Корея - 8. Война как война - 3
Для того, чтобы появилась уверенность нужны основания и, будучи озвученными, основания персонифицировались и обретали вид такой - "МакАртур плацдарм удержит". То, что генерал неизбежно должен был попасть в корейский переплёт, было всем понятно без слов. "Кто, если не он." Поэтому, когда Совет Безопасности поручил правительству США самому определить, кто возглавит создаваемые вооружённые силы ООН, то никого не удивило решение Комитета Начальников Штабов рекомендовать на этот пост МакАртура.
(Этому моменту традиционно уделяется незаслуженно мало внимания, а ведь тогда впервые в истории организация, добровольно созданная человечеством "для поддержания и укрепления международного мира и безопасности", организация, "наделённая уникальной легитимностью", обзаводилась собственными вооружёнными силами, чтобы призвать к порядку нарушителя конвенции не уговорами и резлюциями, а ошарашить его кулаком. Был создан прецедент, во многом менявший вековые традиции дипломатии и менявший их в сторону усложнения правил игры.)
МакАртур сразу же заявил, что у него есть план (план не как План, а как план военной операции, при помощи которой генерал рассчитывал изменить стратегию войны в Корее в военном смысле, что было ожидаемо, но при этом гораздо менее ожидаемы были личные планы МакАртура на последующее). Задним числом нам всем известно, что под планом изначально имелась в виду высадка с моря в тылу у северокорейской группировки. И как только МакАртур заполучил бразды правления, он сразу же приступил к продавливанию своего плана, что было очень нелегко, так как против макартуровского плана высадки в Инчхоне были поголовно все.
"His own staff didn't like it; the Navy didn't like it; the Joint Chiefs of Staff didn't like it; but he insisted."
Но пока суд да дело и пока план (не весь План, а макартуровский план как часть Плана) находился в разработке, изменилось настроение и изменилось оно потому, что появилась уверенность, а уверенность появилась благодаря всё тому же МакАртуру, который понимал как много значит в военном деле моральное состояние войск, а потому он первым делом потребовал, чтобы в его распоряжение были переданы все наличные силы морской пехоты.
Пентагон поскрёб по сусекам и отдал МакАртуру всё, что удалось найти, а тот, не мешкая, перебросил морпехов в Пусан. Переброшена туда была Marine Brigade (бригада морской пехоты). Бригадой соединение назвали потому, что на дивизию оно не тянуло по численности, 6534 человека - вот всё, что Пентагону удалось наскрести.
В бригаду, кроме пехоты, входил один танковый батальон и один артиллерийский, а ещё бригаду усилили тем, что передали в её распоряжение два эскортных авианосца, "Баденг Страйт" и "Сицилию" с тридцатью самолётами "Корсар" на каждом. Вот таких самолётов:
Corsair F4U (конструкторы Рекс Бейзел и Игорь Сикорский) был одним из лучших, если не самым лучшим истребителем-бомбардировщиком Второй Мировой, но по масштабам того, что происходило тогда в Корее, шестьдесят самолётов и шесть с половиной тысяч солдат выглядели не очень впечатляюще. И тем не менее эти незначительные на первый взгляд силы, прибыв 2 августа 1950 года после девятнадцатидневного морского путешествия в Пусан, резко изменили ситуацию "на месте", МакАртур знал, что он делает. Репутация значит очень много, а репутация морской пехоты бежала впереди неё.
Не поскупимся на фотографии, это позволит нам поглубже окунуться в "Корею", отчётливее тогдашнюю картинку "увидеть".
А между тем прибывшие по сути ведь ничем не отличались от отчаявшихся сидельцев Пусана в том смысле, что они были такими же не испытанными в деле, необстрелянными "солобонами", rookies. Однако же уверенностью в себе, выучкой и слаженностью действий морские пехотинцы немедленно переломили мораль оборонявшихся. Война в Корее в какой уж раз продемонстрировала насущнейшую необходимость иметь в вооружённых силах некие "элитные войска", всё ту же, если угодно, "наполеоновскую гвардию", которая самим своим присутствием на поле боя способна поднять боевой дух армии.
С прибытием морпехов все будто проснулись, все "забегали", забегали даже совершенно деморализованные южнокорейские части, по поводу которых один из американских генералов заметил, что он охотно променял бы всю южнокорейскую армию на сотню нью-йоркских полицейских. (При всём при том следует учитывать, что в 1950 году морская пехота США была мотивирована как никакой другой род войск, ей следовало на деле доказать свою незаменимость, а между тем её численность была сокращена с более чем 500 тыс. человек до примерно 72 тысяч, а президент Труман во всеуслышание заявил, что, по его мнению, морская пехота должна стать чем-то вроде полицейских сил в составе военно-морского флота. "Они наверняка справятся, - ядовито заметил он, - тем более что командование морской пехоты располагает пропагандистским аппаратом почти таким же, как у Сталина." У Гарри Трумана было хорошее чувство юмора.)
В Пусане, население которого в мирное время составляло около 200 тыс. человек, скопилось более 2.5 млн. беженцев, люди спали на улицах, в городе царил хаос и панические ожидания, разжигавшиеся инфильтрованными агентами северян, но 2.5 миллиона людей это много, не говоря уж о том, что среди них хватало тех, кто был мужеска пола и им тут же нашли применение. Всех, кто не мог держать в руках винтовку, мобилизовали на разгрузку транспортов и рытьё окопов.
На передовой появились заградотряды, паникёров расстреливали на месте, словом - всё пошло всерьёз. И как только всё пошло всерьёз, выяснилось, что Северная Корея к серьёзной войне не готова.
Несмотря на отчётливейшее понимание что стоит на кону, несмотря на первоначальное численное преимущество (к Периметру была стянута почти стотысячная группировка северян), несмотря на наличие танков и артиллерии, несмотря на отчаянные, доходящие до исступления попытки штурма прорвать периметр северяне так и не смогли.
Не смогли ни к обещанному Ким Ир Сеном 15 августа, ни к 20-му, ни к 25-му, ни к 30-му, а там закончился август, начался сентябрь и всё это время в Пусан без остановки шли и шли транспорты с людьми и техникой.
А 15 сентября 1950 года МакАртур, который никому ничего не обещал, взял, да и высадил в Инчхоне десант.
Скептики и пессимисты были посрамлены, а число завистников, которых у генерала и так хватало, выросло многократно. Ещё бы!
Одновременно с высадкой в Инчхоне был нанесён удар вышедшими из крепостных ворот осаждёнными в Пусане, набравшихся к тому времени сил и успевшими накопить около 500 танков. Северокорейская группировка была отрезана и зажата и теперь уже у неё не было никаких шансов. Северяне изо всех сил побежали, побежали точно так же, как бежали на юг южане, только северяне бежали быстрее южан и бежали они на север, к 38-ой параллели, но не добежал почти никто. Командование, правда, добежало, успело, но с командованием обычно так и бывает. 26 сентября высадившиеся в Инчхоне части морской пехоты встретились с наступавшими им навстречу "пусанцами", 28 сентября был освобождён Сеул, 1 октября 1950 года южнокорейские части начали пересекать 38-ю параллель, не встречая сопротивления.
Закончилась Первая Корейская Война. Длилась она чуть больше трёх месяцев.
Г.А.
(Этому моменту традиционно уделяется незаслуженно мало внимания, а ведь тогда впервые в истории организация, добровольно созданная человечеством "для поддержания и укрепления международного мира и безопасности", организация, "наделённая уникальной легитимностью", обзаводилась собственными вооружёнными силами, чтобы призвать к порядку нарушителя конвенции не уговорами и резлюциями, а ошарашить его кулаком. Был создан прецедент, во многом менявший вековые традиции дипломатии и менявший их в сторону усложнения правил игры.)
МакАртур сразу же заявил, что у него есть план (план не как План, а как план военной операции, при помощи которой генерал рассчитывал изменить стратегию войны в Корее в военном смысле, что было ожидаемо, но при этом гораздо менее ожидаемы были личные планы МакАртура на последующее). Задним числом нам всем известно, что под планом изначально имелась в виду высадка с моря в тылу у северокорейской группировки. И как только МакАртур заполучил бразды правления, он сразу же приступил к продавливанию своего плана, что было очень нелегко, так как против макартуровского плана высадки в Инчхоне были поголовно все.
"His own staff didn't like it; the Navy didn't like it; the Joint Chiefs of Staff didn't like it; but he insisted."
Но пока суд да дело и пока план (не весь План, а макартуровский план как часть Плана) находился в разработке, изменилось настроение и изменилось оно потому, что появилась уверенность, а уверенность появилась благодаря всё тому же МакАртуру, который понимал как много значит в военном деле моральное состояние войск, а потому он первым делом потребовал, чтобы в его распоряжение были переданы все наличные силы морской пехоты.
Пентагон поскрёб по сусекам и отдал МакАртуру всё, что удалось найти, а тот, не мешкая, перебросил морпехов в Пусан. Переброшена туда была Marine Brigade (бригада морской пехоты). Бригадой соединение назвали потому, что на дивизию оно не тянуло по численности, 6534 человека - вот всё, что Пентагону удалось наскрести.
В бригаду, кроме пехоты, входил один танковый батальон и один артиллерийский, а ещё бригаду усилили тем, что передали в её распоряжение два эскортных авианосца, "Баденг Страйт" и "Сицилию" с тридцатью самолётами "Корсар" на каждом. Вот таких самолётов:
Corsair F4U (конструкторы Рекс Бейзел и Игорь Сикорский) был одним из лучших, если не самым лучшим истребителем-бомбардировщиком Второй Мировой, но по масштабам того, что происходило тогда в Корее, шестьдесят самолётов и шесть с половиной тысяч солдат выглядели не очень впечатляюще. И тем не менее эти незначительные на первый взгляд силы, прибыв 2 августа 1950 года после девятнадцатидневного морского путешествия в Пусан, резко изменили ситуацию "на месте", МакАртур знал, что он делает. Репутация значит очень много, а репутация морской пехоты бежала впереди неё.
Не поскупимся на фотографии, это позволит нам поглубже окунуться в "Корею", отчётливее тогдашнюю картинку "увидеть".
А между тем прибывшие по сути ведь ничем не отличались от отчаявшихся сидельцев Пусана в том смысле, что они были такими же не испытанными в деле, необстрелянными "солобонами", rookies. Однако же уверенностью в себе, выучкой и слаженностью действий морские пехотинцы немедленно переломили мораль оборонявшихся. Война в Корее в какой уж раз продемонстрировала насущнейшую необходимость иметь в вооружённых силах некие "элитные войска", всё ту же, если угодно, "наполеоновскую гвардию", которая самим своим присутствием на поле боя способна поднять боевой дух армии.
С прибытием морпехов все будто проснулись, все "забегали", забегали даже совершенно деморализованные южнокорейские части, по поводу которых один из американских генералов заметил, что он охотно променял бы всю южнокорейскую армию на сотню нью-йоркских полицейских. (При всём при том следует учитывать, что в 1950 году морская пехота США была мотивирована как никакой другой род войск, ей следовало на деле доказать свою незаменимость, а между тем её численность была сокращена с более чем 500 тыс. человек до примерно 72 тысяч, а президент Труман во всеуслышание заявил, что, по его мнению, морская пехота должна стать чем-то вроде полицейских сил в составе военно-морского флота. "Они наверняка справятся, - ядовито заметил он, - тем более что командование морской пехоты располагает пропагандистским аппаратом почти таким же, как у Сталина." У Гарри Трумана было хорошее чувство юмора.)
В Пусане, население которого в мирное время составляло около 200 тыс. человек, скопилось более 2.5 млн. беженцев, люди спали на улицах, в городе царил хаос и панические ожидания, разжигавшиеся инфильтрованными агентами северян, но 2.5 миллиона людей это много, не говоря уж о том, что среди них хватало тех, кто был мужеска пола и им тут же нашли применение. Всех, кто не мог держать в руках винтовку, мобилизовали на разгрузку транспортов и рытьё окопов.
На передовой появились заградотряды, паникёров расстреливали на месте, словом - всё пошло всерьёз. И как только всё пошло всерьёз, выяснилось, что Северная Корея к серьёзной войне не готова.
Несмотря на отчётливейшее понимание что стоит на кону, несмотря на первоначальное численное преимущество (к Периметру была стянута почти стотысячная группировка северян), несмотря на наличие танков и артиллерии, несмотря на отчаянные, доходящие до исступления попытки штурма прорвать периметр северяне так и не смогли.
Не смогли ни к обещанному Ким Ир Сеном 15 августа, ни к 20-му, ни к 25-му, ни к 30-му, а там закончился август, начался сентябрь и всё это время в Пусан без остановки шли и шли транспорты с людьми и техникой.
А 15 сентября 1950 года МакАртур, который никому ничего не обещал, взял, да и высадил в Инчхоне десант.
Скептики и пессимисты были посрамлены, а число завистников, которых у генерала и так хватало, выросло многократно. Ещё бы!
Одновременно с высадкой в Инчхоне был нанесён удар вышедшими из крепостных ворот осаждёнными в Пусане, набравшихся к тому времени сил и успевшими накопить около 500 танков. Северокорейская группировка была отрезана и зажата и теперь уже у неё не было никаких шансов. Северяне изо всех сил побежали, побежали точно так же, как бежали на юг южане, только северяне бежали быстрее южан и бежали они на север, к 38-ой параллели, но не добежал почти никто. Командование, правда, добежало, успело, но с командованием обычно так и бывает. 26 сентября высадившиеся в Инчхоне части морской пехоты встретились с наступавшими им навстречу "пусанцами", 28 сентября был освобождён Сеул, 1 октября 1950 года южнокорейские части начали пересекать 38-ю параллель, не встречая сопротивления.
Закончилась Первая Корейская Война. Длилась она чуть больше трёх месяцев.
Г.А.