Академгородок, 1964. Пост 8. Фрида Абрамовна Вигдорова. Стихи Галича. Василий Сергеевич Толстиков
Продолжение главы Академгородок, 1964.
см. Академгородок, 1964. Пост 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7.
См. также предыдущие главы: Академгородок 1959, 1960, 1961, 1962 и 1963 гг.
Фрида Абрамовна Вигдорова,
автор первого правозащитного текста Самиздата
Знавшие Вигдорову, говорят,
что эта весёлая женщина крошечного роста
помогла жить и выжить очень многим
и самым разным людям.
Она родилась в 1915 году в Орше. Была дочерью учителя и после окончания литературного факультета педагогического института в Москве (1937) сама преподавала русскую литературу в школе, сначала в Магнитогорске, а затем в Москве. С 1938 г. начала заниматься журналистикой и писательской деятельностью.
В центральной прессе («Правда», «Комсомольская правда», «Литературная газета») печатались статьи Вигдоровой о проблемах школы и воспитания детей. Её первая книга называлась «Мой класс», а самая знаменитая трилогия была посвящена жизни детского дома: «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка». Семьсот страниц, очень честных, искренних и безыскусных. Трёхтомная эпопея Вигдоровой - это без всякой натяжки документальная проза.
Другая центральная тема ее публикаций - это борьба за судьбы людей, в отношении которых была допущена та или иная несправедливость. С середины 1950-х гг. Вигдорова работала с письмами в редакцию и основным ее занятием стала помощь людям, попавшим в трудные обстоятельства. Вигдорова стояла у истоков этой особой журналистской специальности в позднесоветской газетной печати, а её продолжателями были Евгений Богат, Ольга Чайковская и др. Статьи об этом составили две книги Вигдоровой - «Дорогая редакция» (1963) и изданную посмертно «Кем вы ему приходитесь?» (1969).
Журналистские занятия человеческими судьбами привели Вигдорову к общественной активности. В течение нескольких лет ее избирали депутатом Моссовета.
Хлопоты Ф.А.Вигдоровой о людях, попавших в тяжелое положение, не ограничивались публикациями в газетах. Она обращалась в различные официальные инстанции, инициировала аналогичные обращения других людей. Среди ее подопечных были Н.Я.Мандельштам (жена поэта), которая не без участия Ф.А.Вигдоровой получила московскую прописку Она помогла и падчерице Б.Пастернака Ирине Емельяновой, осужденной вместе со своей матерью О.В.Ивинской (женой поэта). В 1961 г., благодаря усилиям Ф.А.Вигдоровой она была досрочно освобождена.
Ф.А.Вигдорова - участница многих громких литературно-общественных событий 1950-1960-х гг.
Она была автором альманахов “Литературная Москва” (очерк “Катя и Аня”) и “Тарусские страницы” (очерк “Глаза пустые и глаза волшебные”).
23 октября 1956 г. она присутствовала на заседании секции прозы, где обсуждался роман Дудинцева «Не хлебом единым», и записала знаменитую речь К.Паустовского, вскоре широко распространившуюся в самиздате (возможно, именно в ее записи).
В “дело И.Бродского” Вигдорова включилась еще до его ареста, осенью 1963 г. «Она всегда начинала любить тех, за кого боролась, а Бродского, без его просьбы и ведома, попросту усыновила, раз и навсегда приняла к себе в сердце, ... раздобыла портрет» (Л.К.Чуковская. Памяти Фриды). Чуковская вспоминает также, что, когда Бродского осудили, Ф.А.Вигдорова отправила ему в ссылку свою единственную пишущую машинку.
После суда Ф.А.Вигдорова обращалась по поводу Бродского к Генеральному Прокурору СССР Р.Руденко, Секретарю Союза писателей СССР К.А.Федину и еще во многие официальные инстанции. Но все же главный ее вклад в защиту поэта - это ее поездка на суд и сделанная ею запись процесса.
«Запись судебного разбирательства по делу И.Бродского», названная «Белой книгой», получила необычно широкое распространение в «Самиздате» СССР и на Западе. Это был первый документ о политическом, по существу, процессе, ставший доступным современникам. Именно этот документ положил начало правозащитной тематике в Самиздате. Поступок Ф.А.Вигдоровой можно, таким образом, расценивать как первый, ставший широко известным, акт борьбы за права человека в СССР. Собственно, с этой записи, наряду с некоторыми ранними произведениями Солженицына, и начинается история общественно-политического самиздата в России.
Спустя два с лишним года Александр Гинзбург, составитель другой, тоже широко известной “Белой книги” о деле Синявского и Даниэля, поставит на титульном листе посвящение: “Памяти Фриды Вигдоровой”.
“Запись” на Западе произвела сенсацию. Шок и негодование, вызванные этим документом, в особенности - среди левой интеллигенции, сочувствовавшей Советскому Союзу, сыграли, по-видимому, не последнюю роль в досрочном освобождении Бродского.
Л.К.Чуковская пишет, что летом 1965 г. Председатель КГБ Семичастный, обвинив Ф.А.Вигдорову в распространении “Записи” в СССР и за рубежом, назвал ее среди писателей, развращающих молодежь, после чего руководство Союза Писателей намеревалось исключить Ф.А.Вигдорову из СП. По другой версии, вопрос об исключении Ф.А.Вигдоровой из СП вставал годом раньше, но заглох после падения Хрущева.
Умерла она от рака, не дожив месяца до досрочного освобождения Бродского из ссылки. 10.08.1965 состоялись похороны Вигдоровой. В речи на панихиде Чуковская сказала: «Из мира ушла большая добрая сила, ... ее имя войдет не только в историю нашей литературы, но и в историю нашей молодой общественной жизни, нашей молодой гражданственности...». Александр Галич посвятил ее памяти стихотворение «Уходят друзья».
О Фриде Абрамовне Вигдоровой пишут
В 1967 г. Лидия.Чуковская, сравнивая Ф.А.Вигдорову с В.Г.Короленко, писала:
- Она делает то же самое [дело] - дело русской интеллигенции, главное изо всех возможных дел: вытаскивать тех, кто попал под колеса.
Лидия Чуковская (Сочинения в 2-х т. Том I. Повести, воспоминания. - М., 2000):
- Фрида была сродни не только диккенсовским героиням, но и самому Диккенсу: в жизни она творила то, что Диккенс придумывал в своих повестях, - превращала чужую беду в сказку с хорошим концом.
Корней Чуковский (Дневник (1930-1969). - М., 1994. - С. 376):
- Фрида - большое сердце, самая лучшая женщина, какую я знал за последние 30 лет.
Мария Юдина (Лучи божественной любви. - М.-СПб., 1999. - С.203):
- Все, кто хоть немного знал Фриду Абрамовну Вигдорову <…> - тот всегда и навеки ей благодарен за то, что она жила на земле, в СССР, в Москве - среди нас.
Нина Дьяконова (О Фриде. // «Звезда», 2005, № 3)
- Все помнят, как доблестно она себя вела на процессе Бродского весной 1964 года. Когда какой-то доброхот обратил внимание суда на то, что она записывает весь ход заседания, и судья сказала: «Отнять у неё записи», - Фрида выпрямилась во весь свой 150-сантиметровый рост и тихо ответила: «Попробуйте». А сразу после заседания она пришла в наш дом и - стояла и плакала на лестнице, не в силах подняться на наш этаж и позвонить.
После смерти имя Ф.А.Вигдоровой почти исчезло из печати; последняя ее книга «Кем вы ему приходитесь?» вышла в 1969. Но интернет пестрит добрыми воспоминаниями о ней.
Литература:
Чуковская Л. Памяти Фриды / Публ. Е.Ц.Чуковской, Предисловие Ефимова Е. // Звезда.- 1997.- №1.- С.102-144.
Копелев Л.З., Орлова Р.Д. Мы жили в Москве. 1956-1980.- Анн Арбор: Ардис, 1988.
Орлова Р.Д. Воспоминания о непрошедшем времени.- М.: СП «Слово», 1993.
Эткинд Е. Записки незаговорщика.- Лондон, 1977
Стенографический отчет процесса Бродского. // Воздушные пути.- Нью-Йорк, 1965.- №4.- С. 279-303.
АС236. Запись судебного разбирательства по делу Иосифа Бродского, февраль-март 1964 г., 13 стр.
Раскина А.А. «Дело Бродского» // Огонек.- 1988.- №49.
Гордин Я. «Дело Бродского» // Нева.- 1989.- №2
Якович Е. «Дело Бродского на Старой площади» // ЛГ.- 1993.- 5 мая.- С.6
В основе этого рассказа о Фриде Абрамовне Вигдоровой лежат материалы с сайта «Мемориал»: http://www.memo.ru/history/DISS/vigdor.htm
и Википедии:http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%B3%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0,_%D0%A4%D1%80%D0%B8%D0%B4%D0%B0_%D0%90%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0.
Стихи Александра Галича, посвященные Фриде Вигдоровой
Уходят друзья
Уходят, уходят, уходят друзья,
Одни - в никуда, а другие - в князья...
В осенние дни и в весенние дни,
Как будто в году воскресенья одни,
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!
Не спешите сообщить по секрету :
Я не верю вам, не верю, не верю!
Но приносят на рассвете газету,
И газета подтверждает потерю.
Знать бы загодя, кого сторониться,
А кому была улыбка - причастьем!
Есть уходят - на последней странице,
Но которые на первых - те чаще...
Уходят, уходят, уходят друзья,
Каюк одному, а другому - стезя.
Такой по столетию ветер гудит,
Что косит своих, и чужих не щадит,
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!
Мы мечтали о морях-океанах,
Собирались прямиком на Гавайи!
И, как спятивший трубач, спозаранок,
Уцелевших я друзей созываю.
Я на ощупь, и на вкус, и по весу,
Учиняю им поверку, но вскоре
Вновь приносят мне и газету-повестку
К отбыванию повинности горя.
Уходят, уходят, уходят друзья!
Уходят мои друзья!
Уходят, как в ночь эскадрон на рысях,
Им право - не право, им совесть - пустяк,
Одни наплюют, а другие простят!
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!
И когда потеря громом крушенья
Оглушила, полоснула по сердцу,
Не спешите сообщить утешенье,
Что немало есть потерь по соседству.
Не дарите мне беду, словно сдачу,
Словно сдачу, словно гривенник стертый!
Я ведь все равно по мертвым не плачу -
Я ж не знаю, кто живой, а кто мертвый.
Уходят, уходят, уходят друзья -
Одни - в никуда, а другие - в князья...
В осенние дни и в весенние дни,
Как будто в году воскресенья одни.
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья...
первый Самиздат
Наверное, это был первый Самиздат, который попал ко мне в руки и который я прочитал.
Наверное, он еще и не назывался самиздатом. Это были несколько листков, перепечатанных на папиросной бумаге под копирку, и я уже не помню какой экземпляр нам принесли прочесть. Помню только, что это был не первый экземпляр.
Кажется они были вшиты в какую-то корочку то ли от толстого журнала, то ли от книжки.
Более того, я тогда впервые услышал о поэте Бродском, а стихов там не было. Пройдет довольно много времени, прежде чем я прочту впервые его стихи. И буду несколько разочарован. Бродский окажется не моим поэтом. Видимо, он писал для более тонких интеллектуалов. Я вижу в его стихах красоту и мудрость, но они для меня менее эмоциональны и более рассудочны.
Но сам суд меня поразил.
- Не может быть!» - вот мое первое впечатление. Советский суд не может быть таким: ангажированным, лживым, грубым.
- Нельзя судить поэта! - это я знал еще тогда. А я как-то сразу поверил, что Бродский поэт и что суд творится неправый, хотя многих деталей подготовки процесса и самого судебного процесса тогда не знал.
Сейчас, рассказывая о «деле Бродского», я вынужден опустить огромное количество деталей, характеризующих персонажей этого дела, явных и неявных: самого Иосифа Бродского, его родителей и друзей - бывших (Шахматов, Уманский) и настоящих (Гордин), председателя Ленинградского отделения Союза писателей поэта Александра Прокофьева, одиозную фигуру руководителя народной дружины Дзержинского района г.Ленинграда Якова Лернера, автора письма в «Вечерний Ленинград» и многих других более мелких персонажей. Но в тексте мелькнула одна фамилия, которую я не могу оставить без внимания. Человеку с этой фамилией я и посвящаю следующие несколько слов. Поскольку я считаю себя обязанным "поименно вспомнить тех, кто поднял руку" на поэта. А этот человек и эта "рука" посмели решить судьбу поэта. И как мы связываем имя Пушкина с именем его гонителя Бенкендорфом, так мы будем связывать имя Бродского с его гонителем Толстиковым.
Василий Сергееевич То́лстиков - гонитель поэта Иосифа Бродского
Василий Сергеевич Толстиков, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС в 1964 г., тот самый, который, не разбираясь приказал осудить и выслать тунеядца и еврея Бродского. Вот он, ничего не понимающий в поэзии, а, может быть, и вообще в Культуре, но позволдяющий себе думать, что он может обо всем судить, казнить и миловать.
Простая советская биография . Ровесник Октября. В 17 лет окончил школу-семилетку и строительный техникум . Работал на шахтах треста «Москвоуголь» в качестве десятника, техника, прораба. Затем переехал в Ленинград и поступил в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. После получения диплома стал главным инженером Военно-строительного участка.
Был призван в армию в 1941 г. и участвовал в боях в Карелии. Закончил войну в Австрии в звании старшего лейтенанта. Затем занимался демонтажом немецких промышленных предприятий и отправкой трофейного германского оборудования в СССР. Вернувшись в Ленинград работал строителем. После вступления в 1948 г. в ВКП(б) его передвигали то на хозяйственную, то на советскую, то на партийную работу: попеременно он занимал должности управляющего треста «Ленстройцветмет», заведующего отделом строительства Ленинградского обкома, 1-го секретаря Гатчинского райкома КПСС, первого заместителя председателя Леноблисполкома и, наконец, 2-го секретаря обкома.
В 1961 году был избран членом ЦК КПСС. В июне 1962 года был представлен Хрущевым и избран на должность первого секретаря Ленинградского горкома и обкома КПСС. На этой должности и наход
ился целых 8 лет. Скончался в 2003 г.
Мне кажется, что я понимаю ход его мысли: "Недавно принят закон о выселении тунеядцев. Надо их выявлять и выселять. Раз про Бродского помощники доложили, что он тунеядец (смотрит статью в «Вечернем Ленинграде» и осуждающие тунеядца Бродского отклики на нее, тоже напечатанные в газете. Все! Этого достаточно!"
И вот уже Бродского незаконно арестовывают. Незаконно держат в отделе милиции в одиночной камере. Отдают судье указание, каким должен быть приговор. И уже воздействовать ни на что и ни на кого невозможно. Не будет ни беспристрастного суда, ни справедливого приговора. А то, что Бродский - поэт, товарища Толстикова мало волнует. Партийным работникам, да еще крупным, можно и не знать, что такое поэзия и кто такой Поэт.
.Свою награду Толстиков получает из рук Брежнева
Есть свидетельство писателя Израиля Меттера, присутствовавшего на суде. Он написал повесть «Ко мне, Мухтар» из жизни милиции и поэтому знал некоторых ее руководителей:
«Некоторое время до первого суда Бродский содержался под стражей в Дзержинском райотделе милиции. А заместителем начальника этого райотдела был капитан Анатолий Алексеев -- на редкость интеллигентный образованный молодой человек, азартный книгочей, подобных работников милиции я более никогда не встречал.
Узнав, что Бродский сидит в одиночной камере предварительного заключения этого райотдела, я попросил Алексеева зайти ко мне, он бывал у меня. Естественно, никаких секретов я не собирался выведывать у Анатолия, да он и не стал бы мне их разбалтывать. Я хотел лишь узнать, как себя чувствует Бродский, в каких условиях он содержится. Капитан рассказал мне, что условия обычные -- сами знаете, не ахти, на питание скудные копейки, но он, Анатолий, поздними вечерами, когда райотдел пустоват, вызывает иногда Бродского якобы на допрос, а на самом-то деле приносит ему из своего дома поесть чего-нибудь и поит чаем. Однако в том, как мне все это рассказывал Анатолий, я ощущал некую его сдержанность, вроде бы он хотел сообщить что-то еще, но все не решался. Перед самым уходом решился. Сказал, не глядя мне в глаза:
-- Не советую я вам встревать в это дело. Оно безнадежное.
-- То есть как безнадежное! Откуда это может быть известно до решения суда?! -- взъерошился я.-- Не сталинские же времена!
-- Да оно уже решенное. Василий Сергеевич распорядился, суд проштампует -- и вся игра.
-- А кто он такой, этот Василий Сергеевич? -- наивность моя была безбрежной.
-- Ну, вы даете! -- грустно качнул головой Анатолий.-- Василий Сергеевич Толстиков. Первый секретарь обкома».
Вот так открыто - «... Василий Сергеевич распорядился, - суд проштампует, - и вся игра».
На этом суде специалисты будут доказывать, что Бродский - поэт, а в решении суда будет записано, что он не поэт. Специалисты будут доказывать, что он выполнил за последний год огромную переводческую работу, а в решении будет записано, что он нигде не работал.
Я еще раз приведу выдержку из решения суда:
- Обещал поступить на постоянную работу, но выводов не сделал, продолжал не работать, писал и читал на вечерах свои упадочнические стихи.
- Из справки Комиссии по работе с молодыми писателями видно, что Бродский не является поэтом.
Когда Бродского в 1972 г. выслали из СССР, его имя долгое время было под негласным запретом. Только знаменитая публикация его стихов в «Новом мире» через год после присуждения ему Нобелевской премии вернуло России великого поэта.
Интересно, как почувствовал себя Василий Сергеевич Толстиков в 1987 году, когда Бродский стал нобелевским лауреатом? Впрочем, я догадываюсь, как. Полагаю, что он отнес присуждение Бродскому Нобелевской премии к проискам империализма и мирового сионизма.
Продолжение следует
см. Академгородок, 1964. Пост 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7.
См. также предыдущие главы: Академгородок 1959, 1960, 1961, 1962 и 1963 гг.
Фрида Абрамовна Вигдорова,
автор первого правозащитного текста Самиздата
Знавшие Вигдорову, говорят,
что эта весёлая женщина крошечного роста
помогла жить и выжить очень многим
и самым разным людям.
Она родилась в 1915 году в Орше. Была дочерью учителя и после окончания литературного факультета педагогического института в Москве (1937) сама преподавала русскую литературу в школе, сначала в Магнитогорске, а затем в Москве. С 1938 г. начала заниматься журналистикой и писательской деятельностью.
В центральной прессе («Правда», «Комсомольская правда», «Литературная газета») печатались статьи Вигдоровой о проблемах школы и воспитания детей. Её первая книга называлась «Мой класс», а самая знаменитая трилогия была посвящена жизни детского дома: «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка». Семьсот страниц, очень честных, искренних и безыскусных. Трёхтомная эпопея Вигдоровой - это без всякой натяжки документальная проза.
Другая центральная тема ее публикаций - это борьба за судьбы людей, в отношении которых была допущена та или иная несправедливость. С середины 1950-х гг. Вигдорова работала с письмами в редакцию и основным ее занятием стала помощь людям, попавшим в трудные обстоятельства. Вигдорова стояла у истоков этой особой журналистской специальности в позднесоветской газетной печати, а её продолжателями были Евгений Богат, Ольга Чайковская и др. Статьи об этом составили две книги Вигдоровой - «Дорогая редакция» (1963) и изданную посмертно «Кем вы ему приходитесь?» (1969).
Журналистские занятия человеческими судьбами привели Вигдорову к общественной активности. В течение нескольких лет ее избирали депутатом Моссовета.
Хлопоты Ф.А.Вигдоровой о людях, попавших в тяжелое положение, не ограничивались публикациями в газетах. Она обращалась в различные официальные инстанции, инициировала аналогичные обращения других людей. Среди ее подопечных были Н.Я.Мандельштам (жена поэта), которая не без участия Ф.А.Вигдоровой получила московскую прописку Она помогла и падчерице Б.Пастернака Ирине Емельяновой, осужденной вместе со своей матерью О.В.Ивинской (женой поэта). В 1961 г., благодаря усилиям Ф.А.Вигдоровой она была досрочно освобождена.
Ф.А.Вигдорова - участница многих громких литературно-общественных событий 1950-1960-х гг.
Она была автором альманахов “Литературная Москва” (очерк “Катя и Аня”) и “Тарусские страницы” (очерк “Глаза пустые и глаза волшебные”).
23 октября 1956 г. она присутствовала на заседании секции прозы, где обсуждался роман Дудинцева «Не хлебом единым», и записала знаменитую речь К.Паустовского, вскоре широко распространившуюся в самиздате (возможно, именно в ее записи).
В “дело И.Бродского” Вигдорова включилась еще до его ареста, осенью 1963 г. «Она всегда начинала любить тех, за кого боролась, а Бродского, без его просьбы и ведома, попросту усыновила, раз и навсегда приняла к себе в сердце, ... раздобыла портрет» (Л.К.Чуковская. Памяти Фриды). Чуковская вспоминает также, что, когда Бродского осудили, Ф.А.Вигдорова отправила ему в ссылку свою единственную пишущую машинку.
После суда Ф.А.Вигдорова обращалась по поводу Бродского к Генеральному Прокурору СССР Р.Руденко, Секретарю Союза писателей СССР К.А.Федину и еще во многие официальные инстанции. Но все же главный ее вклад в защиту поэта - это ее поездка на суд и сделанная ею запись процесса.
«Запись судебного разбирательства по делу И.Бродского», названная «Белой книгой», получила необычно широкое распространение в «Самиздате» СССР и на Западе. Это был первый документ о политическом, по существу, процессе, ставший доступным современникам. Именно этот документ положил начало правозащитной тематике в Самиздате. Поступок Ф.А.Вигдоровой можно, таким образом, расценивать как первый, ставший широко известным, акт борьбы за права человека в СССР. Собственно, с этой записи, наряду с некоторыми ранними произведениями Солженицына, и начинается история общественно-политического самиздата в России.
Спустя два с лишним года Александр Гинзбург, составитель другой, тоже широко известной “Белой книги” о деле Синявского и Даниэля, поставит на титульном листе посвящение: “Памяти Фриды Вигдоровой”.
“Запись” на Западе произвела сенсацию. Шок и негодование, вызванные этим документом, в особенности - среди левой интеллигенции, сочувствовавшей Советскому Союзу, сыграли, по-видимому, не последнюю роль в досрочном освобождении Бродского.
Л.К.Чуковская пишет, что летом 1965 г. Председатель КГБ Семичастный, обвинив Ф.А.Вигдорову в распространении “Записи” в СССР и за рубежом, назвал ее среди писателей, развращающих молодежь, после чего руководство Союза Писателей намеревалось исключить Ф.А.Вигдорову из СП. По другой версии, вопрос об исключении Ф.А.Вигдоровой из СП вставал годом раньше, но заглох после падения Хрущева.
Умерла она от рака, не дожив месяца до досрочного освобождения Бродского из ссылки. 10.08.1965 состоялись похороны Вигдоровой. В речи на панихиде Чуковская сказала: «Из мира ушла большая добрая сила, ... ее имя войдет не только в историю нашей литературы, но и в историю нашей молодой общественной жизни, нашей молодой гражданственности...». Александр Галич посвятил ее памяти стихотворение «Уходят друзья».
О Фриде Абрамовне Вигдоровой пишут
В 1967 г. Лидия.Чуковская, сравнивая Ф.А.Вигдорову с В.Г.Короленко, писала:
- Она делает то же самое [дело] - дело русской интеллигенции, главное изо всех возможных дел: вытаскивать тех, кто попал под колеса.
Лидия Чуковская (Сочинения в 2-х т. Том I. Повести, воспоминания. - М., 2000):
- Фрида была сродни не только диккенсовским героиням, но и самому Диккенсу: в жизни она творила то, что Диккенс придумывал в своих повестях, - превращала чужую беду в сказку с хорошим концом.
Корней Чуковский (Дневник (1930-1969). - М., 1994. - С. 376):
- Фрида - большое сердце, самая лучшая женщина, какую я знал за последние 30 лет.
Мария Юдина (Лучи божественной любви. - М.-СПб., 1999. - С.203):
- Все, кто хоть немного знал Фриду Абрамовну Вигдорову <…> - тот всегда и навеки ей благодарен за то, что она жила на земле, в СССР, в Москве - среди нас.
Нина Дьяконова (О Фриде. // «Звезда», 2005, № 3)
- Все помнят, как доблестно она себя вела на процессе Бродского весной 1964 года. Когда какой-то доброхот обратил внимание суда на то, что она записывает весь ход заседания, и судья сказала: «Отнять у неё записи», - Фрида выпрямилась во весь свой 150-сантиметровый рост и тихо ответила: «Попробуйте». А сразу после заседания она пришла в наш дом и - стояла и плакала на лестнице, не в силах подняться на наш этаж и позвонить.
После смерти имя Ф.А.Вигдоровой почти исчезло из печати; последняя ее книга «Кем вы ему приходитесь?» вышла в 1969. Но интернет пестрит добрыми воспоминаниями о ней.
Литература:
Чуковская Л. Памяти Фриды / Публ. Е.Ц.Чуковской, Предисловие Ефимова Е. // Звезда.- 1997.- №1.- С.102-144.
Копелев Л.З., Орлова Р.Д. Мы жили в Москве. 1956-1980.- Анн Арбор: Ардис, 1988.
Орлова Р.Д. Воспоминания о непрошедшем времени.- М.: СП «Слово», 1993.
Эткинд Е. Записки незаговорщика.- Лондон, 1977
Стенографический отчет процесса Бродского. // Воздушные пути.- Нью-Йорк, 1965.- №4.- С. 279-303.
АС236. Запись судебного разбирательства по делу Иосифа Бродского, февраль-март 1964 г., 13 стр.
Раскина А.А. «Дело Бродского» // Огонек.- 1988.- №49.
Гордин Я. «Дело Бродского» // Нева.- 1989.- №2
Якович Е. «Дело Бродского на Старой площади» // ЛГ.- 1993.- 5 мая.- С.6
В основе этого рассказа о Фриде Абрамовне Вигдоровой лежат материалы с сайта «Мемориал»: http://www.memo.ru/history/DISS/vigdor.htm
и Википедии:http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%B3%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0,_%D0%A4%D1%80%D0%B8%D0%B4%D0%B0_%D0%90%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0.
Стихи Александра Галича, посвященные Фриде Вигдоровой
Уходят друзья
Уходят, уходят, уходят друзья,
Одни - в никуда, а другие - в князья...
В осенние дни и в весенние дни,
Как будто в году воскресенья одни,
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!
Не спешите сообщить по секрету :
Я не верю вам, не верю, не верю!
Но приносят на рассвете газету,
И газета подтверждает потерю.
Знать бы загодя, кого сторониться,
А кому была улыбка - причастьем!
Есть уходят - на последней странице,
Но которые на первых - те чаще...
Уходят, уходят, уходят друзья,
Каюк одному, а другому - стезя.
Такой по столетию ветер гудит,
Что косит своих, и чужих не щадит,
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!
Мы мечтали о морях-океанах,
Собирались прямиком на Гавайи!
И, как спятивший трубач, спозаранок,
Уцелевших я друзей созываю.
Я на ощупь, и на вкус, и по весу,
Учиняю им поверку, но вскоре
Вновь приносят мне и газету-повестку
К отбыванию повинности горя.
Уходят, уходят, уходят друзья!
Уходят мои друзья!
Уходят, как в ночь эскадрон на рысях,
Им право - не право, им совесть - пустяк,
Одни наплюют, а другие простят!
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья!
И когда потеря громом крушенья
Оглушила, полоснула по сердцу,
Не спешите сообщить утешенье,
Что немало есть потерь по соседству.
Не дарите мне беду, словно сдачу,
Словно сдачу, словно гривенник стертый!
Я ведь все равно по мертвым не плачу -
Я ж не знаю, кто живой, а кто мертвый.
Уходят, уходят, уходят друзья -
Одни - в никуда, а другие - в князья...
В осенние дни и в весенние дни,
Как будто в году воскресенья одни.
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья...
первый Самиздат
Наверное, это был первый Самиздат, который попал ко мне в руки и который я прочитал.
Наверное, он еще и не назывался самиздатом. Это были несколько листков, перепечатанных на папиросной бумаге под копирку, и я уже не помню какой экземпляр нам принесли прочесть. Помню только, что это был не первый экземпляр.
Кажется они были вшиты в какую-то корочку то ли от толстого журнала, то ли от книжки.
Более того, я тогда впервые услышал о поэте Бродском, а стихов там не было. Пройдет довольно много времени, прежде чем я прочту впервые его стихи. И буду несколько разочарован. Бродский окажется не моим поэтом. Видимо, он писал для более тонких интеллектуалов. Я вижу в его стихах красоту и мудрость, но они для меня менее эмоциональны и более рассудочны.
Но сам суд меня поразил.
- Не может быть!» - вот мое первое впечатление. Советский суд не может быть таким: ангажированным, лживым, грубым.
- Нельзя судить поэта! - это я знал еще тогда. А я как-то сразу поверил, что Бродский поэт и что суд творится неправый, хотя многих деталей подготовки процесса и самого судебного процесса тогда не знал.
Сейчас, рассказывая о «деле Бродского», я вынужден опустить огромное количество деталей, характеризующих персонажей этого дела, явных и неявных: самого Иосифа Бродского, его родителей и друзей - бывших (Шахматов, Уманский) и настоящих (Гордин), председателя Ленинградского отделения Союза писателей поэта Александра Прокофьева, одиозную фигуру руководителя народной дружины Дзержинского района г.Ленинграда Якова Лернера, автора письма в «Вечерний Ленинград» и многих других более мелких персонажей. Но в тексте мелькнула одна фамилия, которую я не могу оставить без внимания. Человеку с этой фамилией я и посвящаю следующие несколько слов. Поскольку я считаю себя обязанным "поименно вспомнить тех, кто поднял руку" на поэта. А этот человек и эта "рука" посмели решить судьбу поэта. И как мы связываем имя Пушкина с именем его гонителя Бенкендорфом, так мы будем связывать имя Бродского с его гонителем Толстиковым.
Василий Сергееевич То́лстиков - гонитель поэта Иосифа Бродского
Василий Сергеевич Толстиков, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС в 1964 г., тот самый, который, не разбираясь приказал осудить и выслать тунеядца и еврея Бродского. Вот он, ничего не понимающий в поэзии, а, может быть, и вообще в Культуре, но позволдяющий себе думать, что он может обо всем судить, казнить и миловать.
Простая советская биография . Ровесник Октября. В 17 лет окончил школу-семилетку и строительный техникум . Работал на шахтах треста «Москвоуголь» в качестве десятника, техника, прораба. Затем переехал в Ленинград и поступил в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. После получения диплома стал главным инженером Военно-строительного участка.
Был призван в армию в 1941 г. и участвовал в боях в Карелии. Закончил войну в Австрии в звании старшего лейтенанта. Затем занимался демонтажом немецких промышленных предприятий и отправкой трофейного германского оборудования в СССР. Вернувшись в Ленинград работал строителем. После вступления в 1948 г. в ВКП(б) его передвигали то на хозяйственную, то на советскую, то на партийную работу: попеременно он занимал должности управляющего треста «Ленстройцветмет», заведующего отделом строительства Ленинградского обкома, 1-го секретаря Гатчинского райкома КПСС, первого заместителя председателя Леноблисполкома и, наконец, 2-го секретаря обкома.
В 1961 году был избран членом ЦК КПСС. В июне 1962 года был представлен Хрущевым и избран на должность первого секретаря Ленинградского горкома и обкома КПСС. На этой должности и наход
ился целых 8 лет. Скончался в 2003 г.
Мне кажется, что я понимаю ход его мысли: "Недавно принят закон о выселении тунеядцев. Надо их выявлять и выселять. Раз про Бродского помощники доложили, что он тунеядец (смотрит статью в «Вечернем Ленинграде» и осуждающие тунеядца Бродского отклики на нее, тоже напечатанные в газете. Все! Этого достаточно!"
И вот уже Бродского незаконно арестовывают. Незаконно держат в отделе милиции в одиночной камере. Отдают судье указание, каким должен быть приговор. И уже воздействовать ни на что и ни на кого невозможно. Не будет ни беспристрастного суда, ни справедливого приговора. А то, что Бродский - поэт, товарища Толстикова мало волнует. Партийным работникам, да еще крупным, можно и не знать, что такое поэзия и кто такой Поэт.
.Свою награду Толстиков получает из рук Брежнева
Есть свидетельство писателя Израиля Меттера, присутствовавшего на суде. Он написал повесть «Ко мне, Мухтар» из жизни милиции и поэтому знал некоторых ее руководителей:
«Некоторое время до первого суда Бродский содержался под стражей в Дзержинском райотделе милиции. А заместителем начальника этого райотдела был капитан Анатолий Алексеев -- на редкость интеллигентный образованный молодой человек, азартный книгочей, подобных работников милиции я более никогда не встречал.
Узнав, что Бродский сидит в одиночной камере предварительного заключения этого райотдела, я попросил Алексеева зайти ко мне, он бывал у меня. Естественно, никаких секретов я не собирался выведывать у Анатолия, да он и не стал бы мне их разбалтывать. Я хотел лишь узнать, как себя чувствует Бродский, в каких условиях он содержится. Капитан рассказал мне, что условия обычные -- сами знаете, не ахти, на питание скудные копейки, но он, Анатолий, поздними вечерами, когда райотдел пустоват, вызывает иногда Бродского якобы на допрос, а на самом-то деле приносит ему из своего дома поесть чего-нибудь и поит чаем. Однако в том, как мне все это рассказывал Анатолий, я ощущал некую его сдержанность, вроде бы он хотел сообщить что-то еще, но все не решался. Перед самым уходом решился. Сказал, не глядя мне в глаза:
-- Не советую я вам встревать в это дело. Оно безнадежное.
-- То есть как безнадежное! Откуда это может быть известно до решения суда?! -- взъерошился я.-- Не сталинские же времена!
-- Да оно уже решенное. Василий Сергеевич распорядился, суд проштампует -- и вся игра.
-- А кто он такой, этот Василий Сергеевич? -- наивность моя была безбрежной.
-- Ну, вы даете! -- грустно качнул головой Анатолий.-- Василий Сергеевич Толстиков. Первый секретарь обкома».
Вот так открыто - «... Василий Сергеевич распорядился, - суд проштампует, - и вся игра».
На этом суде специалисты будут доказывать, что Бродский - поэт, а в решении суда будет записано, что он не поэт. Специалисты будут доказывать, что он выполнил за последний год огромную переводческую работу, а в решении будет записано, что он нигде не работал.
Я еще раз приведу выдержку из решения суда:
- Обещал поступить на постоянную работу, но выводов не сделал, продолжал не работать, писал и читал на вечерах свои упадочнические стихи.
- Из справки Комиссии по работе с молодыми писателями видно, что Бродский не является поэтом.
Когда Бродского в 1972 г. выслали из СССР, его имя долгое время было под негласным запретом. Только знаменитая публикация его стихов в «Новом мире» через год после присуждения ему Нобелевской премии вернуло России великого поэта.
Интересно, как почувствовал себя Василий Сергеевич Толстиков в 1987 году, когда Бродский стал нобелевским лауреатом? Впрочем, я догадываюсь, как. Полагаю, что он отнес присуждение Бродскому Нобелевской премии к проискам империализма и мирового сионизма.
Продолжение следует