Корсини и Висковатовы в Лесном (часть 1)
Часть 1. Архитектор Иероним Дементьевич Корсини
Речь пойдет о владельцах участка на углу Большого Сампсониевского проспекта и современной улицы капитана Воронина.
В июне 1840 года Иероним Дементьевич Корсини приобретает на «Министерства государственных имуществ публичных торгах… бывшей дачи Лесного и Межевого института участок под номером первым» [ЦГИА СПб. Фонд 515. Опись 1. Дело 2917 О залоге имущества И.Д. Корсини, Е.И. Висковатовой, К.А. Старком, А.И. Ивановым по Б. Сампсониевскому пр.,89 уч.1 (Б. Сампсониевский пр.,93), стр. 44]. И уже в Адресе Цылова за 1849 год на Сампсониевском проспекте появляется участок и дом Корсини (номер 352, угол Большого Сампсониевского проспекта с будущим Муринским переулком - современная улица капитана Воронина).
Атлас Цылова 1849 года с участком, принадлежащим Корсини
Там, где сейчас высится ЖК «Георг Ландрин» по адресу Большой Сампсониевский, 77, та его часть, что ближе к улице капитана Воронина.
Тот же участок на современной карте
Итак, кто же такой Корсини?
Иероним Дементьевич (Доминикович) Корсини - русский архитектор, академик Императорской Академии художеств. Сын итальянца-художника, академика перспективных видов Доминика Корсини (1774-1814) и Екатерины Карловны Корсини (1791-1857).
Иероним Дементьевич Корсини
Его годы жизни заметно отличаются в разных источниках. В Русском биографическом словаре Половцова обозначено: 1811-1886. В материалах юбилейного справочника Академии Художеств: 1808-1876. По данным швейцарского сайта www.degruyter.com/ (а умер Корсини в Швейцарии) дата смерти - 07.02.1876. По моим сведениям, о которых буду говорить ниже, год рождения - 1811. В общем, все не просто.
Биографии Иеронима Корсини посвящена замечательная статья Виктора Васильевича Антонова «Корсини в Петербурге», из которой я брал основные сведения и немного дополнял тем, что удалось найти самому.
Итак, отец Иеронима, Доминик Корсини, был специально приглашен в Россию.
«В 1802 году нужен был для Ст. Петербургских Императорских театров искусный Декоратор из Италии и выбор пал на Корсини. Прибыв в том же году в Ст. Петербург, он вступил в должность театрального Декоратора и вскоре обнаружил свой талант в перспективной живописи, отличную манеру и необыкновенную деятельность».
Доминик Корсини умер, когда Иероним был еще совсем небольшим. После смерти отца мальчик обучался в училище св. Анны, затем в высшем училище (2-я гимназия) и окончил курс в Главном Инженерном училище, откуда 1 декабря 1830 года выпустился и был произведен в прапорщики. Впереди были 6 лет обязательной службы, большую часть которых он провел в учреждении с мрачноватым названием Корпус инженеров военных поселений, занимаясь в основном ремонтом и перестройкой казарм. В 1836 году Корсини вышел в отставку и поступил гражданским инженером в Петербургскую губернскую контору казённых имуществ. И тут его ждал заметный поворот в карьере.
20 января 1837 года в церкви Екатерининского института Иероним Корсини венчался (оставаясь в католичестве) с Марией Антоновной Быстроглазовой (24.12.1814 (05.01.1815) - 11 (23).02.1859). Об этой женщине я постараюсь рассказать в следующей части, пока же сообщу, что скорее всего, именно великосветские связи Марии Антоновны, прежде всего, близкое знакомство с княгиней Натальей Григорьевной Белосельской-Белозерской, и помогли продвижению бедного архитектора военных поселений.
Уже в том же 1837 году Иероним Корсини получает приглашение стать по совместительству домашним архитектором графа Дмитрия Николаевича Шереметьева (1803 - 1871). Возможно, помогла протекция жившей по соседству Белосельской, возможно, на выбор специалиста повлиял брат архитектора, Иосиф Дементьевич, служивший уже у Шереметьева библиотекарем.
Первое задание, которое получает Иероним - сделать эскиз решетки, отделяющей дворец от набережной Фонтанки. Напомню, что парадный въезд на территорию усадьбы был тогда со стороны Литейного проспекта. Да, это та самая пышная, псевдо-барочная решетка Шереметьевского дворца, которую мы сейчас хорошо знаем.
Решетка дворца Шереметьева на Фонтанке. Автор - И.Д. Корсини.
Иероним сделал заказ и представил его графу. Дальнейшее узнаем из опубликованной переписки Шереметьева с его доверенным лицом Иваном Федоровичем Апрелевым (1800 - 1874) (кстати, это его брата, Александра Федоровича, в 1836 году убил Павлов за отказ жениться на своей сестре и принять вызов на дуэль по этому поводу - громкое было дело! даже Пушкин о нем писал).
В письме от 9 марта 1837 года Шереметьев пишет:
«… рисунок предполагаемой решетки хорош, но я желал бы, чтобы архитектора два или три составили планы, и тогда можно будет все рисунки сличить. Я уверен, что и Г. Архитектор сим не оскорбится, потому что предмет сей весьма важен…»
На следующий день:
«Я рад, что Г. Архитектор предложением моим не оскорбился…»
И уже 11 марта Шереметьев благодарит Апрелева:
«Весьма согласен с вашим предложением и прошу вас покорнейше взять на себя труд достать из Академии несколько рисунков для сравнения, сие гораздо будет лучше, чем заказывать нарочно».
Не дает покоя решетка графу! 15 марта:
«…мне бы желательно, чтобы Г. Брюллов видел также рисунок и сообщил бы свое рассуждение на сей предмет».
К сожалению, из дальнейшей переписки не ясно, стал ли тратить знаменитый Карл Брюллов свое время на творческий конкурс с Корсини за право нарисовать решетку Шереметьевского дворца. Но явно результат был в пользу Иеронима Дементьевича, потому что дальше по архитектурной части идут подробные, если не интимные планы (письмо Шереметьева Апрелеву от 22 марта 1837 года):
«Строений же в сем году будет весьма довольно. Кроме решетки, балкона, Лазаревой церкви и Невской богадельни нужно будет по дому произвести не мало переделок, также необходимо надо будет устроить ватерклозеты».
Через пару лет Иероним Корсини просится у графа в отпуск. Цель вполне уважительна - путешествие по Европе и приобщение к лучшим образцам архитектуры (да и денежки, наверное, кое-какие появились).
Граф в затруднении. Письмо от 18 сентября 1839 года:
«Господин Корсини просил моего согласия на отъезд его в чужие края сроком на четыре месяца; хотя я и изъявил ему на сие свое согласие, но скажу Вам откровенно, что я не нахожу удобным Господину Корсини уезжать, хотя он и сказал мне, что намеревается ехать не прежде, как по окончании здесь всех строений; но так как в виду предстоит новая пристройка к дому, на которую нужно сделать план и смету, сверх того могут встретиться и другие какие-либо новые предположения по домам и дачам и зимою легко также может встретиться надобность в архитекторе для разных совещаний, а потому я и полагал бы не отлучаться Господину Корсини».
Но все же Корсини едет в Европу. Денег у молодого архитектора, видимо, было, в обрез, поэтому путешественник во многом себе отказывал. У него до Кенигсберга будет любопытный попутчик - Измаил Иванович Срезневский (1812 - 1880) - русский филолог-славист, этнограф, в будущем академик. Что интересно - в будущем он тоже, как и Корсини, «лесновец», будет в течение нескольких лет снимать дачу в Лесном. А пока отправляется в земли западных и южных славян, пишет родным письма, из них мы можем хоть немного узнать, как протекает их поездка.
Письмо от 28 ноября 1839 года:
«Сегодня утром мы наняли с Корсини коляску с четверкой лошадей… за 28 целковых до Тильзита и… поехали… С Корсини мы едем до Кенигсберга: оттуда я в Берлин, а он в Варшаву… Теперь мы сидим в коляске вдвоем и ищем носами в воздухе того фокуса, который может навести нас на сладкий сон».
29 ноября, 3 часа утра. …постоялый двор:
«Нечистота, вонь, холод. Если бы не ветер, то лучше бы в коляске высидеть два часа… Корсини уклался кое-как на кровати, а я развернул портфель; впрочем, не знаю… будут ли мои пальцы в состоянии писать…»
Дальнейший маршрут путешествия архитектора мне не известен.
В 1841 году Корсини возвращается в Россию, а в 1845-м подает прошение о присвоении ему звания «назначенного архитектора». При этом он сообщает: «В течение девяти последних лет я постоянно занимался изучением изящной архитектуры; в 1839-1840-х годах ездил за границу с целью осмотреть классические и достопримечательные произведения зодчества и усовершенствовать себя в этом художестве».
Только после этого архитектор стал получать настоящие заказы.
В том же прошении Корсини перечисляет произведенные им постройки: для графа Д.Н. Шереметева, графа С.Ф. Апраксина, князя A.A. Лобанова-Ростовского, дом при костеле Св. Станислава, упоминая также о проекте дома статс-секретариата Царства Польского и даче купца Маркевича (цитирую по Антонов В. В. «Корсини в Петербурге»).
Улица Мастерская, дом 9. Дом костела Св. Станислава.
Однако был уже в биографии архитектора один эпизод, о котором он в своем прошении логично умалчивает. Остановлюсь на нем подробнее, потому что, во-первых, обычно в биографии Корсини этот случай описывается всего несколькими строчками, без подробностей; а во-вторых, тут Иероним Дементьевич действительно попал в историю строительства в России. Не желая того.
В 1844 году по его проекту строится четырехэтажный доходный дом для купца Осипа Перфильевича Головкина на Моховой ул., современный дом 7, тогда это был дом номер 8. И во время строительства случилась катастрофа.
Дом О.П. Головкина, улица Моховая, 7
В час ночи 27 сентября 1844 года рухнула стена над аркой, ведущей во двор строящегося дома, что привело к падению и остальных возводимых стен. Хорошо, что падение предварялось сильным треском, который разбудил более сотни рабочих-строителей, ночевавших на уже построенных этажах, и они успели покинуть здание. Никто не пострадал. О происшествии доложили императору Николаю I, тот приказал отдать архитектора под суд, предварительно арестовав. От Департамента искусных строений Главного управления путей сообщения и публичных зданий, который ведал рассмотрением проектов строящихся в Петербурге зданий, для разбирательства была назначена комиссия. В нее включили и представителя столичной полиции. Комиссия пришла к выводу, что обрушение произошло из-за ошибки архитектора в проекте. Корсини не соглашался и считал виной всему небывало продолжительные дожди. Итоги были доложены императору. Николай I наложил резолюцию:
«Государь Император Высочайше повелеть соизволил, чтобы обыватели столиц и городов при желании возвести новые дома и перестроить существующие с выломкой стен и сводов и с устройством вместо их новых, представляли при фасадах подробные планы расположений всех частей зданий по этажном и разрезы как продольные, так и поперечные, которые и рассматривать по принадлежности, в окружных Правлениях и местных Губернских Строительных Комиссиях установленным порядком, по распоряжению Главного Управления путей сообщения и публичных зданий.
Гатчино. 26 октября 1844 года».
Так дело Корсини привело к введению в России предварительного технического инспектирования строительных проектов.
Архитектора арестовали на следующий день после обрушения, и почти три месяца, до конца декабря 1844 года, он провел на Арсенальной гауптвахте. Дело собрались передать в суд, но Корсини своей вины не признавал, дело ходило по комиссиям, и конца края волоките не было видно. Перед Рождеством его жена, Мария Антоновна Корсини, обратилась к начальнику Главного управления путей сообщения Петру Клейнмихелю. (Помните эпиграф стихотворения Некрасова «Железная дорога»?) Корсини служил некоторое время под начальством Клейнмихеля. Мария Антоновна слезно просила отпустить мужа из-под ареста. «…долг попечения о бедном нашем семействе заставляет меня сказать Вашему Сиятельству, что я с тремя малолетними детьми и сиротой племянницей нахожусь в крайне стесненном положении». Корсини выпускают, но дело продолжает ходить по инстанциям. Еще 26 мая 1845 года происходит очередное рассмотрение дела на Совете Главного управления путей сообщений, заканчивающееся резолюцией: передать дело в надворный суд.
Чем кончилось дело, дошло оно до суда или нет, каков был приговор - не знаю. Но уже в 1846 году Корсини получает заказ на перестройку дома на Английской набережной (дом 12) от купца Маркевича, а также продолжает работать в качестве домового архитектора у графа Шереметьева. В том же 1846 году «заданный проект «инвалидного дома в память какого-либо отечественного военного события» был представлен и искомое «настоящего архитектора» звание присуждено». Значит, либо влиятельные покровители Корсини не допустили дело до суда, либо приговор суда был не слишком строг к нему. А может, суд согласился с его оправдательными аргументами.
Дом Головкина полностью разобрали, и достраивал его каменных дел мастер П.М. Карлес. [А.С. Дубин, Л.И. Бройтман «Моховая улица»]
И кстати, по поводу возраста. 30 сентября 1844 года в присутствии Совета Главного управления путей сообщений Корсини отвечает на вопросы. При этом указывает: «…от роду мне 34 года». То есть, он или 1809 или 1810 года рождения.
Из построенного по проекту архитектора Корсини до наших дней дошло совсем не много. Кроме перечисленных выше (решетка Шереметьевского дворца, дом купца Маркевича на Английской набережной, д. 12 и дворовый флигель того же участка - дом 11 по Галерной улице, дом купца Головкина на Моховой улице, дом 7), это:
- так называемая Александровская линия (Александровский рынок) Апраксина двора и другие торговые здания на территории Апраксина двора (построены были после разрушительного пожара 28 мая 1862 года);
- дом римско-католической церкви Св. Станислава (уточню: не сама церковь, а дом, принадлежавший церкви; в нем было размещено уездное 4-х классное училище для детей католических верующих) - улица Мастерская, дом 9;
- хорошо известное здание бывшего статс-секретариата Царства Польского на Никольской площади, угол проспекта Римского-Корсакова (д. 35) и улицы Глинки (д. 8); сейчас там детская поликлиника;
- доходный дом на углу улицы Марата (д. 48) и Свечного переулка (д. 15);
- главное здание Демидовского дома призрения трудящихся, наб. Мойки, дом 108, сейчас перестроенное и входящее в комплекс зданий Института имени Лесгафта.
Здание статс-секретариата Царства Польского проспект Римского-Корсакова 35
Вот, наверное, и все.
Дошедшие до нас здания выдержаны в одном стиле: строго, практично, без излишеств. Видимо, такова была «деловая ниша» Корсини.
Архитектор много трудился над интерьерами Шереметьевского дворца на Фонтанке и в усадьбе Шереметьевых в Ульянке. Последняя в годы войны была практически стерта с лица земли.
Многие проекты остались не реализованными. Даже звание академика архитектуры И.Д. Корсини получил в 1849 году за проект, который так и не дошел до строительства - проект дома для Дворянского собрания в столице. Есть описание этого проекта, которое раскрывает, помимо всего, творческое лицо архитектора. В обзоре представленных на конкурс работ журналист «Северного обозрения» пишет:
«…господин Корсини, которого мы не очень давно имели случай оценить как превосходного декоратора внутренности зданий. Это расположение художника видно и в предстоящей программе. Его здание снаружи, хотя нельзя сказать, что не соответствовало своему назначению, однако ж все-таки больше похоже на цирк, чем на общие барские палаты. Сверху какая-то надстройка, не совсем выгодно действующая на глаз. Но это значит только, что господину Корсини внутри нужна была великолепная зала с обширным плафоном, и чтобы прилично поддержать и укрепить этот плафон, он пожертвовал наружностью. И многие с ним согласны; многие говорят, что за дело до наружности, лишь бы внутри было хорошо».
Так же, говоря о проектах, не могу не упомянуть еще одну сторону деятельности архитектора Корсини. Он активно участвовал в международных архитектурных конкурсах. В «Биографических сведениях о членах Академии Художеств» о Корсини написали следующее:
«Искусство и познания нашего архитектора находили себе приложение не только в правительственных и частных поручениях в России, но были известны и в чужих краях, так что он имел несколько заказов оттуда. Так он сочинил, в 1851 году, для Персидского шаха проект здания для помещения государственного совета, с роскошными банями в восточном вкусе; в 1853 г. - проект дворянского клуба, для Австрийского Императора, и академии художеств - для великого герцога Тосканского; в 1855 г. - проект памятника знаменитому химику Берцелиусу, для короля Шведского; в 1858 г. - проект мечети, для Турецкого султана, и наконец, в 1862 г. - для короля Португальского, проект памятника мореплавателям Васко-да-Гама и Педро-Альваресу Кабралю и поэту Камоэнсу».
У меня нет сведений, что хотя бы один из этих проектов был реализован, но творческие амбиции у Иеронима Корсини вызывают уважение.
В своей статье В. В Антонов пишет: «По состоянию здоровья Корсини какое-то время жил в Одессе, где в 1865 году стал одним из учредителей городского общества водоснабжения».
По-видимому, болезнь явилась причиной того, что работать Иероним Дементьевич уже не мог, и денег не хватало. Поэтому был выбран традиционный для того времени путь: брать в долг. В частности, под залог расположенного в Лесном участка и двух домов. Но об этой «залоговой истории» расскажу как-нибудь позже.
А 24 июня 1873 года зять Корсини, муж его дочери Екатерины, Павел Александрович Висковатов направляет директору дома призрения душевнобольных, учрежденного цесаревичем Александром (будущим Александром III; сейчас это психиатрическая больница имени Скворцова-Степанова в Удельной) прошение о помещении в дом призрения «родственника своего Архитектора Академика Статского Советника, Иеронима Дементьевича Корсини, страдающего расстройством умственных способностей…» [ЦГИА Фонд 389 опись 1 дело 551] Кстати, в прошении место жительства Висковатов указывает: «По Сампсониевскому проспекту № 89 (у поворота в Лесной)» - тот самый участок.
Видимо, согласия на прошение не поступило, в деле резолюция отсутствует. В том же 1873 году Корсини оформляет дарственную на участок своей дочери Екатерине Висковатовой, а в 1874 году переезжает в Швейцарию, где в Лозанне 7 февраля 1876 года умирает от инсульта.
В следующей части (здесь: https://agbutin.livejournal.com/15730.html) расскажу поподробнее о Марии Антоновне Корсини (Быстроглазовой) (24.12.1814 (05.01.1815) - 11 (23).02.1859).