Мессианство и Богочеловечество И.Х.
Мессианство и Богочеловечество Иисуса Христа - два разных учения, искусственно сшитых друг с другом. Когда одно из них приносится в жертву другому, тогда оно уже не исповедует Евангелие христиан. Они или удерживают и корректируют друг друга. Или откатывают церковь вдаль от её первоисточника. Последнее чаще и случается, и примеров тому множество, как в давние так и в новые времена.
Богословы разных веков усердно притирали друг к другу учение о Мессианстве Иисуса и о Богочеловечестве Его. Учение о Мессианстве в том, что родившийся от Марии и есть ожидаемый Спаситель. Совсем коротко, что Иисус есть Христос. Учение о Его Богочеловечестве в том, что Он есть Сын Божий не только образно и в некотором отношении, но и существенно не кто-нибудь, а Сам Всевечный Бог. Но дело в том, что так много значащее для иудеохристиан Его Мессианство оказывалось не многим или почти ничем для церкви, не знающей Израиля. И наоборот, обычное и потому не исключительное в Израиле Его исповедание Сыном Божиим много больше значило для Римского мира, в котором быть Сыном Божиим не было доступно каждому жителю империи, но только персонам исключительным, о которых вся империя могла свидетельствовать, что этот - Избранник и Спаситель, что с ним не по случайности все боги или Единый Бог.
Сшивание иудейского богословия с богословием греко-римского мира не прошло безболезненно. Удержать Мессианское учение об Иисусе равнозначным Богочеловеческому учению о Нем не удалось. Мессианское всё больше и больше сползало в одно лишь декларирование с утратой его энергии и сути. Богочеловеческое всё больше утрачивало собственно христианскую составляющую, сводя сначала всё к идее Самого Бога, а затем теряя уже и сам образ исповедуемого Бога. Было бы о ком сказать «вот Бог», а тщеславиться своей духовностью, верить в правоту своих убеждений и эффективность священнодействий, объявлять собственные изобретения божественными, а правила необходимыми тем удобнее, чем более затерт этот образ. Ведь тогда уже всё, что угодно, причем с полной верой и не лицемеря даже, можно оправдать одним лишь словом - то Божие, то Божественное, то велел устроить наш не сочиненный Бог.
Учение о Богочеловечестве делает одно из направлений веры Израиля универсальной верой, переводит её на уровень мировой религии. Оно отвечает на вопрос «Кто сей?» не иудею. Учение о мессианстве, наоборот, отвечает на этот вопрос ему. Но оба учения не только выводимы из Евангелия, но и должны бы друг друга взаимно корректировать и поддерживать. Перевес же в сторону какого-то одного из них, судя по всему, делает не евангельским и другое. Чему крайние примеры как фрагменты нелицемерного христианства даже в атеизме, так и деградация именно христианской веры и культуры в исторической христианской церкви, и невозможность принятия христианства такими исходно близкими теистическими культурами как ислам и современный иудаизм.
-------------
В ленте замечательные примеры, иллюстрирующие все эти швы:
steba пишет:
Еще один аспект Рождества, о котором мало говорят. Лука недаром подробно описывает перепись всей вселенной.
* Перепись - знак унижения Израиля. С переписей тут начинались восстания. Перепись нужна была кесарю Августу - спасителю, сыну бога, господу и установителю мира во всей вселенной - чтобы собирать налоги для его машины войны, которая, как все думали, устанавливает мир (что не очень получилось).
* Империя и лично кесарь (параллельно нашей российской истории с ее мифологией) были предметами религиозного культа. Часто в перепись входила языческая присяга верности императору.
* Так что рассказ Луки ставит кесаря под вопрос. Ангел говорит пастухам о трех титулах Иисуса: царь (Христос), Спаситель и Господь. Два последних - прямые титулы императора. Читатель Евангелия первого века говорил себе "ой!". (Стоит обратить внимание: у Матфея тоже Рождество есть столкновение с местными властями - Иродом. У Луки - с повелителем всей вселенной.)
* Иосиф с Марией - ничтожества перед империей - подчиняются воле кесаря и послушно идут в Вифлеем. Тут даже перепись служит целям Бога. Ирония Луки.
Цитата из Борга про Августа:
"Он родился под именем Октавиан в 63 году до н.э., а затем стал приемным сыном Юлия Цезаря. После убийства его отца империя была охвачена масштабной гражданской войной, но затем, в 31 году до н.э., Октавиан разбил войска Марка Антония и Клеопатры в битве при мысе Акций у северно-западного берега Греции. С этого момента и до 14 года н.э. он правил Римом и подвластными ему территориями под именем "кесарь Август". Могущество империи позволяло ему окружить себя невероятным почетом. Он был "Августом", божественным. Он был спасителем, который принес мир на землю, положив конец гражданской войне. По всей империи монеты, надписания и храмы - все это аналог современных СМИ - прославляли его как "сына бога". Он носил и другие титулы, такие как "бог", "бог явленный", "господь", "господь всего мира" и "спаситель мира". В Египте же его называли "бог от бога".
* Стоит уточнить: Лука не враждебен к римлянам - не они враги - и ни разу не говорит: если б их не было, все стало бы прекрасным. Что он говорит: упования на спасение от рук военной империи - ложь. У мира есть другой Владыка. Это реальная альтернатива империи. И не только "в духовном мире" (как многие охотно согласились отделять политику от религии, оставляя христианству убогую нишу "в глубине души"), но просто в этом мире.
knizhkin пишет:
Выражением единого культа явился культ Цезаря, а с 29 г. начинает приобретать значение и культ Августа15. Идея обожествления монарха появилась на Востоке, поэтому именно в восточных провинциях появляется и культ Августа. В Египте он почитается как фараон и сын солнечного бога, σύνναος других божеств. В Александрии был сооружен прекрасный храм Καισάρειον. Подобные храмы воздвигаются и в других местах Египта.
В 29 г. провинции Азия и Вифиния получают разрешение воздвигнуть Августу храм. Строительство осуществляется, по-видимому, после 27 г., когда впервые в Пергаме сооружается храм богине Роме и Августу (Romae et Augusto). Самый культ был организован по образцу культа пергамских царей. Подобные храмы возникают в Никомедии (в Вифинии), в Милассе (в Карии), в Анкире (в Галатии) и во многих других местах. На Востоке и в Греции Август почитается как божество: он - спаситель (Σωτήρ) и основатель (Κτίστης), избавитель (Ἐλευθέριος) и благодетель (Εὐεργέτης)16. Дошедшие до нас греческие надписи, относящиеся к императорскому культу17, свидетельствуют о том, что на Августа были перенесены сотериологические чаяния предшествующего периода. День рождения нового божества - благовестие для всего мира. В надписи из Приены употреблено слово εὐαγγελία («благовестие»), с определенным религиозным смыслом перешедшее в христианство. Пришествие Августа - «исполнение» молитв и просьб непреложной судьбой, провидением (πρόνοια). Прекратились войны, и утвердился мир; Август - податель благ, он - спаситель и благодетель людей, отец рода человеческого, руководитель жизни. С его пришествием среди людей водворяется согласие (ὁμόνοια), о котором столько веков мечтали люди. Близкая к символике третьей Сивиллиной книги надпись из [с. 565] Фил называет его властителем Европы и Азии, звездой всей Эллады. С особой полнотой раскрывается сотериологическая символика в надписи из Галикарнаса. В ней говорится, что Август спаситель «рода человеческого, все молитвы коего провидение не только исполнило, но и дало больше, ибо умиротворены море и земля, города же изобилуют благозаконием, согласием и благолетием»
И не только толпа, но и просвещенные люди с восторгом принимали новый культ. Они верили в таинственную власть, которую боги даровали "спасителю мира". Явление его силы было для них явлением Божества. Гораций, забыв свои "республиканские грехи", писал Августу славословия. Он говорил, что раньше героев причисляли к богам после смерти, Август же заслуживает большего.
Только тебя одного спешим мы почтить и при жизни ставим тебе алтари,чтобы клясться тобою как богом, веря-ничто не взойдет тебе равного и не всходило (20).
И что мы имеем? В начале первого века в Малой Азии распространяется культ императора - сына божьего, рождение которого было началом радостных вестей, молитвы которого были услышаны небом, деяния которого принесли мир всему миру. И вот Лука пишет о другой радостной вести, которую принес миру другой спаситель. Что это? Просто совпадение или полемика? И если полемика, то кто ее автор - Бог или Лука?
Но традиция есть традиция. Без традиции человек одинок и предоставлен сам себе. Традиция - идол. Тяжело человеку без идола. "Сделай нам идола (в другой истории - царя), как у прочих людей" - очень понятное желание. "Много ли спасающихся?" - "хочется побыть среди людей".