США: Истерический авторитаризм. Терроризм, насилие и культ безумия. Часть 2
Hysterical Authoritarianism. Terrorism, Violence, and the Culture of Madness
Истерический авторитаризм. Терроризм, насилие и культ безумия. Часть 2
Генри А. Жиру
Продолжение. Часть 2. Начало в Части 1
Это наследие подавления личности имеет долгую историю в Соединенных Штатах, и оно вернулось с удвоенной силой в академические круги, особенно против таких ученых, как Норман Финкельштейн и Стивен Г. Салайта, которые осудили политику Америки на Ближнем Востоке и правительство за поддержку политики израильских властей по отношению к палестинцам. Язык сам по себе стал военизированным, питающимся от силы натиска крайнего насилия, которое сейчас заполняет голливудские фильмы, и насилия, которое доминирует на американском телевидении. Голливудские блокбастеры, такие как «Американский снайпер», прославляют военные преступления и дают демонизированную точку зрения на ислам. [18] Такие телевизионные программы, как «Спартак», «Следующий», «Ганнибал», «Истинный детектив», «Оправданный» и «Верхняя часть озера» активизируют удовольствие от частного просмотра экстремального и натуралистического насилия до почти невообразимой степени. Натуралистическое насилие, похоже, обеспечивает американцам один из немногих выходов для того, чтобы им можно было бы выразить или что стало бы им напоминанием, или что может быть истолковано как духовное освобождение. Экстремальное насилие, в том числе санкционирование пыток государством, может быть одним из немногих оставшихся методов, который позволяет американскому народу почувствовать себя живым, чтобы осознать, что это значит быть рядом с реестром смерти таким образом, чтобы это им напоминало, давало способность чувствовать себя в культуре, которая может умерщвлять все возможности жизни. При таких обстоятельствах незрелая, инфантильная реальность производимого насилия превращается в форму развлечений и узаконенную карнавальную жестокость. Действительно, приватизация насилия более чем максимизирует фактор удовольствия и повышает мужественное кипение, это также придаёт насилию крайнее фашистское преимущество деполитизированной культуры, в которой реальность насилия принимает форму государственного терроризма. Авторитаризм в этом контексте становится истеричным, потому что превращает политику и неолиберализм «в уголовно-исполнительную систему и продолжает работать в направлении расширения сферы чистого насилия, где его продвижение может беспрепятственно продолжаться». [19]
Крайняя откровенность насилия в американской культуре представляет собой умышленную педагогику резни и крови для обоснования его наличия в американском обществе как нормы, предназначенной для легитимизации подобной практики и присутствия её как исходящей из здравого смысла. Кроме того, разжигание войн и милитаризация общественного дискурса, как и общественного пространства служат также в качестве основы некритического уважения к форме гипер-мужественности, которая воздействует ни только из предположения, что насилие является наиболее важной из практик для опосредования большинство проблем, но это также и сердцевина формирования самой личности.
Информационные агентства в настоящее время милитаризованы и почти полностью отдалены от какого-либо понятия гражданских ценностей. Мы получаем представление о конкретном виде насильственной гипер-мужественности ни только в широко разрекламированной переизбыточной жестокости профессиональных футболистов в отношении женщин, но и в бесконечных историях о сексуальном насилие и насилие, происходящем в данное время в братствах домов по всей Америке, многие из этих историй происходят в некоторые из самых престижных колледжей и университетов. Насилие стало ДНК ведения войны в самих Соединенных Штатах, в своего рода военной лихорадке, наращиваемой при Буше и Обаме, которая охватывает и влечение к смерти. Как отмечает Роберт Лифтон:
Подготовка к войне может быть быстрой, если её связать с «военной лихорадкой», мобилизацией общественного волнения на грани запредельности коллективного опыта. Война становится героической, даже мифической задачей, которая должна быть проведена для защиты своей нации, для поддержания веры в её особую историческую судьбу и бессмертие своего народа. ..Военная лихорадка всегда стремится быть спорадической и ведёт к краху иллюзий. Её неприглядная сторона - страх смерти, в данном случае, меньше связан с борьбой, чем опасениями новых террористических атак дома или против американцев за границей, а затем, - в растущих потерях в оккупированном Ираке. [20]
Война с террором - новый стандарт. Его обожание и интенсификация насилия, милитаризации и государственного терроризма проникли в каждый аспект американской жизни. В настоящее время американцы жалуются на экономический дефицит, но мало говорят о демократии и дефиците морали, создавая основу для нового авторитаризма. Присутствие полиции в наших крупных городах демонстрирует видимые параметры авторитарного государства. Например, 34000 полицейских Нью-Йорка очень сильно напоминают военный лагерь, ибо, как указывает Том Хартман, их число «превышает военнослужащих Австрии, Болгарии, Чада, Чехии, Венгрии, Кении» и ряда других стран. [21] В то же время Пентагон дал на миллиарды долларов «военной техники для местных полицейских сил по всей Америке. Стоит ли удивляться, что цветные меньшинства боятся полиции больше, чем банд и преступников, которые имеют притоны в их кварталах? Милитаризм - один из рассадников насилия в Соединенных Штатах и мы видим в вездесущем культуре оружия, модель школы после тюрьмы, подрыв государственной системы лишения свободы, парамилитаризацию местной полиции, расцветающий военный бюджет и продолжающиеся нападения на протестующих, диссидентов, черно-коричневую молодежь и женщин.
Под давлением войны с терроризмом моральная паника и культура страха ни только изменили общественное пространство, ставшее «зловещей обителью опасности, смерти и инфекции», подпитываемым порывом к коллективному «дешёвому патриотизму» , но также подкрепили «экономику страха» и повторно проявили смысл этой политики. [22] То, что называется «комплекс военных и охранных компаний, спешат эксплуатировать национальный нервный срыв», [23] так как экономика страха обещает большие финансовые выгоды и для оборонного ведомства, и сектора безопасности по борьбе с терроризмом, заполняя доказательством возможности террора всё от мусорных баков и систем водоснабжения в торговых центрах и до общественных туалетов. Война с терроризмом была преобразована в новый рынок потребительских товаров истерических поджигателей войны и их помощников в средствах массовой информации, делающих политику и расширяющих войны. Опасение более не столько отношение, сколько - культура, которая функционирует как «враг причине [как искажение] эмоции и восприятия, и часто приводит к плохим решениям». [24] Но культ страха делает больше, чем просто подрыв критического мышления и подавление инакомыслия, как указывает Дон Хазен, это также: «порождает еще большее насилие, психические заболевания и травмы, социальную дезинтеграцию, безработицу, потерю прав трудящихся и многое другое. Повсеместный страх, в конечном счете, с ускорением прокладывает путь к авторитарному обществу с увеличенной мощностью полиции, юридически кодифицированным угнетением, вторжением в личную жизнь, социальным контролем, социальной тревожностью и ДЛФД» <демонстрацией логистики физического демонтажа*>. [25]
Воспроизводятся страх и репрессии, а не ликвидируются наиболее принципиальные антидемократические базовые элементы терроризма. Вместо того, чтобы мобилизовать страх, люди должны понимать, что угроза терроризма не может быть осознанна в отрыве от кризиса самой демократии. Самая большая борьба, перед которой стоит американская общественность - не терроризм, а борьба от имени справедливости, свободы и демократии для всех граждан мира. Это не будет иметь место, пока политика президента Обамы будет трагически утверждаться на путях отключения демократии, ликвидации её самых заветных прав и свобод и высмеивания сообщества инакомыслия. Увлечение терроризмом требует всё большей ярости и гнева, мести и возмездия. Американское общество дробится, развращено финансовой элитой и пристрастием к насилию и культу перманентной войны.
Командные учреждения американской жизни утратили чувство общественной миссии, как и руководство на всех уровнях государственного управления, лишённого в настоящее время какого-либо жизнеспособного демократического видения. Соединенные Штаты в настоящее время регулируются экономической и социальной ортодоксальностью, диктуемой по велению религиозных и политических экстремистов. Усилия по реформе, которые охватывает существующие политические партии, привели только к регрессу: форме приспособления, которое служит нормированию нового авторитаризма и его войне с терроризмом. Политика должна рассматриваться заново и должна быть информационно обеспечена влиятельным видением, найденным у надёжных организаций, которые включают в себя молодых людей, профсоюзы, рабочих, различные общественные движения, художников и других. В частности, это означает пробуждение радикального воображение таким образом, чтобы оно обратилось к усиливающемуся кризису истории, организации и соприкасалось с этическими началами человеческих страданий. Для борьбы с неолиберальной контрреволюцией рабочие, молодые люди, союзы, художники, интеллектуалы и общественные движения должны создать новые общественные пространства наряду с новым языком для подключения американской общественности к возможности связать себя с общественной жизнью, социальной ответственностью и требованиями глобальных прав и обязанностей.
Левые в Соединенных Штатах слишком раздроблены, поэтому необходимо разработать более полное представление о политике, угнетении и борьбе, а также дискурс, который результативно достигает уровня этической оценки и ответственного отчёта. Противникам нового авторитаризма, прогрессистам всех мастей нужна вдохновляющая и активизирующая политика, которая охватывает создание коалиций, отвергает идею, что капитализм равняется демократии, и бросает вызов флегматичному лексикону, воплощенной неспособности, лишенному какого-либо чувства риска, надежды и возможности. Если борьба против войны с терроризмом, милитаризацией и неолиберализмом будет иметь какой-то шанс на успех, он имеет решающее значение для лояльных и преданных родине левых принять на себя обязательство к пониманию воспитательного характера политики экономической и социальной справедливости, а также необходимость построить устойчивое политическое образование за пределами существующих партий. [26]
Соединенные Штаты находятся в новой исторической ситуации и она очень сложна для признания того, что это - кризисная ситуация, которая более всего связана с наследием тоталитаризма, чем, подчас, ошибочным пониманием американской демократии. При слиянии государственного надзора, государственной войны и жестокого режима неолиберализма мы являемся свидетелями смерти основ старой системы социального обеспечения и появление нового общества, отмеченного тяжелой рукой государства национальной безопасности, деполитизации американской общественности, экстремальным неравенством в богатстве, власти и доходах, новой политикой и режимом управления, которое в настоящее время прочно контролируется крупными корпорациями, банками и финансовой элитой. Это политика, где нет места демократии и нет места для реформизма. Пришло время назвать текущий исторический момент типичными «темными временами», как предостерегал нас Ханна Арендт, что требуют начать продумывать политику через новые социальные движения, в которых дающие надежду основные принципы демократии могут быть переосмыслены в ходе непоколебимых и системных коллективных действий. Война с терроризмом имеет тенденцию трансформироваться в новую форму авторитаризма, и его реальный враг больше не ограничен потенциальными террористами, но включает в число врагов непосредственно демократию.
Генри Арманд Жиру родился 18 сентября 1943 в городе Провиденс, штат Род-Айленд, сын Арманда и Элис Жиру. Жиру получил докторскую степень в Карнеги-Меллон в 1977 году, с 1977 по 1983 был профессором в Бостонском университете. В 1983 он стал профессором педагогики и известным ученым в университете Майами в Оксфорде, штат Огайо, где он также занимал должность директора в Центре образования и культурных исследований. Он переехал в Уотербери, где он занимал кафедру профессора Пенсильванского государственного университета с 1992 по май 2004 г. Он также служил в качестве директора Форума Уотербери в сфере образования и культурологии. В мае 2004 года он переехал в университет МакМастера.
В настоящее время Генри А.Жиру живет в Гамильтоне, провинция Онтарио, Канада с женой, доктором Сьюзен Сирлс Жиру. Имеет контракт профессора с университетом Макмастера заведуя кафедрой, он также заслуженный приглашенный профессор в университете Райерсона. Его самые последние книги: «Дефицит американского образования и война против молодежи» (Monthly Review Press, 2013) и «Война неолиберализма против высшего образования» (Haymarket Press, 2014). Его веб-сайт http://www.henryagiroux.com/
Примечания:
*военно-политический термин
[18] See, Henry A. Giroux, “Celluloid Heroism and Manufactured Stupidity in the Age of Empire,” Counterpunch (February 12, 2015). Online: http://www.counterpunch.org/2015/02/12/celluloid-heroism-and-manufactured-stupidity-in-the-age-of-empire/
[19] Franco Bifo Berardi, Precarious Rhapsody (New York, Autonomedia, 2009), p. 52
[20] Robert Jay Lifton, “American Apocalypse,” The Nation (December 22, 2003), pp. 12, 14.
[21] Tom Engelhardt, “Walking Back the American Twenty-First Century,” TomDispatch (February 17, 2015). Online: http://www.tomdispatch.com/dialogs/print/?id=175957
[22] Mike Davis, “The Flames of New York,” New Left Review 12 (November/December 2001), p. 44
[23] Ibid. Mike Davis, “The Flames of New York,” Ibid., p. 45.
[24] Don Hazen, “Fear Dominates Politics, Media and Human Existence in America-and it is Getting Worse,” Alternet (March 1, 2015). Online: http://www.alternet.org/fear-america/fear-dominates-politics-media-and-human-existence-america-and-its-getting-worse
[25]. Ibid.
[26]. See, for instance, Adolph Reed Jr., “Nothing Left,” Harper’s Magazine (March 2014), pp. 28-36; Stanley Aronowitz, “Democrats in Disarray: This Donkey Can’t Save Our Asses,” The Indypendent, Issue #202. (December 16, 2014) Online: https://www.indypendent.org/2014/12/16/democrats-disarray-donkey-can%E2%80%99t-save-our-asses
http://www.counterpunch.org/2015/03/30/terrorism-violence-and-the-culture-of-madness/
Перевёл Александр Палкин