Крестоносцы против!..
(Продолжение. Начало здесь.)
Храбрые французские рыцари, убедившись, что местное население не желает по доброй воле признавать Алешеньку, приняли решение штурмовать город. Они подошли к городу на галерах и высадились на западном берегу. Сначала казалось, что греки собираются оказать серьезное сопротивление, но завидев рыцарей, они предпочли отступить назад за стены города. Первое серьезное сражение случилось за гавань Константинополя: здесь крестоносцам пришлось взять башню, охранявшую вход в залив Золотой Рог.
Захват Константинополя крестоносцами.
Миниатюра XV века.
Получив контроль за подступами к городу, рыцари установили осаду. Впрочем, это сложно было назвать полноценной осадой: войско крестоносцев было не таким большим, как у осажденных, а город расположился на такой обширной территории, что окружить его целиком оказалось невозможно. Поэтому рыцари встали лагерем рядом с одними воротами и начали готовиться к штурму, в то время как венецианцы решили атаковать город с моря. На палубах кораблей они устанавливали катапульты и баллисты, чтобы закидывать камнями стены.
Прочие ворота города оставались под полным контролем войск императора Алексея III. Греки то и дело предпринимали вылазки, и то там, то тут наносили точечные удары. Вреда от этого было немного, но им удалось так зашугать крестоносцев, что храбрые рыцари не решались отойти от лагеря даже на сотню метров, опасаясь получить внеочередную путевку на тот свет. Порой им приходилось хвататься за оружие по шесть-семь раз на дню, чтобы отразить очередную атаку. Съестные припасы тем временем начинали таять: из свежего мяса у крестоносцев остались только собственные лошади. Достославный маршал де Виллардуэн жалуется, что в такой негостеприимной и напряженной обстановке у рыцарей не оставалось времени даже на грабеж местного населения. Возмутительно!
Несмотря на трудности, армия потихоньку готовилась к решающему штурму: воины строили осадные орудия и лестницы, а сам лагерь обнесли мощной оградой из бревен. Все приготовления были закончены на десятый день: предводители крестоносцев наконец решили, что готовы дать решающий бой. Маршал Жоффруа дает точную дату: «в четверг утром» (то есть, 17 июля 1203 года).
Штурм начали одновременно с моря и с суши. Рыцари атаковали ворота города, но без особого успеха. Осажденные издевательски кричали со стен, что они не прочь отведать этих мягких французских булок да выпить чаю, и махали руками, приглашая подняться. Крестоносцы прислонили к стене две лестницы и даже сумели вскарабкаться по ним, но оказалось, что наверху им приготовлен чересчур горячий прием. Рыцарям пришлось спуститься вниз несколько поспешнее, чем им того хотелось.
Венецианцы оказались немного успешнее и сумели захватить участок стены, забравшись туда по лестницам прямо с кораблей. Завязалось сражение. Венецианцев было мало, и, чтобы хоть как-то сдержать натиск врага, они подожгли здания между собой и греками.
- Ёксель-моксель! - закричали греки. - Горим!
Императору Алексею доложили обстановку. Судя по всему, рапорт завершался словами: «Сделай уже что-нибудь! Ты император или для красоты здесь сидишь?..» Алексей наконец неохотно признал, что что-то идет не по плану и возглавил армию.
Войско выскочило за ворота города. За воротами обнаружилась армия крестоносцев. Французы были немного недовольны и выглядели сердитыми, но нападать не решались - скорее всего, потому, что греков было в несколько раз больше. Чтобы казаться более грозными и опасными, французы не только вывели в поле всех рыцарей, но и подняли на ноги поваров и слуг, ухаживавших за конями. Всех их обрядили в попоны и покрыли седельными ковриками, а в руки сунули медные котелки, деревянные молотки и пестики.
Господин де Виллардуэн скромно умалчивает об этом эпизоде, но он сохранился в памяти и мемуарах у другого хрониста - Робера де Клари.
Императорская армия пришла в ужас, увидев, каких солдат выставили против них крестоносцы.
- Такие звери - им даже мечей в руки не дают! - шептались греки.
И не двигались с места, переминаясь с ноги на ногу. Военачальники пихали императора под локоть и говорили ему:
- Ну, ты чего?.. Давай, командуй, что ли!
Но Алексей, оказавшись вдруг на расстоянии полета стрелы от противника, растерялся и потерял боевой запал (которого, впрочем, и так было немного). Он сказал:
- Ой, ну я не знаю. А давайте отступать!
Военачальники прошептали про себя: «Ох, мудак!», но все же отвели войска в императорскую резиденцию Филопатион.
Французы не стали их преследовать. Они отправились в свой лагерь и там, как пишет храбрый маршал, «слегка закусили и выпили, ибо провизии у них было немного».
Пока горожане тушили пылающий город, а французы пьянствовали у себя в лагере, император Алексей III продемонстрировал новый уровень личного героизма. Спешно собрав в сундуки всю наличку в золоте и драгоценных металлах, он под покровом ночи удрал из осажденного Константинополя. Хронист сообщает, что ему удалось утащить десять центинариев золота (что составляет едва ли не полтонны!), не считая других ценностей. В городе он оставил свою жену, детей и многих преданных сторонников.
Утром всех их ожидал сюрприз.
Обнаружив, что предводитель дворянства смылся, прихватив казну, придворные почуяли, что повеял ветер перемен. Вдруг оказалось, что большинство из них вообще никогда не поддерживали Алексея, горячо порицали его политику и презирали его как личность. Кто-то вспомнил, что в дворцовом подвале, вроде бы, сидит брат Алексея III, предыдущий император Исаак Ангел. Правда, Алексей выколол ему глазки - но кому есть дело до таких пустяков?..
Исаака вынули из подвала, отряхнули, умыли, накормили, одели в парадное и усадили на трон. Чтобы место в подвале не пустовало, туда отвели супругу Алексея, императрицу Евфросинию, политические взгляды которой оказались недостаточно гибкими.
Все это греки успели проделать еще до завтрака, после чего незамедлительно отправили в лагерь крестоносцев парламентера.
- Император Алексей сбежал, - сообщил гонец. - Новый император Исаак велит прислать к нему сыночка Алешеньку.
- Непременно! - обрадовались французы. - Но сначала сходим сами и посмотрим, нет ли здесь какого подвоха.
Были избраны четверо послов, в число которых вошел и наш бесстрашный маршал де Виллардуэн. Послы отправились в город и предстали перед новым императором. Там они рассказали Исааку, на каких условиях они соглашались ехать грабить и жечь его родной город.
- Алешенька обещал нам оказать содействие в борьбе против неверных (у нас тут, между прочим, крестовый поход, а не хухры-мухры!) А еще 200 тысяч марок серебром и пожизненный пенсион для 500 рыцарей. И конечно, Византия должна признать власть папы. Все это он нам поклялся обеспечить, так что теперь нам нужны гарантии, что мы получим обещанное.
Император Исаак закрыл слепые глаза ладонью и прошептал:
- Ох, мудак сынок!
Но делать было нечего, и Исааку пришлось подписаться под всеми условиями. Алешеньку отправили к нему, и отец наконец воссоединился с любимым сыном.
В ожидании контрибуции крестоносцы расположились лагерем на берегу Золотого Рога. В городе им показалось неспокойно: стоило французам появиться на улицах, как горожане сердито хмурили брови и покрепче брались за рукоять вил. Казалось бы, византийцам следовало быть благодарнее к людям, освободившим их от тирании богомерзкого Алексея III. Но увы, Константинополь оказался полон бесчувственных сволочей. Всякий раз, укладываясь спать, крестоносцы боялись проснуться с перерезанным горлом. Так что, дабы не давать населению повода согрешить, они предпочли перебраться в лагерь на другой стороне залива.
Впрочем, при свете дня храбрые рыцари охотно посещали город. Господин де Виллардуэн утверждает, что исключительно с туристическими целями, для повышения образованности. Ответные визиты вежливости наносил к ним и новоиспеченный император Алешенька. Никита Хониат сообщает, что нередко его видели пьяным и играющим в бутылочку с французами. «Нехорошо», - заключает хронист.
Тем временем в городе собирали контрибуцию. Неожиданно выяснилось, что в царской казне денег вовсе не так густо, как предполагал юный наследник престола. На очередной вопрос о выплате долгов Алешенька развел руками и сказал:
- Денег нет, но вы держитесь.
- Ну уж нет, - ответили крестоносцы. - Если денег не будет - это вы держитесь! Собирайте, как хотите. Бог в помощь.
- О, точно! Бог! - вспомнил самодержец и тотчас приказал разграбить церкви.
Алексей IV Ангел (Алешенька).
«Истории» Иоанна Зонары, библиотека Моденского университета.
Константинополь славился изобилием и богатством храмов. Во всяком случае, до того момента. С иконостасов полетели выбитые обухами топоров старинные иконы. Святотатцы наспех обдирали с них драгоценные золотые и серебряные оклады, собирали в мешки церковную утварь - в общем, устроили первостатейное поругание святынь.
- Вот сволочи! - с горечью восклицает хронист.
Впрочем, здесь ему не удалось обвинить французов в скотском поведении: разбойничали в церквях добрые православные византийцы. Совершенно непонятно, почему православный народ вдруг так озлобился на своих православных пастырей. «Грубая городская чернь и сама ничего доброго не придумает, и не слушает тех, кто учит ее добру», - поясняет Никита Хониат. Видимо, до тупого византийского быдла сложно было донести мысль о том, что Церкви не приличествует скромность и бедность, словно какому-нибудь босому галилейскому пророку. Не в силах проникнуться идеями смирения и послушания, горожане дали волю своим врожденным греховным наклонностям.
Впрочем, не стоит раньше времени горевать о печальной судьбе византийских храмов: как позже выяснилось, золота в собственности Церкви осталось еще немало. Позже мы (вместе с крестоносцами) вернемся к этому вопросу.
Несмотря на произведенные опустошения, денег по-прежнему не хватало. Рыцари нервничали. Почувствовав, что отношения с гостями города становятся тягостно-напряженными, Алешенька предложил французам:
- А давайте рванем в тур по Византии? Природу посмотрим, достопримечательности. Опять же, дядюшку моего навестим, экс-императора. Как он там поживает, в изгнании, с моими деньгами?..
Крестоносцы задумались. С одной стороны, полюбоваться пейзажами было заманчиво. С другой стороны, часть рыцарей снова принялась брюзжать, что они вообще-то собирались ехать в Сирию и лупить сарацин, а не вот это вот все. Прозорливый читатель уже догадался, какими словами заклеймил этих рыцарей маршал де Виллардуэн.
В конечном итоге большая часть крестоносцев отправились в поход, чтобы как следует пограбить страну. Решающим аргументом послужило обещание императора заплатить еще золота.
Поездка затянулась на добрых три месяца. Правда, навестить дядю Алешеньке не удалось: как назло, тот тоже решил отправиться в поездку по стране, и всякий раз оказывался за пределами досягаемости племянника. Впрочем, тот не особенно огорчался. Оказалось, что за пределами Константинополя у жителей страны все еще оставались ценности, которые можно было отобрать.
Тем временем в столице случилась новая беда.
Несколько французов решили пробраться в город (несомненно, с туристическими целями) и осмотреть дома горожан на предмет сувениров. Горожане не оценили их намерений, достали вилы и принялись выпроваживать гостей. Чтобы оторваться от преследователей, храбрые рыцари подожгли дома.
Огонь опять охватил город. Жоффруа де Виллардуэн сообщает, что пылал он целых восемь дней, и со свойственным ему рыцарским простодушием добавляет: «А какие люди по злобе учинили этот пожар, того я не ведаю».
Тем временем православный император спохватился, что денег на выплату контрибуции по-прежнему не хватает. В уцелевшие храмы снова направились вооруженные топорами православные верующие, чтобы собрать те ценности, которые пропустили в первый раз. Крестоносцы, получая из рук православного императора православные святыни, немедленно несли их на базар, чтобы сбыть там православным же купцам.
- Ай-яй-яй, - качали головами православные купцы, обменивая святыни на звонкую монету по обоюдовыгодному курсу. - Нехорошо как! Церковное имущество - и на базаре!..
Французы лишь пожимали плечами.
- Золото и золото, - говорили они. - На нем не написано, что оно святое! Что нам выдали в качестве зарплаты, на то и живем. И вообще, если вы такие набожные, что же вы допустили, чтобы ваши храмы ограбили? Пошли бы к императору да отдали вместо этого свои деньги. Глядишь, и святотатствовать не пришлось бы.
- Ой, все, - отвечали православные купцы.
Если вы уже начали переживать за имущество византийской церкви, то, забегая вперед, я вам скажу: не торопитесь! Несмотря на две волны грабежа и пожар, у константинопольского патриархата все еще оставались кое-какие ценности. И да - мы еще к ним вернемся!
Так или иначе, но даже с привлечением церковного капитала денег не хватало. Золотые ручейки начали иссякать. Крестоносцы снова занервничали, а молодой император принялся упрашивать их об отсрочке платежей.
Ситуацию усугубляли государственные советники. Особенно старался один из них, которого по странному стечению обстоятельств тоже звали Алексеем. Понятное дело, что ничего хорошего человек с таким именем принести Византии не мог.
- Да пусть валят лесом, - нашептывал в ухо императору этот Алексей. - Они уже награбили втрое больше, чем им было обещано. Ты им так и скажи!
Этот Алексей происходил из знатного рода и носил фамилию Дука. Однако никто его не звал ни по имени, ни по фамилии, а исключительно по кличке: Мурзуфл, что означало «насупленный» (или, говоря по-русски, «хмырь»). Прозвали его так из-за привычки злобно смотреть на всех из-под кустистой черной моноброви. Мурзуфл участвовал когда-то в низложении Исаака Ангела и помог Алексею III взойти на престол. Однако вскоре Алексей III понял, что Хмыря не зря так прозвали, и он заточил его в темницу.
Когда Исаак Ангел и его сын Алешенька снова вернули себе византийский трон, кто-то опрометчиво вспомнил о Мурзуфле и посоветовал освободить его. Хмыря не только выпустили на волю, но и доверили высокую придворную должность.
Теперь же Алешенька слушал Мурзуфла и кивал. И правда, сколько можно целовать этих рыцарей в их блестящий металлический доспех! Поэтому, как только французы снова заикнулись о деньгах, он в самых изящных выражениях послал их ко всем чертям.
- Со всем уважением к вашему императорскому величеству, - ответствовали рыцари, - за такое можно и в рыло схлопотать. Мы вас на трон подняли - мы и обратно опустим.
- Ой! - воскликнул Алешенька и заперся в городе.
Началось новое военное противостояние. Чтобы не отвлекать императора от государственных забот, Мурзуфл взялся лично руководить остатками византийской армии. Ему удалось совершить несколько вылазок против крестоносцев, однако особых успехов он не добился. Рыцари не собирались покидать окрестностей Константинополя. К тому же, начиналась зима, а зимой воевать в Палестине никому не светило. Не сезон.
На новый год греки решили устроить гостям города праздничную иллюминацию. Нагрузив несколько кораблей сухими дровами и смолой, они подожгли их и пустили прямиком на венецианский флот. Венецианцам пришлось изрядно попотеть, но в итоге все обошлось для них благополучно: лишь одно судно не успело увернуться и сгорело. В Константинополе возлагали большие надежды на эту проделку, и слегка приуныли, когда шалость не удалась.
Вскоре после этого доблестные рыцари предприняли рейд в городок Филея на побережье Черного моря. Мурзуфл решил воспользоваться удобным случаем и устроил засаду на пути у крестоносцев, когда они возвращались с награбленным.
Портрет Мурзуфла из средневековой копии хроники Никиты Хониата
Новое мероприятие оказалось и вовсе провальным. Войско Мурзуфла потерпело поражение, а сам он свалился с лошади и едва не попал в плен. Спрятавшись в кустах шиповника, доблестный полководец отсиделся там до ночи, а затем вернулся в город. Хуже всего было то, что он потерял императорское знамя и икону Богоматери, которую византийцы всегда возили в битвы перед своим войском.
В Константинополе его приняли прохладно. Впрочем, Мурзуфл поспешил всех успокоить.
- Такую штуку придумал, обхохочетесь, - посулил он, мрачно шевеля монобровью. - Вы мне, главное, подыграйте.
И немедленно начал претворять свой замысел в жизнь. Глубокой ночью, ворвавшись в покои императора, где юный Алешенька вкушал свои пубертатные сны, он вскричал:
- Скорее, государь! Скорее бежим! Вас хотят предать!
Император в одной сорочке вскочил с кровати и побежал. На ходу он поинтересовался:
- А кто предать-то хочет?..
- Да я же, я! - пояснил Мурзуфл, вталкивая его в темницу.
Таков был порядок легитимной смены власти в тогдашней Византии.
Утром Мурзуфл объявил недоумевающим придворным, что ночью император Алешенька внезапно попал в тюрьму. Править оттуда он не может, поэтому бразды правления переходят в его, Мурзуфла, руки. Любой, кто не верит этому, может прямо сейчас отправиться в темницу и уточнить.
- Да верим мы, верим, - заволновались придворные. - Кому же и верить, если не национальному лидеру?..
Правда, Исаак Ангел, который уже довольно давно чувствовал себя нездоровым, от таких новостей и вовсе затосковал и вскоре помер. Но этого почти никто и не заметил. Все сплотились вокруг нового императора.
Мурзуфл, кстати, оказался куда прозорливее своих предшественников. Зная по опыту, что из тюрьмы можно рано или поздно выйти, он приказал подать Алешеньке яд. Алешенька выпил его и не поморщился: молодой организм, закаленный в попойках с французами, и не такое способен был переварить.
- Ишь ты! - впечатлился Мурзуфл. - Ну, побольше налейте! С горкой!
Алешенька проглотил и новую порцию, и попросил добавки. Мурзуфл только всплеснул руками и спустился в казематы лично.
- Помнишь, Алешка, ты меня из тюрьмы выпустил? - спросил он.
- Помню, - угрюмо отозвался тот.
- А надо было сделать вот как, - сказал Мурзуфл и накинул ему удавку на шею.
Вскоре новость о дворцовом перевороте и убийстве Алешеньки дошла и до крестоносцев.
- Ну, это уже ни в какие ворота, - возмутились рыцари. - Людей убивать - это уж совсем не по законам Божьим! Теперь мы просто обязаны тут все разнести, а вероломных византийцев порешить!
Впрочем, у них были и другие, более насущные проблемы. В лагере начался голод, потому что огромному воинству требовалось несметное количество провизии, а запасы были истощены. Храбрые рыцари вынуждены были сожрать даже собственных лошадей и уже начинали прицениваться к оруженосцам. А Мурзуфл тем временем возобновил боевые вылазки, нанося быстрые удары и снова прячась за стены города. Ему даже удалось захватить живыми нескольких рыцарей. Проигнорировав предложения выкупа, он, по словам одного из очевидцев, «вздернул их на крюках железных и поджег, а наши смотрели на все это».
(Окончание следует.)
Этот блог нуждается в вашей поддержке!
Крестоносцы против!..
Часть 1
Часть 2
Часть 3