САГА ОБ УПРЯМЫХ АКВАЛАНГИСТАХ, БАСНЯХ И КРАПЛЁНЫХ КОЛОДАХ (XVII)
* * *
Несколько отдельных замечаний
Шаулов затрагивает многие вопросы, действительно важные для понимания стихотворения "Упрямо я стремлюсь ко дну...", но всякий раз его рассуждения плохо соотносятся с текстом Высоцкого. Мотивы слуха и зрения, дыхания, воздуха играют важную роль в этой истории. О зрительных образах мы уже говорили, а вот что в книге написано про мотив слуха: он соотнесен
"с мотивом немоты/речи: гармония истины - нема, «заговорили» стоит в ряду знаков отпадения от нее. И, наконец, последняя рекомендация «друзьям» «покрепче закупорить уши» прочитывается в этом контексте ˂...˃ как знак отрешенности от мира привычных стереотипов восприятия и мышления".
Возможно, для данного текста это и справедливо. Но поскольку Шаулов утверждает, что это точка зрения самого Высоцкого, он должен был объяснить, как эта идея соотносится с мотивом безгласия, присутствующим во множестве текстов Высоцкого, в том числе и ключевых, и всегда резко негативно окрашенным. Вспомнить хотя бы те же "Яблоки", итоговый текст Высоцкого, собравший все основные мотивы его поэтического творчества:
Отвечайте же "Я!", ведь звучат только гласные буквы,
А безгласные - нет, и согласным звучать не дано.
Высоцкий, как мало кто из его современников-поэтов, был
"склонен метафизировать житейский (личный, общественный) и исторический опыт. Это стремление ˂...˃ прорывалось почти постоянно и с годами всё серьезнее и потому заметнее".
Шаулов соглашается с тезисом Михаила Перепелкина, который тот обосновывает в своей докторской диссертации, что у Высоцкого
"метафизическое никогда не было определяющим импульсом произведений, но постоянно проявлялось в них в виде метафизических интуиций".
А затем возражает:
"«Определяющий импульс» действительно шел как будто из «физического» мира, явление которого, однако, под взглядом поэта вдруг (ли?) начинало эмблематизироваться, обнаруживая второй, третий и т. д. планы - до полной абстракции, пока вы вдруг (же) не понимали: да нет здесь никакого «физического» мира! Он придуман, воображён, чтобы сказать вот это, увиденное сквозь него".
Шаулов заявляет, что никаких примет реального, живого мира в текстах ВВ нет, это всё фантазии, потребные Высоцкому лишь для выражения абстрактных идей. А доказательства где? Автор книги доказательства и так не жалует, а в данном случае никаких не приводит. Сказал, как отрезал, и будет с вас. А почему? Может, он писал свою книгу не в жанре научном, а в каком-нибудь другом, например, эссе? Там, конечно, никому не придет в голову вопрошать автора о доказательствах. Ну так надо ж было читателя предупредить...
Вот заявляет он, что в начале погружения персонажа под воду
"«дыханье рвется, давит уши» выглядит ещё как «определяющий импульс» (М. А. Перепелкин) из «физического мира», но дальше с этими «ушами» происходит в примерно то же, что и в «Гамлете» у Шекспира, где яд, влитый в ухо, вырастает в мотивный ряд: слух - слово, «слова, слова, слова» - ложь, жизнь «по лжи», если вспомнить выражение Солженицына, как единственный способ «быть» в этом мире, - в противоположность зрению, дающему истинную картину бытия, но ведущему к смерти, к выбору небытия".
То есть к конце "физическое" растворяется в "метафизическом" до полного исчезнования. Однако, вопреки убежденности автора книги, в финальном "покрепче закупорьте уши" по сравнению с начальным "дыханье рвется, давит уши" никакого побивания физики метафизикой не происходит. Но если оно даже и есть, то не очевидно. А неочевидные вещи полагается доказывать. Если, конечно, пишешь научную работу, а не эссе.
Есть в книге и тезисы, созвучные тексту стихотворения, к тому же весьма перспективные для понимания не только этого произведения, но и художественного мира Высоцкого в целом, как, например, замечание о превращении границы в пограничную область, а ее пересечения, соответственно, из мгновения в процесс. Образ границы не как черты, а как некоего пространства, встречается и в других текстах Высоцкого, причем на ключевых позициях. Например, в песне о нейтральной полосе или в "МАЗ-500":
Ищу я выход из ворот,
Но нет его - есть только вход, и то не тот.
Но много больше в книге заявлений сомнительных, а то и явно противоречащих текстам Высоцкого:
"В «Конях привередливых» ˂...˃ прямое называние цели (предела) скачки: «в гости к Богу»".
Как бы ни толковать выражение "в гости к Богу", в нем есть смысл временности (в гости = не навсегда), о каком же пределе можно говорить? А если Шаулов считает, что можно, то пусть объяснит, как: пусть покажет, как снять указанное противоречие, а не делает вид, что никаких противоречий нет и говорить не о чем.
Как мы уже видели, есть в книге и вовсе дикие заявления. Вот еще одно:
"Он, конечно, давно понял, что не сам правит своим движением, а - «тот», который в нем «сидит». По крайней мере, уже тогда, когда высказался от имени Яка-истребителя (1968), с заметным оттенком изумления («Но что это, что?!» ˂...˃) обнаружив, что «сам» он «не много успел». Раздвоение сознания, обнаруживающего в собственном «черепке» неуправляемого водителя, «летчика», и около 1972 года конципируется пока еще как, - перефразируем, - «бред предчувствия»".
Вы, наверное, не поняли, что здесь сказано. Я тоже не с первого разу сообразила. По Шаулову, в песне про ЯК-истребитель это не летчик сидит в кабине ЯКа, а Бог. Я токо не поняла, а самолет тогда кто? Летчик?
Понятно, что во всей этой самолетной истории заложен метафорический смысл, но он как-то же должен с прямым сочетаться. А если предлагаемая метафора создает смысловую сумятицу, то новатору недурно бы подумать, подходит ли эта метафора к тексту, и уж во всяком случае не ограничиваться заявлениями, а и аргументы выложить. Без них подобные пассажи сильно смахивают на фантазерство, не очень к тому же удачное.
(Далi буде https://about-visotsky.livejournal.com/201534.html)