Подножия вершин
или Субъективные заметки о четырех работах, представленных на Израильском фестивале
(ссылки прилагаются)
Мои оценки по десятибалльной системе:
Рина Йерушалми, «Три сестры» - 3.
Кулльберг-балет: Юхан Ингер, «Сумасшедшая походка» - 9+.
Матс Эк, «Флюк» - 3-.
Петер Штайн, «Чайка» - 4-.
Часть первая: Чехов в отстранении
1) «Три сестры», режиссура Рины Йерушалми. В начале спектакля каждый персонаж представляется перед публикой и завершает представление какой-нибудь фразой из текста. Уже тошно. Уже сложно будет поверить дальнейшему действию. Все рассаживаются в ряд, начинается литмонтаж. Пока актеры говорят реплики из пьесы, все остальные, находящиеся на сцене, как-то там (видимо - по системе), проживают положенное время. Сначало было стыдно смотреть на сцену, потом стыд сменился безразличием к происходящему. Два замечательных сценических момента: длинная хорошая пауза - реакция на крутящийся волчок, подаренный Федотиком, в первом действии и молчаливая сцена между Машей и Вершининым во втором действии (оба закурили, и это был - действительно - хороший момент) тонули в общей скуке и стилистическом однообразии. Понравился актер, игравший Кулыгина, но, к сожалению, как и всем остальным, ему абсолютно нечего было делать на сцене. Сонная стилистика спектакля была разбавлена хореографическими моментами: в перерыве между первым и вторым действиями Ирина вдруг ни с того ни с сего стала на пуанты и проделала несколько балетных па, Наташа все четвертое действие разминалась в глубине сцены, используя диван в качестве станка. Все это было странно, если не сказать - пошло.
Говорят, в прошлом Рина Йерушалми поставила замечательный спектакль на библейские темы - «И сказал, и пошел». Смотря «Трех сестер», я искренне жалел о том, что машина времени еще не изобретена, и что я никогда не смогу посмотреть этой предыдущей работы Йерушалми, а вынужден созерцать гораздо более слабое ее творение. Провал номер один.
(Интервью mozgovayaой с Йерушалми можно прочитать вот здесь).
2) «Чайка», режиссура Петера Штайна. На сцену стремительно выбегает Треплев, расставлять стулья. Но вот он раскрывает рот… и льется мертвый чеховский текст. А до этого происходит сцена между угловатой статичной Машей и чуть более живым Медведенко. Сцена (хорошо оформленная, настоящая «чеховская» сцена) постепенно заполняется героями. Но почему они все такие мертвые? Почему я ни на минуту не верю их страданиям, их пяти пудам любви, их запутанности и безысходности их судеб? Вот Тригорин распинается перед Ниной в знаменитом монологе о писательской судьбе. Я слушаю и думаю - о! хорошая пауза, о! как интересно он взмахнул руками! А здесь Штайн его попросил отойти вглубь сцены, и создалась неплохая диагональная композиция… Я бы не обратил внимания на все эти профессиональные штучки, если бы за этим текстом стоял живой человек. Увы, сцена в этот вечер была наполнена мертвым профессионализмом. Поневоле начинаешь думать: но это же Петер Штайн! Не может быть! Должна быть за этим какая-то мысль, какая-то идея. Да, все мужские персонажи (за исключением гнавшего текст Треплева) в первой части мне показались чуть глубже и интереснее женских - более статичных и одноплановых. И я уж принялся рассуждать о возможном шовинизме режиссерской концепции Штайна. Но тут наступило четвертое действие, и я снова перестал что либо понимать. И по новой - о! в сцене между Ниной и Треплевым Нина хорошо от него кофтой заслонилась… И грамотно подала текст «Я чайка… Нет, не то»…
Провал номер два.
(Интересно, что спектакль понравился в Питере, где в отзыве написали о том, что:
«Немец Штайн сегодня возвращает нас в лоно великой русской театральной реформы рубежа веков ХIХ-ХХ, сместившей с пьедестала гастролера в пользу ансамбля, выдвинувшей взамен броского театрального эффекта культ духовного сотворчества сцены и зала»
В Москве, между тем, спектакль не приняли. Об этом можно прочитать здесь:
(«…именно на актерах и зиждется смысл подобных постановок, и уже хотя бы поэтому неглупый и грамотный спектакль Штайна смотреть все же невыносимо скучно»)
а также здесь:
(«Штайн поставил скучнейший спектакль с громом, шумом дождя и пением, доносящимся издалека. Были в этом вялом и тягучем зрелище какие-то фирменные штайновские подробности, забавно подмеченные детали, которые ничего не спасали, а только заставляли прежних поклонников печально вздыхать: "Да-да, это Штайн, руку его узнать можно, но как постарел..." Отдельный повод для расстройства являли собой актеры - такие же скучные, вялые и посредственные, как и весь спектакль»).
С обеими рецензиями, как это не прискорбно, я вынужден согласиться)
Часть вторая: вечер с Кулльберг-балетом
3)«Сумасшедшая походка», постановка Юхана Ингера, «Флюк», постановка Матса Эка.
Как я уже неоднократно писал, мое знакомство с хореографией Матса Эка произошло полтора года назад, когда я посмотрел его балет «A sort of» в исполнении израильской труппы «Бат-Шева». Казалось, что в этот момент вся жизнь сконцентрировалась в эти полчаса бешеного танца. И именно тогда мне стал дорог его мир, его образы, его изобразительный язык... И поэтому я с таким нетерпением ждал приезда на фестиваль его бывшей труппы - шведского «Кулльберг-балета».
В первом отделении труппа представляла балет в постановке ее нынешнего хореографа Юхана Ингера - «Сумасшедшая походка».
Пустая сцена. В глубине - забор. Выходят мужчина и женщина. Начинаются первые такты «Болеро» Равеля. И начинается история. Про одиночество. И про существование в разных плоскостях. И про загнанность в угол. И про судьбу. И про противостояние толпе. И про противостояние другому человеку. И про веселье. И про погоню. И про погоню за счастьем. И про бегство от беды. И про меня. И поэтому слезы, извините, потекли с первой минуты.
И столь любимый бешеный темп. И забор, который складывался, переворачивался, на секунду становился створкой зеркала, превращался в тот самый угол, в котором металась хрупкая фигурка танцовщицы. И когда становилось уже совсем невмоготу, вся накопившаяся боль исчезала в мгновенно сменяющей действие иронической картине погони. И все возникало по новой.
Слезы перестали течь лишь на сцене дуэта под музыку Арво Пярта. Тут действие замедлилось, и все равно - я был там, я был с ними, они рассказывали это все про меня...
И в антракте я подумал - если это был молодой и неожиданный Юхан Ингер, то что же нам приготовил маститый и давно любимый Матс Эк?
И это стало третьим разочарованием (вторым - по хронологии) Израильского фестиваля. Балет превратился в серию гимнастических упражнений, выполняемых «мертвыми профессионалами» (см. первую часть). Ни грамма поэзии, полета мысли, прежнего Матса Эка. Местами - дешевая и неостроумная пародия, местами - никак не связанные между собой куски, местами - действие впроброс…
Желающие могут пойти по этим ссылкам:
Про «Флюк» можно прочитать вот здесь.
Про работу Юхана Ингера «Сумасшедшая походка» можно прочитать вот здесь.
Фотографии «Сумасшедшей походки» можно найти вот здесь.
В заключение скажу следующее: нам, безусловно, не повезло. Три выдающихся мастера представили нам работы, в лучшем случае, - средние по качеству, а по большому счету - просто откровенные неудачи. Нам как будто показали - что находится у подножия вершин. И тем сильнее было разочарование: мы пошли смотреть работу Рины Йерушалми, зная, что когда-то был замечательный «И сказал, и пошел», мы пошли на Матса Эка, помня, что существуют «Дом Бернарды Альбы», «Жизель», «Спящая красавица». Наконец, известно, что Петер Штайн - один из признанных мировых специалистов по Чехову...
И тут одно из двух: либо каждому художнику отпущен свой срок нахождения на вершине, в какой-то момент он, все сказав, все выплеснув, начинает стремительно катиться по наклонной плоскости, и уже никогда не вернется к прошлым достижениям. И в это верить не очень-то хочется (хотя, скорее всего, так оно и есть). Возможен и другой вариант: живя в одно время с этими мастерами, мы должны признать, что в их творчестве существуют удачи и провалы, и нам попросту представили откровенные неудачи, которые (как знать?) сменятся новыми, более успешными работами. Во всяком случае, очень хочется думать именно так.
(ссылки прилагаются)
Мои оценки по десятибалльной системе:
Рина Йерушалми, «Три сестры» - 3.
Кулльберг-балет: Юхан Ингер, «Сумасшедшая походка» - 9+.
Матс Эк, «Флюк» - 3-.
Петер Штайн, «Чайка» - 4-.
Часть первая: Чехов в отстранении
1) «Три сестры», режиссура Рины Йерушалми. В начале спектакля каждый персонаж представляется перед публикой и завершает представление какой-нибудь фразой из текста. Уже тошно. Уже сложно будет поверить дальнейшему действию. Все рассаживаются в ряд, начинается литмонтаж. Пока актеры говорят реплики из пьесы, все остальные, находящиеся на сцене, как-то там (видимо - по системе), проживают положенное время. Сначало было стыдно смотреть на сцену, потом стыд сменился безразличием к происходящему. Два замечательных сценических момента: длинная хорошая пауза - реакция на крутящийся волчок, подаренный Федотиком, в первом действии и молчаливая сцена между Машей и Вершининым во втором действии (оба закурили, и это был - действительно - хороший момент) тонули в общей скуке и стилистическом однообразии. Понравился актер, игравший Кулыгина, но, к сожалению, как и всем остальным, ему абсолютно нечего было делать на сцене. Сонная стилистика спектакля была разбавлена хореографическими моментами: в перерыве между первым и вторым действиями Ирина вдруг ни с того ни с сего стала на пуанты и проделала несколько балетных па, Наташа все четвертое действие разминалась в глубине сцены, используя диван в качестве станка. Все это было странно, если не сказать - пошло.
Говорят, в прошлом Рина Йерушалми поставила замечательный спектакль на библейские темы - «И сказал, и пошел». Смотря «Трех сестер», я искренне жалел о том, что машина времени еще не изобретена, и что я никогда не смогу посмотреть этой предыдущей работы Йерушалми, а вынужден созерцать гораздо более слабое ее творение. Провал номер один.
(Интервью mozgovayaой с Йерушалми можно прочитать вот здесь).
2) «Чайка», режиссура Петера Штайна. На сцену стремительно выбегает Треплев, расставлять стулья. Но вот он раскрывает рот… и льется мертвый чеховский текст. А до этого происходит сцена между угловатой статичной Машей и чуть более живым Медведенко. Сцена (хорошо оформленная, настоящая «чеховская» сцена) постепенно заполняется героями. Но почему они все такие мертвые? Почему я ни на минуту не верю их страданиям, их пяти пудам любви, их запутанности и безысходности их судеб? Вот Тригорин распинается перед Ниной в знаменитом монологе о писательской судьбе. Я слушаю и думаю - о! хорошая пауза, о! как интересно он взмахнул руками! А здесь Штайн его попросил отойти вглубь сцены, и создалась неплохая диагональная композиция… Я бы не обратил внимания на все эти профессиональные штучки, если бы за этим текстом стоял живой человек. Увы, сцена в этот вечер была наполнена мертвым профессионализмом. Поневоле начинаешь думать: но это же Петер Штайн! Не может быть! Должна быть за этим какая-то мысль, какая-то идея. Да, все мужские персонажи (за исключением гнавшего текст Треплева) в первой части мне показались чуть глубже и интереснее женских - более статичных и одноплановых. И я уж принялся рассуждать о возможном шовинизме режиссерской концепции Штайна. Но тут наступило четвертое действие, и я снова перестал что либо понимать. И по новой - о! в сцене между Ниной и Треплевым Нина хорошо от него кофтой заслонилась… И грамотно подала текст «Я чайка… Нет, не то»…
Провал номер два.
(Интересно, что спектакль понравился в Питере, где в отзыве написали о том, что:
«Немец Штайн сегодня возвращает нас в лоно великой русской театральной реформы рубежа веков ХIХ-ХХ, сместившей с пьедестала гастролера в пользу ансамбля, выдвинувшей взамен броского театрального эффекта культ духовного сотворчества сцены и зала»
В Москве, между тем, спектакль не приняли. Об этом можно прочитать здесь:
(«…именно на актерах и зиждется смысл подобных постановок, и уже хотя бы поэтому неглупый и грамотный спектакль Штайна смотреть все же невыносимо скучно»)
а также здесь:
(«Штайн поставил скучнейший спектакль с громом, шумом дождя и пением, доносящимся издалека. Были в этом вялом и тягучем зрелище какие-то фирменные штайновские подробности, забавно подмеченные детали, которые ничего не спасали, а только заставляли прежних поклонников печально вздыхать: "Да-да, это Штайн, руку его узнать можно, но как постарел..." Отдельный повод для расстройства являли собой актеры - такие же скучные, вялые и посредственные, как и весь спектакль»).
С обеими рецензиями, как это не прискорбно, я вынужден согласиться)
Часть вторая: вечер с Кулльберг-балетом
3)«Сумасшедшая походка», постановка Юхана Ингера, «Флюк», постановка Матса Эка.
Как я уже неоднократно писал, мое знакомство с хореографией Матса Эка произошло полтора года назад, когда я посмотрел его балет «A sort of» в исполнении израильской труппы «Бат-Шева». Казалось, что в этот момент вся жизнь сконцентрировалась в эти полчаса бешеного танца. И именно тогда мне стал дорог его мир, его образы, его изобразительный язык... И поэтому я с таким нетерпением ждал приезда на фестиваль его бывшей труппы - шведского «Кулльберг-балета».
В первом отделении труппа представляла балет в постановке ее нынешнего хореографа Юхана Ингера - «Сумасшедшая походка».
Пустая сцена. В глубине - забор. Выходят мужчина и женщина. Начинаются первые такты «Болеро» Равеля. И начинается история. Про одиночество. И про существование в разных плоскостях. И про загнанность в угол. И про судьбу. И про противостояние толпе. И про противостояние другому человеку. И про веселье. И про погоню. И про погоню за счастьем. И про бегство от беды. И про меня. И поэтому слезы, извините, потекли с первой минуты.
И столь любимый бешеный темп. И забор, который складывался, переворачивался, на секунду становился створкой зеркала, превращался в тот самый угол, в котором металась хрупкая фигурка танцовщицы. И когда становилось уже совсем невмоготу, вся накопившаяся боль исчезала в мгновенно сменяющей действие иронической картине погони. И все возникало по новой.
Слезы перестали течь лишь на сцене дуэта под музыку Арво Пярта. Тут действие замедлилось, и все равно - я был там, я был с ними, они рассказывали это все про меня...
И в антракте я подумал - если это был молодой и неожиданный Юхан Ингер, то что же нам приготовил маститый и давно любимый Матс Эк?
И это стало третьим разочарованием (вторым - по хронологии) Израильского фестиваля. Балет превратился в серию гимнастических упражнений, выполняемых «мертвыми профессионалами» (см. первую часть). Ни грамма поэзии, полета мысли, прежнего Матса Эка. Местами - дешевая и неостроумная пародия, местами - никак не связанные между собой куски, местами - действие впроброс…
Желающие могут пойти по этим ссылкам:
Про «Флюк» можно прочитать вот здесь.
Про работу Юхана Ингера «Сумасшедшая походка» можно прочитать вот здесь.
Фотографии «Сумасшедшей походки» можно найти вот здесь.
В заключение скажу следующее: нам, безусловно, не повезло. Три выдающихся мастера представили нам работы, в лучшем случае, - средние по качеству, а по большому счету - просто откровенные неудачи. Нам как будто показали - что находится у подножия вершин. И тем сильнее было разочарование: мы пошли смотреть работу Рины Йерушалми, зная, что когда-то был замечательный «И сказал, и пошел», мы пошли на Матса Эка, помня, что существуют «Дом Бернарды Альбы», «Жизель», «Спящая красавица». Наконец, известно, что Петер Штайн - один из признанных мировых специалистов по Чехову...
И тут одно из двух: либо каждому художнику отпущен свой срок нахождения на вершине, в какой-то момент он, все сказав, все выплеснув, начинает стремительно катиться по наклонной плоскости, и уже никогда не вернется к прошлым достижениям. И в это верить не очень-то хочется (хотя, скорее всего, так оно и есть). Возможен и другой вариант: живя в одно время с этими мастерами, мы должны признать, что в их творчестве существуют удачи и провалы, и нам попросту представили откровенные неудачи, которые (как знать?) сменятся новыми, более успешными работами. Во всяком случае, очень хочется думать именно так.