Приложение (17к): Симка. Часть 3: Весна
Окончание. Начало в предыдущих постах.
Тата рассказывает про Симку:
Часть 3. Весна
Здравствуй! -
Звериный профиль над волной.
Зима прошла, а ты со мной.
Здравствуй! -
И сердце в радости зашлось:
Кошачий ангел, страж сокровищ наших слёз!
(март 1995)
Сон между зимой и весной
Жизнь - что твой танкодром,
Но клянемся на верность всем милым
И живем - вчетвером,
Всотером, всей страною, всем миром.
Челюсть ада жует,
Раздробить угрожая - а толку! -
Сколько нас тут живет -
Нас прибавиться может, и только!
(декабрь 1994 - январь 1995)
И только теперь, оглядываясь на тот 1975 год, я подумала: ух, как же нам повезло, что наша с Германом Встреча успела состояться - и до Симкиной гибели у нас было полгода на сближение!
А ведь за этот недолгий срок скорее уж мои пальцы успели выучить номер телефона, чем я - в полной мере осознать, что у меня есть на кого опереться в любой беде!
В страшный вечер страшного декабрьского дня я, пытаясь припасть к тем, на кого рассчитывала, оказалась в пустоте; и лишь напоследок - фигурально выражаясь, уже в агонии цепенея, шатаясь и теряя зрение - сделала шаг наугад и рухнула на руки человека, отношения с которым насчитывали всего несколько месяцев.
А случись трагедия ДО нашей Встречи? Мама с её удивлением мимоходом в прихожей, товарищ с его пафосной фразой по телефону - всё это было бы, а того кто захотел разделить мою боль - ещё не было бы в моей жизни? Как сложились бы тогда дальнейшие события?
Я, вероятнее всего, не умерла бы во сне и не бросилась бы назавтра под машину. В таком случае и от еды отказываться постыдилась бы, не опустилась бы до того чтобы прогуливать школу, а значит и на кружок в четверг пришла бы. И уж постаралась бы выглядеть кондиционно, затвердив, что в моём подоночном статусе от меня требуется одно-единственное: держать это внутри, не касаться этим нормальных честных людей. Так что ни со школьными подругами, ни с друзьями-поэтами, ни даже с Шефчиком уже не пыталась бы поговорить о том, что произошло, что внутри меня язва и она делает своё дело. Не факт, что продолжала бы писать, а если бы продолжала - не факт, что нашла бы слова выговорить это: были бы стишки вокруг да около, дескать, лучший для меня удел - "тинку кушать где-то в сереньком болоте, никогда не знать о суше и не думать о полёте".
Если учесть, что в нашей семье и раньше случались прецеденты предательского отношения к животным, которые я с дрожью осознавала только постфактум, взрослея…
если учесть, что я не раз слышала от отца, что по своей натуре склонна пренебрегать чувствами тех, кто меня любит, легко увлекаюсь и так же легко забываю даже пламенную дружбу…
если учесть, что моя самая значимая привязанность в эпоху-до-Встречи, подруга-соальтеррист, была не склонна к открытости и, начни я тосковать-замыкаться-отдаляться от всех, она не рискнула бы взять на себя инициативу рыться в моих психических механизмах и тормошить выяснениями, а тем паче - удерживать меня...
…то уже и не состоялось бы взаимного раскрытия и сверки ключей с Кирой.
Кира-то возможно и шагнула бы мне навстречу, признав за "своего" (поскольку наши общие ключи, выкристаллизованные к отрочеству, не рассыпались бы во мне немедленно после катастрофы) - но я сама себе не позволила бы взглянуть глаза-в-глаза Другому и войти в распахнувшуюся дверь. Я бы уже точно знала, что рано или поздно ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРЕДАЮ доверившихся мне - так я устроена. Да, если предадут меня - то это будет в порядке вещей, поделом мне; но в ожидании заслуженного отвержения какой смысл завязывать отношения? Значит, нужно оставаться одинокой либо сразу предупреждать: сегодня мы вместе, а завтра бросим друг друга, чтобы не предать послезавтра. Какой уж тут альтерризм, иные миры, братство братьев, не кощунствуйте не смешите.
Осталась бы вековать на побегушках у родителей, тщась бытовой полезностью искупить внутреннюю мерзость, постепенно разваливаясь от СХУ. Может быть, пошла бы учиться на ветеринара - чтобы, ни с кем лично не связывая судьбу, ни за кого не беря полную ответственность, утолить свою тягу к животным, голод по мохнатому теплу. Ветврачи советского розлива тех лет - не самое подходящее место для человека с таким анамнезом, какой был бы у меня; думаю, там бы моя психика доломалась окончательно, после нескольких лет обучения с рутинным бессмысленным убийством-расчленёнкой, среди трудовых будней с каждодневными усыплениями по необходимости и без, при почти полном отсутствии средств лечения для животных. Скорее всего, даже не успев спиться, по рукожопости заразилась бы чем-нибудь от пациента и на фоне упадка иммунитета вскоре бы сгорела. А Герман? оставив надежду обрести спутника на пути домой, шагал бы по мировым дорогам в одиночку пешком, пока не рухнул бы замертво, протянув руки к недостижимой родине. Всхлипываю от жалости к себе, Герману и всем, чья Встреча не состоялась
* * *
Но на самом деле всего этого не произошло, мы не погибли!
Мой братишка не подвёл меня, дотянул - мы с Кирой успели вовремя встретиться и шагнуть в альтерру.
Но и мы не подвели его - не забыли, дотянули до эпохи, когда выстроили Дом в обеих реальностях и смогли принять туда всех наших любимых. И вот тогда…
Нет, сперва надо объяснить про Озириса.
* * *
Для меня офигенно много значит этот образ: это тот, кто сгинув в теснинах зимы, чудесно возвращается весной к любящим его. Так Симка пропал в холода - и нашёлся в мае. Так в первую ночь после его смерти, с 13 на 14 декабря, я увидела его в ликующем свете весны возвращения, и в сонном мороке мне почудилось, что беда осталась позади.
Сны, в которых Симка возвращался, были для меня и драгоценными, и мучительными, но я всё-таки противилась искушению соскользнуть в безумие и, потеряв грань между сном и явью, с призраком Симки в объятиях утонуть в призрачном мае.
Тем не менее, приближение весны само по себе несло отраду, а поток нашей другой жизни омывал скрытую рану. Ровно через год после Встречи и сверки ключей мы снова на весенних каникулах вырвались из домашней рутины и ухнули в альтерру - настал Тихвин!
В Тихвине (то есть во время Тихвина) у нас продолжаются приключения с Капитаном Орсом, и наши отношения - впервые в моём опыте посредника столь тесные и протяжённые - оказываются неожиданно значимыми для меня. Его слова и поступки отражаются в зеркале моего понимания, наверное, очень наивно, и эмпатический пакет его телесных ощущений, пойманный влёт, тут же рассыпается ярким конфетти моментальных тактильных впечатлений - но с волнением, тревогой и нежностью я постоянно возвращаюсь мыслями к Орсу и после каникул, сквозь заунывный скрип и визг школьной шарманки.
В первый же учебный день на уроке рисую, каким мы увидели Орса: спохватившись, что он мог заполучить в руки пилку и с него ведь станется пойти на суицид, примчались - и действительно обнаружили с перерезанным горлом, но по крайней мере живого. И хотя в последние совместные пореаловые часы тихвинской поездки, мы, прессуя в альтерре дни в декады, валяясь целыми сутками рядом с ним на перекрёстном переливании крови, таки успели поставить раненого на ноги - я снова и снова мысленно прикасаюсь к нему, как если бы лечила его, выхаживая день за днём.
Орс перепилил себе горло но не до конца
Пытаюсь понять, зачем, зачем он это сделал? - ведь уже проникся к нам встречной симпатией и, формально находясь у нас в плену, не считал наши личные отношения изменой своим боевым знамёнам! Но наверное, если посмотреть с его точки зрения - он по-прежнему оставался в долгу перед памятью друга? Поклялся отомстить его убийце, а это оказалась славная девушка и вдобавок с уважительными причинами - но всё равно в глазах Орса, так надо понимать, верность памяти погибшего требовала жертвы, иначе получается, что он ради новых знакомых отвернулся от старого друга, притом убитого. И как только Орс по совпадению обстоятельств вновь получил краткий доступ к лезвию - уникальный шанс в его положении пленника! - он наверняка понял это как намёк со стороны судьбы, как вопрос - помнит ли он обещание, ценит ли он по-прежнему дружбу больше жизни? Он ответил решимостью принести в качестве жертвы свою собственную кровь, заплатил долг памяти - и так стал свободен от уз клятвы и скорби.
Значит, его поступок вовсе не означает, что он считает себя предателем или трусом, недостойным жить! - догадываюсь я с замиранием сердца - и раз мы его перехватили и вылечили, а долг перед погибшим искуплен кровью и болью, Орс может согласиться остаться с нами, не умирать! Так причудливо думы об Орсе переплетаются с клубком моей собственной боли-вины-тоски, и я ощущаю, что мы все вместе поднимаемся из глубин безысходности. Весна альтерры догоняет весну первой реальности. Возвращение весны - любимые с нами - Озирис!
Камертон Озириса отзывается резонансом в обоих мирах, картины одной реальности просвечивают сквозь другую, и абрисы событийных узлов здесь и там совмещаются: смерть, вырывающая близкого прямо из рук - вина и отчаяние - зима, затапливающая безысходностью утраты - но нет, это только угроза утраты! - долгая и упорная борьба под гнётом снегов за драгоценную жизнь: отдать свою кровь, поделиться своим бытием - медленный, но неуклонный путь наверх, исцеление, возвращение вместе с весной!
Возвращение с весной
В моей памяти единым венком сплетаются череды сновидений про растерянного Симку на последнем снегу (вернулся, больной но со мной, буду его лечить!) - и недели полусна меж зимой и весной в клинике ОрТр, рядом с обескровленным Орсом (успели, жив, вылечим!). Незабвенное физическое ощущение присутствия, тепла бок-о-бок, острая нежность при прикосновении ладони к ёжику упругих волос - или меха?
И только теперь, без малого сорок пять лет спустя, до меня доходит: так вот на какой почве так стремительно выросло древо нежности к нашему новому другу, вот откуда эта теплота, доверие как к брату! - резонирующая струна, которая соединила декабрь и апрель, вытянув меня из пропасти отчаяния в радость спасения - Капитан Орс давно и глубинно связан для меня с Симкой! О, а я и не догадывалась!
А между тем мистический мост между ними был перекинут ещё в том году:
Заветные, загадочные строки моего драгоценного Федерико Лорки - про весеннее имя капитана, убитого и погребённого под зимними снегами, звенящее в детской песне: "Под руку с капитаном // весна возвратилась к нам.// Девочки, пойте хором: // Вива, Фермин Галан!" - которые я время от времени повторяла как заклинание все эти годы, хотя была не в силах прикасаться даже мыслью к подробностям нашей с Симкой истории.
Я не знала, о ком говорит Лорка, лишь понимала "это про нас с Симкой!" - раз о возвращении из мёртвых силой весны, любви и памяти, значит тоже про Озириса. А в этом году выгуглила: тридцатилетний армейский капитан Фермин Галан 12 декабря 1930 поднял антимонархический мятеж в горной испанской крепости Хака - и был расстрелян 14 декабря 1930. Ровно за 45 лет до Симкиной смерти 13 декабря 1975. (И ровно за 4 месяца до победы Республики - уже в апреле на улицах Мадрида ликующие победители передавали из рук в руки портреты героя-мятежника, женщины плакали, а девочки пели про возвращение капитана.)
А как ликовали мы в своём апреле 1976, что Орс - наш тайный мятежник в погонах капитана - многодневными усилиями извлечён из челюстей смерти (в 01 году до Черты Мира мы ещё не умели оживлять) и теперь мы будем вместе!
"Можно сказать, что на формально коротком тихвинском отрезке мы очень сильно почувствовали, что все истории переплетаются и прорастают друг в друга, что в одном месте тронешь, в другом зазвенит, что ничего не исчезает бесследно, любое свершившееся отражается в многообразных зеркалах, запускает многообразные процессы - и это ощущение, ощущение полноты и внутреннего единства бытия, дало нам ясное осознание, что мы хотим быть вместе постоянно (а не встречаться урывками, как раньше) - ибо это необходимо для того чтобы вместе видеть / строить / растить огромную, полнокровную, осмысленную вселенную нашей жизни, жизни на ЗЗ и на ЗА одновременно. А ещё мы поняли, что сия деятельность будет возможна только в случае если у нас будет реально всё общее - что нам необходимо собрать _всё_ своё достояние воедино, чтобы ничего не пропадало втуне, но питало и украшало наше личное = общее для нас двоих мироздание. Важно всё, нет ничего неважного - из того что касалось бы нас лично, будь то пережитое по отдельности или пережитое вместе: беды и радости, труд и креатив, воспоминания и планы, ЗЗ-шное и ЗА-шное, дружбы и вражды - всё необходимо для строительства нашего Дома, всему сыщется место, чтобы посеяться и расти."
( отсюда)
И тогда мы заключили Договор, положив фундамент нашего Дома.
Когда мы разговариваем о них, о непозабытых -
Перед кем стыдимся и до сих пор,
Что оказались неудачливы, нескоры, нестойки -
Мы не соль на раны сыплем, а обломки попыток
И осколки прожектов - в строительный раствор,
Соучаствуя тем самым в постройке…
Итак, не зря хлопочем друг о друге мы, смешные создания:
Что бы ни вышло - мы вместе вселимся в это здание! …
(ноябрь 2007)
Мы вместе
* * *
В своё время я призналась Герману, что хочу такой дом, в который могу взять столько кошек, сколько необходимо - в смысле, я хочу никогда не попасть в ситуацию "мне НЕОБХОДИМО взять эту кошку домой, но нельзя, потому что дома уже есть … кошка(-и, -ек)" (нужное число подставить).
Герман меня понял. Он всегда хорошо меня понимает - так что одно время у нас было 13 кошек (и им худо-бедно хватало наших 12 соток). Но одна за другой они переходили в виртуал, и чтобы ни с кем не расставаться, нам вместе с Домом нужно было всё шире раскидывать крону нашего Цветущего Сада.
На исходе зимы 2016, оглядывая наш удел, я испытывала головокружение и слабость в коленках: за последние полтора года умерло четверо (четверо!) наших питомцев, и, продолжая держать их в объятиях, всё выше вздымая закрылки суперсистемной структуры, я , как в 1976, страшилась потеряв равновесие соскользнуть по предвесеннему ледку в бред. Но умом понимала, что теперь - это вам не тогда, сорок лет мы с Германом растём плечом к плечу; и что держать вместе - это совсем не то же самое, что поодиночке: можно взять несравнимо больший вес без риска опрокинуться со съехавшей крышей.
Мы ощутили той весной, как разросшиеся ветви нашей суперсистемы ткнулись в закрытые дотоле области. Герман начал писать "Три Парки". Во мне размораживались какие-то студёные теснины, разваливались заледенелые дверцы тайников, лопались жгуты, перевязки и шрамы прошлого тысячелетия, то там то тут начинало ныть, кровить, а то и хлестать струёй. Неожиданно для себя в разговоре с Германом 1 марта 2016 я смогла вернуться к событиям декабря 1975 - с болью, с мукой, но сумела проговорить важные для меня выводы: как я теперь вижу тогдашнюю ситуацию, в чём была моя вина, в чём нет - и сказала, что хочу, чтобы Симка жил с нами, с нашими кошками.
Герман поддержал эту идею, и мы дали место Симке среди нашего прайда. Первое время он либо спал в уголке, изредка по ночам перебираясь на край постели, либо ненадолго устраивался на моём загривке, не мешая заниматься делами; потом стал выходить с нами подышать и постепенно разгулялся настолько, что иной раз провожает меня до станции и магазина.
С его флегматичным характером целое кошачье стадо в доме и на прогулке ему проблем не создаёт - а что до наших кошек, то их не удивишь уже ничем, в том числе сиамской мастью. Матримониальные интересы обозначились у Симки лишь с появлением (также в виртуальной части прайда) новеньких, Симы и Томы: ноблесс оближ - сиамский кот не должен обойти вниманием сиамскую кошку! впрочем, сами девочки, похоже, интересуются преимущественно друг другом. Ещё Симка любит наблюдать с обочины за живой тру-тайкой в соседском саду и охотиться на мелкую дичь в высокой траве. Словом, полноценная загородная котовья жизнь.
Загородная жизнь
* * *
Что касается меня, то полтора года спустя после разговора с Германом мне захотелось поведать эту историю посторонним людям. Ну как "посторонним": девушки-ветеринары делали поддерживающий курс для нашей Алисы, сгорающей от почечной недостаточности. Ежедневно мы с ней проводили 3-4 часа в лечебнице, я следила за капельницей, Алиса (за благорасположение к процедурам величаемая персоналом "волшебной кошкой") отдыхала-расслаблялась, а в обеденный перерыв мы с хозяйками пили чай и беседовали за жизнь.
Каждая из них рассказала, как в своё время вырвала у смерти своего питомца. Неожиданно для меня наша история, болезни и гибели Симки, вогнала моих собеседниц в нешуточный шок: "То есть как это, вот так - без разговоров отобрать у хозяйки, и всё??!" - они даже в лице изменились: я недооценила, насколько сдвинулись в этой сфере не только возможности, но и этические дефолты. На наших глазах бережная и внимательная любовь к животным из чудачества, которого стесняются, стала нормой, на которую рассчитывают при штатных взаимодействиях. Уходит в прошлое эпоха, когда ветеринар в хозяине своего пациента заранее предполагал безответственного самодура, а владелец в свою очередь подозревал каждого врача, что тот видит в его больном питомце тренажёр, мишень для своих комплексов или средство наживы. Нынешние ветврачи вытягивают с того света ежат и котят-сосунков; на заяву "усыпите мою собачку, у неё понос" могут язвительно осведомиться "вы при диарее тоже кончите самоубийством?", а с любящими хозяевами быстро находят общий язык и - готовые, если надо, до последнего бороться за жизнь пациента - не так редко побеждают болезнь.
В нашем с Симкой случае вряд ли помогли бы даже современные средства (думаю, у него был инфекционный перитонит), но моральная поддержка врача позволила бы мне собраться и, не отступившись, проводить моего братца до последней черты. Мы не можем дать друг другу и сделать для себя больше, чем быть вместе - во всём, и если понадобится, то идти вместе с любимым до чёрной и белой границы - чтобы при пересечении одним из нас этой черты не потеряться, не потерять возможности двигаться и дальше вместе.
Я на роковой черте от растерянности и по привычке к послушанию выпустила братишку из рук, но по крайней мере не теряла его из виду все сорок лет - и поэтому нам удалось в итоге воссоединиться. Симка живёт с нами.
Ты помнишь мои объятья
Я помню твои поцелуи
И значит чего бояться
И стало быть аллилуйа
…
Хвалите Бога, созвездия Рыб
И великие рыбы жестянок
Кошки небес земель и бездн
И стало быть - аллилуйа!
Всякая дриада и всяк фаун
Да хвалят Господа
(Гимн для Муси, 12 марта 2010)
"Сколько нас тут живет - Нас прибавиться может, и только!"
* * *
Дополнение: стихи про Симку
У меня около дюжины стихов, так или иначе связанных с Симкой. Они здорово помогли мне оживить воспоминания и переживания, чтобы написать эту историю более-менее связно. Кое-что я цитирую в повествовании, отчасти тексты видны на фоткх с картинками. Я решила записать основные стихи сюда, если кто-то захочет прочитать их все подряд.
1970 примерно
Мой Май
Солнечный, весёлый
Мой котёнок Май:
Разные забавы
Только подавай!
И с утра до вечера
Слышно: вот он где!
В ванной он, конечно -
Плавает в воде!
Что, вы удивились? -
Кот в воде сидит?
Я привыкла: каждый
Гость так говорит!
Он у нас сиамский!
Вот и потому
Я его "сиамом" -
Маисом зову!
* * *
1974
Нашёлся!
Было сумрачно, серо, тоскливо.
Солнце спало за пыльным стеклом.
Дни текли, как кисель, терпеливо.
Я не знала, что будет потом.
А потом всё вокруг завертелось,
Пелену разорвали ветра,
И стекло в порошок разлетелось -
Он нашёлся, нашёлся, ура!
Он нашёлся! Нашёлся! Нашёлся!
Листья лезут из почек - взглянуть!
И последний сугроб раскололся,
Открывая для ландышей путь.
Тополь свежие ветви поднимет,
И зелёным оденется край.
Симаис - это полное имя.
Значит, Симка - к тому же и Май!
(13 мая 1974)
* * *
Не проси
Не гляди на меня глазами
Цвета синей морской волны,
Что как будто полны слезами,
А печалью вправду полны.
Не гляди на меня с мольбою
И ко мне на балкон не лезь:
Никуда не пойду с тобою,
Всё равно я останусь здесь.
Не моли же печальным взглядом
И не плачь предо мной опять! -
Мне уроки же сделать надо!
Нет уж, кот, не пойду гулять.
(11 сентября 1974)
* * *
1975
13 декабря
Чтобы заплакать, нету силы.
В глазах огонь солёный, слёзный.
Я недостаточно любила
И спохватилась слишком поздно.
Я виновата, понимаю.
Мне не нужна чужая жалость.
Тепло мерцающего мая
В моих руках не удержалось.
Забуду скоро об обиде,
А о любви - ещё скорее.
Я не умею ненавидеть.
Любить я тоже не умею.
(13 декабря 1975)
* * *
Озирис
Предательским был удар ножа -
Озирис остался в песках лежать,
Глубоким и тёмным сном уснув.
Деревья, не веря эту смерть,
Над Нилом продолжали шуметь
И терпеливо ждали весну.
И весной Озирис воскрес -
Проснулся, как просыпается лес,
Сбросив снега и раскрыв цветы.
А мне всё кажется в светлых снах,
Что, как только придёт весна,
Как будто бог, возродишься ты.
(14 декабря 1975)
* * *
Я помню
Я его не зову, не плачу о нём,
Не ищу следов на снегу.
Только помню о нём я ночью и днём,
И никак забыть не могу.
Это память тяжёлая горяча -
Я всё помню даже во сне.
Я была виновата, и вот, сейчас,
Наказания нет страшней.
(15 декабря 1975)
* * *
1976
Что останется
"И тополя уходят,
Но нам оставляют ветер…"
Светлые-светлые строки эти
Стали памятью о поэте,
Как россыпь спелых смородин
Напоминает о лете.
В пустыне гаснут колодцы
И иссякают реки,
Но след от них остаётся.
Детство уходит навеки,
Но оставляет оно в человеке
Сказку и солнце.
Работа оставит усталость.
Опыт оставит несчастье.
Годы жизни оставят старость.
А мне от тебя на память остались
Три рубца на запястье.
(4 января 1976)
* * *
Всё о том же
Наказание или подарок -
Это каждый вечер, каждый вечер.
Этот сон безжалостен и ярок -
Грустная, немыслимая встреча.
Он вернулся. Я стою и плачу.
За окном уже начало лета.
Я не знаю, что всё это значит,
Только знаю: невозможно это.
Только знаю: он исчезнет вскоре.
Я остановить его не в силе.
Это просто снова снится горе.
Ведь его уже давно убили.
Головой в подушку утыкаюсь.
Сон мой тает, как свечной огарок.
Ну за что же мука мне такая -
Наказание или подарок?
(5 января 1976)
* * *
Что останется?
Да, ничто не вечно на свете.
Всё когда-нибудь высыхает.
Скоро высохнут лужи эти.
А попозже - речка лихая.
В синей вазе высохнут розы,
Станет чёрной листва резная.
Значит, высохнут мои слёзы.
Что останется? Я не знаю.
(5 января 1976)
* * *
2016
* * *
Я в сущности знала и ранее
Что с детством неладно, а тут
Вгляделась - да сколько ж там ранено:
То спайка, то вывих, то жгут.
Смерть четвероногого братика -
Предательство, горе, вина,
Страх жизни, апатия, статика -
Я по сию пору больна.
А впрочем - плевать! что мне станется!
Нуждаюсь ли я во враче,
Когда возвращаюсь со станции
И Симку несу на плече.
(15-24 марта 2016)
Со станции
==================================
Оглавление "Трёх Парок" с приложениями - вот здесь.
Тата рассказывает про Симку:
Часть 3. Весна
Здравствуй! -
Звериный профиль над волной.
Зима прошла, а ты со мной.
Здравствуй! -
И сердце в радости зашлось:
Кошачий ангел, страж сокровищ наших слёз!
(март 1995)
Сон между зимой и весной
Жизнь - что твой танкодром,
Но клянемся на верность всем милым
И живем - вчетвером,
Всотером, всей страною, всем миром.
Челюсть ада жует,
Раздробить угрожая - а толку! -
Сколько нас тут живет -
Нас прибавиться может, и только!
(декабрь 1994 - январь 1995)
И только теперь, оглядываясь на тот 1975 год, я подумала: ух, как же нам повезло, что наша с Германом Встреча успела состояться - и до Симкиной гибели у нас было полгода на сближение!
А ведь за этот недолгий срок скорее уж мои пальцы успели выучить номер телефона, чем я - в полной мере осознать, что у меня есть на кого опереться в любой беде!
В страшный вечер страшного декабрьского дня я, пытаясь припасть к тем, на кого рассчитывала, оказалась в пустоте; и лишь напоследок - фигурально выражаясь, уже в агонии цепенея, шатаясь и теряя зрение - сделала шаг наугад и рухнула на руки человека, отношения с которым насчитывали всего несколько месяцев.
А случись трагедия ДО нашей Встречи? Мама с её удивлением мимоходом в прихожей, товарищ с его пафосной фразой по телефону - всё это было бы, а того кто захотел разделить мою боль - ещё не было бы в моей жизни? Как сложились бы тогда дальнейшие события?
Я, вероятнее всего, не умерла бы во сне и не бросилась бы назавтра под машину. В таком случае и от еды отказываться постыдилась бы, не опустилась бы до того чтобы прогуливать школу, а значит и на кружок в четверг пришла бы. И уж постаралась бы выглядеть кондиционно, затвердив, что в моём подоночном статусе от меня требуется одно-единственное: держать это внутри, не касаться этим нормальных честных людей. Так что ни со школьными подругами, ни с друзьями-поэтами, ни даже с Шефчиком уже не пыталась бы поговорить о том, что произошло, что внутри меня язва и она делает своё дело. Не факт, что продолжала бы писать, а если бы продолжала - не факт, что нашла бы слова выговорить это: были бы стишки вокруг да около, дескать, лучший для меня удел - "тинку кушать где-то в сереньком болоте, никогда не знать о суше и не думать о полёте".
Если учесть, что в нашей семье и раньше случались прецеденты предательского отношения к животным, которые я с дрожью осознавала только постфактум, взрослея…
если учесть, что я не раз слышала от отца, что по своей натуре склонна пренебрегать чувствами тех, кто меня любит, легко увлекаюсь и так же легко забываю даже пламенную дружбу…
если учесть, что моя самая значимая привязанность в эпоху-до-Встречи, подруга-соальтеррист, была не склонна к открытости и, начни я тосковать-замыкаться-отдаляться от всех, она не рискнула бы взять на себя инициативу рыться в моих психических механизмах и тормошить выяснениями, а тем паче - удерживать меня...
…то уже и не состоялось бы взаимного раскрытия и сверки ключей с Кирой.
Кира-то возможно и шагнула бы мне навстречу, признав за "своего" (поскольку наши общие ключи, выкристаллизованные к отрочеству, не рассыпались бы во мне немедленно после катастрофы) - но я сама себе не позволила бы взглянуть глаза-в-глаза Другому и войти в распахнувшуюся дверь. Я бы уже точно знала, что рано или поздно ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРЕДАЮ доверившихся мне - так я устроена. Да, если предадут меня - то это будет в порядке вещей, поделом мне; но в ожидании заслуженного отвержения какой смысл завязывать отношения? Значит, нужно оставаться одинокой либо сразу предупреждать: сегодня мы вместе, а завтра бросим друг друга, чтобы не предать послезавтра. Какой уж тут альтерризм, иные миры, братство братьев, не кощунствуйте не смешите.
Осталась бы вековать на побегушках у родителей, тщась бытовой полезностью искупить внутреннюю мерзость, постепенно разваливаясь от СХУ. Может быть, пошла бы учиться на ветеринара - чтобы, ни с кем лично не связывая судьбу, ни за кого не беря полную ответственность, утолить свою тягу к животным, голод по мохнатому теплу. Ветврачи советского розлива тех лет - не самое подходящее место для человека с таким анамнезом, какой был бы у меня; думаю, там бы моя психика доломалась окончательно, после нескольких лет обучения с рутинным бессмысленным убийством-расчленёнкой, среди трудовых будней с каждодневными усыплениями по необходимости и без, при почти полном отсутствии средств лечения для животных. Скорее всего, даже не успев спиться, по рукожопости заразилась бы чем-нибудь от пациента и на фоне упадка иммунитета вскоре бы сгорела. А Герман? оставив надежду обрести спутника на пути домой, шагал бы по мировым дорогам в одиночку пешком, пока не рухнул бы замертво, протянув руки к недостижимой родине. Всхлипываю от жалости к себе, Герману и всем, чья Встреча не состоялась
* * *
Но на самом деле всего этого не произошло, мы не погибли!
Мой братишка не подвёл меня, дотянул - мы с Кирой успели вовремя встретиться и шагнуть в альтерру.
Но и мы не подвели его - не забыли, дотянули до эпохи, когда выстроили Дом в обеих реальностях и смогли принять туда всех наших любимых. И вот тогда…
Нет, сперва надо объяснить про Озириса.
* * *
Для меня офигенно много значит этот образ: это тот, кто сгинув в теснинах зимы, чудесно возвращается весной к любящим его. Так Симка пропал в холода - и нашёлся в мае. Так в первую ночь после его смерти, с 13 на 14 декабря, я увидела его в ликующем свете весны возвращения, и в сонном мороке мне почудилось, что беда осталась позади.
Сны, в которых Симка возвращался, были для меня и драгоценными, и мучительными, но я всё-таки противилась искушению соскользнуть в безумие и, потеряв грань между сном и явью, с призраком Симки в объятиях утонуть в призрачном мае.
Тем не менее, приближение весны само по себе несло отраду, а поток нашей другой жизни омывал скрытую рану. Ровно через год после Встречи и сверки ключей мы снова на весенних каникулах вырвались из домашней рутины и ухнули в альтерру - настал Тихвин!
В Тихвине (то есть во время Тихвина) у нас продолжаются приключения с Капитаном Орсом, и наши отношения - впервые в моём опыте посредника столь тесные и протяжённые - оказываются неожиданно значимыми для меня. Его слова и поступки отражаются в зеркале моего понимания, наверное, очень наивно, и эмпатический пакет его телесных ощущений, пойманный влёт, тут же рассыпается ярким конфетти моментальных тактильных впечатлений - но с волнением, тревогой и нежностью я постоянно возвращаюсь мыслями к Орсу и после каникул, сквозь заунывный скрип и визг школьной шарманки.
В первый же учебный день на уроке рисую, каким мы увидели Орса: спохватившись, что он мог заполучить в руки пилку и с него ведь станется пойти на суицид, примчались - и действительно обнаружили с перерезанным горлом, но по крайней мере живого. И хотя в последние совместные пореаловые часы тихвинской поездки, мы, прессуя в альтерре дни в декады, валяясь целыми сутками рядом с ним на перекрёстном переливании крови, таки успели поставить раненого на ноги - я снова и снова мысленно прикасаюсь к нему, как если бы лечила его, выхаживая день за днём.
Орс перепилил себе горло но не до конца
Пытаюсь понять, зачем, зачем он это сделал? - ведь уже проникся к нам встречной симпатией и, формально находясь у нас в плену, не считал наши личные отношения изменой своим боевым знамёнам! Но наверное, если посмотреть с его точки зрения - он по-прежнему оставался в долгу перед памятью друга? Поклялся отомстить его убийце, а это оказалась славная девушка и вдобавок с уважительными причинами - но всё равно в глазах Орса, так надо понимать, верность памяти погибшего требовала жертвы, иначе получается, что он ради новых знакомых отвернулся от старого друга, притом убитого. И как только Орс по совпадению обстоятельств вновь получил краткий доступ к лезвию - уникальный шанс в его положении пленника! - он наверняка понял это как намёк со стороны судьбы, как вопрос - помнит ли он обещание, ценит ли он по-прежнему дружбу больше жизни? Он ответил решимостью принести в качестве жертвы свою собственную кровь, заплатил долг памяти - и так стал свободен от уз клятвы и скорби.
Значит, его поступок вовсе не означает, что он считает себя предателем или трусом, недостойным жить! - догадываюсь я с замиранием сердца - и раз мы его перехватили и вылечили, а долг перед погибшим искуплен кровью и болью, Орс может согласиться остаться с нами, не умирать! Так причудливо думы об Орсе переплетаются с клубком моей собственной боли-вины-тоски, и я ощущаю, что мы все вместе поднимаемся из глубин безысходности. Весна альтерры догоняет весну первой реальности. Возвращение весны - любимые с нами - Озирис!
Камертон Озириса отзывается резонансом в обоих мирах, картины одной реальности просвечивают сквозь другую, и абрисы событийных узлов здесь и там совмещаются: смерть, вырывающая близкого прямо из рук - вина и отчаяние - зима, затапливающая безысходностью утраты - но нет, это только угроза утраты! - долгая и упорная борьба под гнётом снегов за драгоценную жизнь: отдать свою кровь, поделиться своим бытием - медленный, но неуклонный путь наверх, исцеление, возвращение вместе с весной!
Возвращение с весной
В моей памяти единым венком сплетаются череды сновидений про растерянного Симку на последнем снегу (вернулся, больной но со мной, буду его лечить!) - и недели полусна меж зимой и весной в клинике ОрТр, рядом с обескровленным Орсом (успели, жив, вылечим!). Незабвенное физическое ощущение присутствия, тепла бок-о-бок, острая нежность при прикосновении ладони к ёжику упругих волос - или меха?
И только теперь, без малого сорок пять лет спустя, до меня доходит: так вот на какой почве так стремительно выросло древо нежности к нашему новому другу, вот откуда эта теплота, доверие как к брату! - резонирующая струна, которая соединила декабрь и апрель, вытянув меня из пропасти отчаяния в радость спасения - Капитан Орс давно и глубинно связан для меня с Симкой! О, а я и не догадывалась!
А между тем мистический мост между ними был перекинут ещё в том году:
Заветные, загадочные строки моего драгоценного Федерико Лорки - про весеннее имя капитана, убитого и погребённого под зимними снегами, звенящее в детской песне: "Под руку с капитаном // весна возвратилась к нам.// Девочки, пойте хором: // Вива, Фермин Галан!" - которые я время от времени повторяла как заклинание все эти годы, хотя была не в силах прикасаться даже мыслью к подробностям нашей с Симкой истории.
Я не знала, о ком говорит Лорка, лишь понимала "это про нас с Симкой!" - раз о возвращении из мёртвых силой весны, любви и памяти, значит тоже про Озириса. А в этом году выгуглила: тридцатилетний армейский капитан Фермин Галан 12 декабря 1930 поднял антимонархический мятеж в горной испанской крепости Хака - и был расстрелян 14 декабря 1930. Ровно за 45 лет до Симкиной смерти 13 декабря 1975. (И ровно за 4 месяца до победы Республики - уже в апреле на улицах Мадрида ликующие победители передавали из рук в руки портреты героя-мятежника, женщины плакали, а девочки пели про возвращение капитана.)
А как ликовали мы в своём апреле 1976, что Орс - наш тайный мятежник в погонах капитана - многодневными усилиями извлечён из челюстей смерти (в 01 году до Черты Мира мы ещё не умели оживлять) и теперь мы будем вместе!
"Можно сказать, что на формально коротком тихвинском отрезке мы очень сильно почувствовали, что все истории переплетаются и прорастают друг в друга, что в одном месте тронешь, в другом зазвенит, что ничего не исчезает бесследно, любое свершившееся отражается в многообразных зеркалах, запускает многообразные процессы - и это ощущение, ощущение полноты и внутреннего единства бытия, дало нам ясное осознание, что мы хотим быть вместе постоянно (а не встречаться урывками, как раньше) - ибо это необходимо для того чтобы вместе видеть / строить / растить огромную, полнокровную, осмысленную вселенную нашей жизни, жизни на ЗЗ и на ЗА одновременно. А ещё мы поняли, что сия деятельность будет возможна только в случае если у нас будет реально всё общее - что нам необходимо собрать _всё_ своё достояние воедино, чтобы ничего не пропадало втуне, но питало и украшало наше личное = общее для нас двоих мироздание. Важно всё, нет ничего неважного - из того что касалось бы нас лично, будь то пережитое по отдельности или пережитое вместе: беды и радости, труд и креатив, воспоминания и планы, ЗЗ-шное и ЗА-шное, дружбы и вражды - всё необходимо для строительства нашего Дома, всему сыщется место, чтобы посеяться и расти."
( отсюда)
И тогда мы заключили Договор, положив фундамент нашего Дома.
Когда мы разговариваем о них, о непозабытых -
Перед кем стыдимся и до сих пор,
Что оказались неудачливы, нескоры, нестойки -
Мы не соль на раны сыплем, а обломки попыток
И осколки прожектов - в строительный раствор,
Соучаствуя тем самым в постройке…
Итак, не зря хлопочем друг о друге мы, смешные создания:
Что бы ни вышло - мы вместе вселимся в это здание! …
(ноябрь 2007)
Мы вместе
* * *
В своё время я призналась Герману, что хочу такой дом, в который могу взять столько кошек, сколько необходимо - в смысле, я хочу никогда не попасть в ситуацию "мне НЕОБХОДИМО взять эту кошку домой, но нельзя, потому что дома уже есть … кошка(-и, -ек)" (нужное число подставить).
Герман меня понял. Он всегда хорошо меня понимает - так что одно время у нас было 13 кошек (и им худо-бедно хватало наших 12 соток). Но одна за другой они переходили в виртуал, и чтобы ни с кем не расставаться, нам вместе с Домом нужно было всё шире раскидывать крону нашего Цветущего Сада.
На исходе зимы 2016, оглядывая наш удел, я испытывала головокружение и слабость в коленках: за последние полтора года умерло четверо (четверо!) наших питомцев, и, продолжая держать их в объятиях, всё выше вздымая закрылки суперсистемной структуры, я , как в 1976, страшилась потеряв равновесие соскользнуть по предвесеннему ледку в бред. Но умом понимала, что теперь - это вам не тогда, сорок лет мы с Германом растём плечом к плечу; и что держать вместе - это совсем не то же самое, что поодиночке: можно взять несравнимо больший вес без риска опрокинуться со съехавшей крышей.
Мы ощутили той весной, как разросшиеся ветви нашей суперсистемы ткнулись в закрытые дотоле области. Герман начал писать "Три Парки". Во мне размораживались какие-то студёные теснины, разваливались заледенелые дверцы тайников, лопались жгуты, перевязки и шрамы прошлого тысячелетия, то там то тут начинало ныть, кровить, а то и хлестать струёй. Неожиданно для себя в разговоре с Германом 1 марта 2016 я смогла вернуться к событиям декабря 1975 - с болью, с мукой, но сумела проговорить важные для меня выводы: как я теперь вижу тогдашнюю ситуацию, в чём была моя вина, в чём нет - и сказала, что хочу, чтобы Симка жил с нами, с нашими кошками.
Герман поддержал эту идею, и мы дали место Симке среди нашего прайда. Первое время он либо спал в уголке, изредка по ночам перебираясь на край постели, либо ненадолго устраивался на моём загривке, не мешая заниматься делами; потом стал выходить с нами подышать и постепенно разгулялся настолько, что иной раз провожает меня до станции и магазина.
С его флегматичным характером целое кошачье стадо в доме и на прогулке ему проблем не создаёт - а что до наших кошек, то их не удивишь уже ничем, в том числе сиамской мастью. Матримониальные интересы обозначились у Симки лишь с появлением (также в виртуальной части прайда) новеньких, Симы и Томы: ноблесс оближ - сиамский кот не должен обойти вниманием сиамскую кошку! впрочем, сами девочки, похоже, интересуются преимущественно друг другом. Ещё Симка любит наблюдать с обочины за живой тру-тайкой в соседском саду и охотиться на мелкую дичь в высокой траве. Словом, полноценная загородная котовья жизнь.
Загородная жизнь
* * *
Что касается меня, то полтора года спустя после разговора с Германом мне захотелось поведать эту историю посторонним людям. Ну как "посторонним": девушки-ветеринары делали поддерживающий курс для нашей Алисы, сгорающей от почечной недостаточности. Ежедневно мы с ней проводили 3-4 часа в лечебнице, я следила за капельницей, Алиса (за благорасположение к процедурам величаемая персоналом "волшебной кошкой") отдыхала-расслаблялась, а в обеденный перерыв мы с хозяйками пили чай и беседовали за жизнь.
Каждая из них рассказала, как в своё время вырвала у смерти своего питомца. Неожиданно для меня наша история, болезни и гибели Симки, вогнала моих собеседниц в нешуточный шок: "То есть как это, вот так - без разговоров отобрать у хозяйки, и всё??!" - они даже в лице изменились: я недооценила, насколько сдвинулись в этой сфере не только возможности, но и этические дефолты. На наших глазах бережная и внимательная любовь к животным из чудачества, которого стесняются, стала нормой, на которую рассчитывают при штатных взаимодействиях. Уходит в прошлое эпоха, когда ветеринар в хозяине своего пациента заранее предполагал безответственного самодура, а владелец в свою очередь подозревал каждого врача, что тот видит в его больном питомце тренажёр, мишень для своих комплексов или средство наживы. Нынешние ветврачи вытягивают с того света ежат и котят-сосунков; на заяву "усыпите мою собачку, у неё понос" могут язвительно осведомиться "вы при диарее тоже кончите самоубийством?", а с любящими хозяевами быстро находят общий язык и - готовые, если надо, до последнего бороться за жизнь пациента - не так редко побеждают болезнь.
В нашем с Симкой случае вряд ли помогли бы даже современные средства (думаю, у него был инфекционный перитонит), но моральная поддержка врача позволила бы мне собраться и, не отступившись, проводить моего братца до последней черты. Мы не можем дать друг другу и сделать для себя больше, чем быть вместе - во всём, и если понадобится, то идти вместе с любимым до чёрной и белой границы - чтобы при пересечении одним из нас этой черты не потеряться, не потерять возможности двигаться и дальше вместе.
Я на роковой черте от растерянности и по привычке к послушанию выпустила братишку из рук, но по крайней мере не теряла его из виду все сорок лет - и поэтому нам удалось в итоге воссоединиться. Симка живёт с нами.
Ты помнишь мои объятья
Я помню твои поцелуи
И значит чего бояться
И стало быть аллилуйа
…
Хвалите Бога, созвездия Рыб
И великие рыбы жестянок
Кошки небес земель и бездн
И стало быть - аллилуйа!
Всякая дриада и всяк фаун
Да хвалят Господа
(Гимн для Муси, 12 марта 2010)
"Сколько нас тут живет - Нас прибавиться может, и только!"
* * *
Дополнение: стихи про Симку
У меня около дюжины стихов, так или иначе связанных с Симкой. Они здорово помогли мне оживить воспоминания и переживания, чтобы написать эту историю более-менее связно. Кое-что я цитирую в повествовании, отчасти тексты видны на фоткх с картинками. Я решила записать основные стихи сюда, если кто-то захочет прочитать их все подряд.
1970 примерно
Мой Май
Солнечный, весёлый
Мой котёнок Май:
Разные забавы
Только подавай!
И с утра до вечера
Слышно: вот он где!
В ванной он, конечно -
Плавает в воде!
Что, вы удивились? -
Кот в воде сидит?
Я привыкла: каждый
Гость так говорит!
Он у нас сиамский!
Вот и потому
Я его "сиамом" -
Маисом зову!
* * *
1974
Нашёлся!
Было сумрачно, серо, тоскливо.
Солнце спало за пыльным стеклом.
Дни текли, как кисель, терпеливо.
Я не знала, что будет потом.
А потом всё вокруг завертелось,
Пелену разорвали ветра,
И стекло в порошок разлетелось -
Он нашёлся, нашёлся, ура!
Он нашёлся! Нашёлся! Нашёлся!
Листья лезут из почек - взглянуть!
И последний сугроб раскололся,
Открывая для ландышей путь.
Тополь свежие ветви поднимет,
И зелёным оденется край.
Симаис - это полное имя.
Значит, Симка - к тому же и Май!
(13 мая 1974)
* * *
Не проси
Не гляди на меня глазами
Цвета синей морской волны,
Что как будто полны слезами,
А печалью вправду полны.
Не гляди на меня с мольбою
И ко мне на балкон не лезь:
Никуда не пойду с тобою,
Всё равно я останусь здесь.
Не моли же печальным взглядом
И не плачь предо мной опять! -
Мне уроки же сделать надо!
Нет уж, кот, не пойду гулять.
(11 сентября 1974)
* * *
1975
13 декабря
Чтобы заплакать, нету силы.
В глазах огонь солёный, слёзный.
Я недостаточно любила
И спохватилась слишком поздно.
Я виновата, понимаю.
Мне не нужна чужая жалость.
Тепло мерцающего мая
В моих руках не удержалось.
Забуду скоро об обиде,
А о любви - ещё скорее.
Я не умею ненавидеть.
Любить я тоже не умею.
(13 декабря 1975)
* * *
Озирис
Предательским был удар ножа -
Озирис остался в песках лежать,
Глубоким и тёмным сном уснув.
Деревья, не веря эту смерть,
Над Нилом продолжали шуметь
И терпеливо ждали весну.
И весной Озирис воскрес -
Проснулся, как просыпается лес,
Сбросив снега и раскрыв цветы.
А мне всё кажется в светлых снах,
Что, как только придёт весна,
Как будто бог, возродишься ты.
(14 декабря 1975)
* * *
Я помню
Я его не зову, не плачу о нём,
Не ищу следов на снегу.
Только помню о нём я ночью и днём,
И никак забыть не могу.
Это память тяжёлая горяча -
Я всё помню даже во сне.
Я была виновата, и вот, сейчас,
Наказания нет страшней.
(15 декабря 1975)
* * *
1976
Что останется
"И тополя уходят,
Но нам оставляют ветер…"
Светлые-светлые строки эти
Стали памятью о поэте,
Как россыпь спелых смородин
Напоминает о лете.
В пустыне гаснут колодцы
И иссякают реки,
Но след от них остаётся.
Детство уходит навеки,
Но оставляет оно в человеке
Сказку и солнце.
Работа оставит усталость.
Опыт оставит несчастье.
Годы жизни оставят старость.
А мне от тебя на память остались
Три рубца на запястье.
(4 января 1976)
* * *
Всё о том же
Наказание или подарок -
Это каждый вечер, каждый вечер.
Этот сон безжалостен и ярок -
Грустная, немыслимая встреча.
Он вернулся. Я стою и плачу.
За окном уже начало лета.
Я не знаю, что всё это значит,
Только знаю: невозможно это.
Только знаю: он исчезнет вскоре.
Я остановить его не в силе.
Это просто снова снится горе.
Ведь его уже давно убили.
Головой в подушку утыкаюсь.
Сон мой тает, как свечной огарок.
Ну за что же мука мне такая -
Наказание или подарок?
(5 января 1976)
* * *
Что останется?
Да, ничто не вечно на свете.
Всё когда-нибудь высыхает.
Скоро высохнут лужи эти.
А попозже - речка лихая.
В синей вазе высохнут розы,
Станет чёрной листва резная.
Значит, высохнут мои слёзы.
Что останется? Я не знаю.
(5 января 1976)
* * *
2016
* * *
Я в сущности знала и ранее
Что с детством неладно, а тут
Вгляделась - да сколько ж там ранено:
То спайка, то вывих, то жгут.
Смерть четвероногого братика -
Предательство, горе, вина,
Страх жизни, апатия, статика -
Я по сию пору больна.
А впрочем - плевать! что мне станется!
Нуждаюсь ли я во враче,
Когда возвращаюсь со станции
И Симку несу на плече.
(15-24 марта 2016)
Со станции
==================================
Оглавление "Трёх Парок" с приложениями - вот здесь.