Посвящается домам
Какие разные дома могут стоять на одной улице! Бедные и богатые, гостеприимные и враждебные, уютно пахнущие ностальгическими запахами московских хрущевок и невыносимо воняющие засранными парадными брежневских девятиэтажек… Дома-крепости и домики-игрушки, виллы, к которым поднимаются крутые многоступенчатые лестницы, и одинокие лачуги, к которым ведут вниз заросшие тропинки… Многоквартирные балаганные дома и тихие одноквартирные строения…
Я никогда не работал почтальоном или посыльным. Эти, наверное, многое могут рассказать о том, как именно их встречают дома (ударение на втором слоге). Но вот - к апрельской серии спектаклей понадобилось разнести флаеры по почтовым ящикам. И я отправился в вечерний обход улиц нашего района. Поскольку в инструкции было указано еще и вешать рекламки на подъездные доски объявлений, то и времени на эту информационную акцию понадобилось больше, чем обычно.
Но главное - мои отношения с домами налаживались задолго до того, как я брался за ручку двери.
Уже при подходе к самому дому я прикидывал, как он меня встретит. Ощетинится уведомлением о злых собаках? Привлечет запахами субботней трапезы? Заставит обходить себя вокруг в поисках входа (Фрейд, гусары, анекдот про Колобка…)? Приветливо осветит подъезд, как только я поставлю ногу на секретный камешек? Обдаст могильным холодом («мои жильцы уехали, съехали, умерли, нет их, слышишь, нет и не будет»)?
На мгновение я начинал воображать себя жильцом этих домов. Ну, хотя бы для того, чтобы найти вход. Итак, я богат, молод, неплохо одет, у меня последняя модель какой-нибудь престижной марки машины… Вот они, то есть я, ставят эту машину в гараж, выходят, поднимаются, спускаются… Где же вход? Да-а, гараж у них, у нас, замечательный, просторный, пахнущий тем самым гаражным запахом дачного гаража в Гарциемсе, много прошлых жизней назад… Но где же, при всем при этом, вход? Так, повторяем мои предлагаемые обстоятельства: я богат, молод… у меня последняя модель…
А какие разные бывают почтовые ящики! В домах победнее они жмутся друг к другу, нависают один над другим, убогие ящички в стене, обитые алюминием… В таких домах ящики покинутых квартир выглядят ужасающе: они задыхаются от торчащих во все стороны неоплаченных счетов, веселых реклам, неполученных писем, а то и вовсе - так закрыты, забиты, заколочены, что и флаер-то не просунешь, не то что письмо… «Здесь никто не живет и жить больше не будет, оставьте ваши дурацкие затеи что-нибудь нам всучить. Не надо развлекать мертвых, паясничайте лучше перед своими живыми…».
Совсем по-другому обстоит дело с огромными сверкающими золочеными почтовыми ящиками в богатых респектабельных домах. Они не вбиты в стену, они выступают из нее… Все здесь ослепительно красиво, все блестит, кажется, доносятся звуки пестрого великолепного бала. Они говорят со мной в контральтовом диапазоне: «О-о! Наконец-то вы пришли! Без вас, право, так скучно… Почему вас так долго не было? Впрочем, не отвечайте, не отвечайте, не стоит… Ну, рассмешите меня, невозможный вы человек… Что это? Чем вы в меня сейчас бросили? О, приглашением на три спектакля? Ха-ха-ха! Лестно, мне, право, лестно… И нам дайте, и нам. Что же вы медлите? Ах, бесстыжий... Ха-ха-ха!»...
Деревянные изящные ящички, позолоченные громыхающие ящики, серебряные перезванивающиеся коробочки… А фамилии, какие благородные фамилии! Тут семья Хольцманн, тут чета Харлаз, тут вам семейство Иерушалми, тут господин Нидерланд с супругой, а вон там одинокий месье Блюм… И вдруг холодок пробежал по спине и заставил поежиться, и сразу стало неуютно… Вот он, собственной персоной, «prof Jim Torczyner, Mc Gill University»… Леон, старый плут, признавайся - это твой родственник меня преследует, или ты сам всем кругом соврал ради встречи со мной, что тебя зовут Джим?
Положил и ему флаер.
А пока писал пост, вспомнил, что когда-то уже делился с вами подобными ощущениями, вот здесь.
Следите за рекламой спектаклей в следующих постах... Или ждите листочка в своем почтовом ящике.
Я никогда не работал почтальоном или посыльным. Эти, наверное, многое могут рассказать о том, как именно их встречают дома (ударение на втором слоге). Но вот - к апрельской серии спектаклей понадобилось разнести флаеры по почтовым ящикам. И я отправился в вечерний обход улиц нашего района. Поскольку в инструкции было указано еще и вешать рекламки на подъездные доски объявлений, то и времени на эту информационную акцию понадобилось больше, чем обычно.
Но главное - мои отношения с домами налаживались задолго до того, как я брался за ручку двери.
Уже при подходе к самому дому я прикидывал, как он меня встретит. Ощетинится уведомлением о злых собаках? Привлечет запахами субботней трапезы? Заставит обходить себя вокруг в поисках входа (Фрейд, гусары, анекдот про Колобка…)? Приветливо осветит подъезд, как только я поставлю ногу на секретный камешек? Обдаст могильным холодом («мои жильцы уехали, съехали, умерли, нет их, слышишь, нет и не будет»)?
На мгновение я начинал воображать себя жильцом этих домов. Ну, хотя бы для того, чтобы найти вход. Итак, я богат, молод, неплохо одет, у меня последняя модель какой-нибудь престижной марки машины… Вот они, то есть я, ставят эту машину в гараж, выходят, поднимаются, спускаются… Где же вход? Да-а, гараж у них, у нас, замечательный, просторный, пахнущий тем самым гаражным запахом дачного гаража в Гарциемсе, много прошлых жизней назад… Но где же, при всем при этом, вход? Так, повторяем мои предлагаемые обстоятельства: я богат, молод… у меня последняя модель…
А какие разные бывают почтовые ящики! В домах победнее они жмутся друг к другу, нависают один над другим, убогие ящички в стене, обитые алюминием… В таких домах ящики покинутых квартир выглядят ужасающе: они задыхаются от торчащих во все стороны неоплаченных счетов, веселых реклам, неполученных писем, а то и вовсе - так закрыты, забиты, заколочены, что и флаер-то не просунешь, не то что письмо… «Здесь никто не живет и жить больше не будет, оставьте ваши дурацкие затеи что-нибудь нам всучить. Не надо развлекать мертвых, паясничайте лучше перед своими живыми…».
Совсем по-другому обстоит дело с огромными сверкающими золочеными почтовыми ящиками в богатых респектабельных домах. Они не вбиты в стену, они выступают из нее… Все здесь ослепительно красиво, все блестит, кажется, доносятся звуки пестрого великолепного бала. Они говорят со мной в контральтовом диапазоне: «О-о! Наконец-то вы пришли! Без вас, право, так скучно… Почему вас так долго не было? Впрочем, не отвечайте, не отвечайте, не стоит… Ну, рассмешите меня, невозможный вы человек… Что это? Чем вы в меня сейчас бросили? О, приглашением на три спектакля? Ха-ха-ха! Лестно, мне, право, лестно… И нам дайте, и нам. Что же вы медлите? Ах, бесстыжий... Ха-ха-ха!»...
Деревянные изящные ящички, позолоченные громыхающие ящики, серебряные перезванивающиеся коробочки… А фамилии, какие благородные фамилии! Тут семья Хольцманн, тут чета Харлаз, тут вам семейство Иерушалми, тут господин Нидерланд с супругой, а вон там одинокий месье Блюм… И вдруг холодок пробежал по спине и заставил поежиться, и сразу стало неуютно… Вот он, собственной персоной, «prof Jim Torczyner, Mc Gill University»… Леон, старый плут, признавайся - это твой родственник меня преследует, или ты сам всем кругом соврал ради встречи со мной, что тебя зовут Джим?
Положил и ему флаер.
А пока писал пост, вспомнил, что когда-то уже делился с вами подобными ощущениями, вот здесь.
Следите за рекламой спектаклей в следующих постах... Или ждите листочка в своем почтовом ящике.