Борис Степанцев. Поиски новой романтики
Мастера короткометражной анимации, выпуск №63
"Представитель лирико-романтического, поэтического направления в советской мультипликации", - так назвал Бориса Степанцева С.В.Асенин, киновед и исследователь анимации. Сейчас Степанцева знают и помнят как создателя одного из главных хитов советской мультипликации - про шведского мальчика и его друга с пропеллером. Дилогия "Малыш и Карлсон" и "Карлсон вернулся" появилась в 1968-70 годах - для Бориса Павловича это был лучший период, начавшийся с отказа от классической комедийной анимации и перехода к анимации лиричной, меланхоличной. Поэтическая грусть и некая депрессивность чувствуется в первой части про Карлсона, в меньшей степени - во второй, чисто комедийной части. "Карлсон" был разобран на цитаты, сейчас в интернете часто встречаются мемы с персонажами мультфильма. Могла быть и третья часть, но, видимо, почувствовав, что сериал становится чересчур "попсовым", Борис Степанцев продолжил творческие поиски в другом направлении.
В своей статье "Понять законы гармонии", написанной для сборника "Мудрость вымысла" (1983, С.В.Асенин), Борис Степанцев рассказал, почему он захотел стать мультипликаторов. История в общем-то распространенная: в детстве, еще до войны, Боря пришел в один дешевый московский кинотеатрик - там показывали советские мультфильмы. Магия ожившего рисунка захватила мальчика. После войны Борис заканчивает курсы на "Союзмультфильме", затем работает на студии художником-постановщиком и с 1954 года начинает самостоятельную режиссерскую деятельность.
В 50-е годы в советской анимации господствовали традиционная рисованная техника в диснеевском стиле и "эклеры". Студия выпускала в основном сказочные мультфильмы, красочные, идеологически нейтральные. Были также фильмы про советских школьников и пионеров. В этой категории сюжет развивался по такому принципу: мальчик косячил, его перевоспитывали, после чего герой становился образцовым советским молодым человеком. Такие мультфильмы можно сравнить с невкусной булочкой: толстый слой пресного морализаторского теста, а внутри чуть-чуть сладкой начинки в виде какого-нибудь мультяшного приключения. Впрочем, тогдашние зрители не жаловались, любая мультипликация воспринималась как волшебство. Однако Бориса Степанцева не устраивали ни сказочная предсказуемость, ни злободневное морализаторство. Молодой аниматор Степанцев и его более опытный коллега Райковский использовали гениальный прием - соединить сказку и современных персонажей, взять лучшее из обоих жанров. Так появилась серия мультфильмов в жанре "современной сказки", в которых не очень послушные советские мальчики попадают в сказочную или фантастическую параллельную реальность, где их успешно перевоспитывают. Воспитательный аспект в таких мультиках, конечно, присутствовал, но отходил на второй план: юмор и ирония напрочь разбивали нудные морализаторские интонации, вдобавок контраст соцреализма и сказочности сбивал с толку и отвлекал зрителя от идеологических элементов. Ярким примером является м/ф "Опять двойка" (1957) из серии приключений спецкора Мурзилки.
Мультфильм начинается с телеграммы: "Мурзилке. Просим срочно узнать, за что и почему получил двойку мальчик из известной картины Решетникова "Опять двойка". Мурзилка "выдергивает" мальчика из картины и заставляет его достаточно жесткими методами выучить географию. Идея вроде бы правильная: наглядно показать школьнику, где он ошибся. Но педагогические методы Мурзилки настолько абсурдны и экстремальны (мальчика заставляют мерзнуть на Северном полюсе, который он ошибочно назвал Экватором), что зритель невольно сопереживает бедняге. Морализаторство, доведенное до абсурда, уже не воспринимается как морализаторство. Если этот мультик призван повысить школьную успеваемость, то какой намек должны усвоить советские дети? Будешь плохо учиться - расстрел? Степанцев и Райковский, сохраняя формальную морализаторскую структуру, сделали свежий, юморной и увлекательный мультфильм, который высмеивает не столько двоечников, сколько преувеличенную значимость проблемы плохих отметок. Ведь талантливого ребенка нельзя загонять в жесткие рамки школьных оценок!
Еще более смелым получился м/ф "Петя и Красная Шапочка" (1958), в котором режиссеры-аниматоры "под шумок" вообще отказались от воспитательных задач. Фильм начинается в "правильном" морализаторском тоне: пионер Петя накосячил и попал в параллельную сказочную реальность - в мультик про Красную шапочку, который показывается в местном кинотеатре. Зритель потирает ладошки: ну сейчас этого шалопая будут перевоспитывать! Но дальше происходит что-то неожиданное: Петя не хочет быть провинившимся щенком, Петя посылает диктора, пытающегося выгнать мальчика из "чужого" мультфильма, затем Петя наводит шороху в сказочном мире и по-своему разбирается с Волком.
То, что делали Степанцев и Райковский, напоминает мне хулиганский стиль Текса Эйвери, который смело, грубо и остроумно интерпретировал классические диснеевские шаблоны и образы. Наши аниматоры примерно так же обращались с традиционной советской анимацией - конечно, с более умеренным хулиганством. Традиционная рисованная форма наполнялась смелым и нестандартным содержанием. В "Красной шапочке" есть сцены, которые могут удивить даже современного зрителя: например, сцена переодевания Пети в женскую одежду и экшен-сцены борьбы с волком.
Творчество Степанцева во второй половине 50-х можно рассматривать как предчувствие мощного обновления советской мультипликации, которое начнется в начале 60-х с мультфильмов Федора Хитрука. В контексте обновления символичным выглядит мультфильм Бориса Степанцева "Петух и краски" (1964), в котором можно проследить противостояние старого и нового стиля классической рисованной анимации. В сюжете присутствуют два петуха - один статный и опрятный, второй - грязный и обшарпанный. Вроде бы в реальной жизни все петухи одинаковые, да и здесь нарисованы они в одной технике, но получают совершенно разные "имиджи". Режиссер четко разделяет мировоззрения старых и новых мультиков: первый петух олицетворяет устаревшую мораль, предсказуемость, занудство; второй петух - это символ творческой свободы, открытости, смелости.
Еще одна яркая работа Бориса Степанцева - формально морализаторская, а по сути хулиганская - это "Вовка в тридевятом царстве" (1965). Этот хит все знают!
Следующий шаг Степанцева - отказ от традиционной сказочной/комедийной рисованной анимации. В 1960-х Борис Степанцев экспериментирует с комбинированными съемками. В фильме "Только не сейчас" (1962) сочетаются рисованная анимация и съемки живого актера. В "Песни о соколе" (1967) используется экспериментальная живописная техника. Из поздних работ - полнометражный игровой фильм "Ассоль" (1982), в котором совмещаются различные техники.
1962 - Только не сейчас
Вышеупомянутые работы интересны как эксперименты. Хитами они не стали и сейчас про них мало кто помнит. Гораздо интереснее не технические, а стилистические поиски Бориса Степанцева. Во второй половине 60-х начинается поэтико-романтический период. За пару лет до "Карлсона" был создан м/ф "Окно" (1966). Если закрыть глаза на год выпуска, то "Окно" кажется сиквелом к дилогии про Малыша и Карлсона. Мы видим повзрослевшего Малыша - теперь это Юноша, он влюбляется в девушку из соседнего дома, чей силуэт он каждый вечер с тоской разглядывает в окне напротив. "Окно" - грустная история одиночества, с тяжелыми переживаниями неуверенного в себе героя, в атмосфере мрачного ночного мегаполиса.
Похожая атмосфера чувствуется и мультике про Малыша. Вполне возможно, что появление забавного существа с пропеллером - это игра воображения ребенка, страдающего от недостатка внимания родителей и, как следствие, глубокого внутреннего одиночества.
В 1971 году выходит еще один мультфильм Степанцева в стиле "грустной романтики" - "Скрипка пионера". В пионерлагере ребята вспоминают историю про мальчика-скрипача, погибшего от пулемета фашиста. Удивительно встретить в фильмографии советского мультипликатора абсолютно трагическую историю, в которой сцена смерти главного героя (ребенка!) показана очень выразительно. Единственное, что скрашивает траурную интонацию мультфильма - это музыка.
В начале 70-х музыка приобретает особое значение в творчестве Степанцева. В 1973 году появляется последняя яркая работа Бориса Степанцева, вы все ее знаете - это музыкальный мультфильм "Щелкунчик". Режиссер ставит перед музыкой самые серьезные цели: мелодия должна не только эмоционально подкрашивать действие, но и глубоко воздействовать на зрителя. Борис Степанцев рассказывал, что образы, сюжет сами вырисовывались в его воображении во время прослушивания музыки Чайковского. "Какое же это было наслаждение! Фантазировать, додумывать, составлять из прекрасных мелодий сказку, не втискивая их насильно в прокрустово ложе фабулы, а давая им вольно располагаться по их прихоти". "Щелкунчик" - это выдающаяся работа, объединяющая три вида искусства - музыку, литературу и анимацию.
Последние мультфильмы Степанцева, к сожалению, не представляют особого интереса. Два кукольных эпизода из "Похождений Чичикова" (1974) (про Манилова и Ноздрева) - забавная иллюстрация к гоголевскому тексту, которая поможет зрителю представить внешний вид некоторых персонажей "Мертвых душ". Затем были две детские сказки - "Муха-цокотуха" (1976), "Почему ослик заупрямился" (1979). Неплохие, но ничем особенным они не выделяются. Пережив период "грустной романтики", Борис Степанцев снова экспериментирует, ищет, пробует разные стили. В 1980-х у режиссера должно было созреть новое направление - возможно, это было бы полнометражное игровое кино с мультяшками, типа "Кто подставил кролика Роджера?", только более серьезное, может быть, психологическое или философское. И обязательно романтичное. Помешал тому преждевременный уход из жизни в 1983 году.
ВСЕ ВЫПУСКИ
Электронная книга "Мастера короткометражной анимации" ( подробнее здесь).
"Представитель лирико-романтического, поэтического направления в советской мультипликации", - так назвал Бориса Степанцева С.В.Асенин, киновед и исследователь анимации. Сейчас Степанцева знают и помнят как создателя одного из главных хитов советской мультипликации - про шведского мальчика и его друга с пропеллером. Дилогия "Малыш и Карлсон" и "Карлсон вернулся" появилась в 1968-70 годах - для Бориса Павловича это был лучший период, начавшийся с отказа от классической комедийной анимации и перехода к анимации лиричной, меланхоличной. Поэтическая грусть и некая депрессивность чувствуется в первой части про Карлсона, в меньшей степени - во второй, чисто комедийной части. "Карлсон" был разобран на цитаты, сейчас в интернете часто встречаются мемы с персонажами мультфильма. Могла быть и третья часть, но, видимо, почувствовав, что сериал становится чересчур "попсовым", Борис Степанцев продолжил творческие поиски в другом направлении.
В своей статье "Понять законы гармонии", написанной для сборника "Мудрость вымысла" (1983, С.В.Асенин), Борис Степанцев рассказал, почему он захотел стать мультипликаторов. История в общем-то распространенная: в детстве, еще до войны, Боря пришел в один дешевый московский кинотеатрик - там показывали советские мультфильмы. Магия ожившего рисунка захватила мальчика. После войны Борис заканчивает курсы на "Союзмультфильме", затем работает на студии художником-постановщиком и с 1954 года начинает самостоятельную режиссерскую деятельность.
В 50-е годы в советской анимации господствовали традиционная рисованная техника в диснеевском стиле и "эклеры". Студия выпускала в основном сказочные мультфильмы, красочные, идеологически нейтральные. Были также фильмы про советских школьников и пионеров. В этой категории сюжет развивался по такому принципу: мальчик косячил, его перевоспитывали, после чего герой становился образцовым советским молодым человеком. Такие мультфильмы можно сравнить с невкусной булочкой: толстый слой пресного морализаторского теста, а внутри чуть-чуть сладкой начинки в виде какого-нибудь мультяшного приключения. Впрочем, тогдашние зрители не жаловались, любая мультипликация воспринималась как волшебство. Однако Бориса Степанцева не устраивали ни сказочная предсказуемость, ни злободневное морализаторство. Молодой аниматор Степанцев и его более опытный коллега Райковский использовали гениальный прием - соединить сказку и современных персонажей, взять лучшее из обоих жанров. Так появилась серия мультфильмов в жанре "современной сказки", в которых не очень послушные советские мальчики попадают в сказочную или фантастическую параллельную реальность, где их успешно перевоспитывают. Воспитательный аспект в таких мультиках, конечно, присутствовал, но отходил на второй план: юмор и ирония напрочь разбивали нудные морализаторские интонации, вдобавок контраст соцреализма и сказочности сбивал с толку и отвлекал зрителя от идеологических элементов. Ярким примером является м/ф "Опять двойка" (1957) из серии приключений спецкора Мурзилки.
Мультфильм начинается с телеграммы: "Мурзилке. Просим срочно узнать, за что и почему получил двойку мальчик из известной картины Решетникова "Опять двойка". Мурзилка "выдергивает" мальчика из картины и заставляет его достаточно жесткими методами выучить географию. Идея вроде бы правильная: наглядно показать школьнику, где он ошибся. Но педагогические методы Мурзилки настолько абсурдны и экстремальны (мальчика заставляют мерзнуть на Северном полюсе, который он ошибочно назвал Экватором), что зритель невольно сопереживает бедняге. Морализаторство, доведенное до абсурда, уже не воспринимается как морализаторство. Если этот мультик призван повысить школьную успеваемость, то какой намек должны усвоить советские дети? Будешь плохо учиться - расстрел? Степанцев и Райковский, сохраняя формальную морализаторскую структуру, сделали свежий, юморной и увлекательный мультфильм, который высмеивает не столько двоечников, сколько преувеличенную значимость проблемы плохих отметок. Ведь талантливого ребенка нельзя загонять в жесткие рамки школьных оценок!
Еще более смелым получился м/ф "Петя и Красная Шапочка" (1958), в котором режиссеры-аниматоры "под шумок" вообще отказались от воспитательных задач. Фильм начинается в "правильном" морализаторском тоне: пионер Петя накосячил и попал в параллельную сказочную реальность - в мультик про Красную шапочку, который показывается в местном кинотеатре. Зритель потирает ладошки: ну сейчас этого шалопая будут перевоспитывать! Но дальше происходит что-то неожиданное: Петя не хочет быть провинившимся щенком, Петя посылает диктора, пытающегося выгнать мальчика из "чужого" мультфильма, затем Петя наводит шороху в сказочном мире и по-своему разбирается с Волком.
То, что делали Степанцев и Райковский, напоминает мне хулиганский стиль Текса Эйвери, который смело, грубо и остроумно интерпретировал классические диснеевские шаблоны и образы. Наши аниматоры примерно так же обращались с традиционной советской анимацией - конечно, с более умеренным хулиганством. Традиционная рисованная форма наполнялась смелым и нестандартным содержанием. В "Красной шапочке" есть сцены, которые могут удивить даже современного зрителя: например, сцена переодевания Пети в женскую одежду и экшен-сцены борьбы с волком.
Творчество Степанцева во второй половине 50-х можно рассматривать как предчувствие мощного обновления советской мультипликации, которое начнется в начале 60-х с мультфильмов Федора Хитрука. В контексте обновления символичным выглядит мультфильм Бориса Степанцева "Петух и краски" (1964), в котором можно проследить противостояние старого и нового стиля классической рисованной анимации. В сюжете присутствуют два петуха - один статный и опрятный, второй - грязный и обшарпанный. Вроде бы в реальной жизни все петухи одинаковые, да и здесь нарисованы они в одной технике, но получают совершенно разные "имиджи". Режиссер четко разделяет мировоззрения старых и новых мультиков: первый петух олицетворяет устаревшую мораль, предсказуемость, занудство; второй петух - это символ творческой свободы, открытости, смелости.
Еще одна яркая работа Бориса Степанцева - формально морализаторская, а по сути хулиганская - это "Вовка в тридевятом царстве" (1965). Этот хит все знают!
Следующий шаг Степанцева - отказ от традиционной сказочной/комедийной рисованной анимации. В 1960-х Борис Степанцев экспериментирует с комбинированными съемками. В фильме "Только не сейчас" (1962) сочетаются рисованная анимация и съемки живого актера. В "Песни о соколе" (1967) используется экспериментальная живописная техника. Из поздних работ - полнометражный игровой фильм "Ассоль" (1982), в котором совмещаются различные техники.
1962 - Только не сейчас
Вышеупомянутые работы интересны как эксперименты. Хитами они не стали и сейчас про них мало кто помнит. Гораздо интереснее не технические, а стилистические поиски Бориса Степанцева. Во второй половине 60-х начинается поэтико-романтический период. За пару лет до "Карлсона" был создан м/ф "Окно" (1966). Если закрыть глаза на год выпуска, то "Окно" кажется сиквелом к дилогии про Малыша и Карлсона. Мы видим повзрослевшего Малыша - теперь это Юноша, он влюбляется в девушку из соседнего дома, чей силуэт он каждый вечер с тоской разглядывает в окне напротив. "Окно" - грустная история одиночества, с тяжелыми переживаниями неуверенного в себе героя, в атмосфере мрачного ночного мегаполиса.
Похожая атмосфера чувствуется и мультике про Малыша. Вполне возможно, что появление забавного существа с пропеллером - это игра воображения ребенка, страдающего от недостатка внимания родителей и, как следствие, глубокого внутреннего одиночества.
В 1971 году выходит еще один мультфильм Степанцева в стиле "грустной романтики" - "Скрипка пионера". В пионерлагере ребята вспоминают историю про мальчика-скрипача, погибшего от пулемета фашиста. Удивительно встретить в фильмографии советского мультипликатора абсолютно трагическую историю, в которой сцена смерти главного героя (ребенка!) показана очень выразительно. Единственное, что скрашивает траурную интонацию мультфильма - это музыка.
В начале 70-х музыка приобретает особое значение в творчестве Степанцева. В 1973 году появляется последняя яркая работа Бориса Степанцева, вы все ее знаете - это музыкальный мультфильм "Щелкунчик". Режиссер ставит перед музыкой самые серьезные цели: мелодия должна не только эмоционально подкрашивать действие, но и глубоко воздействовать на зрителя. Борис Степанцев рассказывал, что образы, сюжет сами вырисовывались в его воображении во время прослушивания музыки Чайковского. "Какое же это было наслаждение! Фантазировать, додумывать, составлять из прекрасных мелодий сказку, не втискивая их насильно в прокрустово ложе фабулы, а давая им вольно располагаться по их прихоти". "Щелкунчик" - это выдающаяся работа, объединяющая три вида искусства - музыку, литературу и анимацию.
Последние мультфильмы Степанцева, к сожалению, не представляют особого интереса. Два кукольных эпизода из "Похождений Чичикова" (1974) (про Манилова и Ноздрева) - забавная иллюстрация к гоголевскому тексту, которая поможет зрителю представить внешний вид некоторых персонажей "Мертвых душ". Затем были две детские сказки - "Муха-цокотуха" (1976), "Почему ослик заупрямился" (1979). Неплохие, но ничем особенным они не выделяются. Пережив период "грустной романтики", Борис Степанцев снова экспериментирует, ищет, пробует разные стили. В 1980-х у режиссера должно было созреть новое направление - возможно, это было бы полнометражное игровое кино с мультяшками, типа "Кто подставил кролика Роджера?", только более серьезное, может быть, психологическое или философское. И обязательно романтичное. Помешал тому преждевременный уход из жизни в 1983 году.
ВСЕ ВЫПУСКИ
Электронная книга "Мастера короткометражной анимации" ( подробнее здесь).