Китайский коклюш
Продолжение. Начало здесь.
Не сказать, чтобы я особо обольщалась по поводу интервью и обещанной работы, а потому продолжала действовать в задуманном направлении, то есть подавать в аспирантуру в те университеты, где была хорошая программа по интегральной оптике - Рочестерский, в штате Нью Йорк, и Карнеги Меллон, в Пенсильвании. Мне тогда казалось, что именно это и есть мой основной козырь.
Для того, чтобы подавать на учебу, надо было пройти тест TOEFL. Я к нему очень тщательно готовилась, буквально с утра до вечера, и из-за этого перестала ходить на занятия английским в International Institute. Это было просто выше моих сил - тратить драгоценное время на то, чтобы слушать, как очередной свежий лаоский эмигрант безжалостно коверкает язык. К экзамену я готовилась, сидя перед открытым окном, мимо которого время от времени с ревом проносились пожарные машины (к тому времени мы уже научились их игнорировать), раздевшись до бикини, с огромными допотопными наушниками на голове. В том августе в Акроне стояла дикая жара, при почти стопроцентной влажности, а кондиционера у нас не было. Зато у нас был вентилятор, из того же источника, что и наушники, да и вся остальная утварь. Я ему починила вилку и переключатель, и он стал совсем как новый, и работал на полную мощность - хотя никакой свежести это все равно не приносило. Материалы для подготовки к тесту я брала из библиотеки, их там оказалось навалом. Магнитофон Sony, на котором я слушала записи, пришел с соседней улицы, Клинг, а шнур к нему - с улицы Браун.
Когда подошло время экзамена, встал вопрос о доставке меня в Кливленд - поскольку ближайший тест был в Кливлендском университете. На машине, как я уже говорила, я тогда осмеливалась ездить главным образом по прямой, и желательно без светофоров, а дорога из Акрона в Кливленд включала не только повороты и светофоры, но и хайвей. О том, чтобы при таких навыках вождения выехать на хайвей, у меня, к счастью, мысли не возникало. До Кливленда ходил автобус, и я уже стала продумывать маршрут, но сразу же возникло препятствие. Экзамен начинался в 8 утра. А автобус прибывал в университет в 8:30.
На выручку пришел Эдик. Он с вечера привез меня в Кливленд, я переночевала у него на квартире, а утром его сестра Римма милостиво отвезла меня на экзамен. По дороге она успела очередной раз развить передо мной мысль о своей гениальности, и о дебильности всех остальных членов ее семьи, а также жителей Кливленда и окрестностей - включая Соединенные Штаты, Россию, и, несомненно, меня саму. Я вежливо помалкивала. Эдик мне очень нравился. К тому времени я поняла, что у него только один крупный недостаток - он слишком близко к сердцу принимал весь этот нарциссический Риммин бред.
Экзамен TOEFL состоит из трех частей. Первая - грамматика - трудностей не вызвала. Третья - понимание прочитанного - тем более. Но вот то, что было посередине, тест на понимание живой американской речи... В Кливлендском университете, видимо, решили создать условия, максимально приближенные к полевым. А потому поставили в центре аудитории большие сиплые динамики. В зале было сильнейшее эхо. Разбирать, что говорил диктор на записи, было очень трудно. Смысл экзамена заключается в том, чтобы, прослушав непринужденный диалог, правильно ответить на вопросы, заштриховав нужные кружочки на экзаменационном листе - так называемый "мультичойс". Кроме номеров вопросов и ответов, на листе - никакой информации. Слушать надо очень внимательно. Народ усердно работал, стараясь даже не дышать. Вдруг по соседству со мной закашлялась девушка-китаянка - причем закашлялась до истерики, как в приступе коклюша. Пока она сообразила выйти, прошло, должно быть, минут пять. Я сбилась. Я уже точно знала, что безнадежно потеряла нить, что не понимаю, на какой линии нахожусь в этом дурацком мультичойс, и тем не менее, упорно продолжала штриховать кружочки. Когда эта часть теста кончилась, было ясно, что, хоть я и поняла каждое слово в каждом диалоге, я ее запорола. Дикторы уже кончили говорить, а у меня на листе еще красовались свободные кружочки. Оставалось только взять себя в руки и постараться не напортачить в третьей части.
Конечно, я расстроилась. Римма, которая везла меня обратно к ним на квартиру, подлила масла в огонь, сказав, что даже такой гений, как она, не набрал проходной балл с первого раза, а только с третьего. У меня совсем упало настроение, потому что времени и денег на многочисленные попытки не было. Мне нужно было как можно скорее встраиваться в новую жизнь и начинать учиться или работать.
Конечно, милый Эдик постарался меня успокоить. Все же удивительно, как у них расщепились гены внутри одной семьи - брату досталась двойная доля человечности, сострадания, и щедрости, а сестре - причитающаяся на двоих амбициозность, лицемерие, и черствость.
Тем временем, наступала пора отдавать Наташу в новую школу. В Штатах нет обязательной даты начала учебного года. Каждый район устанавливает эту дату, исходя из каких-то своих соображений, причем невозможно догадаться, из каких именно. Поэтому, каждый год начало выпадает на какую-нибудь новую неожиданную дату - обычно посреди недели. Уж чего-чего, а неожиданностей в американской жизни мне тогда более чем хватало.
Продолжение следует.
Не сказать, чтобы я особо обольщалась по поводу интервью и обещанной работы, а потому продолжала действовать в задуманном направлении, то есть подавать в аспирантуру в те университеты, где была хорошая программа по интегральной оптике - Рочестерский, в штате Нью Йорк, и Карнеги Меллон, в Пенсильвании. Мне тогда казалось, что именно это и есть мой основной козырь.
Для того, чтобы подавать на учебу, надо было пройти тест TOEFL. Я к нему очень тщательно готовилась, буквально с утра до вечера, и из-за этого перестала ходить на занятия английским в International Institute. Это было просто выше моих сил - тратить драгоценное время на то, чтобы слушать, как очередной свежий лаоский эмигрант безжалостно коверкает язык. К экзамену я готовилась, сидя перед открытым окном, мимо которого время от времени с ревом проносились пожарные машины (к тому времени мы уже научились их игнорировать), раздевшись до бикини, с огромными допотопными наушниками на голове. В том августе в Акроне стояла дикая жара, при почти стопроцентной влажности, а кондиционера у нас не было. Зато у нас был вентилятор, из того же источника, что и наушники, да и вся остальная утварь. Я ему починила вилку и переключатель, и он стал совсем как новый, и работал на полную мощность - хотя никакой свежести это все равно не приносило. Материалы для подготовки к тесту я брала из библиотеки, их там оказалось навалом. Магнитофон Sony, на котором я слушала записи, пришел с соседней улицы, Клинг, а шнур к нему - с улицы Браун.
Когда подошло время экзамена, встал вопрос о доставке меня в Кливленд - поскольку ближайший тест был в Кливлендском университете. На машине, как я уже говорила, я тогда осмеливалась ездить главным образом по прямой, и желательно без светофоров, а дорога из Акрона в Кливленд включала не только повороты и светофоры, но и хайвей. О том, чтобы при таких навыках вождения выехать на хайвей, у меня, к счастью, мысли не возникало. До Кливленда ходил автобус, и я уже стала продумывать маршрут, но сразу же возникло препятствие. Экзамен начинался в 8 утра. А автобус прибывал в университет в 8:30.
На выручку пришел Эдик. Он с вечера привез меня в Кливленд, я переночевала у него на квартире, а утром его сестра Римма милостиво отвезла меня на экзамен. По дороге она успела очередной раз развить передо мной мысль о своей гениальности, и о дебильности всех остальных членов ее семьи, а также жителей Кливленда и окрестностей - включая Соединенные Штаты, Россию, и, несомненно, меня саму. Я вежливо помалкивала. Эдик мне очень нравился. К тому времени я поняла, что у него только один крупный недостаток - он слишком близко к сердцу принимал весь этот нарциссический Риммин бред.
Экзамен TOEFL состоит из трех частей. Первая - грамматика - трудностей не вызвала. Третья - понимание прочитанного - тем более. Но вот то, что было посередине, тест на понимание живой американской речи... В Кливлендском университете, видимо, решили создать условия, максимально приближенные к полевым. А потому поставили в центре аудитории большие сиплые динамики. В зале было сильнейшее эхо. Разбирать, что говорил диктор на записи, было очень трудно. Смысл экзамена заключается в том, чтобы, прослушав непринужденный диалог, правильно ответить на вопросы, заштриховав нужные кружочки на экзаменационном листе - так называемый "мультичойс". Кроме номеров вопросов и ответов, на листе - никакой информации. Слушать надо очень внимательно. Народ усердно работал, стараясь даже не дышать. Вдруг по соседству со мной закашлялась девушка-китаянка - причем закашлялась до истерики, как в приступе коклюша. Пока она сообразила выйти, прошло, должно быть, минут пять. Я сбилась. Я уже точно знала, что безнадежно потеряла нить, что не понимаю, на какой линии нахожусь в этом дурацком мультичойс, и тем не менее, упорно продолжала штриховать кружочки. Когда эта часть теста кончилась, было ясно, что, хоть я и поняла каждое слово в каждом диалоге, я ее запорола. Дикторы уже кончили говорить, а у меня на листе еще красовались свободные кружочки. Оставалось только взять себя в руки и постараться не напортачить в третьей части.
Конечно, я расстроилась. Римма, которая везла меня обратно к ним на квартиру, подлила масла в огонь, сказав, что даже такой гений, как она, не набрал проходной балл с первого раза, а только с третьего. У меня совсем упало настроение, потому что времени и денег на многочисленные попытки не было. Мне нужно было как можно скорее встраиваться в новую жизнь и начинать учиться или работать.
Конечно, милый Эдик постарался меня успокоить. Все же удивительно, как у них расщепились гены внутри одной семьи - брату досталась двойная доля человечности, сострадания, и щедрости, а сестре - причитающаяся на двоих амбициозность, лицемерие, и черствость.
Тем временем, наступала пора отдавать Наташу в новую школу. В Штатах нет обязательной даты начала учебного года. Каждый район устанавливает эту дату, исходя из каких-то своих соображений, причем невозможно догадаться, из каких именно. Поэтому, каждый год начало выпадает на какую-нибудь новую неожиданную дату - обычно посреди недели. Уж чего-чего, а неожиданностей в американской жизни мне тогда более чем хватало.
Продолжение следует.