Кавказская пленница! (Россия, 2014, реж. Максим Воронков)
Пинать такое кино бессмысленно, оно само себе пинок. Смотреть целиком и разбирать детально - всё равно что сложить развязанный пупок на алтарь киноблогинга. Дело закончится сетованиями на сорта современных кинематографистов, а те в ответ злобно припомнят сорта современных киноблогеров. Расплюёмся и будем взаимно правы, как всегда.
Но никто не отменял задачу профилактики таких вандализаторских акций, как псевдомодернизация культовых комедий. Ладно свои позорятся, фиг с ними, за пределами РФ их никто не замечает, да и в РФ тоже. Считайте, как и небыло. Но сама по себе зараза общемировая, апгрейды "Охотников за привидениями" валом валят. Этак до "Людей в чёрном" доберутся, а там и "Пятый элемент" падёт. Так не пора ли нам, зрителям, поактивнее озвучивать претензии хотя бы на своих микроуровнях борьбы.
В отличие от соцреалистического кино, проводившего принцип "мы с тобой одной крови, ты и я", мир гайдаевских комедий не делал "отрицательных" персонажей маргиналами, предоставлял им возможность соревновательного оппонирования, позволял говорить на своём языке.
"Кавказская пленница" стала классикой не только потому, что там много скетчей и все забавные. Универсальный опыт социокультурной самоидентификации, вот что в ней ценно. Этот фильм - ёмкий очерк культурного билингвизма, где у советских граждан противоположные системы ценностей и, соответственно, разные категориальные аппараты при формальном единстве языка общения.
Зрителя вводили внутрь культурно-языкового конфликта, когда Шурик пытался объяснить администратору гостиницы, почему отказывается от выпивки. Осадить навязчивого доброжелателя не удалось именно по той причине, что трезвенник не перевёл свои аргументы на язык человека, способного спаивать незнакомцев, так что лепет о физической непереносимости алкоголя просто не был услышан. Вот скажи Шурик, что в пьяном виде разрушает часовни и охотно выпьет только в том случае, если собутыльник возьмёт на себя издержки по оплате ущерба, это был бы другой разговор.
Больше Шурик такой ошибки не совершал. Когда понадобилось сколотить отряд по вызволению из психиатрической лечебницы, последовало предложение "сообразить на троих". Фиг ему помогли бы, огласи он истинную причину побега!
В свою очередь, идейные оппоненты тоже свободно ориентировались в языках культуры. Именно они превратили родную речь Шурика из языка программных идеалов в язык формализма и пустозвонства: "Плохо мы ещё воспитываем нашу молодёжь", "Да здравствует советский суд, самый гуманный суд в мире!". (Здесь Гайдай, возможно, не вполне искренен, но в условиях цензуры всё равно не смог бы провести тезис о том, что именно товарищи Сааховы и их лизоблюды как раз и создали "язык программных идеалов". Кроме того, глубинные раскопки грозили сменой жанра).
Наконец, есть и люди-медиаторы, свободно существующие как бы в культурно-языковом пограничьи. А именно, товарищ Джабраилов, как истинный билингв, оказался способен и продать племянницу за статус родственника при чиновнике, и предоставить ей полную свободу тусовок и ночёвок с альпинистами.
Словом, рулила языковая гибкость. Если разбирать "Кавказскую пленницу" эпизод за эпизодом, мы увидим, как люди переводят друг другу с языка на язык ("В моём доме попрошу не выражаться!", "Киргуду!", "Излишества нехорошие") и без запинки говорят то, что желал услышать оппонент.
Авторы ремейка прочли "Кавказскую пленницу" как обычную (!) комедию нравов и сосредоточились на модернизации приколов. Может, будь у нас сейчас великая эстрада, этот номер имел бы шансы на успех. Но у нас давно нет великой эстрады, так что на приколах не выехать никому.
Например, упомянутый выше мини-эпизод с обманным предложением "сообразить на троих" в ремейке превратился в прикол-подводку к подробному эпизоду акробатических упражнений по перепрыгиванию через ограду больницы - и совершенно потерялся в этом неоправданно расширенном действе, приобретя статус маленького, бессодержательного фансервиса.
Резко проапгрейдилось уже начало фильма-ремейка. Первым эпизодом стало объяснение, почему Шурик едет от аэропорта на ослике, а не на такси.
Обнять и плакать. Ведь это именно то, чего нельзя разъяснять ни в коем случае! Во всей мировой культуре есть только один персонаж, с чьими поездками на осликах знакомы решительно все. Шурик въехал в пространство комедии-оригинала как тот, кто по своим моральным качествам ассоциировался с куда более знаменитым всадником, в какой бы Иерусалим ни направлялся.
Заигрывания с высокой символикой вовсе не прихоть Гайдая, а отладка внутреннего зрительского камертона. Причём осликом дело не граничилось. В первом же эпизоде оригинала Нина появилась в платье с дизайном а-ля французский флаг, как муза Свободы, Равенства и Братства. Образ футуроцентричной, но сентиментальной высокой культуры 1960-х проплыл пред очами восхищённых Эдика и Шурика, феминизированных мультикультуралистов.
vs
Согласитесь, в 2014 году такое трёхцветное платье выглядело бы как актуальный намёк на постсоветскую госсимволику. Но в ремейке на Нине красно-белое платье. Цвета белорусского флага? хм, есть ли в этом смысл. С другой стороны, спасибо, что госсимволику эпохи скрепоохранительства не выдали за символ чего-то высокого и самоценного.
Что характерно, внедряемые зрителю на подсознательном уровне ориентиры на "высокое" в комедии-оригинале отлично работают. А в комедии-ремейке работать нечему, вот всё и разваливается, не став целым.
За доказательной базой дальше первых эпизодов и ходить незачем. В комедии-оригинале Шурик и Эдик познакомились только что посреди пыльного шоссе и у них сразу есть не менее четырёх причин, чтоб держаться настороженно:
Сколько минут "Кавказской пленницы" нужно посмотреть, чтоб ощутить это? Сколько минут ремейка дают такой же результат (и дают ли?).
Уверены ли авторы ремейка, что их Шурик и Эдик сами не выглядят маргиналами, терроризирующими госвласть?
Другой вопрос, а возможен ли сегодня очерк культурного билингвизма и стоят ли проблемы самоидентификации. В комедии Гайдая речь шла о сосуществовании и взаимных корректировках. Нынче же скрепы и защита чувств, то бишь, Шурику предложено заткнуться раз и навсегда, как и не было его никогда в наших сердцах. У Гайдая насчёт скреп совсем другой персонаж, которого пробрало аж до печёнок в "Бриллиантовой руке" при виде нимбоносного мальчика. Наверное, это надёжно защитит "Бриллиантовую руку" от ремейкизации, иначе уж слишком явным станет сарказм.
Но никто не отменял задачу профилактики таких вандализаторских акций, как псевдомодернизация культовых комедий. Ладно свои позорятся, фиг с ними, за пределами РФ их никто не замечает, да и в РФ тоже. Считайте, как и небыло. Но сама по себе зараза общемировая, апгрейды "Охотников за привидениями" валом валят. Этак до "Людей в чёрном" доберутся, а там и "Пятый элемент" падёт. Так не пора ли нам, зрителям, поактивнее озвучивать претензии хотя бы на своих микроуровнях борьбы.
В отличие от соцреалистического кино, проводившего принцип "мы с тобой одной крови, ты и я", мир гайдаевских комедий не делал "отрицательных" персонажей маргиналами, предоставлял им возможность соревновательного оппонирования, позволял говорить на своём языке.
"Кавказская пленница" стала классикой не только потому, что там много скетчей и все забавные. Универсальный опыт социокультурной самоидентификации, вот что в ней ценно. Этот фильм - ёмкий очерк культурного билингвизма, где у советских граждан противоположные системы ценностей и, соответственно, разные категориальные аппараты при формальном единстве языка общения.
Зрителя вводили внутрь культурно-языкового конфликта, когда Шурик пытался объяснить администратору гостиницы, почему отказывается от выпивки. Осадить навязчивого доброжелателя не удалось именно по той причине, что трезвенник не перевёл свои аргументы на язык человека, способного спаивать незнакомцев, так что лепет о физической непереносимости алкоголя просто не был услышан. Вот скажи Шурик, что в пьяном виде разрушает часовни и охотно выпьет только в том случае, если собутыльник возьмёт на себя издержки по оплате ущерба, это был бы другой разговор.
Больше Шурик такой ошибки не совершал. Когда понадобилось сколотить отряд по вызволению из психиатрической лечебницы, последовало предложение "сообразить на троих". Фиг ему помогли бы, огласи он истинную причину побега!
В свою очередь, идейные оппоненты тоже свободно ориентировались в языках культуры. Именно они превратили родную речь Шурика из языка программных идеалов в язык формализма и пустозвонства: "Плохо мы ещё воспитываем нашу молодёжь", "Да здравствует советский суд, самый гуманный суд в мире!". (Здесь Гайдай, возможно, не вполне искренен, но в условиях цензуры всё равно не смог бы провести тезис о том, что именно товарищи Сааховы и их лизоблюды как раз и создали "язык программных идеалов". Кроме того, глубинные раскопки грозили сменой жанра).
Наконец, есть и люди-медиаторы, свободно существующие как бы в культурно-языковом пограничьи. А именно, товарищ Джабраилов, как истинный билингв, оказался способен и продать племянницу за статус родственника при чиновнике, и предоставить ей полную свободу тусовок и ночёвок с альпинистами.
Словом, рулила языковая гибкость. Если разбирать "Кавказскую пленницу" эпизод за эпизодом, мы увидим, как люди переводят друг другу с языка на язык ("В моём доме попрошу не выражаться!", "Киргуду!", "Излишества нехорошие") и без запинки говорят то, что желал услышать оппонент.
Авторы ремейка прочли "Кавказскую пленницу" как обычную (!) комедию нравов и сосредоточились на модернизации приколов. Может, будь у нас сейчас великая эстрада, этот номер имел бы шансы на успех. Но у нас давно нет великой эстрады, так что на приколах не выехать никому.
Например, упомянутый выше мини-эпизод с обманным предложением "сообразить на троих" в ремейке превратился в прикол-подводку к подробному эпизоду акробатических упражнений по перепрыгиванию через ограду больницы - и совершенно потерялся в этом неоправданно расширенном действе, приобретя статус маленького, бессодержательного фансервиса.
Резко проапгрейдилось уже начало фильма-ремейка. Первым эпизодом стало объяснение, почему Шурик едет от аэропорта на ослике, а не на такси.
Обнять и плакать. Ведь это именно то, чего нельзя разъяснять ни в коем случае! Во всей мировой культуре есть только один персонаж, с чьими поездками на осликах знакомы решительно все. Шурик въехал в пространство комедии-оригинала как тот, кто по своим моральным качествам ассоциировался с куда более знаменитым всадником, в какой бы Иерусалим ни направлялся.
Заигрывания с высокой символикой вовсе не прихоть Гайдая, а отладка внутреннего зрительского камертона. Причём осликом дело не граничилось. В первом же эпизоде оригинала Нина появилась в платье с дизайном а-ля французский флаг, как муза Свободы, Равенства и Братства. Образ футуроцентричной, но сентиментальной высокой культуры 1960-х проплыл пред очами восхищённых Эдика и Шурика, феминизированных мультикультуралистов.
vs
Согласитесь, в 2014 году такое трёхцветное платье выглядело бы как актуальный намёк на постсоветскую госсимволику. Но в ремейке на Нине красно-белое платье. Цвета белорусского флага? хм, есть ли в этом смысл. С другой стороны, спасибо, что госсимволику эпохи скрепоохранительства не выдали за символ чего-то высокого и самоценного.
Что характерно, внедряемые зрителю на подсознательном уровне ориентиры на "высокое" в комедии-оригинале отлично работают. А в комедии-ремейке работать нечему, вот всё и разваливается, не став целым.
За доказательной базой дальше первых эпизодов и ходить незачем. В комедии-оригинале Шурик и Эдик познакомились только что посреди пыльного шоссе и у них сразу есть не менее четырёх причин, чтоб держаться настороженно:
- оппозиция "мажоров"-интеллектуалов и работяг,
- оппозиция "столичных" и "местных",
- оппозиция государствообразующего этноса и этноса, воспринимаемого как периферийный,
- кроме того, им обоим понравилась одна и та же девушка.
Сколько минут "Кавказской пленницы" нужно посмотреть, чтоб ощутить это? Сколько минут ремейка дают такой же результат (и дают ли?).
Уверены ли авторы ремейка, что их Шурик и Эдик сами не выглядят маргиналами, терроризирующими госвласть?
Другой вопрос, а возможен ли сегодня очерк культурного билингвизма и стоят ли проблемы самоидентификации. В комедии Гайдая речь шла о сосуществовании и взаимных корректировках. Нынче же скрепы и защита чувств, то бишь, Шурику предложено заткнуться раз и навсегда, как и не было его никогда в наших сердцах. У Гайдая насчёт скреп совсем другой персонаж, которого пробрало аж до печёнок в "Бриллиантовой руке" при виде нимбоносного мальчика. Наверное, это надёжно защитит "Бриллиантовую руку" от ремейкизации, иначе уж слишком явным станет сарказм.