Читаю "День поэзии" (окончание)
.
начало здесь
Осенью 1981 года мне было 13 лет, и я сочинял нечто, что не заслуживает упоминания здесь. В один прекрасный день родители, наивно верившие в мое большое поэтическое будущее, взяли меня за руку и, переведя через дорогу, доставили в литературное объединение, работавшее при нашей юношеской библиотеке (как видите, не зря говорят, что выгодное геополитическое положение - это большое дело). Руководство литобъединением, как я понимаю, никогда не было делом особо денежным, и маститые авторы такой работы чурались. Поэтому неудивительно, что имя нашего руководителя мне ни о чем не говорило. Звали его Вячеслав Глебович, а фамилия была - Куприянов.
До привода в лито наивные родители говорили мне, что молодые люди моего возраста собираются в нем, чтобы прочесть свои новые произведения, услышать их заинтересованное обсуждение, получить свою дозу похвал и критики, и таким образом совершенствовать свое поэтическое мастерство. Ничего не имея против, я довольно скоро понял, что дело обстоит не совсем так. Во-первых, в коллективе «юных авторов» я оказался самым мелким - компания большей частью состояла из серьезных людей среднего возраста, которые, надо признаться, были слишком умны для меня. Самым умным, а вследствие этого, самым загадочным и труднодоступным был наш руководитель. Остальной народ группировался вокруг его личности, а я тихонько сидел в уголке и большую часть времени разевал рот и хлопал глазами.
Вячеслав Глебович весьма редко и с явным неудовольствием устраивал круговые пытки читки наших опусов, и, как я теперь догадываюсь, в этом была его огромная заслуга перед нами. Отчетливо понимая, что выискивать жемчужное зерно в сочинениях большинства из нас нерентабельно, он направлял свои усилия на просвещение собравшихся в области того, что уже достигнуто в мировой поэзии. То, о чем он рассказывал, совершенно не пересекалось со школьным учебником литературы, создавая ощущение параллельных миров. Интересы Вячеслава Глебовича концентрировались тогда (да и сейчас) в области свободного стиха, поэтического перевода и - в определенной степени - тогдашнего андерграунда. Увы, по малолетству я мало что напрямую вынес из тех встреч, но, тем не менее, имена Бурича, Витковского, Шервинского прочно засели в цепкой детской памяти. Только много лет спустя я понял «сакральный» смысл этих фамилий и осознал роль их носителей в отечественной поэзии... К счастью для свободного стиха и поэтического перевода, ни тогда, ни впоследствии я не стал пробовать свои силы в этих жанрах, однако уважительное отношение к ним осталось с тех пор на всю жизнь.
Именно в те дни все ждали выхода из печати «Дня поэзии-1981», который мы по праву считали детищем нашего руководителя. Помню, что было много разговоров на эту тему, и когда книга, наконец, появилась на свет, Вячеслав Глебович провел нас на ее «презентацию» - поэтический вечер участников сборника, который проходил, если не ошибаюсь, в Политехническом музее. На этом вечере я в первый (и единственный) раз увидел многих выдающихся поэтов того времени. В те дни моя ветреная голова не придала этому событию большого значения, а сейчас, к сожалению, уже и не вспомню всех, кого удалось тогда увидеть и услышать. Там же, на презентации, я стал счастливым обладателем только что вышедшей из типографии книги.
Придя домой и открыв альманах, я обнаружил в нем большой раздел, посвященный свободному стиху, чего не было, если не ошибаюсь, ни в одном из предыдущих «Дней поэзии». Открывала этот раздел статья Вячеслава Глебовича, которую, перечитав недавно, я бы назвал программной. В те годы верлибр, завоевавший всю Европу, воспринимался большинством отечественных любителей поэзии как нечто на грани смелого эксперимента и загадочного недоразумения. Поэтому автору статьи приходилось идти от печки - формулировать признаки, отличающие настоящий верлибр от подделки, так похожей на него внешне. Но мало было продекларировать эти отличия - требовалось подкрепить их живыми примерами, представив убедительные образцы, созданные немногими настоящими верлибристами того времени. Кому, как не Куприянову, было заниматься подбором этих произведений?
И тут началось самое интересное. Дистанция, отделявшая меня от участников «Дня поэзии», казавшаяся мне абсолютно безграничной (поэты в те годы представлялись всем какими-то небожителями), начала стремительно сокращаться - в подборке, собранной Вячеславом Глебовичем, я увидел хорошо знакомые имена. Это были участники нашего родного лито.
Помню, нечасто, но заглядывал в юношескую библиотеку серьезный и, как мне тогда казалось, пожилой человек (лет тридцати) Иван Aхметьев. Я знал, что он увлечен свободным стихом, но совершенно не чаял встретить его маленькое стихотворение под обложкой альманаха. Видимо, эффект был настолько неожиданным, что оно до сих пор прочно сидит в моей памяти.
Не могу сказать, что мы тесно общались с Иваном Ахметьевым - разница в возрасте и интересах давала о себе знать. А вот с Аней Молдавской, которая была всего на пару-тройку лет старше меня, мы приятельствовали. Я был искренне рад, поздравляя Аню с первой публикацией, да еще в таком престижном издании. А буквально через пару недель мы всей компанией, как могли, утешали бедную Аню - не где-нибудь, а в «Литературной газете», можно сказать, с главной трибуны страны, в рецензии о вышедшем альманахе прозвучали высокомерные, пренебрежительные и, на мой взгляд, несправедливые слова о ее стихотворении. Утешились мы вместе с Аней тем, что именно с этого момента ее настигла настоящая поэтическая слава.
Вячеслав Глебович руководил нашим объединением сравнительно недолго. С его уходом исчезли с библиотечного горизонта и многие его ученики. А к нам пришел Владимир Александрович Леванский - замечательный поэт, прекрасный переводчик и очень теплый человек, сделавший жизнь лито чуть менее элитарной, но по-прежнему чертовски интересной. Не помню, при ком из наших руководителей с нами приходили пообщаться такие поэты как Евгений Рейн, Андрей Чернов. Встречались мы и с известным пародистом Виктором Завадским. Александра Иванова тоже обещали пригласить, но что-то не склеилось. А жаль.
Сейчас, почти тридцать лет спустя, когда жизнь стала совершенно иной, поэзия сменила формат, а многие герои прошлого бесповоротно забыты, я заглядываю на страничку Вячеслава Куприянова на сайте Стихи.ру, читаю записи Евгения Витковского в Живом журнале, захожу на личный сайт Андрея Чернова, то и дело встречаю в прессе и даже на телеэкране фигуру Евгения Рейна, нахожу в Сети стихи и переводы Владимира Леванского, читаю одобрительные отзывы о творчестве Ивана Ахметьева - и понимаю, что всё в этой жизни взаимосвязано, и никогда не знаешь, как аукнутся события давнего прошлого в твоем будущем. Вот только след Ани Молдавской затерялся во времени и пространстве. Надеюсь, что она жива-здорова, и хотя Аня не стала большим поэтом, пусть в ее жизни всё будет хорошо.
Владимир БУРИЧ (1932-1994)
***
Вот так встреча
на каменном рынке -
веник
племянник нашего стога сена
Целую его в желтую челку
вдыхаю его запах
Это же я
я
правнук
засыпанного колодца
Иван АХМЕТЬЕВ (р. 1950)
***
Я встретил двух маленьких близнецов
и хотя они были совершенно одинаковы
посмотрел на меня
только один
Анна МОЛДАВСКАЯ
***
Учитель
сердит на меня за то, что я
плохо готовлю уроки
и, значит,
не люблю науку.
Родители
сердиты на меня за то, что я
мало им помогаю
и, значит,
не люблю их.
Но
я знаю человека, который
больше всех
сердит на меня
за то, что я
попыталась
объясниться
ему
в любви.
Вячеслав КУПРИЯНОВ (р. 1939)
УРОК АРИФМЕТИКИ
Из пустыни
вычитаем пустыню
получаем
поле
Степь
возводим в степень
получаем
сад
Складываем
сад и поле
получаем
плоды и хлеб
Делим
получаем
дружбу
Умножаем
получаем
жизнь
о книге Ларисы МОРОЗОВОЙ-ЦЫРЛИНОЙ
начало здесь
Осенью 1981 года мне было 13 лет, и я сочинял нечто, что не заслуживает упоминания здесь. В один прекрасный день родители, наивно верившие в мое большое поэтическое будущее, взяли меня за руку и, переведя через дорогу, доставили в литературное объединение, работавшее при нашей юношеской библиотеке (как видите, не зря говорят, что выгодное геополитическое положение - это большое дело). Руководство литобъединением, как я понимаю, никогда не было делом особо денежным, и маститые авторы такой работы чурались. Поэтому неудивительно, что имя нашего руководителя мне ни о чем не говорило. Звали его Вячеслав Глебович, а фамилия была - Куприянов.
До привода в лито наивные родители говорили мне, что молодые люди моего возраста собираются в нем, чтобы прочесть свои новые произведения, услышать их заинтересованное обсуждение, получить свою дозу похвал и критики, и таким образом совершенствовать свое поэтическое мастерство. Ничего не имея против, я довольно скоро понял, что дело обстоит не совсем так. Во-первых, в коллективе «юных авторов» я оказался самым мелким - компания большей частью состояла из серьезных людей среднего возраста, которые, надо признаться, были слишком умны для меня. Самым умным, а вследствие этого, самым загадочным и труднодоступным был наш руководитель. Остальной народ группировался вокруг его личности, а я тихонько сидел в уголке и большую часть времени разевал рот и хлопал глазами.
Вячеслав Глебович весьма редко и с явным неудовольствием устраивал круговые пытки читки наших опусов, и, как я теперь догадываюсь, в этом была его огромная заслуга перед нами. Отчетливо понимая, что выискивать жемчужное зерно в сочинениях большинства из нас нерентабельно, он направлял свои усилия на просвещение собравшихся в области того, что уже достигнуто в мировой поэзии. То, о чем он рассказывал, совершенно не пересекалось со школьным учебником литературы, создавая ощущение параллельных миров. Интересы Вячеслава Глебовича концентрировались тогда (да и сейчас) в области свободного стиха, поэтического перевода и - в определенной степени - тогдашнего андерграунда. Увы, по малолетству я мало что напрямую вынес из тех встреч, но, тем не менее, имена Бурича, Витковского, Шервинского прочно засели в цепкой детской памяти. Только много лет спустя я понял «сакральный» смысл этих фамилий и осознал роль их носителей в отечественной поэзии... К счастью для свободного стиха и поэтического перевода, ни тогда, ни впоследствии я не стал пробовать свои силы в этих жанрах, однако уважительное отношение к ним осталось с тех пор на всю жизнь.
Именно в те дни все ждали выхода из печати «Дня поэзии-1981», который мы по праву считали детищем нашего руководителя. Помню, что было много разговоров на эту тему, и когда книга, наконец, появилась на свет, Вячеслав Глебович провел нас на ее «презентацию» - поэтический вечер участников сборника, который проходил, если не ошибаюсь, в Политехническом музее. На этом вечере я в первый (и единственный) раз увидел многих выдающихся поэтов того времени. В те дни моя ветреная голова не придала этому событию большого значения, а сейчас, к сожалению, уже и не вспомню всех, кого удалось тогда увидеть и услышать. Там же, на презентации, я стал счастливым обладателем только что вышедшей из типографии книги.
Придя домой и открыв альманах, я обнаружил в нем большой раздел, посвященный свободному стиху, чего не было, если не ошибаюсь, ни в одном из предыдущих «Дней поэзии». Открывала этот раздел статья Вячеслава Глебовича, которую, перечитав недавно, я бы назвал программной. В те годы верлибр, завоевавший всю Европу, воспринимался большинством отечественных любителей поэзии как нечто на грани смелого эксперимента и загадочного недоразумения. Поэтому автору статьи приходилось идти от печки - формулировать признаки, отличающие настоящий верлибр от подделки, так похожей на него внешне. Но мало было продекларировать эти отличия - требовалось подкрепить их живыми примерами, представив убедительные образцы, созданные немногими настоящими верлибристами того времени. Кому, как не Куприянову, было заниматься подбором этих произведений?
И тут началось самое интересное. Дистанция, отделявшая меня от участников «Дня поэзии», казавшаяся мне абсолютно безграничной (поэты в те годы представлялись всем какими-то небожителями), начала стремительно сокращаться - в подборке, собранной Вячеславом Глебовичем, я увидел хорошо знакомые имена. Это были участники нашего родного лито.
Помню, нечасто, но заглядывал в юношескую библиотеку серьезный и, как мне тогда казалось, пожилой человек (лет тридцати) Иван Aхметьев. Я знал, что он увлечен свободным стихом, но совершенно не чаял встретить его маленькое стихотворение под обложкой альманаха. Видимо, эффект был настолько неожиданным, что оно до сих пор прочно сидит в моей памяти.
Не могу сказать, что мы тесно общались с Иваном Ахметьевым - разница в возрасте и интересах давала о себе знать. А вот с Аней Молдавской, которая была всего на пару-тройку лет старше меня, мы приятельствовали. Я был искренне рад, поздравляя Аню с первой публикацией, да еще в таком престижном издании. А буквально через пару недель мы всей компанией, как могли, утешали бедную Аню - не где-нибудь, а в «Литературной газете», можно сказать, с главной трибуны страны, в рецензии о вышедшем альманахе прозвучали высокомерные, пренебрежительные и, на мой взгляд, несправедливые слова о ее стихотворении. Утешились мы вместе с Аней тем, что именно с этого момента ее настигла настоящая поэтическая слава.
Вячеслав Глебович руководил нашим объединением сравнительно недолго. С его уходом исчезли с библиотечного горизонта и многие его ученики. А к нам пришел Владимир Александрович Леванский - замечательный поэт, прекрасный переводчик и очень теплый человек, сделавший жизнь лито чуть менее элитарной, но по-прежнему чертовски интересной. Не помню, при ком из наших руководителей с нами приходили пообщаться такие поэты как Евгений Рейн, Андрей Чернов. Встречались мы и с известным пародистом Виктором Завадским. Александра Иванова тоже обещали пригласить, но что-то не склеилось. А жаль.
Сейчас, почти тридцать лет спустя, когда жизнь стала совершенно иной, поэзия сменила формат, а многие герои прошлого бесповоротно забыты, я заглядываю на страничку Вячеслава Куприянова на сайте Стихи.ру, читаю записи Евгения Витковского в Живом журнале, захожу на личный сайт Андрея Чернова, то и дело встречаю в прессе и даже на телеэкране фигуру Евгения Рейна, нахожу в Сети стихи и переводы Владимира Леванского, читаю одобрительные отзывы о творчестве Ивана Ахметьева - и понимаю, что всё в этой жизни взаимосвязано, и никогда не знаешь, как аукнутся события давнего прошлого в твоем будущем. Вот только след Ани Молдавской затерялся во времени и пространстве. Надеюсь, что она жива-здорова, и хотя Аня не стала большим поэтом, пусть в ее жизни всё будет хорошо.
Владимир БУРИЧ (1932-1994)
***
Вот так встреча
на каменном рынке -
веник
племянник нашего стога сена
Целую его в желтую челку
вдыхаю его запах
Это же я
я
правнук
засыпанного колодца
Иван АХМЕТЬЕВ (р. 1950)
***
Я встретил двух маленьких близнецов
и хотя они были совершенно одинаковы
посмотрел на меня
только один
Анна МОЛДАВСКАЯ
***
Учитель
сердит на меня за то, что я
плохо готовлю уроки
и, значит,
не люблю науку.
Родители
сердиты на меня за то, что я
мало им помогаю
и, значит,
не люблю их.
Но
я знаю человека, который
больше всех
сердит на меня
за то, что я
попыталась
объясниться
ему
в любви.
Вячеслав КУПРИЯНОВ (р. 1939)
УРОК АРИФМЕТИКИ
Из пустыни
вычитаем пустыню
получаем
поле
Степь
возводим в степень
получаем
сад
Складываем
сад и поле
получаем
плоды и хлеб
Делим
получаем
дружбу
Умножаем
получаем
жизнь
о книге Ларисы МОРОЗОВОЙ-ЦЫРЛИНОЙ