Некоторые факты из жизни генерал-лейтенанта Лукина М. Ф. часть 1/2
А.Милютин
На правах рукописи
В этой статье будут проанализированы на соответствие архивным документам некоторые события, которые Лукин описал в интервью Константину Симонову в 1967 году. Фрагменты интервью были опубликованы в нескольких номерах Новой газеты в 2015 году.
Для исследования взяты три первые части интервью, которые соответствуют времени нахождения Лукина на фронте и в плену до 16 октября 1941 года.
Надо отметить, что формат интервью предоставляет определенную свободу в ответах на вопросы, т.е. что-то можно было приукрасить, а о чем-то неудобном - умолчать. Воспользовался ли Лукин этой свободой, читатель может оценить сам.
Выражаю искреннюю благодарность А.Баранову за предоставленные архивные материалы и ценные замечания в процессе обсуждения статьи.
Сокращения:
К.М.: Константин Михайлович Симонов
М.Ф.: Михаил Федорович Лукин
Часть 1, в которой речь идет о Смоленском сражении [1]
Краткий исторический экскурс.
Июль 1941 года. Смоленское сражение. 3-я немецкая танковая группа (Тгр) прорывает оборону 19-й армии Запфронта и двигается через Витебск к Ярцеву. 2-я Тгр прорывает оборону 20-й армии и двигается к Смоленску, южную часть которого занимает 29-я пехотная моторизованная дивизия 15 июля, северную часть - 16 июля.
И хотя Лукин с частью штаба прибывает в Смоленск 8 июля, но без частей своей армии. А за оборону Смоленска, в том числе, отвечает 19-я армия. Штаб 19-й армии и командующий Конев, не справились с управлением войсками в быстро меняющейся обстановке и 22 июля были отозваны высшим командованием в тыловой район (Вадино). При этом части 19-й армии были переданы 20-й армии Курочкина, штабу Лукина и 48-я тд передана в 22-ю армию.
16-я и 20-я армии во взаимодействии и с помощью групп Калинина, Хоменко и Рокоссовского смогли разорвать кольцо и вывести большое количество людей из окружения, однако много боевой техники пришлось оставить.
Цитирую фрагмент интервью.
Цитирую фрагмент интервью.
К.М.: Скажите, Михаил Федорович, по тому периоду, командования на Западном фронте, какие у вас впечатления, ощущения от Тимошенко были в то время?
М.Ф.: Когда противник ворвался в Смоленск, и я донес об этом, сразу получил телеграмму за подписью Тимошенко и Булганина: «За сдачу Смоленска будете преданы суду революционного трибунала»
Вечером: «Если Смоленск не возьмете, будете расстреляны»
И так продолжалось несколько дней это дело.
Я вернулся из 129-й дивизии (входила в состав 19-й армии, А.М.), где уже в который раз героическая дивизия потерпела неудачу, переправляясь в южную часть города Смоленска. Приехал я, мне подает телеграмму Лобачев. «Смотри, - говорит, - телеграмма от Военного совета фронта». Меня и Лобачева представляют к высшей правительственной награде. «Может быть, это поможет вам взять Смоленск»
В ответ я направил телеграмму, так как был очень злой, расстроенный: «Ни ваша угроза предания суду и расстрелу, ни ваша телеграмма с представлением к высшей награде так не помогли бы, как помогла бы присылка снарядов и пополнения, о чем вас убедительно и прошу»
Радиопереговоры штаба Западного направления и штаба Лукина были зафиксированы службой радиоперехвата 2-й Тгр. Текст приводится по документам 47-го армейского корпуса (АК) [2]. Перевод с немецкого мой:
19.7.41 23:50
Штаб фронта Запад [3] в 16 А Лукину, Лобачеву (в тексте Ловачеву, А.М.)
Копия Еременко
"1. Приказ оборонять Смоленск Вами не выполнен. Отвечайте.
Согласно приказу №066 Вам подчинены все силы в районе Смоленск.
Смоленск, в этих условиях, не должен оставаться в руках противника. Я приказываю частями, находящимися севернее и южнее Смоленска, атаковать город и очистить его от противника. Приказ должен быть безусловно выполнен.
При невыполнении вы будете арестованы и преданы суду.
Если отличитесь, будете представлены к награждению"
Подписи Булганин, Маландин.
2. от 19-й армии 127-я сд 20.7.41 0:30
Командирам 38, 127, 129, 158 сд
Начало атаки 20.7.41 1:00
3. 19.7.41 23:20
«Овладеть Смоленском до рассвета»
Видно, что текст 1-го радиоперехвата по смыслу практически полностью совпадает с текстом телеграммы, о которой говорил Лукин.
Причем надо отметить, что если вечерней телеграммы и не было («Если Смоленск не возьмете, будете расстреляны»), то судебное решение, можно не сомневаться, было бы именно таким, с учетом того, что бывший командующий Запфронтом Павлов был предан суду, осужден к ВМН и приговор приведен в исполнение 22.7.1941.
Обнаружить записи о награждении Лукина в базах данных «Память народа» и «Подвиг народа» не удалось, а дата награждения Орденом Красного Знамени нашлась, это 28.7.1941 [4]
Часть 2, которая называется «Оборона Москвы под Смоленском» [5]
а на самом деле речь идет об окружении под Вязьмой
Обороне под Смоленском посвящены только первые два ответа, а далее Лукин неожиданно резко меняет тему и переходит к Вяземской операции в октябре 1941 года.
Тема Вязьмы начинается со слов Лукина «Так вот, когда для меня стала ясна картина, что я попал в окружение, я связался с Ершаковым…»
Краткий исторический экскурс.
30 сентября началась немецкая операция под кодовым названием «Тайфун» с атаки 2-й танковой группы Гудериана против Брянского фронта.
2 октября вступили в действие 3-я и 4-я танковые группы Гота и Гепнера.
3-я Тгр прорвала оборону 30-й армии и уже 3 октября заняла переправы на Днепре, а вечером 6 октября перерезала автомагистраль Минск - Москва севернее Вязьмы.
4-я Тгр прорвала оборону 43-й армии и двигалась сначала на Юхнов, затем повернула к Вязьме, которую заняла 7 октября, замкнув кольцо окружения.
5 октября Лукин получил приказ на отход и в ночь на 6 октября 19-я армия начала отход.
К сожалению, ни Болдин, ни Конев не отдали приказов для объединения действий окруженных войск, хотя бы севернее автомагистрали. Лукин же, в силу занимаемого положения, не имел полномочий для объединения войск под своим командованием. Поэтому до 11 октября группа Болдина и 19-я армия пытались выйти из окружения самостоятельно.
К сожалению, Лукин не коснулся темы с попыткой снятия его командующим Запфронтом Коневым с должности командующего 19-й армией.
Цитирую интервью:
К.М.: Вы оказались в кольце, обжимали вас?
М.Ф.: А они не сжимали, между прочим. Я понимал их тактику. Они чувствовали, что агония наступает. Они знали, что снаряды у меня не сегодня-завтра кончатся, зачем они будут тратить силы и наступать на меня, лезть, они думали: пусть он лезет на нас, а они отбиваются. Это была правильная тактика у них. Сохраняли свою живую силу и свои средства…
Сравним оценку действий противника, которую дал Лукин, с задачей, поставленной в приказе №19 немецкой 8-й пехотной дивизии, которая вместе с другими дивизиями с запада удерживала западный фронт окружения [6]:
«8-я пд переправляется 9.10 через Днепр в районе Крюково - устье р. Соля после подготовки и атакует как можно дальше на восток. Если будет установлено, что позиции на Днепре сильно заняты, тогда наступление прекратить и Днепр не переходить»
Как видим, оценка Лукиным действий противника полностью совпадает с приказом по 8-й пд.
Цитирую статью:
К.М.: Они могли выжидать, а вы не могли.
М.Ф.: Я не мог. Они знают, что у меня не сегодня, так завтра все иссякнет. Поэтому я старался на широком фронте затянуть их, как можно больше на себя их притягивать.
В частности, командир их танковой дивизии - Функ - это дивизия (7-я тд, А.М.), которая первой вошла в Варшаву, первой вошла в Париж, и ему было отведено, этому командиру, - первым войти в Москву, там у них был целый ряд вариантов, захватывать, не захватывать, окружить, уничтожить и т.д. Он получает телеграмму, а я тоже принимаю по радио - уже открытым текстом передают: «Чего вы топчетесь? Идите на Москву!» А он: «Я едва сдерживаю. Командующий 19-й армией также рвется к Москве, я едва сдерживаю. Я пустил своих гренадеров, использую последних, нет сил сдержать»
Эту телеграмму в документах 7-й тд я не нашел, но в журнале дивизии есть донесения, которые полностью подтверждают слова ее командира:
«В 21:00 (11.10.41, А.М.) в правом районе 1-го б-на русские атаковали большими силами. После исключительно упорной обороны, батальон вынужден был оставить позиции из-за недостатка боеприпасов и выхода из строя оружия. Позади правого района 1 б-на прибыла смена, однако она не может быть проведена, т.к. нажим постоянно усиливается. КП б-на в Доманово находится под артогнем русских.
В течение ночи из-за чудовищного нажима между частями оставалась брешь, которую не удалось закрыть. Неоднократно направлялись танки 3-го б-на 25-го тп против русских, которые маршевым порядком уходят через этот разрыв. Непрерывно курсировавшим танковым группам не удалось русских сдержать. Прорвавшиеся русские атаковали КП б-на. Только благодаря действию последних сил, всего имеющегося в наличии, смогли удержать Доманова. Боеприпасы полностью израсходованы, оборона отчаялась. Продолжающуюся атаку русских едва ли возможно удержать»
Часть 3. Отступление, ранения и плен генерала [7]
Краткий экскурс.
После того, как общий выход из окружения не состоялся, несмотря на локальные прорывы 9-12 октября, войска отдельными группами выступили на юг с целью обойти Вязьму с юга. Для этого понадобилось прорвать оборону 87-й пд, которая уже разрезала на две части вдоль автомагистрали Москва-Минск окруженные войска. В северной части были 19-я, 32-я армия и группа Болдина, а также отдельные части 30-й и 49-й армий, в южной - 20-я (включая все дивизии 16-й армии, кроме 50-й сд), 24-я армия, отдельные части 43-й и 33-й армий.
М.Ф.: …Мы нигде не нашли 20-й армии, ее уже не было здесь. И куда бы мы ни шли, везде маленькие заставы противника. Подошли в один лес, увидели - стоит часовой на возвышенности. <…>
В это время какой-то выстрел, часового не сняли, конечно. Открылся пулеметный и минометный огонь, и всё - в панике стали бежать.
Я в это время был ранен в руку. Около меня никого не оказалось. А я одной рукой не могу раздеться никак. Слышу - из меня кровь хлещет. А я до этого, наверное, целую неделю не спал, урывками, вздремнешь где-нибудь немножко, и мне хочется пить и спать. Пить и спать. В это время идут две девочки-санитарки. Подходят ко мне: «Что с вами, товарищ генерал? Вы ранены?» Я говорю: «Давайте раздевайте меня скорей». «А у нас нет перевязочных средств, все уже мы использовали, все бинты. Ничего у нас нет». Я говорю: «Раздевайте меня, рвите мою рубашку и перетяните, чтобы остановить кровь». Они раздели меня, перетянули мне руку жгутом таким. Потом они меня одели, уже полегче. Я говорю: «Тащите меня». Взяли они меня под руки, две маленькие девочки, лет по шестнадцать-семнадцать, а может быть, восемнадцать. Молоденькие. А я грузный такой, да еще крови-то много потерял, идти не могу, валюсь…
К.М.: Ранение в кисть?
М.Ф.: Нет, вот сюда. Два нерва перебило. Локтевой и срединный нервы.
Я говорю: «У вас плащ-палатка, расстелите, я лягу, возьмусь левой рукой, а вы за концы тяните». Легче стало. Снежок выпал, по снежку-то легко они потащили меня. Втянули они меня в овражек…
Ранение Лукина в руку подтвердил в своих воспоминаниях начштаба 32-й армии Бушманов [8]:
«В это время к нам подошла группа генералов, среди которых был Лукин, раненый в руку. Кровь хлестала из руки фонтаном, а перевязать рану было некому. Лукин скомандовал: «Всем отходить в глубину леса, - и сам двинулся в чащу кустов. Больше я уже генералов не видел»
М.Ф.: В это время разрывается мина, и меня в ногу ранило, в мякоть, правда. Подбежал тут генерал Андреев, мой начальник по тылу [9]. Повели меня под руки. Только вышли из оврага на бугорок, в это время разрывается вторая мина, и опять меня ранило. Опять в ту же ногу…
Ранение Лукина в ногу подтвердил в своих воспоминаниях командир 45-й кавдивизии Стученко [10]:
«Покинув район командного пункта, группа командиров во главе с Лукиным и Болдиным двигалась на юго-запад. На второй день во время перестрелки с противником Лукин был ранен в ногу осколком мины. Идти он не мог, и его несли товарищи. Добрались до какого-то леса, нашли здесь покинутые землянки. Лукина поместили с тяжелораненым начальником особого отдела 24-й армии»
А также офицер штаба 19-й армии Толконюк [11]:
«Утро 13 октября нас застало перед небольшим лесом…Здесь мы наткнулись на группу солдат и офицеров, молча стоявших кружком, а в середине на расстеленной бурке лежал раненый в ноги наш командарм ген л-т М.Ф. Лукин…»
К.М.: Уже небольшой группой?
М.Ф.: Уже маленькой. Тут уже так: то соберется тысяча, где-нибудь хотим пройти, как только пулеметы застучали, сейчас же все разбегаются, остается маленькая группа.
Ходить я уже не могу. Я говорю Болдину: «Прикрепи офицеров, чтобы меня поддерживали, потому что я отстаю от вас, я не могу за вами угнаться, я раненый». Он прикрепил. На первых привалах всё, расходятся люди. Я же их никого не знаю.
Обращаю внимание на выделенную фразу, она будет ключом к пониманию того, почему Лукин и другие раненые попали в плен.
То, что Лукин не мог передвигаться самостоятельно, подтвердил на комиссии по проверке политсостава вышедшего из окружения батальонный комиссар Репин С.Н., нач. отделения кадров политотдела 19-й армии [12]:
«… У Подрезова нас обстреляли немцы пулеметным и минометным огнем. Отошли в лес. Я вел раненого ген-л-та Лукина. Там организовали команду для охраны Лукина. Вскоре и этот лес был обстрелян и рота, охранявшая Лукина куда-то с ним ушла…»
Маршрут движения группы Болдина, к которой присоединился раненый Лукин, указали офицеры связи воентехник 2-го ранга Никаноров Е.А. [13] и лейтенант Куракин А.П. [14] на допросе 28.10.41 в немецкой 8-й пд [15]:
«…штаб группы (Болдина) предпринял прорыв на юг с большим количеством офицеров, охраной штаба и частями ему подчиненными. Все машины с документами и багажом были оставлены в лесу с-з Федоровка, или сожжены. Группа в составе более 1000 человек двигалась только ночью и на день пряталась в лесах. 13.10 находилась на марше и проделала следующий путь: Федоровка - Нарышево - Рожново - Лукьяново - Чепчугово …, затем через Григорьево - Носово - Лукьяново - Новые Дворы на Подрезово с задачей достичь лесов около Брянска и оттуда пробиваться на восток. В этот день марша (14.10.41, А.М.) группа встретила многочисленные немецкие войска у Подрезово, которые открыли по ней огонь, но не последовали за ней в глубь леса,… поэтому приняла решение разбиться на маленькие группы. Прежде всего отделились высокие и высшие офицеры… В этой группе были 3 генерала, а именно ген.л-т Болдин, ген.майор Лукин (ген.л-т, А.М.) и один ген.майор имя его не известно (Андреев, зам. по тылу Лукина, А.М.)»
Фрагмент карты с маршрутом движения группы Болдина. Маршрут от Подрезова до прямоугольной рощи 2 км с-в Песочни (где Лукин попал в плен) проходил через Юренево, где, согласно показаниям 4-х перебежчиков, в лесу было около 800 человек. Тонкие белым линии обозначают линии раздела между частями.
К.М.: А своих уже не было?
М.Ф.: Своих уже нету. Я своего адъютанта, который у меня был, хороший адъютант, послал перевозить семью - я чувствовал, что с Москвой плохо, Москву бомбили все время, уже с двадцать второго числа. Я знал, что тяжелые будут бои и Москву будут бомбить, - думаю, хоть семью отправлю. Так и получилось. Никому она не нужна была. Все уезжают, а семья генерала никому уже не нужна стала. Они (адъютанты - Ред.) ее и увезли. А потом ко мне прорваться не смогли. Если бы были адъютанты, другое, конечно, положение было у меня. Хорошие адъютанты были, которых я привез из Забайкалья.
К.М.: А вы обоих отправили?
М.Ф.: Второй-то молодой был, тоже отправил. Тоже хороший парень. С ними, может быть, не так бы сложилась судьба.
Ходили мы. Пришли в один лесочек. Иван Васильевич (Болдин) подходит ко мне и говорит: «Михаил Федорович, люди мокрые, уже начинают леденеть, шинели колом становятся. Морозец такой, снег выпал, надо обсушиться».
К.М.: Это все в тот же день?
М.Ф.: Нет, уже несколько дней прошло. Ходим по лесам, выходим. Мы идем по направлению к Брянску, хотим обогнуть, обойти, чтобы по лесам выходить. Есть нечего. Замерзаем. Если куда в деревню пошлем - везде немцы. Тыловые уже части, но это все же немцы.
К.М.: А уже оружия-то нет у вас?
М.Ф.: Да, я чувствую, что это уже не войска. Он говорит: «Надо развести костры». И развели костры. Я говорю ему, что сейчас же увидят дым в лесу. А народу-то нас тут было много сравнительно к этому времени. «Противник, - говорю, - поймет, что лес живет, и сейчас обязательно придет». Так оно и случилось.
Комментарий.
Почему немцы решили повторно прочесать прямоугольную рощу 2 км с-в Песочни, в которой находилась группа военнослужащих?
Оказывается, здесь имел место донос перебежчиков, согласно донесению разведотдела 267-й пд [16]. Привожу свой перевод рукописи, которую мне удалось разобрать с некоторыми пропусками:
«Я слышу 1-й б-н 487-го пп…
В лесу восточнее Юренево (5 км восточнее Песочня, А.М.) около 800 русских. По опросам пленных 1 генерал, 1 капитан, 1 комиссар, пришли с севера или северо-востока. По опросам пленных в лесу на севере 1000 русских имеют задачу на юго-запад пробиваться и в… партизанские… направляться.
Действие 9 роты 2-го б-на … против леса. Проводная связь в течение ночи постоянно прерывалась русскими. Беспокоящим … расстреляны некоторые русские, некоторые - пленены. Дорога снабжения подвержена опасности.
… 1 б-на после огневого удара пришли 4 русских из леса, которые показали, что в прямоугольной роще находятся 2 генерала, 35 офицеров 50 солдат.
Якобы генерал 12 армии и генерал Алексеев»
Т.е. здесь подтверждены показания офицеров связи Никанорова и Куракина, что группа, в которой находился Болдин, разделилась в районе Юренева, после чего группа в количестве около 87 человек (в том числе высшие офицеры) направилась в прямоугольную рощу, т.е. в район леса 2 км с-в Песочни. Причем эти «русские» перебежчики были не из 19-й армии, иначе бы они не перепутали номер армии, которой командовал Лукин. Также ошибочно упомянут генерал Алексеев, правильная фамилия Андреев, зам. по тылу Лукина.
После доноса перебежчиков 1-й б-н 487-го пп 267-й пд получил приказ повторно прочесать рощу 2 км с-в Песочни [17]:
«Согласно приказу полка от 15.10.41 1-й б-н 487-го пп имел задачу 15.10.41 усиленной разведгруппой в границах действия на 13 октября еще раз в с-в направлении провести поиски разбитых русских»
Так как 1-й батальон занимал р-н Дроздово - Песочня, то действие в северо-восточном направлении приходится как раз на прямоугольную рощу.
М.Ф.: Когда они (группа Болдина, А.М.) развели костры, подходят какие-то двое штатских и говорят: «Кто здесь старший?» Я говорю, что я. «Мы представители особого отдела 24-й армии. Здесь в землянке лежит начальник особого отдела 24-й армии, Можин [18], раненный тяжело»
Я пошел к нему. А мы с ним были знакомы по Сибирскому округу. Он лежит раненый, там еще несколько человек раненых, его особисты там сидят. Он говорит: «Михаил Федорович, не уходи никуда, в землянке оставайся здесь. Я послал верного человека, за нами прилетит самолет. Даю слово, что он прилетит за нами». Поговорили мы, он нас покормил. У него была колбаса, еще что-то было.
К.М.: Он неподвижный раненый был?
М.Ф.: Тяжело он был раненный. А остальные-то все ничего. Только еще один особист тоже тяжело раненный был. А у меня, когда девочки меня перевязывали, револьвер выпал. Так я его и не нашел, без револьвера уже хожу.
Примечание.
Отсутствие у Лукина пистолета подтверждает фраза из донесения о допросе 16 октября [19]:
«…Он (Лукин) хотел бы иметь оружие в своих руках, чтобы самому покончить с жизнью»
М.Ф.: И мы задремали. Вдруг прибегают адъютанты, прикрепленные ко мне, и говорят: «Товарищи, выходите. Немцы». Пока собрался Можин, пока я ему помогал - он раненный был в обе ноги, да и сам-то я раненый, и рука-то у меня, одной рукой, - приходят уже немцы, кричат: «Хальт!» Я говорю: «Давай скорей выходить, еще бросят гранаты сюда. Они же не войдут так сразу, а бросят гранаты, и мы пропадем с тобой ни за что»
Примечание.
Т.е. боя еще не было, когда раненые офицеры, попали в плен. Это может говорить только о том, что группа при первых выстрелах немцев по лесу бросила раненых и ушла в глубь леса.
Об угрозе применения гранат сказано в докладе 1-го б-на 487-го пп [20]:
«…удалось солдатам Хауснеру и Керштену подобраться к входу и сдернуть плащ-палатку. За плащ-палаткой в укрытии находились несколько офицеров и одна женщина. Лишь после угрозы применить гранаты некоторые вышли наружу…»
М.Ф.: В это время лежащий здесь особист, который не мог вставать совершенно, тяжело был ранен, говорит: «Выходите скорей, сейчас гранаты бросят». Мы вышли, смотрим, немцы стоят. Мы руки вверх подняли. Я говорю этим ребятам - с ними девушка была, видимо, машинистка его или какая-то еще работница у него: «Передайте всем, чтобы не говорили, что это начальник особого отдела, он - интендант». На нашивках-то у него не видно было. Ромб один был у него (комбриг, А.М.). Так они и делали, никто не сказал, что это начальник особого отдела.
Примечание.
В плен вместе с этой группой офицеров, вероятно, попала Александра Загуменная, 1916 года рождения (место рождения Тбилиси), стенографистка 91-й сд (в ОБД данных нет), которая была допрошена, как и Лукин, 16.10.41 [21].
Также надо отметить, что хотя 4 перебежчика показали, что в лесу находились около 87 человек, в плен попали только несколько раненых, а также женщина и сопровождающий военврач Орлов. Ни Болдин, ни Андреев, ни другие офицеры в плен не попали.
Вывод. Здоровые 80 человек бросили раненых и сбежали после первых же выстрелов немцев по лесу, не оказав сопротивления. Хотя 80 человек вполне могли унести нескольких раненых.
М.Ф.: Нас быстро обыскали. У меня все отняли. Серебряный портсигар отняли, часы сняли. Я говорю: «А куда же часы-то забираешь?» Хотел у него отобрать. Он рванул у меня часы. Книжечку смотрит: «Генерал! Генерал!» Тут сразу сбежались все немцы - генерала поймали. Подошел фельдфебель, разогнал немцев и что-то говорит мне. Я очень плохо понимаю по-немецки. А Можина увели уже, всех особистов увели и часть офицеров, которые здесь были. Остался я и несколько командиров.
В это время подходит наша группа, отходящая, открывает стрельбу. Все повернулись в сторону группы, и когда я увидел, что все повернулись, я бросился бежать в противоположную сторону. А с противоположной стороны идет на меня группа немцев. Автомат: «Тр-р-р-р» - меня опять в эту же ногу, в коленную чашечку. Я теряю сознание.
Очевидно, что это была не отходящая, а возвращающаяся группа, которая сначала бросила раненых офицеров, но, поняв, что немцев мало, решила отбить раненых, уже взятых в плен.
Эпизод пленения и ранения после взятия в плен будет разобран более подробно.
Поскольку группа, отправленная на зачистку леса, имела при себе рацию, то первое донесение было отправлено, вероятно, сразу после пленения раненых (еще до 10:45).
Из донесения разведотдела 267-й пд в 7 ак в 17:00 известно [22]:
«В районе Новоселки был пленен ген.-л-т Лукин, командующий 19-й армии (тяжело раненый) с адъютантом, нач.связи и другими офицерами после упорного сопротивления. Кроме того, был пленен ст. военврач 19-й армии…»
Это донесение продублировал 7-й ак также в 17:00 с добавлением, что Лукин находится в полевом госпитале в Семлеве [23]. Т.е. Лукина пленили задолго до 17:00, т.к. в это время он уже находился в госпитале в Семлеве.
Как видим еще до допроса Лукина 16 октября, немцы уже зафиксировали, что он был взят в плен тяжелораненым, при этом до 17:00 стало известно, что Лукин является командующим 19-й, а не 12-й армии.
Откуда это могло стать известно?
Вместе с Лукиным был взят в плен его адъютант, ст. л-т Никифоров, которого доставили на КП б-на после окончания боя и сразу же допросили. Т.е. бой был окончен не в 17:50, а до 17:00, после чего адъютанта доставили на КП б-на и допросили [24]:
«Наконец пленные, (взятые) вместе с генералом, были доставлены на КП б-на. Здесь с помощью переводчика б-на был немедленно произведен допрос пленного адъютанта, которого спрашивали о командующем 12-й русской армии ген-л-те Лукине. Установленная прямо здесь связь, дала возможность немедленно отправить этот допрос с КП б-на в полк»
Упоминание в докладе от 18 октября, что Лукин был командующим 12-й армии это описка, т.к. на полях стоит исправление «19»
Здесь надо отметить, что немцы не смогли получить эту информацию от самого Лукина до отправки его в госпиталь. Т.е. первое сообщение ушло в дивизию о взятии в плен командующего 12-й армией, как показали перебежчики, и это подтверждает отправку Лукина в госпиталь уже без сознания, а до этого шел бой, и допросить его не удалось с момента пленения до ранения.
Текста допроса Никифорова на КП 1-го б-на 267-й пд нет, но есть отчет разведотдела 7-го ак о допросе [25]:
«Л-т Никифоров Николай, адъютант ген.л-та Лукина, родился в 1913 в Майкоп (район Кубань) (в тексте Майков, А.М.), женат, вступил в 1935 г в Красную армию и служил до 1938 в отдельном эскадроне 20-го кавказского горно-стрелкового полка. В 1938 он был командирован на офицерские курсы в Степано…(неразб., А.М.) (Кавказ). В 1939 получил звание л-та и до 1941 командовал взводом в разведэскадроне 157-й сд в Новороссийске.
После службы в течение 6 месяцев командиром учебной роты он, в начале войны, как адъютант был направлен в 19-ю армию, командующим которой был генерал-полковник Конев (тогда еще был ген л-том, А.М.).
В начале сентября 41 прибыл ген л-т Лукин в 19-ю армию (ранее командовал 16-й и 20-й армиями), а генерал-полковник Конев в это время был назначен командующим Запфронтом. После назначения Конев подчинялся маршалу Тимошенко, командующему Западным направлением в составе 2-х войсковых групп (фронтов). Одним из них командовал Конев, кто был командующим другой войсковой группы - он не знает.
Генерала Лукина Никифоров описывает как наиболее способного военного командира, которого Генштаб Красной армии, как полностью неспособный, нередко подставлял.
Никифоров производит впечатление примитивного человека. Необразованный, плохая выправка, неуклюжий (linkischen). Он не знает даже состава собственной армии»
Однако Никифоров был не так прост. Вероятно, вскоре после пленения он сбежал, т.к. уже 28.02.1942 он находился в Абинском спецлагере НКВД для командного и начальствующего состава, где проходил проверку, как вышедший из окружения и прибывший со сборного пункта в Козельске [26].
В дальнейшем Никифоров воевал в 11-й кавдивизии, был неоднократно награжден [27].
Продолжение часть 2/2
На правах рукописи
В этой статье будут проанализированы на соответствие архивным документам некоторые события, которые Лукин описал в интервью Константину Симонову в 1967 году. Фрагменты интервью были опубликованы в нескольких номерах Новой газеты в 2015 году.
Для исследования взяты три первые части интервью, которые соответствуют времени нахождения Лукина на фронте и в плену до 16 октября 1941 года.
Надо отметить, что формат интервью предоставляет определенную свободу в ответах на вопросы, т.е. что-то можно было приукрасить, а о чем-то неудобном - умолчать. Воспользовался ли Лукин этой свободой, читатель может оценить сам.
Выражаю искреннюю благодарность А.Баранову за предоставленные архивные материалы и ценные замечания в процессе обсуждения статьи.
Сокращения:
К.М.: Константин Михайлович Симонов
М.Ф.: Михаил Федорович Лукин
Часть 1, в которой речь идет о Смоленском сражении [1]
Краткий исторический экскурс.
Июль 1941 года. Смоленское сражение. 3-я немецкая танковая группа (Тгр) прорывает оборону 19-й армии Запфронта и двигается через Витебск к Ярцеву. 2-я Тгр прорывает оборону 20-й армии и двигается к Смоленску, южную часть которого занимает 29-я пехотная моторизованная дивизия 15 июля, северную часть - 16 июля.
И хотя Лукин с частью штаба прибывает в Смоленск 8 июля, но без частей своей армии. А за оборону Смоленска, в том числе, отвечает 19-я армия. Штаб 19-й армии и командующий Конев, не справились с управлением войсками в быстро меняющейся обстановке и 22 июля были отозваны высшим командованием в тыловой район (Вадино). При этом части 19-й армии были переданы 20-й армии Курочкина, штабу Лукина и 48-я тд передана в 22-ю армию.
16-я и 20-я армии во взаимодействии и с помощью групп Калинина, Хоменко и Рокоссовского смогли разорвать кольцо и вывести большое количество людей из окружения, однако много боевой техники пришлось оставить.
Цитирую фрагмент интервью.
Цитирую фрагмент интервью.
К.М.: Скажите, Михаил Федорович, по тому периоду, командования на Западном фронте, какие у вас впечатления, ощущения от Тимошенко были в то время?
М.Ф.: Когда противник ворвался в Смоленск, и я донес об этом, сразу получил телеграмму за подписью Тимошенко и Булганина: «За сдачу Смоленска будете преданы суду революционного трибунала»
Вечером: «Если Смоленск не возьмете, будете расстреляны»
И так продолжалось несколько дней это дело.
Я вернулся из 129-й дивизии (входила в состав 19-й армии, А.М.), где уже в который раз героическая дивизия потерпела неудачу, переправляясь в южную часть города Смоленска. Приехал я, мне подает телеграмму Лобачев. «Смотри, - говорит, - телеграмма от Военного совета фронта». Меня и Лобачева представляют к высшей правительственной награде. «Может быть, это поможет вам взять Смоленск»
В ответ я направил телеграмму, так как был очень злой, расстроенный: «Ни ваша угроза предания суду и расстрелу, ни ваша телеграмма с представлением к высшей награде так не помогли бы, как помогла бы присылка снарядов и пополнения, о чем вас убедительно и прошу»
Радиопереговоры штаба Западного направления и штаба Лукина были зафиксированы службой радиоперехвата 2-й Тгр. Текст приводится по документам 47-го армейского корпуса (АК) [2]. Перевод с немецкого мой:
19.7.41 23:50
Штаб фронта Запад [3] в 16 А Лукину, Лобачеву (в тексте Ловачеву, А.М.)
Копия Еременко
"1. Приказ оборонять Смоленск Вами не выполнен. Отвечайте.
Согласно приказу №066 Вам подчинены все силы в районе Смоленск.
Смоленск, в этих условиях, не должен оставаться в руках противника. Я приказываю частями, находящимися севернее и южнее Смоленска, атаковать город и очистить его от противника. Приказ должен быть безусловно выполнен.
При невыполнении вы будете арестованы и преданы суду.
Если отличитесь, будете представлены к награждению"
Подписи Булганин, Маландин.
2. от 19-й армии 127-я сд 20.7.41 0:30
Командирам 38, 127, 129, 158 сд
Начало атаки 20.7.41 1:00
3. 19.7.41 23:20
«Овладеть Смоленском до рассвета»
Видно, что текст 1-го радиоперехвата по смыслу практически полностью совпадает с текстом телеграммы, о которой говорил Лукин.
Причем надо отметить, что если вечерней телеграммы и не было («Если Смоленск не возьмете, будете расстреляны»), то судебное решение, можно не сомневаться, было бы именно таким, с учетом того, что бывший командующий Запфронтом Павлов был предан суду, осужден к ВМН и приговор приведен в исполнение 22.7.1941.
Обнаружить записи о награждении Лукина в базах данных «Память народа» и «Подвиг народа» не удалось, а дата награждения Орденом Красного Знамени нашлась, это 28.7.1941 [4]
Часть 2, которая называется «Оборона Москвы под Смоленском» [5]
а на самом деле речь идет об окружении под Вязьмой
Обороне под Смоленском посвящены только первые два ответа, а далее Лукин неожиданно резко меняет тему и переходит к Вяземской операции в октябре 1941 года.
Тема Вязьмы начинается со слов Лукина «Так вот, когда для меня стала ясна картина, что я попал в окружение, я связался с Ершаковым…»
Краткий исторический экскурс.
30 сентября началась немецкая операция под кодовым названием «Тайфун» с атаки 2-й танковой группы Гудериана против Брянского фронта.
2 октября вступили в действие 3-я и 4-я танковые группы Гота и Гепнера.
3-я Тгр прорвала оборону 30-й армии и уже 3 октября заняла переправы на Днепре, а вечером 6 октября перерезала автомагистраль Минск - Москва севернее Вязьмы.
4-я Тгр прорвала оборону 43-й армии и двигалась сначала на Юхнов, затем повернула к Вязьме, которую заняла 7 октября, замкнув кольцо окружения.
5 октября Лукин получил приказ на отход и в ночь на 6 октября 19-я армия начала отход.
К сожалению, ни Болдин, ни Конев не отдали приказов для объединения действий окруженных войск, хотя бы севернее автомагистрали. Лукин же, в силу занимаемого положения, не имел полномочий для объединения войск под своим командованием. Поэтому до 11 октября группа Болдина и 19-я армия пытались выйти из окружения самостоятельно.
К сожалению, Лукин не коснулся темы с попыткой снятия его командующим Запфронтом Коневым с должности командующего 19-й армией.
Цитирую интервью:
К.М.: Вы оказались в кольце, обжимали вас?
М.Ф.: А они не сжимали, между прочим. Я понимал их тактику. Они чувствовали, что агония наступает. Они знали, что снаряды у меня не сегодня-завтра кончатся, зачем они будут тратить силы и наступать на меня, лезть, они думали: пусть он лезет на нас, а они отбиваются. Это была правильная тактика у них. Сохраняли свою живую силу и свои средства…
Сравним оценку действий противника, которую дал Лукин, с задачей, поставленной в приказе №19 немецкой 8-й пехотной дивизии, которая вместе с другими дивизиями с запада удерживала западный фронт окружения [6]:
«8-я пд переправляется 9.10 через Днепр в районе Крюково - устье р. Соля после подготовки и атакует как можно дальше на восток. Если будет установлено, что позиции на Днепре сильно заняты, тогда наступление прекратить и Днепр не переходить»
Как видим, оценка Лукиным действий противника полностью совпадает с приказом по 8-й пд.
Цитирую статью:
К.М.: Они могли выжидать, а вы не могли.
М.Ф.: Я не мог. Они знают, что у меня не сегодня, так завтра все иссякнет. Поэтому я старался на широком фронте затянуть их, как можно больше на себя их притягивать.
В частности, командир их танковой дивизии - Функ - это дивизия (7-я тд, А.М.), которая первой вошла в Варшаву, первой вошла в Париж, и ему было отведено, этому командиру, - первым войти в Москву, там у них был целый ряд вариантов, захватывать, не захватывать, окружить, уничтожить и т.д. Он получает телеграмму, а я тоже принимаю по радио - уже открытым текстом передают: «Чего вы топчетесь? Идите на Москву!» А он: «Я едва сдерживаю. Командующий 19-й армией также рвется к Москве, я едва сдерживаю. Я пустил своих гренадеров, использую последних, нет сил сдержать»
Эту телеграмму в документах 7-й тд я не нашел, но в журнале дивизии есть донесения, которые полностью подтверждают слова ее командира:
«В 21:00 (11.10.41, А.М.) в правом районе 1-го б-на русские атаковали большими силами. После исключительно упорной обороны, батальон вынужден был оставить позиции из-за недостатка боеприпасов и выхода из строя оружия. Позади правого района 1 б-на прибыла смена, однако она не может быть проведена, т.к. нажим постоянно усиливается. КП б-на в Доманово находится под артогнем русских.
В течение ночи из-за чудовищного нажима между частями оставалась брешь, которую не удалось закрыть. Неоднократно направлялись танки 3-го б-на 25-го тп против русских, которые маршевым порядком уходят через этот разрыв. Непрерывно курсировавшим танковым группам не удалось русских сдержать. Прорвавшиеся русские атаковали КП б-на. Только благодаря действию последних сил, всего имеющегося в наличии, смогли удержать Доманова. Боеприпасы полностью израсходованы, оборона отчаялась. Продолжающуюся атаку русских едва ли возможно удержать»
Часть 3. Отступление, ранения и плен генерала [7]
Краткий экскурс.
После того, как общий выход из окружения не состоялся, несмотря на локальные прорывы 9-12 октября, войска отдельными группами выступили на юг с целью обойти Вязьму с юга. Для этого понадобилось прорвать оборону 87-й пд, которая уже разрезала на две части вдоль автомагистрали Москва-Минск окруженные войска. В северной части были 19-я, 32-я армия и группа Болдина, а также отдельные части 30-й и 49-й армий, в южной - 20-я (включая все дивизии 16-й армии, кроме 50-й сд), 24-я армия, отдельные части 43-й и 33-й армий.
М.Ф.: …Мы нигде не нашли 20-й армии, ее уже не было здесь. И куда бы мы ни шли, везде маленькие заставы противника. Подошли в один лес, увидели - стоит часовой на возвышенности. <…>
В это время какой-то выстрел, часового не сняли, конечно. Открылся пулеметный и минометный огонь, и всё - в панике стали бежать.
Я в это время был ранен в руку. Около меня никого не оказалось. А я одной рукой не могу раздеться никак. Слышу - из меня кровь хлещет. А я до этого, наверное, целую неделю не спал, урывками, вздремнешь где-нибудь немножко, и мне хочется пить и спать. Пить и спать. В это время идут две девочки-санитарки. Подходят ко мне: «Что с вами, товарищ генерал? Вы ранены?» Я говорю: «Давайте раздевайте меня скорей». «А у нас нет перевязочных средств, все уже мы использовали, все бинты. Ничего у нас нет». Я говорю: «Раздевайте меня, рвите мою рубашку и перетяните, чтобы остановить кровь». Они раздели меня, перетянули мне руку жгутом таким. Потом они меня одели, уже полегче. Я говорю: «Тащите меня». Взяли они меня под руки, две маленькие девочки, лет по шестнадцать-семнадцать, а может быть, восемнадцать. Молоденькие. А я грузный такой, да еще крови-то много потерял, идти не могу, валюсь…
К.М.: Ранение в кисть?
М.Ф.: Нет, вот сюда. Два нерва перебило. Локтевой и срединный нервы.
Я говорю: «У вас плащ-палатка, расстелите, я лягу, возьмусь левой рукой, а вы за концы тяните». Легче стало. Снежок выпал, по снежку-то легко они потащили меня. Втянули они меня в овражек…
Ранение Лукина в руку подтвердил в своих воспоминаниях начштаба 32-й армии Бушманов [8]:
«В это время к нам подошла группа генералов, среди которых был Лукин, раненый в руку. Кровь хлестала из руки фонтаном, а перевязать рану было некому. Лукин скомандовал: «Всем отходить в глубину леса, - и сам двинулся в чащу кустов. Больше я уже генералов не видел»
М.Ф.: В это время разрывается мина, и меня в ногу ранило, в мякоть, правда. Подбежал тут генерал Андреев, мой начальник по тылу [9]. Повели меня под руки. Только вышли из оврага на бугорок, в это время разрывается вторая мина, и опять меня ранило. Опять в ту же ногу…
Ранение Лукина в ногу подтвердил в своих воспоминаниях командир 45-й кавдивизии Стученко [10]:
«Покинув район командного пункта, группа командиров во главе с Лукиным и Болдиным двигалась на юго-запад. На второй день во время перестрелки с противником Лукин был ранен в ногу осколком мины. Идти он не мог, и его несли товарищи. Добрались до какого-то леса, нашли здесь покинутые землянки. Лукина поместили с тяжелораненым начальником особого отдела 24-й армии»
А также офицер штаба 19-й армии Толконюк [11]:
«Утро 13 октября нас застало перед небольшим лесом…Здесь мы наткнулись на группу солдат и офицеров, молча стоявших кружком, а в середине на расстеленной бурке лежал раненый в ноги наш командарм ген л-т М.Ф. Лукин…»
К.М.: Уже небольшой группой?
М.Ф.: Уже маленькой. Тут уже так: то соберется тысяча, где-нибудь хотим пройти, как только пулеметы застучали, сейчас же все разбегаются, остается маленькая группа.
Ходить я уже не могу. Я говорю Болдину: «Прикрепи офицеров, чтобы меня поддерживали, потому что я отстаю от вас, я не могу за вами угнаться, я раненый». Он прикрепил. На первых привалах всё, расходятся люди. Я же их никого не знаю.
Обращаю внимание на выделенную фразу, она будет ключом к пониманию того, почему Лукин и другие раненые попали в плен.
То, что Лукин не мог передвигаться самостоятельно, подтвердил на комиссии по проверке политсостава вышедшего из окружения батальонный комиссар Репин С.Н., нач. отделения кадров политотдела 19-й армии [12]:
«… У Подрезова нас обстреляли немцы пулеметным и минометным огнем. Отошли в лес. Я вел раненого ген-л-та Лукина. Там организовали команду для охраны Лукина. Вскоре и этот лес был обстрелян и рота, охранявшая Лукина куда-то с ним ушла…»
Маршрут движения группы Болдина, к которой присоединился раненый Лукин, указали офицеры связи воентехник 2-го ранга Никаноров Е.А. [13] и лейтенант Куракин А.П. [14] на допросе 28.10.41 в немецкой 8-й пд [15]:
«…штаб группы (Болдина) предпринял прорыв на юг с большим количеством офицеров, охраной штаба и частями ему подчиненными. Все машины с документами и багажом были оставлены в лесу с-з Федоровка, или сожжены. Группа в составе более 1000 человек двигалась только ночью и на день пряталась в лесах. 13.10 находилась на марше и проделала следующий путь: Федоровка - Нарышево - Рожново - Лукьяново - Чепчугово …, затем через Григорьево - Носово - Лукьяново - Новые Дворы на Подрезово с задачей достичь лесов около Брянска и оттуда пробиваться на восток. В этот день марша (14.10.41, А.М.) группа встретила многочисленные немецкие войска у Подрезово, которые открыли по ней огонь, но не последовали за ней в глубь леса,… поэтому приняла решение разбиться на маленькие группы. Прежде всего отделились высокие и высшие офицеры… В этой группе были 3 генерала, а именно ген.л-т Болдин, ген.майор Лукин (ген.л-т, А.М.) и один ген.майор имя его не известно (Андреев, зам. по тылу Лукина, А.М.)»
Фрагмент карты с маршрутом движения группы Болдина. Маршрут от Подрезова до прямоугольной рощи 2 км с-в Песочни (где Лукин попал в плен) проходил через Юренево, где, согласно показаниям 4-х перебежчиков, в лесу было около 800 человек. Тонкие белым линии обозначают линии раздела между частями.
К.М.: А своих уже не было?
М.Ф.: Своих уже нету. Я своего адъютанта, который у меня был, хороший адъютант, послал перевозить семью - я чувствовал, что с Москвой плохо, Москву бомбили все время, уже с двадцать второго числа. Я знал, что тяжелые будут бои и Москву будут бомбить, - думаю, хоть семью отправлю. Так и получилось. Никому она не нужна была. Все уезжают, а семья генерала никому уже не нужна стала. Они (адъютанты - Ред.) ее и увезли. А потом ко мне прорваться не смогли. Если бы были адъютанты, другое, конечно, положение было у меня. Хорошие адъютанты были, которых я привез из Забайкалья.
К.М.: А вы обоих отправили?
М.Ф.: Второй-то молодой был, тоже отправил. Тоже хороший парень. С ними, может быть, не так бы сложилась судьба.
Ходили мы. Пришли в один лесочек. Иван Васильевич (Болдин) подходит ко мне и говорит: «Михаил Федорович, люди мокрые, уже начинают леденеть, шинели колом становятся. Морозец такой, снег выпал, надо обсушиться».
К.М.: Это все в тот же день?
М.Ф.: Нет, уже несколько дней прошло. Ходим по лесам, выходим. Мы идем по направлению к Брянску, хотим обогнуть, обойти, чтобы по лесам выходить. Есть нечего. Замерзаем. Если куда в деревню пошлем - везде немцы. Тыловые уже части, но это все же немцы.
К.М.: А уже оружия-то нет у вас?
М.Ф.: Да, я чувствую, что это уже не войска. Он говорит: «Надо развести костры». И развели костры. Я говорю ему, что сейчас же увидят дым в лесу. А народу-то нас тут было много сравнительно к этому времени. «Противник, - говорю, - поймет, что лес живет, и сейчас обязательно придет». Так оно и случилось.
Комментарий.
Почему немцы решили повторно прочесать прямоугольную рощу 2 км с-в Песочни, в которой находилась группа военнослужащих?
Оказывается, здесь имел место донос перебежчиков, согласно донесению разведотдела 267-й пд [16]. Привожу свой перевод рукописи, которую мне удалось разобрать с некоторыми пропусками:
«Я слышу 1-й б-н 487-го пп…
В лесу восточнее Юренево (5 км восточнее Песочня, А.М.) около 800 русских. По опросам пленных 1 генерал, 1 капитан, 1 комиссар, пришли с севера или северо-востока. По опросам пленных в лесу на севере 1000 русских имеют задачу на юго-запад пробиваться и в… партизанские… направляться.
Действие 9 роты 2-го б-на … против леса. Проводная связь в течение ночи постоянно прерывалась русскими. Беспокоящим … расстреляны некоторые русские, некоторые - пленены. Дорога снабжения подвержена опасности.
… 1 б-на после огневого удара пришли 4 русских из леса, которые показали, что в прямоугольной роще находятся 2 генерала, 35 офицеров 50 солдат.
Якобы генерал 12 армии и генерал Алексеев»
Т.е. здесь подтверждены показания офицеров связи Никанорова и Куракина, что группа, в которой находился Болдин, разделилась в районе Юренева, после чего группа в количестве около 87 человек (в том числе высшие офицеры) направилась в прямоугольную рощу, т.е. в район леса 2 км с-в Песочни. Причем эти «русские» перебежчики были не из 19-й армии, иначе бы они не перепутали номер армии, которой командовал Лукин. Также ошибочно упомянут генерал Алексеев, правильная фамилия Андреев, зам. по тылу Лукина.
После доноса перебежчиков 1-й б-н 487-го пп 267-й пд получил приказ повторно прочесать рощу 2 км с-в Песочни [17]:
«Согласно приказу полка от 15.10.41 1-й б-н 487-го пп имел задачу 15.10.41 усиленной разведгруппой в границах действия на 13 октября еще раз в с-в направлении провести поиски разбитых русских»
Так как 1-й батальон занимал р-н Дроздово - Песочня, то действие в северо-восточном направлении приходится как раз на прямоугольную рощу.
М.Ф.: Когда они (группа Болдина, А.М.) развели костры, подходят какие-то двое штатских и говорят: «Кто здесь старший?» Я говорю, что я. «Мы представители особого отдела 24-й армии. Здесь в землянке лежит начальник особого отдела 24-й армии, Можин [18], раненный тяжело»
Я пошел к нему. А мы с ним были знакомы по Сибирскому округу. Он лежит раненый, там еще несколько человек раненых, его особисты там сидят. Он говорит: «Михаил Федорович, не уходи никуда, в землянке оставайся здесь. Я послал верного человека, за нами прилетит самолет. Даю слово, что он прилетит за нами». Поговорили мы, он нас покормил. У него была колбаса, еще что-то было.
К.М.: Он неподвижный раненый был?
М.Ф.: Тяжело он был раненный. А остальные-то все ничего. Только еще один особист тоже тяжело раненный был. А у меня, когда девочки меня перевязывали, револьвер выпал. Так я его и не нашел, без револьвера уже хожу.
Примечание.
Отсутствие у Лукина пистолета подтверждает фраза из донесения о допросе 16 октября [19]:
«…Он (Лукин) хотел бы иметь оружие в своих руках, чтобы самому покончить с жизнью»
М.Ф.: И мы задремали. Вдруг прибегают адъютанты, прикрепленные ко мне, и говорят: «Товарищи, выходите. Немцы». Пока собрался Можин, пока я ему помогал - он раненный был в обе ноги, да и сам-то я раненый, и рука-то у меня, одной рукой, - приходят уже немцы, кричат: «Хальт!» Я говорю: «Давай скорей выходить, еще бросят гранаты сюда. Они же не войдут так сразу, а бросят гранаты, и мы пропадем с тобой ни за что»
Примечание.
Т.е. боя еще не было, когда раненые офицеры, попали в плен. Это может говорить только о том, что группа при первых выстрелах немцев по лесу бросила раненых и ушла в глубь леса.
Об угрозе применения гранат сказано в докладе 1-го б-на 487-го пп [20]:
«…удалось солдатам Хауснеру и Керштену подобраться к входу и сдернуть плащ-палатку. За плащ-палаткой в укрытии находились несколько офицеров и одна женщина. Лишь после угрозы применить гранаты некоторые вышли наружу…»
М.Ф.: В это время лежащий здесь особист, который не мог вставать совершенно, тяжело был ранен, говорит: «Выходите скорей, сейчас гранаты бросят». Мы вышли, смотрим, немцы стоят. Мы руки вверх подняли. Я говорю этим ребятам - с ними девушка была, видимо, машинистка его или какая-то еще работница у него: «Передайте всем, чтобы не говорили, что это начальник особого отдела, он - интендант». На нашивках-то у него не видно было. Ромб один был у него (комбриг, А.М.). Так они и делали, никто не сказал, что это начальник особого отдела.
Примечание.
В плен вместе с этой группой офицеров, вероятно, попала Александра Загуменная, 1916 года рождения (место рождения Тбилиси), стенографистка 91-й сд (в ОБД данных нет), которая была допрошена, как и Лукин, 16.10.41 [21].
Также надо отметить, что хотя 4 перебежчика показали, что в лесу находились около 87 человек, в плен попали только несколько раненых, а также женщина и сопровождающий военврач Орлов. Ни Болдин, ни Андреев, ни другие офицеры в плен не попали.
Вывод. Здоровые 80 человек бросили раненых и сбежали после первых же выстрелов немцев по лесу, не оказав сопротивления. Хотя 80 человек вполне могли унести нескольких раненых.
М.Ф.: Нас быстро обыскали. У меня все отняли. Серебряный портсигар отняли, часы сняли. Я говорю: «А куда же часы-то забираешь?» Хотел у него отобрать. Он рванул у меня часы. Книжечку смотрит: «Генерал! Генерал!» Тут сразу сбежались все немцы - генерала поймали. Подошел фельдфебель, разогнал немцев и что-то говорит мне. Я очень плохо понимаю по-немецки. А Можина увели уже, всех особистов увели и часть офицеров, которые здесь были. Остался я и несколько командиров.
В это время подходит наша группа, отходящая, открывает стрельбу. Все повернулись в сторону группы, и когда я увидел, что все повернулись, я бросился бежать в противоположную сторону. А с противоположной стороны идет на меня группа немцев. Автомат: «Тр-р-р-р» - меня опять в эту же ногу, в коленную чашечку. Я теряю сознание.
Очевидно, что это была не отходящая, а возвращающаяся группа, которая сначала бросила раненых офицеров, но, поняв, что немцев мало, решила отбить раненых, уже взятых в плен.
Эпизод пленения и ранения после взятия в плен будет разобран более подробно.
Поскольку группа, отправленная на зачистку леса, имела при себе рацию, то первое донесение было отправлено, вероятно, сразу после пленения раненых (еще до 10:45).
Из донесения разведотдела 267-й пд в 7 ак в 17:00 известно [22]:
«В районе Новоселки был пленен ген.-л-т Лукин, командующий 19-й армии (тяжело раненый) с адъютантом, нач.связи и другими офицерами после упорного сопротивления. Кроме того, был пленен ст. военврач 19-й армии…»
Это донесение продублировал 7-й ак также в 17:00 с добавлением, что Лукин находится в полевом госпитале в Семлеве [23]. Т.е. Лукина пленили задолго до 17:00, т.к. в это время он уже находился в госпитале в Семлеве.
Как видим еще до допроса Лукина 16 октября, немцы уже зафиксировали, что он был взят в плен тяжелораненым, при этом до 17:00 стало известно, что Лукин является командующим 19-й, а не 12-й армии.
Откуда это могло стать известно?
Вместе с Лукиным был взят в плен его адъютант, ст. л-т Никифоров, которого доставили на КП б-на после окончания боя и сразу же допросили. Т.е. бой был окончен не в 17:50, а до 17:00, после чего адъютанта доставили на КП б-на и допросили [24]:
«Наконец пленные, (взятые) вместе с генералом, были доставлены на КП б-на. Здесь с помощью переводчика б-на был немедленно произведен допрос пленного адъютанта, которого спрашивали о командующем 12-й русской армии ген-л-те Лукине. Установленная прямо здесь связь, дала возможность немедленно отправить этот допрос с КП б-на в полк»
Упоминание в докладе от 18 октября, что Лукин был командующим 12-й армии это описка, т.к. на полях стоит исправление «19»
Здесь надо отметить, что немцы не смогли получить эту информацию от самого Лукина до отправки его в госпиталь. Т.е. первое сообщение ушло в дивизию о взятии в плен командующего 12-й армией, как показали перебежчики, и это подтверждает отправку Лукина в госпиталь уже без сознания, а до этого шел бой, и допросить его не удалось с момента пленения до ранения.
Текста допроса Никифорова на КП 1-го б-на 267-й пд нет, но есть отчет разведотдела 7-го ак о допросе [25]:
«Л-т Никифоров Николай, адъютант ген.л-та Лукина, родился в 1913 в Майкоп (район Кубань) (в тексте Майков, А.М.), женат, вступил в 1935 г в Красную армию и служил до 1938 в отдельном эскадроне 20-го кавказского горно-стрелкового полка. В 1938 он был командирован на офицерские курсы в Степано…(неразб., А.М.) (Кавказ). В 1939 получил звание л-та и до 1941 командовал взводом в разведэскадроне 157-й сд в Новороссийске.
После службы в течение 6 месяцев командиром учебной роты он, в начале войны, как адъютант был направлен в 19-ю армию, командующим которой был генерал-полковник Конев (тогда еще был ген л-том, А.М.).
В начале сентября 41 прибыл ген л-т Лукин в 19-ю армию (ранее командовал 16-й и 20-й армиями), а генерал-полковник Конев в это время был назначен командующим Запфронтом. После назначения Конев подчинялся маршалу Тимошенко, командующему Западным направлением в составе 2-х войсковых групп (фронтов). Одним из них командовал Конев, кто был командующим другой войсковой группы - он не знает.
Генерала Лукина Никифоров описывает как наиболее способного военного командира, которого Генштаб Красной армии, как полностью неспособный, нередко подставлял.
Никифоров производит впечатление примитивного человека. Необразованный, плохая выправка, неуклюжий (linkischen). Он не знает даже состава собственной армии»
Однако Никифоров был не так прост. Вероятно, вскоре после пленения он сбежал, т.к. уже 28.02.1942 он находился в Абинском спецлагере НКВД для командного и начальствующего состава, где проходил проверку, как вышедший из окружения и прибывший со сборного пункта в Козельске [26].
В дальнейшем Никифоров воевал в 11-й кавдивизии, был неоднократно награжден [27].
Продолжение часть 2/2