«Что имеем - не храним, потерявши - плачем»
Сегодня - очередная годовщина одного из самых, пожалуй, бессмысленных большевицких преступлений. В связи с этим подумалось: как-то у нас принято считать, что как «Николашку спихнули», так и забыли его с лёгким сердцем, никто о нём и его времени не вспоминал и слова доброго не находил. На поверку же получается, что эпоха последнего на данный момент русского Монарха и личность его не просто не были забыты - советские порядки естественным образом вызывали сравнения с ними. Сравнения, вопреки «Краткому курсу» и прочей пропагандистской макулатуре, далёкие от критических (мягко говоря). Проще говоря, люди получили возможность сравнить - и самые смелые не стеснялись озвучивать свои выводы. С чем и предлагаю ознакомиться.
Конечно, представленная ниже подборка далеко не полна, - но даёт общее представление.
Выражения «Как при царе», «как при (проклятом) царизме» (русск.; проклятый - в ироническом смысле), «как до без царя» (евр.-русск.) - еще в 20-е годы стали широко употребляться в значении «опять нормально». Семен Липкин написал: «Я родился при царе и девять лет жизни прожил в нормальных условиях». Липкин родился в 1911 году и девять лет отсчитывает до падения Одессы в феврале 1920 года, когда большевики заняли ее в последний раз.
* * * * *
«Войска были ошеломлены - трудно определить другим словом первое впечатление, которое произвело опубликование манифестов. Ни радости, ни горя. Тихое, сосредоточенное молчание. Так встретили полки 14-ой и 15-й дивизий весть об отречении своего императора. И только местами в строю непроизвольно колыхались ружья, взятые на караул, и по щекам старых солдат катились слезы…
…доклады, личные впечатления, донесения соседних корпусов, которые я читал потом в штабе армии, дают мне возможность оценить объективно это настроение. Главным образом, конечно, офицерской среды, ибо солдатская масса - слишком темная, чтобы разобраться в событиях, и слишком инертная, чтобы тотчас реагировать на них - тогда не вполне еще определилась.
Отречение государя сочли неизбежным следствием всей нашей внутренней политики последних лет. Но никакого озлобления лично против него и против царской семьи не было. Все было прощено и забыто. Наоборот, все интересовались их судьбой и опасались за нее.
Мне известны только три эпизода резкого протеста: движение отряда генерала Иванова на Царское Село, организованное Ставкой в первые дни волнений в Петрограде, выполненное весьма неумело и вскоре отмененное, и две телеграммы, посланные государю командирами 3-го конного и гвардейского конного корпусов, графом Келлером и ханом Нахичеванским. Оба они предлагали себя и свои войска в распоряжение государя для подавления «мятежа»…
Деникин А.И. Очерки русской смуты. Париж, 1921
* * * * *
3-й Конный Корпус:
- Я получил депешу, - сказал граф Келлер, - об отречении Государя и о каком-то Временном правительстве. Я, ваш старый командир, деливший с вами и лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь Император в такой момент мог добровольно бросить на гибель армию и Россию. Вот телеграмма, которую я послал Царю: «Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от престола. Прикажи, Царь, придем и защитим Тебя».
- Ура, ура! - закричали драгуны, казаки, гусары. - Поддержим все, не дадим в обиду Императора.
Подъем был колоссальный. Все хотели спешить на выручку плененного, как нам казалось, Государя». Ответ пришел от нового командующего Румынским фронтом Д.Г. Щербачева: под угрозой объявления бунтовщиком Келлеру предписывалось немедленно сдать корпус.
Гвардейская Кавалерия:
До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха.
Генерал-адъютант Хан-Нахичеванский. № 277, 3 марта 1917 г.
* * * * *
«Так вот какая мысль мне не дает покоя, видя что творится кругом. Неужели старое правительство было право, когда в основу всей своей политики (против которой я так восставал) клало идею о том, что мы, русские, не доросли до «свободы», неужели это действительно так? Неужели русский человек видит в «свободе» не увеличение гражданского долга (не за страх, а за совесть) а просто свободу делать все что раньше не делалось, все что раньше запрещалось! Неужели наша русская психология не признает другой свободы, как только свободы хамского желания, самого грубого его исполнения и абсолютное непонимание спокойного и сознательного национального самоуважения! Вот эта мысль ужасна!»
Из письма Великого Князя Дмитрия Павловича своему отцу, Великому Князю Павлу Александровичу, 29 апреля 1917 года
* * * * *
Одна лишь Ольга Александровна, младшая сестра Государя, решилась впоследствии произнести покаянные слова о вине всей Царской фамилии: «Я опять скажу Вам, что нас всех следует винить… Не было ни одного члена семьи, к которому Ники мог бы обратиться , за исключением, быть может, Сандро, моего зятя, но даже с ним дела временами обстояли сложно… Какой пример мы могли дать нации?»
Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998. С. 357.
* * * * *
Даже люди, предубеждённо относившиеся к «царскому режиму», познакомившись с Царём поближе, круто изменили своё мнение. Так, член ЧСК В.М. Руднев, командированный в комиссию по личному распоряжению Керенского, в своей Записке «Правда о Царской Семье и тёмных силах» писал:
«Я приступил к исполнению моей задачи с невольным предубеждением, вследствие читаных мною отдельных брошюрок, газетных заметок и слухов, циркулировавших в обществе, но тщательное и безпристрастное расследование заставило меня убедиться, насколько все эти слухи и газетные сообщения были далеки от истины ... Я просмотрел все архивы дворцов, личную переписку Государя и могу сказать: Император чист, как кристалл».
Другой член ЧСК на вопрос, почему не обнародуется царская переписка, ответил: «Если мы её опубликуем, то народ будет поклоняться им, как святым». Даже один убеждённый социалист-революционер, еврей по национальности, идейный и убеждённый противник Самодержавия, сказал с тревогой и недоумением в голосе члену ЧСК А.Ф. Романову: «Что мне делать! Я начинаю любить Царя…»
Солоневич И.Л. Народная монархия
* * * * *
10 Мая 1917 года
Всемилостивейший Государь! Николай Александрович!
Если Вам тяжко переносить заключение своё, верьте и знайте, что миллионы русских сердец оплакивают Вас, как страдальца за Святую Русь. На нашей планете, начиная Спасителем, немало было страдальцев; и не [только на] Вашу долю выпала эта горькая чаша. Люди злы, но милллионы русских сердец возносят мольбы к Богу об утешении Вас. Молитесь же и бодрствуйте!
Верный и неизменный Вам 12-летний Георгий.
(ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2281. Л. 78).
* * * * *
«10 июля 1917
Старые слуги царского режима, видно, больше понимали психологию своего народа, чем революционные утописты-демагоги теперешнего анархического режима. До окончания войны не надо было разлагать армию! Народу же еще нужна палка, желательно только, чтобы она была палкой мудрой и любящей!»
Кравков В. П. Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. М., 2014.
* * * * *
«При Батюшке-Царе ничего не было, а теперь каждый день убийства, грабёж и жаловаться некуда. Зато теперь - свобода, подохнуть бы вам всем, кто это выдумал. Прошу передайте Батюшке Николаю привет. Мы за Него молимся, чтобы Он встал на Престол... Я и другие, много нас, хотим голосовать за Батюшку - Царя Николая, при Котором нас, бедняков, никто не трогал и всё было доступно и дешево, а хлеба было много; а теперь при новом вашем правительстве одни грабежи и насилия, и жаловаться некуда... Неужели Батюшка-Царь не вернется к нам, Господи, вразуми народ и верни нам Защитника-Царя!»
Крестьянская челобитная в оргкомитет Учредительного собрания, декабрь 1917 г. (за множеством подписей; ГАРФ, ф. 1781)
* * * * *
«Я, как участник шествия 1905 г. 9 января, должен констатировать факт, что такой жестокой расправы я там не видел, что творили наши «товарищи», которые осмеливаются еще называть себя таковыми, и в заключении должен сказать, что я после того расстрела и той дикости, которые творили красногвардейцы и матросы с нашими товарищами, а тем более после того, когда они начали вырывать знамена и ломать древки, а потом жечь на костре, не мог понять, в какой я стране нахожусь: или в стране социалистической, или в стране дикарей, которые способны делать все то, что не могли сделать николаевские сатрапы, теперь сделали ленинские молодцы».
Из показаний рабочего Обуховского завода Д.Н. Богданова, участника манифестации в поддержку Учредительного собрания. 29 января 1918 (ГАРФ. Ф. 1810. Оп. 1. Д. 514. Л. 79-80)
* * * * *
«Охрана личности исчезла вовсе… Грабежи сделались бытовым явлением… Личной неприкосновенности в смысле права граждан и ограничения для власти нет и следа. Жандармские обыски и охранные аресты былого времени - верх правомерных действий, сравнительно с обысками, проводимыми по ордерам советской власти».
Вестник Европы. 1918. Январь-апрель. С. 380.
* * * * *
«14 сентября 1918 г.:
Тяжело слушать неправые обвинения, ведь человека ни разу не видели в глаза, а ругают… А что худо разве раньше жилось. Да еще как хорошо… Не умеем ценить доброго, хорошего, где теперь Они? Неужели нету живых, ой я и верить не хочу разным россказням».
Дневник Матрены Распутиной // Расследование цареубийства. Секретные документы. M., 1993. С. 31-81.
* * * * *
«России, которую я знала и любила, нет больше на свете. На ее месте стоит отвратительное, громогласно лгущее, властвующее меньшинство, и под ним - громадное, вымирающее от голода, выродившееся, с заткнутым ртом большинство».
«России, которую я знала и любила, нет больше на свете». Материалы и документы о В.И. Засулич. 1917-1931 гг. // Исторический архив. 2007. №6. С. 63-81.
* * * * *
«Одесса, 1919 г.
12 апреля (старого стиля).
Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, - всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…»
И.А. Бунин. Окаянные дни
* * * * *
«Представители Советской власти, особенно в уездах и вообще в провинции, допускают часто такие отступления от декретов и основных законов Советской Республики, что в пору и прежним царским «слугам» у них поучиться», - писала в 1919 г. В.Д. Бонч-Бруевичу некая А. Дебор (ГАРФ. Ф. 4390. Оп. 14. Д. 9. Л. 5).
* * * * *
«Когда-то, в царские времена, тюрьма служила для многих из нас настоящей школой. После изнуряющей, треплющей подпольной и нелегальной жизни на воле, когда и времени не хватает на серьезную умственную работу, да и отсутствие собственного угла и необходимость шататься по «ночевкам» зачастую лишают всякой возможности заниматься систематически, тюрьма служила местом отдыха, где можно почитать, подумать, разобраться в своих мыслях, попытаться изложить их на бумаге. Тюрьма была для революционера местом усиленного умственного труда. Не то - в советской тюрьме. Доставать в Советской России книги очень трудно, почти невозможно. Даже в бумаге и письменных принадлежностях ощущается огромный недостаток. При таких условиях систематическая умственная работа крайне затрудняется, и в тюрьме царит вынужденная праздность».
Дан Ф. И. Два года скитаний (1919-1921). Берлин, 1922. С. 183.
* * * * *
«При царе я не хлопотал о заграничном паспорте, когда хотел поехать во Францию или Испанию. Я просто подавал заявление в доме генерал-губернатора и через несколько дней получал паспорт. В советской России на усилия уехать было истреблено целые полгода. Те разбойники, которые сейчас заседают в Кремле и в других, воровски захваченных, московских домах, давно обратили всё русское население в рабов и восстановили крепостное право с прикреплением к данному месту. Вырваться из советской России заграницу - чудо, и это чудо со мною совершилось».
Бальмонт К. Кровавые лгуны // Воля России. 1921. 22 мая. С. 4-5.
* * * * *
«У Бакунина Г.А. - жителя с. Панино Долженской волости Крапивенского уезда Тверской губернии - дома были развешаны портреты Николая II, и он всех убеждал в том, что император жив и находится в Англии, скоро вернётся (события происходили в январе 1923 г.) и перевешает всех коммунистов (ЦНИТО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 514. Л. 33).
Лозбенёв И.Н. Протестное движение населения Центрально-Промышленного региона России в годы новой экономической политики (1921-1929 гг.). М., 2012. С. 132.
* * * * *
Обзор политэкономического состояния СССР за сентябрь 1924 г.:
Недовольство налогом. Недовольство налогом в настоящее время принимает весьма широкие размеры. Имеются сведения сильнейшего возбуждения крестьян, указывающих, что царский налог был гораздо легче.
Обзор политико-экономического состояния СССР за ноябрь 1924 г.:
На Ижевских заводах под влиянием слухов о сокращении отдельными лицами ведется агитация о том, что при царизме жилось лучше, чем сейчас, что сейчас подымают норму и снижают зарплату, да того и гляди совсем вышибут с работы.
Из обзора политического состояния СССР за январь 1925 г. по данным ОГПУ:
В ряде волостей Орловского у[уезда] крестьяне - не только кулаки, но и середняки - говорят, что при царизме по 3 года не платили податей, а имущества не описывали, теперь же кто не уплатит в срок, у того сейчас же описывают имущество и продают его.
Обзор политического состояния СССР за октябрь 1925 г.
Выдержки из доклада беспартийного крестьянина - предсельсовета на перевыборах райсовета Костромской губ.: Октябрьская революция дала крестьянину немного, хотя много сулила, верно, получил крестьянин земли, так за нее Советская власть такие налоги лупит, что мужик и земле не рад, - больше, чем царское правительство; царское правительство в нашей деревне раньше сбирало государственных сборов 300 руб., земских - 300 - всего 600 руб., а Советская власть требует единый сельхозналог - 2576 руб. 72 коп., да страховки 392 руб., это на 136 домохозяев обойдется, в среднем около 19 руб. сельхозналога и около 3-х руб. страховки - всего 22 руб. Причем, косвенные налоги практикуются вовсю, а что царское правительство давало крестьянину и что дает Советская власть видно из следующего сравнения: раньше в деревне была хорошая школа с двумя учительницами и около 100 человек учеников, раньше мужик обращался в больницу за всякой помощью бесплатно, раньше мужик ходил и ездил за реку в г. Кологрив по плакатному мосту бесплатно, в 1907 году царское правительство в нашей деревне производило землеустройство с разбивкой на широкие полосы бесплатно; а теперь в деревне той хорошей школы нет, сгорела, школу заменяет крестьянская изба и то одна и одна школьная работница. Учащихся около 50 человек, а нанять два помещения и содержать две школьные работницы Советская власть не в состоянии, якобы детей половина учится - это они безграмотность ликвидируют...
Орловская губ. В ряде волостей Орловского у. крестьяне не только кулаки, но и середняки говорят, что при царизме по 3 года не платили податей, а имущества не описывали, теперь же кто не уплатит в срок, у того сейчас же описывают имущество и продают его…
На общем собрании Союза строителей в г. Покровске (Немреспублика) рабочие по докладу представителя совпрофа говорили, что «рабочим живется хуже, чем при Николае II, и что фактически разница только в том, что одного тирана сменили на многих». Из группы присутствовавших раздался голос: «Да здравствует Николай II».
Влияние товарного голода и «ножниц» проявилось в усилении антагонизма к городу, охватившем часть крестьянства, в связи с чем мотивировка необходимости крестсоюза сводится к регулированию цен на хлеб и промтовары. «Властью мы ничего, довольны, - заявляют крестьяне Орловской губ., жалующиеся на дороговизну фабрикатов, - но невольно вспомнишь царское время, когда ситец был 8-9 коп., а кумач 10 коп. аршин».
Пермский орудийный завод ГУВП (Урал). В цехах артотдела, в частности в снарядном цехе, рабочие волнуются. Главная причина волнения та, что ТНБ, пользуясь 18% прибавкой зарплаты, снизило расценки. В снарядном №2 цехе мастера Шараборина (эсер) и рабочие, принимавшие активное участие в забастовке 4 мая, Ракитин, Ильин и др., кричат: «Вот вам ваша Советская власть, хорошо она жмет вас, при царе и Колчаке жилось лучше, не нужно поддаваться, вспомним, как делали раньше - забастуем»…
В Однолуцкой вол. Волховского у. крестьяне сравнивают жизнь [с жизнью] царского строя: «При царе порядки были куда лучше, если случится голод, то давали всем достаточно, можно было купить и на деньги, или взять под заклад у купца, у них можно взять, что угодно, а теперь хоть помирай, все власть виновата».
Псковский округ. 12 октября с.г в Порховском районе была обнаружена листовка, брошенная на мостовую базарной площади. Содержание листовки следующее: «Долой ленинизм, да здравствует царизм. Ура. Даешь царя, свободу и хлеб. Товарищи, довольно, поверили. Будет. Ура».
* * * * *
Сводки ОГПУ за относительно благополучный 1925 год зафиксировали такие высказывания рабочих: «Рабочему живётся сейчас много хуже, чем при Николае II» (Покровск), «За границей рабочим живётся лучше, чем в СССР» (Кострома), «Коммунистическая партия несёт не свободу, а кабалу» (Урал)…
Уже к 1929 году рабочие сделали для себя вполне определённые выводы по поводу Советской власти - «Рабочие с плачем работают под гнётом». «При Николае мы и наши дети питались в сто раз лучше, чем теперь, а получали меньше, теперь же дошли до того, что картошки и той стало недостаточно, а при социализме и совсем, по-видимому, не будут давать есть» - такие разговоры среди рабочих были подслушаны одним из информаторов на заводе имени Степана Халтурина в этом же году…
Орлов И.Б. Политическая культура России ХХ века. Учебное пособие для студентов вузов. М., 2008. С. 137, 144.
* * * * *
Предоставим слово члену ЦК ВКП(б), известному советскому писателю и политическому деятелю 1930-х годов Михаилу Кольцову. Подробно анализируя обстоятельства отречения Государя он пишет: «Целый ряд генералов, сановников, придворных - почти все в своих зарубежных воспоминаниях рисуют яркие картины своего героизма, верноподданнического упорства в отстаивании династии. Все это, по их словам, разбилось о мягкую «христианскую» уступчивость царя, его непротивление и мирный характер. Конечно, это историческая ложь, нуждающаяся в разоблачении. Достаточно даже беглого знакомства с генеральскими мемуарами, чтобы разглядеть толстые белые нитки, которыми они шиты. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшемся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам монарх. Спасал, отстаивал царя один царь. Не он погубил, его погубили»
Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев, документы. М., 1990. (Репринтное воспроизведение издания 1927 г.) С. 27-28.
* * * * *
Мариупольский округ. Лишенные права голоса с. Македоновки Сартанского района заявляют: «Техника советских выборов неправильна. Несмотря на то, что на всех углах распространяются о советской демократии, в действительности при царском правительстве было больше свободы выборов и демократии, чем при Советской власти, [к] которой допущены все молокососы, не умеющие [ни] сами жить, ни управлять селом и страной, которых избирают по рекомендации коммунистов на открытом собрании. Другое дело, было бы старое время, тайное голосование, где каждый мог отдать свой голос за любого кандидата, никого не боясь, а то теперь открыто кто попробует быть против, того берут на заметку и т.д. Фактически теперь не выборы, а назначение - пусть попробуют провести тайное голосование, и вы увидите, что ни один коммунист или кандидат не пройдет» (ОК ВКП(б), сводка о перевыборах советов 12 декабря 1928 г.).
Сводка Информационного отдела ЦК ВКП(б) «Программа и методы борьбы кулака». 3 апреля 1929 г.
* * * * *
Приводим наиболее характерные кулацкие антисоветские лозунги в обнаруженных в 1930 г. листовках:
2. «Долой коллективизацию, да здравствует столыпинщина» (УССР).
6. «Долой ленинский коммунизм. Долой пятилетку. Давай царя, индивидуальные хозяйства и старые права» (УССР).
11. «Да здравствует капитализм, царь и Бог, долой самодержавие коммунизма» (ЦЧО).
Из докладной записки Секретно-политического отдела ОГПУ о формах и динамике классовой борьбы в деревне в 1930 г. от 15 марта 1931 г. (ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 679. Л. 36-72)
* * * * *
Из письма, направленного киевским рабочим П.В. Смирновым в первой половине 1932 года: «Тов. Сталин, у нас делается то, что делалось при царе - царь далеко, а бог высоко, но сейчас в тысячу раз большая беда. Те, кто информирует, получают хлеб и булку, и все это ясно, они имеют закрытые столовые РПК, РВК, а несчастные люди умирают с голоду».
из: «Голод 1932-1933 років на Україні: очима істориків, мовою документів»
* * * * *
«В.В. Шульгин вспоминал об одной его лекции о Февральской революции для членов НТС в 1934 г., на которой присутствовал Петр Беренгардович Струве, один из основоположников русского марксизма и до революции ярый оппозиционер царскому правительству. После лекции начались прения и Струве заявил, что у него была единственная причина для критики Николая II - что тот был излишне мягок с революционерами, которых, по словам Струве, нужно было «безжалостно уничтожать». Шульгин в шутку спросил, уж не считает ли Струве, что и он сам должен был быть уничтожен. Струве, чрезвычайно разволновавшись, воскликнул:
- Да!
И, встав со своего места, зашагал по зале, тряся седой бородой.
- Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою - бац! - прикладом по черепу!
Он так разволновался, что председательствующий, опасаясь за его здоровье, закрыл дискуссию».
Новое русское слово. 1969. 19 окт. С. 7. Письмо Н. Боброва издателю. Информация почерпнута у Н.Д. Тальберга.
Также: Тюремная одиссея Василия Шульгина: Материалы следственного дела и дела заключённого. М., 2010.
* * * * *
«…в отчетах о массовом посещении в конце марта - начале апреля 1934 г. сотрудниками ИМЭЛ общежитий и иных мест проживания рабочих и работниц комбината «Красная роза»…
…в общежитии кадровых работниц «Брянка» «на вопрос, кто такой т. Сталин… сновальщица сказала: «Это как прежний царь». Другие не умели поправить этого ответа... Когда я, - в качестве беседчицы в данном случае выступала вдова "железного Феликса" С.С. Дзержинская, - разъясняла, что недопустимо сравнение вождя мирового пролетариата с царем, угнетателем трудящихся масс, заметила в глазах одной из старух испуг: как это я осмеливаюсь так [нрзб.] царя! А одна заметила: "уж больно все тогда было дешево"»…
«...при Жиро [бывший владелец фабрики] и помещиках - хорошо зарабатывала!" (Сероухова)». Несколько выше беседчик сообщает, что она бывший кандидат партии, переведенная комиссией по чистке в сочувствующие.
Пожилые люди нередко вспоминали о дореволюционном времени положительно... работницы-пенсионерки... «считают свое положение рабочих и крестьян в СССР очень скверным, гораздо хуже, чем до революции. Говорят, что с каждым годом «все хуже и хуже». - «При хозяине мы хорошо зарабатывали и имели возможность класть сбережения в банк. Питались хорошо. В столовке коровьего масла было сколько угодно, а постное кувшинами стояло!» На вопрос были ли при хозяине пенсионерки из старых работниц, ответ: «Все старые работницы оставались на фабрике и в общежитии, питались со всеми рабочими и жили лучше, чем мы теперь. Хозяин никого не рассчитывал и заботился о рабочих. Дети хозяина работали наравне со всеми рабочими на фабрике». Вообще о бывшем владельце фабрики отзывались хорошо: «Какой же это капиталист, наш Жиро? - Он работал больше нас и помогал нам» - «у меня теперь пенсия 27 руб., а при нем была 50 руб.» - «И хороший хозяин: найдет что-нибудь на полу, подберет, не то что наши мастера - только расхаживают».
На вопрос беседчика пожилым работницам, одобрительно отзывавшимся о дореволюционной жизни, «почему же несмотря на прекрасные условия жизни при хозяине они все неграмотные, ответили: не хотели, а хозяин предлагал, были и школы. А теперь учатся, но какой толк…
…бывшая комсомолка, т.е. человек молодой и грамотный, «о съезде знает, читала речь Сталина сколько раз, но ничего не поняла и не запомнила и вообще политграмота не дается... Говорит, что в книжках читала, что и прежде, т.е. в царском [нрзб.] рабочие имели возможность учиться, не только в Советской России».
…отчет беседчика Андрианова об индивидуальной работе с 60-летним имэловским истопником Умеренковым... беседчик говорит, что он «живет старыми мыслями. Раньше (до революции) работал в шахтах и зарабатывал 150 руб. Жил якобы (слово «якобы» вставлено в текст сверху, т.е. потом) очень хорошо. В старой армии ему тоже было хорошо. О Красной армии Умеренков отзывается, что это - мол та же армия, что и раньше…»
Мосолов В.Г. «Со всех сторон дерут…» (что говорили простые советские люди своим агитаторам) // Социальная история. Ежегодник, 2004. М., 2005. С. 285-294.
* * * * *
«Заелись и забыли, чем щи хлебали, где ты со своим ЦК был до смерти Ленина, выглядывали, чья возьмет, а потом появился как диавол и замучил весь народ; кричишь, что ты в конституции дал все народу. Да чего ты нам мог дать, мы больше имели от батюшки-царя».
Из письма Сталину от русской швеи Анны Павловой. Цит. по: История России. ХХ век: 1894-1939. С. 959-962.
* * * * *
«…место действия - городок Козельск, один из многочисленных районных центров Западной области. Время действия - 1936 год, год принятия сталинской Конституции и канун ежовщины.
…звучат в этом же районе и другие голоса, их с тревогой цитирует секретарь райкома…
В колхозе имени 8 Марта Гришинского сельсовета Алёшина Евдокия Савельевна, бывший кандидат партии, бывшая лишенка, ведёт гнусную агитацию. «Раньше у помещика-то работаешь и тут же получаешь деньги, а теперь в колхозе целый год работаешь, а получить нечего»…
Восленский М. Номенклатура. М., 1990. Глава «Секретарь райкома». С. 524.
* * * * *
Крестьяне… жаловались в своих письмах по поводу Конституции 1936 на неудовлетворительность медицинского обслуживания на селе… Многие письма патетически описывали тяжёлое положение вдов и детей, лишённых медицинского ухода, поскольку они не могут себе этого позволить. «Раньше, в прошлые годы, пойдём в больницу бесплатно. Сейчас платишь за какую-нибудь разведённую хиной воду 50 к. или 70 к., а если мази, то рубль берут» (ГАРФ, ф. 3316, оп. 41, д. 81, л. 74; д. 82, л. 84; д. 107, л. 26-27, 78, 81).
Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история советской России в 30-е годы: деревня. М., 2008. С. 243.
* * * * *
«Я бухнулся перед ним на колени и сказал: «Ваше величество, тут без вас ТАКОЕ было!»
Сон писателя Алексея Толстого, виденный и рассказанный им в 1938 году
* * * * *
«Введение формы, напоминающей дореволюционную, возвращение золотых погон вместе со словом «офицер» являлось весьма символичным изменением отношения к русским воинским традициям (хотя бы их внешнего атрибута) и к русскому офицерству... Согласно агентурным данным органов госбезопасности, реакция военнослужащих на введение новых знаков различия была в основном одобрительной. Считали, что введение погон поднимет авторитет и роль командного состава, укрепит дисциплину, заставит войска «соблюдать честь русского военного мундира», напомнит о победах русского оружия. Вместе с тем, многие уловили и эту внешнюю знаковость преемственности с дореволюционной армией, и определённую искусственность подобной меры. Так, один из командиров в личной беседе сказал о погонах: «Было время, когда мы их ненавидели, а теперь решили по образцу старой армии надеть их... Старый офицер русской армии был культурнейший человек, а наши - это просто срамота». А другой полковник заявил: «Теперь упрекать старых [царских] офицеров не в чем, и отношение к ним изменится, т.к. сейчас все будут офицерами. Только почему-то не прибавили слово «господин»...».
Сенявский А.С., Сенявская Е.С. Трансформация советской идеологии в период Великой Отечественной войны и её влияние на психологию народа // Труды Института российской истории РАН. Вып. 10. М. 1997. С. 168.
* * * * *
«Понравилась мне своей яркостью красок картина «Утро»… Во весь рост, в парадном маршальском костюме, при всех наградах Сталин, а у ног яркое солнце восходит. Развёртываю я эту картину, а отец с полатей: «Смотри-ка, Сталина выше солнца подняли. При царе Николае такого не было». А ведь тогда ещё моё поколение ему так верило» (А.В. Грязин, 1926 г.р.).
Бердинских В. Крестьянская цивилизация в России. М., 2001. С. 399.
* * * * *
Об отношении сельского населения к налогам свидетельствует выдержка из аннимного письма, отправленного в Совмин СССР осенью 1948 г.: «Каким образом царское правительство могло обходиться одними податями, не было таких раздутых взимателей: в райфо - 50 человек, уполминзаг - 30 человек, завы, старшие инспектора, участковые инспектора, агенты, масса счётчиков и учётчиков, и всё это в одном районе?..»
Попов В.П. Российская деревня... С. 140-142. он же. Экономическая политика советского государства. 1946-1953 гг. М.-Тамбов, 2000. С. 196.
(далее)