США: Истерический авторитаризм. Терроризм, насилие и культ безумия. Часть 1
Hysterical Authoritarianism. Terrorism, Violence, and the Culture of Madness
Истерический авторитаризм. Терроризм, насилие и культ безумия. Часть 1
Генри А. Жиру
30 МАРТА 2015
«Мысль о безопасности несет в себе важный риск. Государство, которое имеет проблемы с безопасностью, как его единственной задачей и источником легитимности хрупкого организма, всегда может быть спровоцировано терроризмом на то, чтобы стать ещё более террористическим».
Джорджо Агамбен
Кошмарное видение тоталитарного общества Джорджа Оруэлла бросает тень на Соединенные Штаты. Последствия этого могут быть четко видны в постоянном и беспощадном наступлении на социальное государство, работников, профсоюзы, высшее образование, студентов, бедные меньшинства и любые пережитки общественного договора. Политика свободного рынка, ценности и практика с акцентом на приватизацию общественного богатства, устранение социальной защиты и дерегулирование экономической деятельности - в настоящее время формируется практически каждым руководителем политических и экономических учреждений в Соединенных Штатах. Общественные сферы, которые однажды предложили, по крайней мере, проблески прогрессивных идей, просвещенной социальной политики без нон-потребительских ценностей, с критическим диалогом и обменом мыслями стали всё более и более военизированными или заменены частными пространствами и корпоративными настройками с окончательной верностью увеличению прибыли. Гражданственность теперь включена в национальную безопасность государства и культ секретности с организацией и подкреплением постоянной мобилизацией страха и неуверенности, предназначенных для создания формы этического умиротворении и парализующего уровня социальной инфантильности.
Крис Хеджес кристаллизует эту предпосылку утверждением, что американцы сейчас живут в обществе, где «насилие стало привычным ответом государства на каждую дилемму» с легитимизацией войны, как постоянного элемента жизни общества, и насилия, как организующего принципа политики. [1] В этих условиях господствующий дух зловредной рациональности стал навязывать всем ценности военизированного неолиберального режима, разрушающего жизнеспособные принципы взаимопомощи, солидарности и надежды. Среди мрачности и безысходности, дискурс милитаризма, опасности и агрессии питает нынешнюю войну с терроризмом, «которая представляет собой отрицание политики, так как все взаимодействия снижены до испытания истребительной силой войны, приносящей смерть и разрушения ни только для противника, но и для своей стороны,.. и не различая виновных и невиновных ». [2] Человеческое варварство больше не является невидимым, скрытым под бюрократическим языком демагогии Оруэлла. Его заметность, пока не стала торжествующей, но уже выделяется в новых повествованиях об американской исключительности, начавшийся после обострения войны с террором после 9/11.
После этих чудовищных актов терроризма, среди политиков, в средствах массовой информации, у консервативных и либеральных ученых мужей наблюдался рост чувства, что история, какую мы ранее знали, была прервана и это неопровержимо. Если нынешняя политика казалось неуместной перед нападения на Всемирный торговый центр и Пентагон, то теперь она казалась и актуальной, и безальтернативной. Однако история не может быть стерта, как и традиционные общественные сферы, в которых люди могут обмениваться идеями, обсуждать и формировать условия, которые продолжали бы формировать их будни, но всё более и более проявляется тенденция резкого снижения их значения или политических последствий. Как угроза это проявлялось ещё до ударов террористов, но демократия стала куда более хрупкой именно после 9/11.
Почти четырнадцать лет спустя исторический разрыв, произошедший в связи с событиями 9/11, превратил теракт в войну с террором, которая имитирует те же самые преступления, которые она обязана была устранить. Уже знакомый сценарий.
Безопасность переиграла гражданские свободы, когда общие опасения заменяют любое чувство общей ответственности. При Буше и Чейни правительство лгало о войне в Ираке, вогнанного в состояние пыток и нарушений гражданских свобод, и разрабатывало новые антитеррористические законы, такие как «ПАТРИОТИЧЕСКИЙ АКТ США». Именно он ввел чрезвычайное положение и этим самым обосновал выбор террористической практики, в том числе для чрезвычайных задержаний и государственной пыток, он облегчил подрыв тех основных гражданских свобод, которые защищают людей против агрессивных и потенциально репрессивных правительственных действий. [3]
Во время расцвета того, что Джеймс Рисен назвал «промышленный комплекс безопасности родины», государственная тайна и организованная корпоративная коррупция наполняют казну оборонной промышленности наряду с корпоративной принадлежностью к промышленности безопасности, выигравшей больше всего от «войны с террором», особенно той, которая создаёт дроны. [4]
Это не означает, что безопасность не является важным фактором для Соединенных Штатов. Очевидно, что любая демократия должна быть в состоянии защитить себя, но это не может служить, как это имеет место, в качестве предлога для отказа от гражданских свобод, демократических ценностей и какого-либо подобия правосудия, морали и политической ответственности. Она также не может служить предлогом для американской исключительности и целей империалистических экспансии. Философ Джорджо Агамбен справедливо предположил, что в рамках войны с терроризмом политический ландшафт меняется так, что «мы больше не граждане, но задержанные, отличавшегося от заключенных Гуантанамо не по размытости юридического статуса, а только тем, что мы еще не имели несчастье попасть в тюрьму или быть неожиданно уничтоженными ракетой с беспилотного летательного аппарата». [5]
Война с террором превратилась в легитимацию государственного терроризма, что стало ясно по готовности администрации Обамы помиловать мучителей из ЦРУ, создать «список на уничтожение», расширить государственный надзор, наказать информаторов СМИ и использовать дроны без разбора, убивая мирных жителей, - и всё это во имя борьбы с террористами. Обама расширил охват государства милитаризацией и вместе с Республиканской и Демократической партиями, партия экстремистов проповедует, что понятие безопасности коренится в личных страхах, а не в понятии социального обеспечения, сплочения против лишений и страданий, производимых войной, бедностью, расизмом и государственным терроризм. Война с терроризмом расширила поводы, пространство, местоположение и время войны способами, которые сделали её неограниченной и вездесущей для каждого потенциального террориста, а полем битвы стало как внутреннее, так и зарубежное местоположение, международные проблемы политики стали такими же, как и внутренние. Обама, став хозяином перманентной войны, стремится увеличить раздутый военный бюджет к триллиону долларов, в то же время «обращаясь к беззаконному насилию .., переведённому в неограниченные насильственные меры от Ливии до Сирии и обратно в Ирак», в том числе через попытку «расширить войну с ISIS в Сирии и, возможно, поставить больше тяжелого оружия своей клиентской власти на Украине». [6]
Страх стал всеобщим и введение карательных норм в практику войны с террором включило в себя ни только бомбардировки, похищения и пытки вражеских комбатантов, но и использование полиции и федеральных войск для борьбы с наркотиками, использование стандартов нулевой толерантности в государственных школах и расширением криминального диапазона социального поведения, который ныне простирается от бездомности до нарушения дресс-кода в школе.
В соответствии с режимом неолиберализма с его войной, как основным взглядом на конкуренцию, торжеством личного интереса с презрением к демократическим ценностям и разделению сострадания к другим, любое понятие единства была загрязнено туманом введённого в заблуждение патриотизма, ненавистью к людям, получившим привилегию стать «вражеской воюющей стороной», и оторванное от всех отступление в бессмысленное потребительство и искусственную безопасность коттеджных поселков. После слияния милитаризма, культа слежки и неолиберального культа жестокости, солидарность и общественное доверие уже превратились в бесконечное насилие на экране телевизора с продолжающейся милитаризацией визуальной культуры и общественного пространства. [7]
Война с террором пришла к нам в дом, когда бедные кварталы превращаются в зоны военных действий с полицией, напоминающий оккупационную армию. Наиболее смертоносные выражения расизма стали обычным явлением, когда чернокожих мужчин и мальчиков, таких как Эрик Гарнер и Тамир Райс неоднократно избивали и убивали в полиции. [8] Как указал Джеффри Сент-Клер, в одном списке оказались, как государственный терроризм, так и беззаконие, ставшее, как видно, нормальным ни только из-за того факта, что большинство американцев поддерживают пытки, несмотря на то, что они знают, «что из-за дефицита фото 300x449 средства сбора качественных разведывательных данных в Северной и Южной Америках полностью неэффективны», а также из-за растущего аппетита американской общественности к насилию, демонстрируется ли оно, как развлечение, или проявляется в растущей демонизации и считающимися допустимыми арестах черно-коричневой молодежи, взрослых, мусульман, эмигрантов и всех прочих. [9] Это, как не удивительно, приведёт к одному вопросу в топе-2016, когда все кандидаты в президенты от Республиканской партии согласятся с тем, что пушки - высший символ свободы в Америке, «вожак индивидуальной свободы, символ того, что большего желания и не должно иметь». [10] Оружие оказывается политическим театром для новых политических экстремистов и симптоматично, что какая-то дурацкая защита второй поправки поддерживается с куда меньшей готовностью максимизировать удовольствие от насилия и представившегося случая для использования смертоносной силы как в стране, так и за рубежом. Как утверждают Ристон Баракайя и Сьюзен Зонтаг в различных текстах: «Существует, как следствие, максимизация порнографического удовольствие от насилия», [11] единственное, «что растворяет политику в патологии». [12]
Понятия демократии все чаще проявляется как нечто, уступающее дискурсу мести, внутренней безопасности, глупости и войне. Политическая реальность, которая появилась после сокрушительного кризиса 9/11, все более и более, указывает на ряд из узкого выбора, который в значительной степени устанавливаются ура-патриотическими экстремистами правого крыла, Министерством обороны, консерваторами, финансирующими фонды и питающими доминирующие СМИ. Война и насилие теперь функционируют как возбуждающее средство для публики, наводненное предметами потребления и идиотией культа знаменитостей. Эта капитуляция перед удовольствием от насилия стала тем более легкой из-за гражданской неграмотности, охватывающей ныне Соединенные Штаты. Отрицатели изменения климата, антиинтеллигенция, религиозные фундаменталисты и другие, которые демонстрируют гордость показом своего рода неосмотрительности, показывают своего рода политическую и теоретическую беспомощность, если не коррупцию, которая открывает двери в принятие более широкой публикой всего иностранного и насилия в семье.
Нынешние экстремисты, доминируя в Конгрессе, с пеной у рта требуют войны с Ираном, бомбить Сирию в сумеречной зоне, а в дальнейшем, через более раздутую военную машину, - расширения американской империи захватом любой страны, которая ставит под сомнение использование американской мощи. Ни один яркий пример можно всегда найти и при анализе телевизионных образов, и в истории доморощенных террористов, угрожающих взорвать центры и школы, а также в любом другом мыслимом месте, где собирается публика.
Другие примеры можно найти в пенящемся милитаризме и исламофобии, генерируемых сетью канала «Fox News», которые конкретизируются с почти лихорадочной барабанной дробью воинственности, звучащей в большинстве комментариев и реакции на войну с террором. Где в бесконечных разговорах «в целях безопасности» пропадают без вести месть и использование государственного насилия через, осуществляемое правительством Соединенных Штатов, массовое беззаконие, такое как, целевые удары беспилотников по вражеским комбатантам, нарушения гражданских свобод и почти невообразимые человеческие страдания и лишения, порождаемые американской военной машиной на Ближнем Востоке и, особенно, в Ираке. Там также отсутствует история беззакония, империализма и пыток, применяемых множеством авторитарных режимов, подпираемых Соединенными Штатами.
Капитализация наболевших эмоций и потребностей сердитой и скорбящей общественности в мести, которая подпитывается непроверенной исламофобией, проявляется практически в любом репортаже о терактах в мире и, в дальнейшем, раскручивается, усиливаясь, языком войны, патриотизма и возмездия. Кроме того, консервативные говорящие головы пишут многочисленные передовые статьи и появляются на бесконечных ток-шоу, разжигающих костры «патриотизма» и призывающие США расширить войну против любой из ряда арабских стран, которые считаются террористическими государствами. Например Джон Болтон, пишущий обзорные статьи для New York Times, утверждает, что все попытки администрации Обамы вести переговоры по оружейной сделке с Ираном являются признаком слабости. Болтон считает, что единственный способ справиться с Ираном, - это начать атаку на его ядерную инфраструктуру. Название его обзоров резюмирует идея организационной статьи: «Чтобы остановить бомбу Ирана, надо бомбить Иран». [13]
В текущий исторический момент язык слепой мести и беззакония, как кажется, выигрывает уже сегодня. Это дискурс опасного собственного бессознательного отказа признать важную роль того, что демократические ценности и социальная справедливость в действительности должны таким образом играть роль «объединённого» обоснования ответа, чтобы предотвратить дальнейшее убийство невинных людей, независимо от их религии, культуры и места их проживания в мире. Вместо того, чтобы рассматривать нынешний кризис как просто новый и более опасный в данной исторической ситуации, которая не имеет ничего общего с тем, что можно о ней узнать из прошлого, американской общественности надо начать понимать, что ситуация имеет для общественности решающее значение, ибо происходящее может быть полезным в понимании того, что значит жить в демократия, в то время, как демократия должна рассматривается ни только, как избыток общественных благ, но ответственность за желания и интересы новых экстремистов, которые сегодня контролирует американское правительство. Антидемократические силы, определяющие нынешнюю американскую историю, не должны быть забыты в тумане политической и культурной амнезии.
Государственное насилие и терроризм имеет долгую историю в Соединенных Штатах, их внешней и внутренней политике; игнорирование этого темного периода истории означает, что ничего полезного не будет извлечено из унаследованной политики, которая подвергалась воздействию авторитарной идеологии и всеохватывающего насилия, как меры воздействия центральной власти, национальной идентичности и патриотизма. [14]
Здесь на кону необходимость создания картины видения мирового порядка и общества, которые защищают свои самые основные гражданские свободы и понятия прав человека. Любая борьба с терроризмом должна начинаться с гарантии со стороны Соединенных Штатов, что они будут работать в сотрудничестве с международными организациями, в частности, Организацией Объединенных Наций, отказываясь в участии в каких-либо военных операциях, которые могут быть по отношению к мирным жителям, и что они будут пересматривать те аспекты своей внешней политики, которые связаны союзом с репрессивными странами, в которых демократические свободы и гражданская жизнь находится в осаде. Забытые преступления будут повторяться и активизировать общественную память, вновь оказывающуюся перед лицом дискурса мести, демонизации и крайнего насилия.
Многие комментаторы новостей и журналисты в ведущих изданиях поместили события 11 сентября в рамки Второй мировой войны, ежедневно взывая к символам мести, возмездия и войны. В настоящее время ностальгия используется для оправдания и насыщения политики темами безопасности, страха, необеспеченности и демонизации. Доминирующие СМИ больше не функционируют в интересах демократии. Средства массовой информации поддержали измышления Буша, чтобы оправдать вторжение в Ирак и никогда не извинялись за такие отвратительные действия. Они редко поддерживают героические действия информаторов, таких как Эдвард Сноуден, Челси Мэннинг, Томас Дрейк, Джон Кириаку, Джеффри Стерлинг и другие. [15]
Средства массовой информации в значительной степени молчали о помиловании тех, кого пытали в интересах государственной политики. Противоположной стороной натиска через бесконечные изображений следов бомбардировщиков в небе над странами от Сирии и Ирака до Афганистана и сектора Газа, поставляемые для наглядности Министерством обороны, является увязка доминирующими СМИ войн, ведущихся за границей, с домашней борьбой, а также распостраняемые дома многочисленные истории о бесконечных способах, с помощью которых потенциальные террористы могут использовать ядерное оружие, отравление продовольствия или применить против американского населения биохимические агенты. Кроме усиления страха и неуверенности, создание таких историй одновременно служит узакониванию множества антидемократических методов на дому, в том числе «согласованному нападению на гражданские свободы, свободу выражения мнений и свободу прессы», [16] и растущему настроению со стороны американской общественности в том, что людям, которые предполагают, что терроризм, в частности, вызван американской внешней политикой, не должно быть разрешено «преподавать в государственных школах, работать в правительстве и даже выступить с речами в колледжах». [17]
Примечания.
[1] Chris Hedges, “America’s ‘Death Instinct’ Spreads Misery Across the World,” AlterNet, (September 30, 2014). Online: http://www.alternet.org/world/americas-death-instinct-spreads-misery-across-world
[2] Tzvetan Todorov, Torture and the War on Terror, Translated by Gila Walker with photographs by Ryan Lobo, (Chicago, IL: Seagull Books, 2009), pp. 2-3.
[3] See, for instance, Mark Danner, Torture and Truth: America, Abu Ghraib, and the War on Terror (New York: New York Review of Books, 2004); Jane Mayer, The Dark Side: The Inside Story of How the War on Terror Turned into a War on American Ideals (New York: Doubleday, 2008); and Phillipe Sands, Torture Team (London: Penguin, 2009). On the torture of children, see Michael Haas, George W. Bush, War Criminal?: The Bush Administration’s Liability for 269 War Crimes (Westport: Praeger, 2009). Also, see Henry A. Giroux, Hearts of Darkness: Torturing Children in the War on Terror (Boulder: Paradigm, 2010).
[4] James Risen, Pay at Any Price (New York: Houghton Mifflin Harcourt, 2014).
[5] Agamben cited in Malcolm Bull, “States don’t Really Mind Their Citizens Dying: They Just don’t Like anyone Else to Kill Them,” London Review of Books (December 16, 20054), p. 3.
[6] Ajamu Baraka, “Obama’s Legacy: Permanent War and Liberal Accommodation,” Counterpunch (February 18, 2015). Online: http://www.counterpunch.org/2015/02/18/obamas-legacy-permanent-war-and-liberal-accommodation/
[7]Glenn Greenwald, No Place to Hide: Edward Snowden, the NSA, and the U.S. Surveillance State (New York: Metropolitan, 2014) and Nick Turse , The Complex: How the Military Invades Our Everyday Lives (New York: Metropolitan, 2009).
[8] Henry A. Giroux, “State Terrorism and Racist Violence in the Age of Disposability: From Emmett Till to Eric Garner - Expanded Version,” Truthout (December 2014). Online: http://truth-out.org/opinion/item/27832-state-terrorism-and-racist-violence-in-the-age-of-disposability-from-emmett-till-to-eric-garner
[9] Jeffrey St. Clair, “When Torturers Walk,” Counterpunch (March 20-22, 2015), Online: http://www.counterpunch.org/2015/03/20/when-torturers-walk/
[10] David A. Fahrenthold, ““In the hunt to be the 2016 GOP pick, top contenders agree on 1 thing: Guns,” The Washington Post (March 28, 2015). Online: http://www.washingtonpost.com/politics/republican-presidential-hopefuls-sticking-to-their-guns/2015/03/28/b2ef4a1c-d3c4-11e4-8fce-3941fc548f1c_story.html
[11] Rustom Bharacuha, “Around Adohya: Aberrations, Enigmas, and Moments of Violence,” Third Text (Autumn 1993), p. 45.
[12] Sontag cited in in Carol Becker, “The Art of Testimony,” Sculpture (March 1997), p. 28
[13] John R. Bolton, “To Stop Iran’s Bomb, Bomb Iran,” New York Times (March 26, 2015). Online: http://www.nytimes.com/2015/03/26/opinion/to-stop-irans-bomb-bomb-iran.html?_r=0
[14] There are many valuable sources that document this history. Some exemplary texts include: A.J. Langguth, Hidden Terrors: The Truth About U.S. Police Operations in Latin America (New York: Pantheon Books, 1979); Gordon Thomas, Journey Into Madness: The True Story of Secret CIA Mind Control and Medical Abuse (New York: Bantam, 1989); Danner, Torture and Truth; Jennifer K. Harbury, Truth, Torture, and the American Way: The History and Consequences of U.S. Involvement in Torture (Boston: Beacon Press, 2005); Alfred McCoy, A Question of Torture: CIA Interrogation, from the Cold War to the War on Terror (New York: Metropolitan Books, 2006).
[15] Jamie Tarabay, “Obama and leakers: Who are the eight charged under the Espionage Act?” Aljazeerra (December 5, 3013). Online: http://america.aljazeera.com/articles/2013/12/5/obama-and-leakerswhoaretheeightchargedunderespionageact.html
[16] Eric Alterman, “Patriot Games,” The Nation (October 29, 2001), p. 10.
[17] Cited in the National Public Radio/Kaiser Family foundation/Kennedy School of Government Civil Liberties Poll. Available on line at wsiwyg:5http://www.npr.org/news…civillibertiespll/011130.poll.html (November 30, 2001), p. 3
Источник: http://www.counterpunch.org/2015/03/30/terrorism-violence-and-the-culture-of-madness/
Перевёл Александр Палкин
Продолжение в части 2