Feb 03, 2009 20:41
ТЕСНА ИСТОРИЯ
«Аракчеев: свидетельства современников»
Россия в мемуарах
М. «Новое литературное обозрение». 488 стр. 2000.
ISDN 5-86793-107-2
(Опубликовано на сайте «Континент. org.», в газете «Кстати»)
Граф Алексей Андреевич Аракчеев - одна из самых неоднозначных фигур пушкинской эпохи. Великий поэт язвил Аракчеева презрительными эпиграммами, просвещенные современники наперебой бичевали графа. Затем раздались поздние, но зато весьма дружные «проклятия интеллигенции», в первых рядах которой был Герцен.
Широким кругам любителей отечественной истории Аракчеев известен в основном устройством и организацией военных поселений - по сути первой - неудачной и неудавшейся - реорганизацией российской армии. По свидетельству некоторых современников это была попытка создания альтернативной армии, полностью огражденной от существующего корпуса офицеров Гвардии Его Императорского Величества, которая находились тогда под влиянием масонства - членов этого тайного ордена Александр I весьма опасался
Аракчеев был доверенным лицом двух Императоров - Павла I и Александра I.
После восстания Декабристов, уже при Николае I, Аракчеев оказался в немилости, был отставлен от дел Государственного Совета, Комитета Министров и императорской канцелярии.
Таким образом, четверть века граф Аракчеев пользовался колоссальной, неограниченной властью, и практически по собственному разумению управлял Россией.
Тщательно собранные, снабженные исчерпывающими комментариями мемуары современников Аракчеева представляются крайне важными и с познавательной, и с исторической точек зрения. Аракчеев работал ежедневно с 4-х утра до 8-ми вечера.
Граф постоянно проверял наличие и использование личных вещей своих многочисленный крепостных, следил с часами в руках за точностью подъема занавесок на окнах в женской части военно-поселенческих казарм. Граф Аракчеев - создатель и куратор отечественной артиллерии, стрелявшей по Парижу при взятии французской столицы союзными войсками. Аракчеев был генерал-квартирмейстером, а затем военным министром, и практически один отвечал в бескрайней Империи за все и за вся.
Кстати, в Париж - по легенде - первым вошел именно Ростовский мушкетерский полк, носивший имя Аракчеева.
К Аракчееву в Грузино - в его имение на Волхове, напоминающие - по свидетельству современников - и постройками и суверенностью - Ватикан, приезжали ни только порученцы, но туда регулярно приезжал сам Александр I, из личных вещей которого Аракчеев создал в своем имении музей.
Косвенными, осторожными и постепенными мерами, умными законодательствами, меняющими людские взаимоотношения и даже права собственности в России можно изменить многое, за исключением одного - самодовлеющего количества чиновников.
В очередной раз убеждаешься в безусловной верности определения, данного Достоевским: «Умножение чиновников, в сущности, составляет все наши реформы».
В России чиновничьи эпохи сменяют друг друга, и поэтому деятельность Аракчеева - этого чиновника из чиновников - приобретает и современную подсветку.
Более поздние российские преобразователи искали, да по сей день все ломают головы - как приучить сограждан к повседневному рутинному труду.
Первым и всего успешнее этого достиг именно Аракчеев - прямыми и грубыми воскресными порками.
Именно благодаря Аракчееву военные поселенцы стали обметать паутину в углах своих новых домов, стали сами прокладывать шоссейные дороги, стали следили за чистотой, и за теплом (!) в собственных домах, и даже стали соблюдать, соответствующее положению, разноцветье подкладок военно-поселенческих шинелей.
Для параллельного жизнеописания графа, проходившего всю жизнь в поношенном артиллерийском мундире, будущий историк, вполне возможно выберет недавнего диктатора, более всего любившего носить старый френч и поношенные туфли.
Тесен, господа, не только мир, но и тесна история.
Побывав недавно на Бородинском поле, подумалось мне - вот здесь Ермолов был ранен картечью в горло, позже Ермолова с присвоением генерал-майорского звания поздравил Аракчеев, и тому же Ермолову Аракчеев доверительно сказал потом:
«Много ляжет на меня незаслуженных проклятий».
К Ермолову же на Кавказ был сослан сын Аракчеева - Шумский, который, кстати, вовсе не был сыном графа.
«В крестьянской избе всегда пахнет дымом» - с горечью заметил Аракчеев по поводу того, что наложница обманула его, - Шумский по рождению был крепостным.
Но подозрительнейший и проницательный хозяин России, судя по всему, пожелал на сей раз быть обманутым. Псевдосын, ради дворянства которого служака Аракчеев нарушил закон и купил фальшивые родовые литовские бумаги, все таки спился и пропал.
Скотина Шумский жрал в театре арбуз, горстью доставая мякоть, отправлял ее в рот, а когда выел сладкую сердцевину, то надел выеденный арбуз на лысую голову сидящего впереди купца, со словами: - «Старичок, вот тебе паричок!».
Этим проступком «дворянин» Шумский переполнил чашу Высочайшего терпения и по суду был сослан на Кавказ.
На Чеченскую войну!
«Кому зима арак и пунш голубоглазый...
… Кому соленых звезд жестокие приказы в избушку дымную перенести дано…»
Странные сближения в строфе Мандельштама - тюркской корень фамилии графа, и приказы, воплощающие то исторические, и химерические повеления двух Всероссийских Императоров, которые выполнялись исключительно благодаря железной воле Арак-чеева. На месте убогих изб вырастали на Новгородской земле стройные ряды казарм «городского типа»…
Удивительная, странная, многогранная фигура всесильного «временщика» - всевластие которого растянулось на целую эпоху - Аракчеев, доселе знакомый массовому читателю разве что по очерняющим его образ абзацам школьных учебников, сохраняющих еще коммунистический душок, встает работоспособным, обязательным, снисходительным и любезным, а главное дельным - государственным деятелем, на славу протрудившимся на благо Отечества.
В 1833 году Аракчеев внес в Заемный банк 50 тысяч рублей, с тем, чтобы через 101 год со дня смерти Императора Александра I вручить всю сумму с процентами будущему автору исторического сочинения об этой эпохе.
Если бы эти деньги не были украдены большевиками, я бы отдал свой голос за то, чтобы вручить эту «Аракчеевскую» премию составителям этой замечательной книги, которая читается взахлеб, перечитывается ночь напролет.
А «тяжелое наследие советской школы» по сути является невежеством, от которого можно если не избавиться, то хотя бы частично преодолеть его, читая подобные прекрасные книги.
арбуз,
невежество,
Париж,
Аракчеев