весело! Нет, как чудесно! - И она захохотала так, что все мостки затряслись.
- Должно бьггь, она никогда раньше не смеялась, - смущенно произнесла Туу-тикки. - Сдается, малютка так у вас переменилась, что стала куда хуже Малышки Мю. Но главное - она перестала быть невидимкой.
- Это всецело заслуга моей бабушки, - сказала Муми-мама.
оригинал http://www.psychodinamica.ru/populartext/populyarnaya_literatura/hronicheskij_stid/
Был темный и дождливый вечер. Все сидели на веранде за столом и чистили грибы. Весь стол был накрыт газетами, а посредине горела керосиновая лампа. Углы же веранды утопали в темноте.
- Мю снова набрала рыжиков, - сказал папа. - В прошлом году она собирала одни мухоморы.
- Будем надеяться, что в будущем году это будут лисички, - добавила мама, - или хотя бы сыроежки.
- Век живи, век надейся, - заметила, тихонько посмеиваясь, Малышка Мю.
Они продолжали чистить грибы. На веранде царила мирная тишина. Внезапно кто-то негромко постучал в окошко, и на веранде, стряхивая с плаща капли воды, неожиданно появилась Туу-тикки. Придерживая дверь, она позвала кого-то из дождевой мглы:
- Заходи, заходи!
- Кого ты привела? - спросил Му-ми-тролль.
- Нинни, - ответила Туу-тикки. - Малютку зовут Нинни.
Она по-прежнему ждала, придерживая дверь. Никто не входил.
- Ну ладно! - пожимая плечами, сказала Туу-тикки. - Пусть сидит в саду, раз она такая стеснительная.
- А она не промокнет? - спросила Муми-мама.
- Наверное, это не важно, если она все равно невидимка, - ответила Туу-тикки и, пройдя на веранду, села на стул.
Все перестали чистить грибы и ждали, пока она объяснит свои слова.
- Вы ведь знаете, как легко стать невидимкой, если тебя часто пугают, - сказала Туу-тикки и съела гриб-дождевик, похожий на маленький хорошенький снежок. - Ну ладно.
Эту Нинни по глупости испугала тетенька, которая взяла малютку на свое попечение, хотя и не любила ее. Я встретила эту тетю, она ужасная. Понимаете, она совсем не злая, такое еще можно было бы понять, а просто холодная как лед и ироничная.
- Что такое «ироничная»? - спросил Муми-тролль.
- Представь себе, что ты поскользнулся на грибке, на полу и уселся прямо в кучу очищенных грибов, - стала объяснять ему Туу-тикки. - А твоя мама, вместо того чтобы рассердиться (это было бы понятно), сказала бы холодно и злобно: «Ясно, по-твоему, это означает танцевать. Но я была бы тебе очень признательна, если бы ты оставил в покое грибы, которые идут в пищу». Ну вот, что-нибудь в этом роде.
- Тьфу, как противно! - произнес Муми-тролль.
- Не правда ли? - подхватила Туу-тикки. - А эта тетка именно так и говорила. Она иронизировала с утра до вечера, а кончилось тем, что малютка начала бледнеть, бледнеть и стала невидимкой. В прошлую пятницу ее уже вообще не было видно. Тетка отдала ее мне. Заявила, что она фактически не в состоянии заботиться о родственниках, которых даже увидеть не может.
- А что ты сделала с этой теткой? - удивленно глядя на Туу-тикки, спросила Мю. - Ты хоть поколотила ее как следует?
- Не имеет смысла колотить тех, кто иронизирует, - ответила Туу-тикки. - Я взяла Нинни к себе домой, а теперь привела сюда, чтобы вы помогли ей и она перестала бы быть невидимкой.
Все ненадолго замолчали.
Только дождь барабанил по крыше веранды. Не отрывая глаз от Туу-тикки, все о чем-то думали.
- А она разговаривает? - спросил папа.
- Нет, но тетка надела ей на шею колокольчик, чтобы знать, где она.
Туу-тикки поднялась и снова открыла дверь.- Нинни! - крикнула она в темноту. Прохладный свежий запах осени ворвался на веранду, а треугольник света упал на траву. Немного погодя за дверью нерешительно зазвенел колокольчик - звук поднялся на крыльцо и смолк. Чуть повыше пола на черной ленточке ви-сел маленький серебряный колокольчик. У Нинни, должно быть, была очень тоненькая шейка.
- Ага! - сказала Туу-тикки. - Вот твоя новая семья. Они иногда чуть дурашливые, но, в общем, довольно милые.
- Дайте малютке стул, - велел папа. - Она умеет чистить грибы?
- Я ничего не знаю о Нинни, - заверила его Туу-тикки. - Я только привела ее сюда. Теперь у меня другие дела. Загляните ко мне на днях и расскажите, как тут у вас. Пока, привет!
Когда Туу-тикки ушла, на веранде воцарилась полная тишина: все семейство не отрывая глаз, смотрело на пустой стул и серебряный колокольчик. Немного погодя одна из лисичек медленно поднялась в воздух. Невидимые лапки очистили ее от хвои и земли, а потом грибок, разрезанный на мелкие части, поплыл в мисочку. Новый грибок заколыхался в воздухе.
- Здорово! - сказала восхищенно Мю. - Попробуйте дать ей что-нибудь поесть. Интересно, видно, как еда спускается к ней в животик?
- А вы можете придумать, как сделать, чтобы она перестала быть невидимой? - озабоченно воскликнул папа. - Может, надо пойти к доктору?
- А зачем? - ответила мама. - Может, ей нравится быть немножко невидимкой. Туу-тикки сказала, что она застенчивая. По-моему, лучше всего оставить дитя в покое, пока мы не придумаем средства получше.
Так они и сделали. Мама постелила Нинни в восточной мансарде, где как раз никто не жил. Серебряный колокольчик прозвучал вслед за шажками невидимки вверх по лестнице, напомнив маме о кошке, которая когда-то жила у них. Рядом с кроватью, на тумбочке, мама выстроила в ряд яблоко, стакан с соком и три полосатые карамельки, которые поровну делили на всех по вечерам. Потом она зажгла свечу и сказала:
- Теперь, Нинни, спи. Спи вволю, столько, сколько сможешь. Я утром оставлю кофе под грелкой, так что он будет теплым. А если ты, Нинни, испугаешься или чего-нибудь захочешь, нужно только спуститься вниз и позвонить в колокольчик. Мама увидела, как одеяло поднялось и накрыло какой-то очень маленький холмик, а в перине была ямка. Мама спустилась к себе вниз, отыскала и вытащила из ящика старинные бабушкины заметки о Безошибочных домашних средствах лечения. От дурного глаза. От хандры. От простуды. Нет, все не то! Мама листала тетрадь и искала. Напоследок она нашла в самом конце запись, сделанную, когда бабушкина рука уже стала дрожать, а почерк совсем изменился: «Если очертания какого-либо из ваших знакомых начинают расплываться, как в тумане, и их уже трудно разглядеть...» Ну вот! Наконец-то! Вот спасибо! Мама прочитала довольно сложный рецепт. И тут же принялась готовить Безошибочное домашнее средство для лечения Нинни.
Колокольчик, звеня, спускался вниз по лестнице: один шажок в минуту и маленький перерыв перед следующим. Муми-тролль все утро ждал этих шажков. Но самое интересное сегодня был вовсе не серебряный колокольчик. Самое интересное были лапки. Лапки Нинни, которые шагали вниз по лестнице, очень маленькие лапки с боязливыми крошечными пальчиками, тесно прижавшимися друг к другу. Видны были одни только лапки, и это было ужасно.
Спрятавшись за печкой, Муми-тролль завороженно уставился на эти лапки, которые уже вышли на веранду. Нинни пила кофе. Чашка поднималась и опускалась. Нинни ела бутерброды с джемом. Чашка одиноко проплыла на кухню, где ее вымыли и поставили в шкаф. Нинни была очень аккуратной малышкой. Муми-тролль ринулся в сад и закричал:
- Мама! У нее появились лапки! А теперь лапки видны еще больше!
«Охотно верю, - подумала мама, сидевшая на верхушке яблони. - Бабушка была мастерицей своего дела, да. Хорошо, что я придумала подмешать Безошибочное домашнее средство еще и в кофе Нинни».
- Отлично! - сказал папа. - А еще лучше будет, когда она предъявит нам свою мордашку. Почему-то меня очень удручает, когда приходится беседовать с личностями, которых не видно. И которые тебе не отвечают.
- Тссс! - предостерегла его мама. Лапки Нинни виднелись в траве между опавшими яблоками.
- Привет, Нинни! - крикнула Мю. - Ты спала, как свинушка! Когда ты предъявишь нам свою мордочку?! Должно быть, пятачок у тебя жутковатый, раз тебе пришлось сделаться невидимкой!
- Тише ты, - прошептал Муми-тролль. - Она обидится. Подойдя к Нинни, он заискивающе произнес:
- Не обращай внимания на Мю! Она страшная грубиянка. У нас ты в полной безопасности. И вовсе незачем тебе думать об этой ужасной тетке. Она не сможет прийти к нам и утащить тебя...
В тот же миг лапки Нинни побледнели, и их едва можно было разглядеть в траве.
- Дорогой мой, ты осленок! - рассерженно сказала мама. - Уж ты-то можешь понять: нечего напоминать ребенку о такой беде. Собирай лучше яблоки и не городи чепуху. Все стали собирать яблоки. Лапки Нинни снова мало-помалу приобрели свои очертания и полезли на дерево.
Стояло прекрасное осеннее утро, мордочка в тени чуть замерзала, но на солнце было тепло почти как летом. После ночного дождя все вокруг было мокрое и отливало яркими, сверкающими красками. Когда все яблоки собрали (или стряхнули с дерева), папа вынес в сад самую большую соковыжималку, и все стали готовить яблочное пюре. Муми-тролль вертел ручку, мама клала яблоки в соковыжималку, а папа носил банки с пюре на веранду. Малышка Мю сидела на верхушке дерева и распевала Великую яблочную песню. Вдруг раздался эвон стекла.
Бац! И посреди садовой дорожки уже лежит высокая горка пюре, ощетинившаяся осколками стекла. А рядом с горкой мелькнули лапки Нинни, которые быстро побледнели и исчезли.
- Вон оно что! - произнесла мама. - Это та самая банка, которую мы всегда отдаем шмелям. А теперь нам не придется тащить ее на луг. И бабушка моя всегда говорила, что если уж земле приходится выращивать плоды, то в конце осени надо сделать ей ответный подарок.
Лапки .Нинни вернулись назад, над ними уже торчала пара худеньких коленок. Над коленками смутно мелькал подол коричневого платьица.
- Я вижу ее ножки! - закричал Муми-тролль.
- Поздравляю! - сказала Малышка Мю, выглядывая с верхушки яблони. - Все наладится. Но почему она ходит в таком табачно-коричневом платъе, одна Морра знает.
Мама, кивнув головой самой себе, подумала о своей мудрой бабушке и о ее лечении Безошибочными домашними средствами.
Нинни едва слышными шагами кралась за муми-троллями целый день. Они оборачивались при звуках колокольчика, следовавшего за ними по пятам, и Нинни уже не казалась им такой чудной.
Вечером они почти забыли про нее. Но когда все легли спать, мама вытащила из своего сундука пунцовую шаль и стала шить из нее маленькое платьице. Когда платьице было готово, мама отнесла его в восточную мансарду, где свет был уже погашен, и осторожно повесила на стул. А потом подшила кусок оставшийся материи и завязала из нее бант для волос. Маме было страшно весело. Это было все равно, что снова шить платье кукле. А самое интересное - даже не знать, какие волосы у этой куклы - золотистые или черные.
Назавтра Нинни надела новое платьице. Она была видна уже до самой шейки и, спустившись вниз к утреннему кофе, сделала книксен и пискнула: - Большое спасибо! Все семейство так смутилось и разволновалось, что никто не нашелся что сказать. И, кроме того, никто толком не знал, куда надо смотреть, когда разговариваешь с Нинни. Все, конечно, пытались задержать взгляд чуть повыше колокольчика, где предположительно были глазки Нинни. Но, по правде говоря, взгляд соскальзывал вниз и задерживался на том, что было видно. А это ведь не совсем вежливо.
Папа откашлялся. .
- Так приятно, - начал он, - что Малютку Нинни сегодня видно гораздо лучше. Чем больше видишь, тем веселее...
Громко расхохотавшись, Мю постучала ложкой о стол.
- Хорошо, что ты начала болтать, - заметила она. - Если бы еще тебе было что сказать! Может, ты знаешь какие-нибудь интересные игры?
- Нет, - пискнула Нинни. - Но я слышала, что некоторые умеют играть.
Муми-тролль был в восторге. Он решил научить Нинни всем играм, какие только знал сам.
Выпив кофе, они втроем спустились вниз к реке и начали играть. Но Нинни оказалась совершенно несносной. Она приседала и делала книксены и совершенно серьезно произносила: «Ясное дело», причем произносила очень приятно и естественно, но при этом все совершенно определенно понимали, что играла она из вежливости, а не ради забавы.
- Ну беги же! - кричала Мю. - Выходит, ты даже прыгать не умеешь!
Тоненькие ножки Нинни послушно бегали и прыгали. Затем она снова застывала на месте, свесив ручки. Пустой вырез платья чуть пониже колокольчика казался каким-то странно беспомощным.
- Ты что, ждешь, пока тебя похвалят, а? - кричала Мю. - Чего ты такая дохлая? Хочешь, чтобы я тебя поколотила, а?!
- Лучше не надо! - покорно пискнула Нинни.
- Она не умеет играть, - озадаченно пробормотал Муми-тролль.
- Она не умеет злиться, - сказала Малышка Мю. - Это ее главный недостаток. Послушай, ты, - продолжала Мю, подступив вплотную к Нинни и бросая на нее грозные взгляды, - у тебя никогда не будет собственного лица, пока ты не научишься драться. Поверь мне!
- Ладно! - согласилась Нинни, осторожно отступая назад.
Но от ее согласия лучше не стало. Наконец они отказались от мысли научить Нинни играть. Забавные истории ей тоже не нравились. Она всегда смеялась невпопад. И на того, кто рассказывал, это действовало удручающе. Так что ее оставили в покое.
Дни шли, а у Нинни по-прежнему не было лица. Все уже привыкли к тому, что ее пунцовое платьице следует по пятам за Муми-мамой. Стоило маме остановиться, как звон серебряного колокольчика тут же умолкал, но, как только она снова шла вперед, он начинал звонить. Чуть повыше платьица колыхался в воздухе пунцовый бант. Это производило довольно странное впечатление.
Мама по-прежнему вливала в Нинни бабушкино Безошибочное домашнее средство, но ничего не помогало. Тогда, отложив его в сторону, она подумала, что обходились же в старину без головы и, быть может, Нинни не особенно красива. Теперь каждый мог сам по-своему представить себе ее мордашку, а это иногда способствует более близкому знакомству.
В один прекрасный день все семейство отправилось на пляж, чтобы вытащить на берег лодку: приближалась зима. Пока шли лесом, колокольчик Нинни, как всегда, звенел за ними, но, когда семейство спустилось к морю, она внезапно остановилась. Потом легла навзничь в песок и захныкала.
- Что это с Нинни? Она чего-нибудь боится? - спросил папа.
- Может, она никогда раньше не видела моря? - сказала мама. Нагнувшись, она о чем-то пошепталась с Нинни. Потом, снова выпрямившись, сказала:
- Да, она видит море впервые и думает, что оно слишком болыпое.
- Из всех идиотских детенышей... - начала было Малышка Мю, но мама, строго глянув на нее, сказала: - На себя оборотись... А теперь вытащим лодку на берег. Они вышли на мостик купальни, где жила Туу-тикки, и постучались.
- Привет! - поздоровалась Туу-тик-ки. - Как поживает дитя-невидимка?
- Не хватает только мордочки, - ответил папа. - Сейчас она как раз немного не в себе, но это, наверное, пройдет. Ты не можешь подсобить капельку с лодкой?
- Ясно, могу, - сказала Туу-тикки.
Когда лодку вытащили на берег и перевернули килем кверху, Нинни тихонько подкралась к кромке воды и неподвижно застыла на мокром песке. Ее оставили в покое. Усевшись на мостки, мама стала глядеть вниз, в воду.
- Ух, какой холодной кажется вода, - сказала она. И, чуть зевнув, добавила, что у них давненько не случалось ничего интересного.
Подмигнув Муми-троллю, папа скорчил жуткую гримасу и начал медленно подкрадываться к маме за ее спиной. Конечно, он вовсе не собирался бросить ее в море, как частенько делал, когда она была молода. Может, он даже не собирался ее пугать, а хотел лишь чуточку позабавить малышей.
Но прежде, чем папа успел подкрасться к маме, послышался страшный вой, пунцовая молния метнулась на мостки, папа дико закричал и уронил в море шляпу. Нинни вонзила свои крохотные зубки-невидимки в папин хвост, а зубки у нее были острые.
- Браво, браво! - закричала Мю. - Я сама и то бы лучше не сделала!
Нинни, с маленьким, курносым, злым личиком под рыжей челкой, стояла на мостках и шипела на папу, словно кошка.
- Не смей толкать ее в это огромное, жуткое море! - крикнула она.
- Она больше не невидимка! Она болыпе не невидимка! - закричал Муми-тролль. - А ведь она миленькая!
- Довольно миленькая, - сказал Муми-папа, оглядывая свой укушенный хвост. - Из всех малявок, которых мне довелось видеть в жизни - с головой или без головы, - эта самая глупая, самая дурашливая, самая дурно воспитанная!
Улегшись на мостки, он попытался выловить палкой свою шляпу. И как уж это случилось, никто так и не понял, но папа поскользнулся и полетел вверх тормашками. Он тут же вынырнул и твердо встал на дно, подняв морду над водой; в ушах у него было полно тины.
- О! - вскричала Нинни. - О, до чего же весело! Нет, как чудесно! - И она захохотала так, что все мостки затряслись.
- Должно бьггь, она никогда раньше не смеялась, - смущенно произнесла Туу-тикки. - Сдается, малютка так у вас переменилась, что стала куда хуже Малышки Мю. Но главное - она перестала быть невидимкой.
- Это всецело заслуга моей бабушки, - сказала Муми-мама.
оригинал http://www.psychodinamica.ru/populartext/populyarnaya_literatura/hronicheskij_stid/