Про Крылова
Как-то так сошлось - в один день умер Крылов и у меня пароль от ЖЖ аннулировали. Тут хочешь не хочешь, а надо ЖЖурнальчик раскочегарить. Если вы этот текст видите, то у меня получилось.
Итак, Крылов. Конечно, надо написать о том, что это потеря для русского движения и всего мыслящего человечества. Что ушёл так рано и безвременно, что ещё многого не написал, что столько планов осталось невоплощено, что русская Россия, ежели когда-либо в ближайшем будущем воздвигнется во всём своём сиянии, встретит сей славный миг без одного из своих лучших сынов, ярчайших апологетов и горячих провозвестников... Много ещё можно что написать в таком духе - и во том же Фейсбуке этим активно занимаются. Но я пишу о печальном событии в особой ситуации - в последнее время, где-то около года, может быть, Крылов своими писаниями меня стал раздражать всё больше и больше. Это было тем неприятнее, что он оставался одним из немногих, единичных буквально авторов, которых я почему-то не мог бросить читать. Постоянно встречалась какая-то дельная мысль, попадалось интересное суждение... В общем, тут как с отношениями, наверное, - вроде бы умерло, но окончательно оторвать от сердца не получается (или даже не хочется).
Хотя я с Крыловым лично знаком не был и даже онлайн у нас состоялось не больше двух обменов репликами (весьма недавно, кстати, в этом ещё году). Да и более-менее систематически я его читать стал довольно поздно, не раньше «Русской весны», а может быть даже года только с 2015-го. То есть, как выражаются американские бусурманы, на вечеринку прибыл с большим опозданием. С другой стороны, это, наверное, и удержало меня от болельщичества, позволило сохранить определённую степень отстранения и критичности восприятия. Одно время, правда, я Крыловым зачитывался, просто оторваться не мог - это не продлилось долго, но позволило составить очень основательное представление о творчестве.
Так часто бывает, что в период увлечения не обращаешь внимания на, кажется, мелкие шероховатости, сучки и задоринки, кажется, это наносное и неважное. Тогда как на самом деле всё наоборот - именно из-за мелочей и разгораются споры и разворачиваются битвы превеликие. Дьявол в деталях, буквально. И важно обращать внимание именно на различия - они в конечном итоге и играют решающую роль.
Не хочу, впрочем, чтобы сложилось впечатление, будто у меня по отношению к текстам Крылова были лишь какие-то мелкие, незначительные придирки и несогласия. Увы, недавно я поймал себя на том, что реакцию от смеха до возмущения у меня вызывают четыре его текста из пяти. Наверное, лучше, правда, написать сначала о том, что мне казалось ценным или по крайней мере интересным в его текстах. Это обобщённо два вопроса - «советчина» и «русская идея», наверное прежде всего первый. Тут он производил впечатление глубокого и тонкого знатока (что, в общем-то, совсем и неудивительно), «деконструировал играючи». А его идея «это всё не по дурости, а так и задумано» - яркая и остроумная находка, оружие поистине бронебойное, едва ли не главный теоретический (если можно так выразиться) вклад в «советоведение». Ценны и замечания о роли филологии, языка в становлении нации, и многие мысли по русскому вопросу, которые для широкой публики проговаривали то, что было, в общем-то, хорошо известно в той же научной среде или робко звучало в забытой к началу 2000-х перестроечной публицистике. Напомнить ценную мысль - тоже дело, поскольку предполагает и знакомство с исходником, и умение эту мысль уловить и выловить. Может быть Крылов стал одним из первых, кто так густо подавал материал на эти темы - что производило впечатление, недаром он сделал себе имя достаточно быстро.
Проблема изначально была в том, что мне казалось, будто автор регулярно то перебарщивает, то наоборот недогибает, а порой (то ли бессознательно, то ли нет) вливает в бочку мёда ложку дёгтя. Уважаемый kitowras очень точно написал в своём некрологе: «Человек... с которым почти никогда нельзя было согласиться полностью, а порой и вовсе нельзя было согласиться». Не раз от чтения текста оставалось ощущение, будто написано либо намеренно провокационно, либо намеренно придурочно - и было обидно, если затрагивалась при этом важная тема. Я всё никак не мог понять, отчего это и для чего. А дальше дал себе труд не слепо следовать за авторитетом, а что-то почитать о нём, приглядеться, прислушаться к своим ощущениям. Это, наверное, и оказался тот роковой момент, после которого увлечение стало проходить, постепенно сменяться озадаченностью, непониманием, приходить к уже чуть ли не автоматическому отторжению по многим сюжетам.
Прежде всего, поскольку я не был (и не собирался быть) связан с ним узами личного знакомства, меня интересовала идейная сторона творчества, так сказать идеологическая платформа. Да этот интерес и естественен - Крылов же претендовал на статус куда больший, нежели просто публициста. Он желал быть политиком, вождём масс - а раз так, то названная платформа просто необходима. Потенциальные сторонники должны понимать, о чём говорит трибун, что пытается до них донести, на какую стезю направить. И проблема прежде всего в том, что сколько-нибудь внятной позиции я у Крылова и не находил. Более того, находил скорее обратное - какую-то воинствующую эклектику. Здесь сошлись и русофильство, и европофилия, и американство, и интерес к «мировой закулисе», и требования открытой честной политики, и истая вера в демократию, и превознесение русской монархии (правда, очень выборочное - достаточно сравнить его оценки Николая II и Петра I), и чего там только не было. В результате получился винегрет - взаимопротиворечивый и нежизнеспособный как политическая программа, державшийся лишь самоей личностью своего автора. Надо признать, в его исполнении это безумие звучало органично - но и только. Фактически же это был лишь индивидуальный номер, представление, которое могло восприниматься лишь целиком и даже благожелательного критического взгляда предательски не выдерживало.
В этой связи главной проблемой Крылова было неверное позиционирование самого себя. Он зачем-то рядился в тогу «русского националиста», «патриота», печаловался о судьбе русского народа и т.д. Возможно, это было искренне, кто знает. Однако его тексты постоянно производили впечатление, будто те самые страна и народ, которые он так пылко защищает и о чьих горестях печалится, ему на самом деле не особенно-то и симпатичны. Тут и постоянное нудное бубнение про «ужасный русский климат», и сентенции про «мы прокляты жить в худшем месте планеты», и идиотские нападки на русский алфавит и даже сам русский язык, которые якобы «некрасивы», и массу ещё подобного можно вспомнить. Он будто стыдился быть русским, а нравился ему какой-то измышленный «русский народ», настоящий же вызывал реакции «более другие». Взять хотя бы то, что он писал о крестьянстве - тут, знаете ли, впору вспоминать Мракса с Торцким и Ленином, таким презрением и отвращением полны его заметки. «Обычный день русского крестьянина - поковырялся в дерьме, зарезал свинью, избил жену, трахнул сноху, нажрался с односельчанами» (это практически прямая цитата). Я это долгое время терпел, а потом у меня, что называется, бомбануло - ибо на работе нашёл журнал «Вопросы истории» со статьёй о бытовом художественном творчестве русского крестьянства и у меня случился разрыв шаблона. 1981 год, глухой совок - а написано с такими любовью и уважением, каких во всём творчестве Крылова на десятину не наберётся. После этого он для меня как «русский публицист» умер, ибо стало понятно, что вся эта «русофилия» - просто лицемерие, нелепая поза явно в расчёте на что-то, разница между писнёй его и усреднённого «эхомосквича» исчезающе мала, а покупаться на неуклюжую саморекламу - себя не уважать.
Статью ту, из «Вопросов истории», пользуясь случаем, прикладываю и всячески рекомендую.
На деле, если судить по его заявлениям, выступлениям и текстам, он являлся никем иным как представителем очередного извода доморощенных западников. Правда, опять-таки что-то неодолимо привлекательное он видел в какой-то выдуманной «Европе», неприложимой, по сути, ни к одной реальной европейской стране, и существующей как-то в отрыве и от них, и от европейской географии вообще. Естественно, полностью игнорировалось всё то зло, которое пришло из подлинной Европы на нашу землю и принесло столько горя нашему народу. «Европа - идеал, там всё правильно, а кто не согласен - те кремлядские наймиты и гебешные подонки» (последнее для посвящённых звучало довольно иронично).
Отчасти наличие таких построений объяснимо, учитывая наличие в анамнезе покойного диплома философского факультета МГУ. Его, кстати, уже начали называть «русским философом», по мере экзальтации добавляя «выдающийся» или «великий». Хотя Крылов, конечно, никакой не философ и в писаниях его ничего похожего на философию отродясь не водилось. То, что он делал, ближе к историософии - излюбленному занятию коллег по диплому. Правда, повторюсь, построения были чисто умозрительными, реальная же история с её противоречиями, обилием не укладывающихся в прямолинейные схемы фактов и проч. только мешала (и недаром он всё носился с нелепой «новой хронологией»). Но историософия, чтобы убеждать, всё-таки должна быть цельной. У Крылова же всё «ехало», что называется, с полпинка из-за своей внутренней противоречивости - вопиющей и какой-то нарочитой даже.
Я всё думал - отчего это? Ведь два высших образования, такой опыт, не может же он не видеть... А потом понял. Это чистой воды... Нет, не галковщина, как можно было бы вполне справедливо предположить, это, как ни неожиданно прозвучит, ленинщина. Именно старик Крупский и ввёл в арсенал публицистики, а затем и политической борьбы этот «диалектический» подход, который заключался в отсутствии чёткой позиции по тем или иным вопросам и выдаче в зависимости от обстановки взаимоисключающих сентенций. Надо, правда, отдать кровопийце должное - цель у него всегда была одна, и шёл он к ней неуклонно, пусть и виляя по пути. Однако Крылов ленинщину усвоил как раз через Галковского - тот ведь, как довольно неожиданно выяснилось в 2013-м, большой почитатель Ильича, всего его проштудировал и применял усвоенные приёмчики - не очень изящно, мягко говоря, но упрямо - на протяжении всей своей деятельности. Скорее всего, учитывая общеизвестный бред величия, он попросту считал себя перерождением Ульянова. Но при этом как раз внятной цели-то у него никогда и не просматривалось. Ну вот пишет чего-то, тень на плетень наводит, ругается, оплакивает судьбинушку свою - а чего хочет-то? Непонятно. Для деятеля, претендующего на политическое звучание - приговор.
Потом, правда, выяснилось, зачем ему всё это нужно. Это же обычный приём сколачивания секты: заявить себя знатоком и учителем жизни, постоянно намекать на собственную гениальность, высказываться туманно и противоречиво, но уверенным тоном обо всё подряд - и пытчиво наблюдать реакцию, высматривать, кто купился, а кто сомневается или посмеивается. И отгонять последних, укрепляя в первых уверенность, что они особенные - ведь поняли, о чём хотел сказать учитель, или хотя бы изображают это, а попутно всячески защищают, превозносят и рекламируют. Ещё очень помогают регулярные жалобы на обиженность, ущемлённость, непризнанность: «одинокого бездомного гения преследуют и травят раздувшиеся от жратвы элитарии-инородцы» (это уже подсмотрено у Розанова). Хотя со временем можно и позволять себе фразы типа «в 90-е я был долларовым миллионером и ходил в кожаных польтах». То есть поступать по завету классика - постоянно держать публику в состоянии изумления. Кто наживку заглотил - того в секту, сомневающихся обрабатывать, а негативистов - гнать и насмехаться.
Шансов стать политиком у «Димона с ЗИЛа» не было, а вот секту в конечном итоге создать получилось. Крылов-то и был членом этой секты. Причём на него «учение Галковского» произвело столь сильное впечатление, что выбраться из-под этой плиты он так и не смог, на всю жизнь оставшись этаким уценённым ДЕГом. Англомания (замаскированная под англофобию), конспирологические приёмчики (если не тип сознания), туманные рассуждения уверенным тоном посвящённого, «тонкий троллинг» (т.е. неумение вести корректную дискуссию), вплоть до стилистики. Читающим Галковского у Крылова ловить нечего - и наоборот. Собственно, ДЕГ довольно быстро почувствовал угрозу со стороны молодого и прыткого последователя - и принялся его (а заодно и ещё некоторых вроде Холмогорова) травить, вплоть до заявлений типа «русское движение состоится только тогда, когда гебешных провокаторов вроде Крылова будут находить со вспоротыми животами». Но вот влияние авторитета - Крылов сначала искренне недоумевал, за что его так, потом недоумевающе злился, а затем - сломался: сначала оправдывал в стиле «скорпион не может не жалить», затем и это отбросил, начал открыто перед ДЕГом унижаться - дескать, «дал оптику, до него как слепые котята тыкались, а с ним свет увидели». С восторгом девочки-фанатки писал, как Сам явился со свитой на презентацию «Буратины». Выглядело всё это, конечно, до крайности неприлично. Чисто та самая азиатчина, которую он так язвительно язвил в своих текстах - а уж с учётом общеизвестной «истории взаимоотношений»-то!.. Видел ли он это, понимал ли - теперь уж кто скажет.
При всём при том Крылов всё-таки не был клоном, «мурзилкой». Он был автором хоть и не ахти каких писательских дарований, но всё же со своим взглядом, а главное - был способен написать ясный, чёткий текст (в отличие от ДЕГа, который, видимо, заигрался и в какой-то момент вовсе утратил способность внятно выражать мысли). Вот, например, про комсомолию - из того, что сразу вспомнилось. Ему, правда, постоянно не хватало строгого редактора, который бы всю дурь из написанного вырезал. Но в обстановке голода на яркую публицистику он всё же стал видным автором со своим именем - то есть в нём не только эпигонство имелось. Жаль, что он отказался развиваться, выходить на новый, самостоятельный уровень - хотя может быть и не считал, что это нужно: «ДЕГ всё сказал», теперь задача максимально его идеи распространять. А может, в конце концов, и не мог - недаром всю жизнь так или иначе работал журналистом, публицистом, «пропагандистом и агитатором». Таковые, конечно, тоже нужны - но над этим уровнем редко кто поднимается. Крылов явно стремился - но не вышло. Не только из-за стиля и манеры письма, но и из-за уже отмеченной невнятицы посыла.
Последнее также блокировало его становление как политика или хотя бы общественного деятеля. Хотя, правду сказать, задатков у него изначально не было. «Крылов - он как Галки: только читать, публичные выступления не рекомендованы», - написал приятель, и мне нечего к этому добавить. Хотя... Я ведь был на оппозиционном митинге на Пушкинской в начале 2012-го. Выступал там много кто - и в том числе Крылов. Я из-за толчеи и невыгодного положения не видел, но слышал. Приятель обмолвился: «А ведь всем этим оппозиционерам митинги на руку пошли - они очень прокачали ораторские навыки». Я не мог сравнивать, но помню, что выступил Крылов действительно уверенно.
Конечно, он очень хотел быть участником политической жизни. Рвался на трибуны, митинги, к массам - а заодно и в СМИ, само собой. Увы, амбиции в данном случае сильно опережали как дарования, так и экстерьер. Не дала природа ни внешности, ни голоса - и даже на том митинге он был забыт буквально сразу, как отошёл от микрофонной стойки. И я помню, как встречали чуть позже в тот же вечер Навального - контраст, знаете ли, впечатлял. Однако, несмотря на это, Крылов так хотел, уж так хотел в политику, что, кажется, в какой-то момент решил прямо по нынешней пошлой фразочке из дамских пабликов в соцсетях: «Я за любую движуху, кроме голодовки». Пытался закрепиться в «либеральном» движе 2011-13 годов, затем активничал во время «Русской весны», вошёл в более чем странный «комитет 25 января» с нацбольём, сталиноидами и прочими странными личностями. То есть всю дорогу проявлял полную политическую неразборчивость, в которой, похоже, сквозило экзистенциальное отчаяние. «Хоть с чортом, но против большевиков». При этом, столь много писавший о сути советской и наследовавшей ей РФийской системы, он то ли забыл приложить писомое к себе и своей деятельности, то ли решил, что его это обойдёт. В результате получил судебный приговор по «русской статье» и попал в чёрные списки. По-моему к этому он был не готов и не выдержал.
А ещё - и, наверное, в одну из первых очередей - он хотел в «тусовку»: светскую жизнь с сытными гулянками, приятной компанией и безобидными выходками. Кстати, в некрологах нередко встречаются упоминания и даже рассказы о том, каким он хорошим и душевным человеком и собеседником был. Если это правда, то могло бы ему помочь - кабы опять-таки не странное непонимание условий, в которых он жил. Для участия во всей этой светской жизни (за которой, конечно, стоят полезные связи, ведущие к присутствию в СМИ, публикациям и гонорарам) есть свод неписанных правил, среди которых, во-первых, общее принятие реальности и положения вещей, а во-вторых - никакого русского национализма. Фрондировать в этом духе разрешалось разве что урождённым «элитариям» типа «Быкова», люди же со стороны типа того же Крылова должны были от «заразы» держаться максимально далеко. Наш герой же то ли снова не разобрался, то ли переоценил свои силы, связи и авторитет, начал «упираться в ереси», доказывая - вопреки уверениям, кажется, Антона Носика, - что его русский национализм никакой не наигранный, это не позёрство, а всамделишное, истинное, нутряное. И опять-таки попал в чёрные списки, из которых потом мучительно вылезал годами, порой откровенно унижаясь. Например, перебрался из вполне работоспособного, вопреки его уверениям, «Живого журнала» в по-настоящему жёстко модерируемый и откровенно враждебный Фейсбук и упорно, несмотря на десятки блокировок, продолжал там присутствовать - ведь как же, «вся культурная жизнь там, все лучшие люди!» О том, что он чужой на этом празднике жизни, в лучшем случае мальчик для битья, то ли не догадывался (что маловероятно), то ли думать не хотел (что скорее всего).
И вот ведь злая насмешка Истории: после всех своих писаний на еврейскую тему «Буратину» издавал в серии «Книжная полка Вадима Левенталя».
При этом, если как публицист Крылов в целом состоялся - да, неоригинальный, противоречивый, неглубокий, нередко претенциозный, но всё-таки, - то как «боец литературного фронта» (та сфера приложения сил, которую он, похоже, считал для себя основной) потерпел довольно обидный крах. По сути его упражнения на ниве «художки» - обычная графомания. Многословие, непременная демонстрация собственной начитанности и эрудиции, неумение справляться с материалом (нехитрую идею на страничку-другую он обычно размазывал на страниц пять-семь, а то и десять-двадцать). И опять-таки неоригинальность. Все его крупные произведения - «по мотивам»: насмешки над советской «научной фантастикой» или вариации на темы уже написанных произведений (как тот же «Буратина»). Но при этом впечатляющее самомнение - видимо, снова позаимствованное у ДЕГа. Чего стоят его стыдные самовосхваления о том, как много он пишет, как тонко всё понимает, сколько он замечательного изобрёл (особенно почему-то гордился своими некрологами, которые подавал как издёвку под видом хвалебной речи - и очень удивлялся, что издевательский смысл люди массово не считывают и обижаются на него, что он «врага хвалит»).
Но всё это бы полбеды! К сожалению, «литературное творчество» выявляло худшие черты личности Крылова, и в особенности - зацикленность на «половом вопросе». Оно переполнено откровенной порнографией, манией пихать всюду сцены соитий всех видов (по преимуществу почему-то извращённых), а также отдающим неизжитой инфантильностью изобразительным рядом: письки, попки, какашки и т.п. Вспоминается пословица «у кого что болит, тот о том и говорит». Но что нормально для пубертатного подростка, то для зрелого господина, отца семейства и претендента на роль в общественно-политической и культурной жизни страны - просто неприемлемо, нельзя, «нет пути». Крылов этого то ли не понимал, то ли намеренно хулиганствовал и упорно пихал дрянь всюду, перекладывая ею даже содержательные записи в Фейсбуке, бросая тень на отстаиваемые идеи, превращая их в признак проблемного персонажа. А может посылая в пространство некие сигналы: да я это со всей этой политикой не всерьёз, так, тряпки жгу, смеюсь, на самом деле я свой! С, конечно, заранее предсказуемым результатом. Безусловно, это наиболее грязная страница деятельности Крылова и кто знает, сколько вреда русскому движению она принесла уже и принесёт ещё. Хотя, как это ни печально, даже тут он оказался неоригинален и снова шёл по стопам своего духовного учителя. «Рыбак рыбака видит издалека», «подобное к подобному» и т.д.
Правда, как автор он в последние годы явно исписался. Круг тем, на которые он высказывался, и так был невелик, возможностей высказываться так, чтобы произвести резонанс, не прибавлялось, а новых идей (или хотя бы авторов, у кого можно их позаимствовать) не находилось. Поэтому тексты стали тусклыми, формульными, будто собраны из конструктура, даже в вопрошальнике он отвечал как-то нехотя, одной строчкой. Да и в Фейсбуке раз за разом одно и то же - особенно нелепой была его «антианглийская кампания», если что и продемонстрировавшая, так лишь запретительного уровня поверхностный подход к материалу при какой-то запредельной злобности и упёртости. Если чего и прибавилось, так разве что самолюбования и активного признания собственных заслуг.
Ну и жалоб на всё подряд, конечно. То есть человек, выйдя на ринг, в какой-то момент обнаружил, что он - не боец и постоянная борьба не снабжает его энергией (как того же Галковского), а истощает и угнетает. Что лишь в очередной раз показывает, насколько мало покойный, претендуя на всезнайство обо всём (и жизни, конечно, в первую очередь), знал самого себя. И смерть его более чем предсказуема - из некрологов мы узнаем, что он давно и серьёзно болел, и что при этом был упорным любителем и завсегдатаем компаний, где рекой лился алкоголь. Вообще, он очень гордился вот этим вот наплевательским отношением к собственному здоровью, бравировал даже: «Не соблюдаю диету, потому что голод мешает думать». Но в таком случае удивляться ли тому, что ушёл в 52 года, горевать ли? Возможно, он вообще именно к этому и шёл.
И как всё-таки характерна вот эта вот деталь с алкоголем! Несмотря на всю свою показную антисоветскость, Крылов был всё-таки классическим советским интеллигентом (точнее, образованцем), до мелочей. Может быть, именно потому его зарисовки о советчине так точны - но и ровно потому же никаким «русским националистом», «русским мыслителем» и т.п. он быть не мог и считать его таковым не нужно. Всё говорит скорее о том, что он считал себя «гражданином мира», «европейским интеллектуалом» (не знаю уж, на каком основании, сколько знаю, с языками у него было не очень) и как раз цепляться за «кровь и почву» не особенно хотел, а роль «руссо-фашисто» отыгрывал то ли по необходимости, оправдывая ожидания других, то ли просто из присущей склонности к эпатажу и хулиганства. Русским он так и не стал - и у меня нет уверенности, хотел ли стать. В этой связи вот что интересно. Мне тут прислали ссылку на, среди прочего, некролог авторства Б. Межуева, где написано, что Крылов «был в определенный момент самим нашим поколением» и «разгадка его феномена» для «младших современников станет способом понять всех нас». Я и вообще не очень понимаю претензий говорить от имени поколения или назначать кого-нибудь его символом - а в данном случае особенно. Ибо если символ поколения - Крылов, то это поколению приговор, причём весьма жестокий и обжалованию не подлежащий.
Между тем пора бы и честь знать. Но завершать на столь минорной ноте не хотелось бы. Мне вспоминается фраза, вычитанная ещё в середине нулевых на форуме Глобалруса (если кто-то помнит, что сие такое): высказываясь о тогдашнем «оппозиционном движе» в целом и «русских националистах» в частности, один из завсегдатаев написал: «Это всё стыдно и грустно, но это важный этап становления. Смешно, но надо. Дальше будет лучше». Собственно, точнее о Крылове и его поколении и не скажешь и, видимо, русскому движению и русской мысли после десятилетий советской пустыни необходимо пройти этот этап. Сейчас весь вопрос в том, преодолеет ли оно их наследие, выйдет ли на новый, более высокий и лучший уровень - или его задушат «егор-погром» и прочие младогалковцы-младокрыловцы. Если случится первое, то о Крылове можно будет вспоминать с благодарностью, закрывая глаза на всю ту мерзость и гадость, что он упорно с собой тащил. Если второе - ну что ж, будет плохо. Впрочем, Геростратова слава это тоже слава, в какой-то мере.
Довесок
Итак, Крылов. Конечно, надо написать о том, что это потеря для русского движения и всего мыслящего человечества. Что ушёл так рано и безвременно, что ещё многого не написал, что столько планов осталось невоплощено, что русская Россия, ежели когда-либо в ближайшем будущем воздвигнется во всём своём сиянии, встретит сей славный миг без одного из своих лучших сынов, ярчайших апологетов и горячих провозвестников... Много ещё можно что написать в таком духе - и во том же Фейсбуке этим активно занимаются. Но я пишу о печальном событии в особой ситуации - в последнее время, где-то около года, может быть, Крылов своими писаниями меня стал раздражать всё больше и больше. Это было тем неприятнее, что он оставался одним из немногих, единичных буквально авторов, которых я почему-то не мог бросить читать. Постоянно встречалась какая-то дельная мысль, попадалось интересное суждение... В общем, тут как с отношениями, наверное, - вроде бы умерло, но окончательно оторвать от сердца не получается (или даже не хочется).
Хотя я с Крыловым лично знаком не был и даже онлайн у нас состоялось не больше двух обменов репликами (весьма недавно, кстати, в этом ещё году). Да и более-менее систематически я его читать стал довольно поздно, не раньше «Русской весны», а может быть даже года только с 2015-го. То есть, как выражаются американские бусурманы, на вечеринку прибыл с большим опозданием. С другой стороны, это, наверное, и удержало меня от болельщичества, позволило сохранить определённую степень отстранения и критичности восприятия. Одно время, правда, я Крыловым зачитывался, просто оторваться не мог - это не продлилось долго, но позволило составить очень основательное представление о творчестве.
Так часто бывает, что в период увлечения не обращаешь внимания на, кажется, мелкие шероховатости, сучки и задоринки, кажется, это наносное и неважное. Тогда как на самом деле всё наоборот - именно из-за мелочей и разгораются споры и разворачиваются битвы превеликие. Дьявол в деталях, буквально. И важно обращать внимание именно на различия - они в конечном итоге и играют решающую роль.
Не хочу, впрочем, чтобы сложилось впечатление, будто у меня по отношению к текстам Крылова были лишь какие-то мелкие, незначительные придирки и несогласия. Увы, недавно я поймал себя на том, что реакцию от смеха до возмущения у меня вызывают четыре его текста из пяти. Наверное, лучше, правда, написать сначала о том, что мне казалось ценным или по крайней мере интересным в его текстах. Это обобщённо два вопроса - «советчина» и «русская идея», наверное прежде всего первый. Тут он производил впечатление глубокого и тонкого знатока (что, в общем-то, совсем и неудивительно), «деконструировал играючи». А его идея «это всё не по дурости, а так и задумано» - яркая и остроумная находка, оружие поистине бронебойное, едва ли не главный теоретический (если можно так выразиться) вклад в «советоведение». Ценны и замечания о роли филологии, языка в становлении нации, и многие мысли по русскому вопросу, которые для широкой публики проговаривали то, что было, в общем-то, хорошо известно в той же научной среде или робко звучало в забытой к началу 2000-х перестроечной публицистике. Напомнить ценную мысль - тоже дело, поскольку предполагает и знакомство с исходником, и умение эту мысль уловить и выловить. Может быть Крылов стал одним из первых, кто так густо подавал материал на эти темы - что производило впечатление, недаром он сделал себе имя достаточно быстро.
Проблема изначально была в том, что мне казалось, будто автор регулярно то перебарщивает, то наоборот недогибает, а порой (то ли бессознательно, то ли нет) вливает в бочку мёда ложку дёгтя. Уважаемый kitowras очень точно написал в своём некрологе: «Человек... с которым почти никогда нельзя было согласиться полностью, а порой и вовсе нельзя было согласиться». Не раз от чтения текста оставалось ощущение, будто написано либо намеренно провокационно, либо намеренно придурочно - и было обидно, если затрагивалась при этом важная тема. Я всё никак не мог понять, отчего это и для чего. А дальше дал себе труд не слепо следовать за авторитетом, а что-то почитать о нём, приглядеться, прислушаться к своим ощущениям. Это, наверное, и оказался тот роковой момент, после которого увлечение стало проходить, постепенно сменяться озадаченностью, непониманием, приходить к уже чуть ли не автоматическому отторжению по многим сюжетам.
Прежде всего, поскольку я не был (и не собирался быть) связан с ним узами личного знакомства, меня интересовала идейная сторона творчества, так сказать идеологическая платформа. Да этот интерес и естественен - Крылов же претендовал на статус куда больший, нежели просто публициста. Он желал быть политиком, вождём масс - а раз так, то названная платформа просто необходима. Потенциальные сторонники должны понимать, о чём говорит трибун, что пытается до них донести, на какую стезю направить. И проблема прежде всего в том, что сколько-нибудь внятной позиции я у Крылова и не находил. Более того, находил скорее обратное - какую-то воинствующую эклектику. Здесь сошлись и русофильство, и европофилия, и американство, и интерес к «мировой закулисе», и требования открытой честной политики, и истая вера в демократию, и превознесение русской монархии (правда, очень выборочное - достаточно сравнить его оценки Николая II и Петра I), и чего там только не было. В результате получился винегрет - взаимопротиворечивый и нежизнеспособный как политическая программа, державшийся лишь самоей личностью своего автора. Надо признать, в его исполнении это безумие звучало органично - но и только. Фактически же это был лишь индивидуальный номер, представление, которое могло восприниматься лишь целиком и даже благожелательного критического взгляда предательски не выдерживало.
В этой связи главной проблемой Крылова было неверное позиционирование самого себя. Он зачем-то рядился в тогу «русского националиста», «патриота», печаловался о судьбе русского народа и т.д. Возможно, это было искренне, кто знает. Однако его тексты постоянно производили впечатление, будто те самые страна и народ, которые он так пылко защищает и о чьих горестях печалится, ему на самом деле не особенно-то и симпатичны. Тут и постоянное нудное бубнение про «ужасный русский климат», и сентенции про «мы прокляты жить в худшем месте планеты», и идиотские нападки на русский алфавит и даже сам русский язык, которые якобы «некрасивы», и массу ещё подобного можно вспомнить. Он будто стыдился быть русским, а нравился ему какой-то измышленный «русский народ», настоящий же вызывал реакции «более другие». Взять хотя бы то, что он писал о крестьянстве - тут, знаете ли, впору вспоминать Мракса с Торцким и Ленином, таким презрением и отвращением полны его заметки. «Обычный день русского крестьянина - поковырялся в дерьме, зарезал свинью, избил жену, трахнул сноху, нажрался с односельчанами» (это практически прямая цитата). Я это долгое время терпел, а потом у меня, что называется, бомбануло - ибо на работе нашёл журнал «Вопросы истории» со статьёй о бытовом художественном творчестве русского крестьянства и у меня случился разрыв шаблона. 1981 год, глухой совок - а написано с такими любовью и уважением, каких во всём творчестве Крылова на десятину не наберётся. После этого он для меня как «русский публицист» умер, ибо стало понятно, что вся эта «русофилия» - просто лицемерие, нелепая поза явно в расчёте на что-то, разница между писнёй его и усреднённого «эхомосквича» исчезающе мала, а покупаться на неуклюжую саморекламу - себя не уважать.
Статью ту, из «Вопросов истории», пользуясь случаем, прикладываю и всячески рекомендую.
На деле, если судить по его заявлениям, выступлениям и текстам, он являлся никем иным как представителем очередного извода доморощенных западников. Правда, опять-таки что-то неодолимо привлекательное он видел в какой-то выдуманной «Европе», неприложимой, по сути, ни к одной реальной европейской стране, и существующей как-то в отрыве и от них, и от европейской географии вообще. Естественно, полностью игнорировалось всё то зло, которое пришло из подлинной Европы на нашу землю и принесло столько горя нашему народу. «Европа - идеал, там всё правильно, а кто не согласен - те кремлядские наймиты и гебешные подонки» (последнее для посвящённых звучало довольно иронично).
Отчасти наличие таких построений объяснимо, учитывая наличие в анамнезе покойного диплома философского факультета МГУ. Его, кстати, уже начали называть «русским философом», по мере экзальтации добавляя «выдающийся» или «великий». Хотя Крылов, конечно, никакой не философ и в писаниях его ничего похожего на философию отродясь не водилось. То, что он делал, ближе к историософии - излюбленному занятию коллег по диплому. Правда, повторюсь, построения были чисто умозрительными, реальная же история с её противоречиями, обилием не укладывающихся в прямолинейные схемы фактов и проч. только мешала (и недаром он всё носился с нелепой «новой хронологией»). Но историософия, чтобы убеждать, всё-таки должна быть цельной. У Крылова же всё «ехало», что называется, с полпинка из-за своей внутренней противоречивости - вопиющей и какой-то нарочитой даже.
Я всё думал - отчего это? Ведь два высших образования, такой опыт, не может же он не видеть... А потом понял. Это чистой воды... Нет, не галковщина, как можно было бы вполне справедливо предположить, это, как ни неожиданно прозвучит, ленинщина. Именно старик Крупский и ввёл в арсенал публицистики, а затем и политической борьбы этот «диалектический» подход, который заключался в отсутствии чёткой позиции по тем или иным вопросам и выдаче в зависимости от обстановки взаимоисключающих сентенций. Надо, правда, отдать кровопийце должное - цель у него всегда была одна, и шёл он к ней неуклонно, пусть и виляя по пути. Однако Крылов ленинщину усвоил как раз через Галковского - тот ведь, как довольно неожиданно выяснилось в 2013-м, большой почитатель Ильича, всего его проштудировал и применял усвоенные приёмчики - не очень изящно, мягко говоря, но упрямо - на протяжении всей своей деятельности. Скорее всего, учитывая общеизвестный бред величия, он попросту считал себя перерождением Ульянова. Но при этом как раз внятной цели-то у него никогда и не просматривалось. Ну вот пишет чего-то, тень на плетень наводит, ругается, оплакивает судьбинушку свою - а чего хочет-то? Непонятно. Для деятеля, претендующего на политическое звучание - приговор.
Потом, правда, выяснилось, зачем ему всё это нужно. Это же обычный приём сколачивания секты: заявить себя знатоком и учителем жизни, постоянно намекать на собственную гениальность, высказываться туманно и противоречиво, но уверенным тоном обо всё подряд - и пытчиво наблюдать реакцию, высматривать, кто купился, а кто сомневается или посмеивается. И отгонять последних, укрепляя в первых уверенность, что они особенные - ведь поняли, о чём хотел сказать учитель, или хотя бы изображают это, а попутно всячески защищают, превозносят и рекламируют. Ещё очень помогают регулярные жалобы на обиженность, ущемлённость, непризнанность: «одинокого бездомного гения преследуют и травят раздувшиеся от жратвы элитарии-инородцы» (это уже подсмотрено у Розанова). Хотя со временем можно и позволять себе фразы типа «в 90-е я был долларовым миллионером и ходил в кожаных польтах». То есть поступать по завету классика - постоянно держать публику в состоянии изумления. Кто наживку заглотил - того в секту, сомневающихся обрабатывать, а негативистов - гнать и насмехаться.
Шансов стать политиком у «Димона с ЗИЛа» не было, а вот секту в конечном итоге создать получилось. Крылов-то и был членом этой секты. Причём на него «учение Галковского» произвело столь сильное впечатление, что выбраться из-под этой плиты он так и не смог, на всю жизнь оставшись этаким уценённым ДЕГом. Англомания (замаскированная под англофобию), конспирологические приёмчики (если не тип сознания), туманные рассуждения уверенным тоном посвящённого, «тонкий троллинг» (т.е. неумение вести корректную дискуссию), вплоть до стилистики. Читающим Галковского у Крылова ловить нечего - и наоборот. Собственно, ДЕГ довольно быстро почувствовал угрозу со стороны молодого и прыткого последователя - и принялся его (а заодно и ещё некоторых вроде Холмогорова) травить, вплоть до заявлений типа «русское движение состоится только тогда, когда гебешных провокаторов вроде Крылова будут находить со вспоротыми животами». Но вот влияние авторитета - Крылов сначала искренне недоумевал, за что его так, потом недоумевающе злился, а затем - сломался: сначала оправдывал в стиле «скорпион не может не жалить», затем и это отбросил, начал открыто перед ДЕГом унижаться - дескать, «дал оптику, до него как слепые котята тыкались, а с ним свет увидели». С восторгом девочки-фанатки писал, как Сам явился со свитой на презентацию «Буратины». Выглядело всё это, конечно, до крайности неприлично. Чисто та самая азиатчина, которую он так язвительно язвил в своих текстах - а уж с учётом общеизвестной «истории взаимоотношений»-то!.. Видел ли он это, понимал ли - теперь уж кто скажет.
При всём при том Крылов всё-таки не был клоном, «мурзилкой». Он был автором хоть и не ахти каких писательских дарований, но всё же со своим взглядом, а главное - был способен написать ясный, чёткий текст (в отличие от ДЕГа, который, видимо, заигрался и в какой-то момент вовсе утратил способность внятно выражать мысли). Вот, например, про комсомолию - из того, что сразу вспомнилось. Ему, правда, постоянно не хватало строгого редактора, который бы всю дурь из написанного вырезал. Но в обстановке голода на яркую публицистику он всё же стал видным автором со своим именем - то есть в нём не только эпигонство имелось. Жаль, что он отказался развиваться, выходить на новый, самостоятельный уровень - хотя может быть и не считал, что это нужно: «ДЕГ всё сказал», теперь задача максимально его идеи распространять. А может, в конце концов, и не мог - недаром всю жизнь так или иначе работал журналистом, публицистом, «пропагандистом и агитатором». Таковые, конечно, тоже нужны - но над этим уровнем редко кто поднимается. Крылов явно стремился - но не вышло. Не только из-за стиля и манеры письма, но и из-за уже отмеченной невнятицы посыла.
Последнее также блокировало его становление как политика или хотя бы общественного деятеля. Хотя, правду сказать, задатков у него изначально не было. «Крылов - он как Галки: только читать, публичные выступления не рекомендованы», - написал приятель, и мне нечего к этому добавить. Хотя... Я ведь был на оппозиционном митинге на Пушкинской в начале 2012-го. Выступал там много кто - и в том числе Крылов. Я из-за толчеи и невыгодного положения не видел, но слышал. Приятель обмолвился: «А ведь всем этим оппозиционерам митинги на руку пошли - они очень прокачали ораторские навыки». Я не мог сравнивать, но помню, что выступил Крылов действительно уверенно.
Конечно, он очень хотел быть участником политической жизни. Рвался на трибуны, митинги, к массам - а заодно и в СМИ, само собой. Увы, амбиции в данном случае сильно опережали как дарования, так и экстерьер. Не дала природа ни внешности, ни голоса - и даже на том митинге он был забыт буквально сразу, как отошёл от микрофонной стойки. И я помню, как встречали чуть позже в тот же вечер Навального - контраст, знаете ли, впечатлял. Однако, несмотря на это, Крылов так хотел, уж так хотел в политику, что, кажется, в какой-то момент решил прямо по нынешней пошлой фразочке из дамских пабликов в соцсетях: «Я за любую движуху, кроме голодовки». Пытался закрепиться в «либеральном» движе 2011-13 годов, затем активничал во время «Русской весны», вошёл в более чем странный «комитет 25 января» с нацбольём, сталиноидами и прочими странными личностями. То есть всю дорогу проявлял полную политическую неразборчивость, в которой, похоже, сквозило экзистенциальное отчаяние. «Хоть с чортом, но против большевиков». При этом, столь много писавший о сути советской и наследовавшей ей РФийской системы, он то ли забыл приложить писомое к себе и своей деятельности, то ли решил, что его это обойдёт. В результате получил судебный приговор по «русской статье» и попал в чёрные списки. По-моему к этому он был не готов и не выдержал.
А ещё - и, наверное, в одну из первых очередей - он хотел в «тусовку»: светскую жизнь с сытными гулянками, приятной компанией и безобидными выходками. Кстати, в некрологах нередко встречаются упоминания и даже рассказы о том, каким он хорошим и душевным человеком и собеседником был. Если это правда, то могло бы ему помочь - кабы опять-таки не странное непонимание условий, в которых он жил. Для участия во всей этой светской жизни (за которой, конечно, стоят полезные связи, ведущие к присутствию в СМИ, публикациям и гонорарам) есть свод неписанных правил, среди которых, во-первых, общее принятие реальности и положения вещей, а во-вторых - никакого русского национализма. Фрондировать в этом духе разрешалось разве что урождённым «элитариям» типа «Быкова», люди же со стороны типа того же Крылова должны были от «заразы» держаться максимально далеко. Наш герой же то ли снова не разобрался, то ли переоценил свои силы, связи и авторитет, начал «упираться в ереси», доказывая - вопреки уверениям, кажется, Антона Носика, - что его русский национализм никакой не наигранный, это не позёрство, а всамделишное, истинное, нутряное. И опять-таки попал в чёрные списки, из которых потом мучительно вылезал годами, порой откровенно унижаясь. Например, перебрался из вполне работоспособного, вопреки его уверениям, «Живого журнала» в по-настоящему жёстко модерируемый и откровенно враждебный Фейсбук и упорно, несмотря на десятки блокировок, продолжал там присутствовать - ведь как же, «вся культурная жизнь там, все лучшие люди!» О том, что он чужой на этом празднике жизни, в лучшем случае мальчик для битья, то ли не догадывался (что маловероятно), то ли думать не хотел (что скорее всего).
И вот ведь злая насмешка Истории: после всех своих писаний на еврейскую тему «Буратину» издавал в серии «Книжная полка Вадима Левенталя».
При этом, если как публицист Крылов в целом состоялся - да, неоригинальный, противоречивый, неглубокий, нередко претенциозный, но всё-таки, - то как «боец литературного фронта» (та сфера приложения сил, которую он, похоже, считал для себя основной) потерпел довольно обидный крах. По сути его упражнения на ниве «художки» - обычная графомания. Многословие, непременная демонстрация собственной начитанности и эрудиции, неумение справляться с материалом (нехитрую идею на страничку-другую он обычно размазывал на страниц пять-семь, а то и десять-двадцать). И опять-таки неоригинальность. Все его крупные произведения - «по мотивам»: насмешки над советской «научной фантастикой» или вариации на темы уже написанных произведений (как тот же «Буратина»). Но при этом впечатляющее самомнение - видимо, снова позаимствованное у ДЕГа. Чего стоят его стыдные самовосхваления о том, как много он пишет, как тонко всё понимает, сколько он замечательного изобрёл (особенно почему-то гордился своими некрологами, которые подавал как издёвку под видом хвалебной речи - и очень удивлялся, что издевательский смысл люди массово не считывают и обижаются на него, что он «врага хвалит»).
Но всё это бы полбеды! К сожалению, «литературное творчество» выявляло худшие черты личности Крылова, и в особенности - зацикленность на «половом вопросе». Оно переполнено откровенной порнографией, манией пихать всюду сцены соитий всех видов (по преимуществу почему-то извращённых), а также отдающим неизжитой инфантильностью изобразительным рядом: письки, попки, какашки и т.п. Вспоминается пословица «у кого что болит, тот о том и говорит». Но что нормально для пубертатного подростка, то для зрелого господина, отца семейства и претендента на роль в общественно-политической и культурной жизни страны - просто неприемлемо, нельзя, «нет пути». Крылов этого то ли не понимал, то ли намеренно хулиганствовал и упорно пихал дрянь всюду, перекладывая ею даже содержательные записи в Фейсбуке, бросая тень на отстаиваемые идеи, превращая их в признак проблемного персонажа. А может посылая в пространство некие сигналы: да я это со всей этой политикой не всерьёз, так, тряпки жгу, смеюсь, на самом деле я свой! С, конечно, заранее предсказуемым результатом. Безусловно, это наиболее грязная страница деятельности Крылова и кто знает, сколько вреда русскому движению она принесла уже и принесёт ещё. Хотя, как это ни печально, даже тут он оказался неоригинален и снова шёл по стопам своего духовного учителя. «Рыбак рыбака видит издалека», «подобное к подобному» и т.д.
Правда, как автор он в последние годы явно исписался. Круг тем, на которые он высказывался, и так был невелик, возможностей высказываться так, чтобы произвести резонанс, не прибавлялось, а новых идей (или хотя бы авторов, у кого можно их позаимствовать) не находилось. Поэтому тексты стали тусклыми, формульными, будто собраны из конструктура, даже в вопрошальнике он отвечал как-то нехотя, одной строчкой. Да и в Фейсбуке раз за разом одно и то же - особенно нелепой была его «антианглийская кампания», если что и продемонстрировавшая, так лишь запретительного уровня поверхностный подход к материалу при какой-то запредельной злобности и упёртости. Если чего и прибавилось, так разве что самолюбования и активного признания собственных заслуг.
Ну и жалоб на всё подряд, конечно. То есть человек, выйдя на ринг, в какой-то момент обнаружил, что он - не боец и постоянная борьба не снабжает его энергией (как того же Галковского), а истощает и угнетает. Что лишь в очередной раз показывает, насколько мало покойный, претендуя на всезнайство обо всём (и жизни, конечно, в первую очередь), знал самого себя. И смерть его более чем предсказуема - из некрологов мы узнаем, что он давно и серьёзно болел, и что при этом был упорным любителем и завсегдатаем компаний, где рекой лился алкоголь. Вообще, он очень гордился вот этим вот наплевательским отношением к собственному здоровью, бравировал даже: «Не соблюдаю диету, потому что голод мешает думать». Но в таком случае удивляться ли тому, что ушёл в 52 года, горевать ли? Возможно, он вообще именно к этому и шёл.
И как всё-таки характерна вот эта вот деталь с алкоголем! Несмотря на всю свою показную антисоветскость, Крылов был всё-таки классическим советским интеллигентом (точнее, образованцем), до мелочей. Может быть, именно потому его зарисовки о советчине так точны - но и ровно потому же никаким «русским националистом», «русским мыслителем» и т.п. он быть не мог и считать его таковым не нужно. Всё говорит скорее о том, что он считал себя «гражданином мира», «европейским интеллектуалом» (не знаю уж, на каком основании, сколько знаю, с языками у него было не очень) и как раз цепляться за «кровь и почву» не особенно хотел, а роль «руссо-фашисто» отыгрывал то ли по необходимости, оправдывая ожидания других, то ли просто из присущей склонности к эпатажу и хулиганства. Русским он так и не стал - и у меня нет уверенности, хотел ли стать. В этой связи вот что интересно. Мне тут прислали ссылку на, среди прочего, некролог авторства Б. Межуева, где написано, что Крылов «был в определенный момент самим нашим поколением» и «разгадка его феномена» для «младших современников станет способом понять всех нас». Я и вообще не очень понимаю претензий говорить от имени поколения или назначать кого-нибудь его символом - а в данном случае особенно. Ибо если символ поколения - Крылов, то это поколению приговор, причём весьма жестокий и обжалованию не подлежащий.
Между тем пора бы и честь знать. Но завершать на столь минорной ноте не хотелось бы. Мне вспоминается фраза, вычитанная ещё в середине нулевых на форуме Глобалруса (если кто-то помнит, что сие такое): высказываясь о тогдашнем «оппозиционном движе» в целом и «русских националистах» в частности, один из завсегдатаев написал: «Это всё стыдно и грустно, но это важный этап становления. Смешно, но надо. Дальше будет лучше». Собственно, точнее о Крылове и его поколении и не скажешь и, видимо, русскому движению и русской мысли после десятилетий советской пустыни необходимо пройти этот этап. Сейчас весь вопрос в том, преодолеет ли оно их наследие, выйдет ли на новый, более высокий и лучший уровень - или его задушат «егор-погром» и прочие младогалковцы-младокрыловцы. Если случится первое, то о Крылове можно будет вспоминать с благодарностью, закрывая глаза на всю ту мерзость и гадость, что он упорно с собой тащил. Если второе - ну что ж, будет плохо. Впрочем, Геростратова слава это тоже слава, в какой-то мере.
Довесок