1. Музей-заповедник А. П. Чехова «Мелихово». Главный дом
06.01.2017
Хороша ложка к обеду, то есть неплохо было бы написать этот пост по горячим следам, сразу после посещения чеховского дома в таком далеком уже 2017 году. Но зато теперь, после только что завершившейся реконструкции-реставрации, исправившей кое-какие ошибки создателей музея, интересно будет отметить, что изменилось в доме. Ведь эти изменения точнее приближают нас к тому, как выглядел дом в период с марта 1892 по август 1899 года, когда здесь жил Чехов.
Изменение № 1. Фундамент дома приподняли примерно на 70 сантиметров по сравнению с тем уровнем, на котором он был запечатлен на этой фотографии. Это значит, что дом стал выше.
Значит, выше над уровнем земли оказались и окна. При Чехове зимой их заносило снегом до половины высоты и зайцы с верхушек сугробов иногда заглядывали в кабинет.
Кабинет
Предоставим слово Антону Павловичу, который не раз высказывался о своем кабинете:
Мой кабинет прекрасно освещен сплошными итальянскими окнами и просторнее московского.
Сижу в своем кабинете с тремя большими окнами и благодушествую.
Действительно, просторный турецкий диван располагает к отдыху, а большой двухтумбовый письменный стол на выразительных рояльных ножках-балясинах - к работе.
Именно этот письменный стол и еще два кресла (не знаю какие) Чехов впоследствии подарил созданной им мелиховской школе.
Прошу прощения за не убранную из кадра ногу.
[Есть фотография 1924 года.]Есть фотография 1924 года.
Фото из книги «Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова» (Издательство «Мелихово», 2010 г.)
Под стеклом мемориальные предметы. Интересными и поучительными могут быть истории их происхождения, но еще более - их послечеховская участь. Вот три сценария.
У стены разместилась этажерка с тремя фигурными полочками, каждая из которых (а не только верхняя) инкрустирована. В углу кресло с мягкими локотниками.
Чьи морды на локотниках? Собачьи?
Продолжу подсчитывать изменения в интерьере.
Изменение № 2. Обои с крупными цветочными мотивами уже заменены на однотонные зеленоватые с очень мелким, издали почти неразличимым рисунком.
Изменение № 3. По верхнему краю теперь приклеен декоративный бордюр. Его орнамент был восстановлен по мемориальному фрагменту, обнаруженному под полом флигеля.
Как и раньше, вдоль стены расположены книжные шкафы. В углу слева от двери - библиотечная лестница.
В углу справа - кресло-качалка конца XIX века. Вполне возможно, что с просьбой о приобретении именно такого кресла Чехов обратился к своей сестре Марии Павловне в 1895 году. И кресло было куплено в магазине Мюра и Мерилиза (это нынешний московский ЦУМ).
В первые мелиховские годы Чехов вел прием пациентов прямо в своем кабинете. В память об этом на стене висит симпатичный шкафчик-аптечка (второй в моей коллекции, а первый был обнаружен в Витебске у Марка Шагала).
Люстра для тридцать второй дюжины люстр и паникадил.
Гостиная
Рояль фирмы C. Bechstein. Попытаемся увидеть оскалившиеся львиные морды по краям его крышки.
Рояль не чеховский, но из круга общения писателя. Принадлежал Семенковичам и находился в их усадьбе Васькино, куда Чехов ездил сам и куда возил своих друзей послушать игру хозяйки дома, Евгении Михайловны.
Мое внимание привлек не трехместный диван, а стол.
Точнее, его нога, оканчивающаяся экспрессивными и как будто разворачивающимися вспять завитками.
Креслице с локотниками-балюстрадами.
Люстра.
Комната Марии Павловны Чеховой
Эту комнату сестра писателя занимала с 1892 по 1896 гг. Затем сюда переселился сам Антон Павлович, после того как уступил сестре свой кабинет.
Справа виден краешек умывальника.
Кованая кровать, узкая, застеленная белоснежным бельем.
«Пушкинская»
У этой комнаты множество названий: малая гостиная, диванная, Мишина комната, портретная, газетная, библиотека, проходная, итальянская, венецианская, пушкинская. Употребляя в разговорах и переписке то одно название комнаты, то другое, Чехов шутливо создавал иллюзию того, что дом большой и комнат в нем много.
То итальянской, то венецианской комнату называли из-за цветных окон-витражей в итальянском стиле. Еще недавно их было два, а теперь, после реставрации, стало три, как при Чехове. Это изменение № 4.
Третье окно проделано как раз на месте настенной полочки. Сама полочка переместилась в комнату Евгении Яковлевны. Это изменение № 5.
А пушкинской комнату называли потому, что здесь висит литография с портрета писателя кисти Ореста Адамовича Кипренского. Литографию Мария Павловна получила в подарок от полтавского помещика Смагина, который позже сделал ей предложение. Предложение не было принято, а портрет занял место на стене.
Еще одна полочка переместилась туда же, к Евгении Яковлевне. Это изменение № 6.
Настенные часы остались на своем месте.
Люстра.
Спальня Чехова
В спальне Антона Павловича всегда был идеальный порядок.
Кровать кованая.
За изголовьем дубовый письменный стол. Иногда Чехов переставлял его к кровати и так работал.
На столе мы видим шкафчик-аптечку и металлическую тарелку с медицинскими склянками. По вечерам Чехов нередко сам готовил лекарства для своих пациентов.
Напротив кровати расположился умывальный столик. Перед ним, в тени, - чемодан-сундук конца XIX века. Для поддержания формы внутрь чемодана вставлена плетеная корзина, а сзади он укреплен деревянными рейками.
Чемодан-сундук - предмет не только мемориальный, но и легендарный. Он появился у Чехова перед поездкой на Сахалин (чемодан купил брат Михаил), но проехал вместе с Чеховым только до Томска, то есть всего треть долгого пути.
Вот что 20 мая 1890 года Антон Павлович написал из Томска Алексею Сергеевичу Суворину, издателю газеты «Новое время»:
Чемодан мой, милейший сундучок, оказался неудобным в дороге: занимает много места, толкает в бок, гремит, а главное - грозит разбиться. «Не берите с собой в дальнюю дорогу сундуки!» - говорили мне добрые люди, но этот совет припомнился мне только на полдороге. Что ж? Оставляю свой чемодан в Томске на поселении, а вместо него купил себе какую-то кожаную стерву, которая имеет то удобство, что распластывается на дне тарантаса как угодно. Заплатил 16 рублей.
Впоследствии, по просьбе Чехова, чемодан стараниями помощника томского полицмейстера был возвращен в Санкт-Петербург. Затем, должно быть, попал в Мелихово. А после смерти Чехова чемоданом долгие годы пользовалась О. Л. Книппер-Чехова. Она брала его в гастрольные поездки и возила в нем костюмы и реквизит. По ее завещанию чемодан вернулся в Мелихово в 1958 году.
Шкаф был изготовлен по чертежам Марии Павловны. Работу выполнил мелиховский столяр Никита Слёзкин в 1890-е годы. В дизайне уже чувствуются первые дуновения модерна. За открытой дверцей посетителям демонстрируются сорочка Чехова, галстук-бабочка и белые накрахмаленные манжеты. В углу за шкафом прячется бамбуковая удочка.
Комната Павла Егоровича Чехова
Отец писателя так говорил про свою комнатку: «Моя монашеская келья». Он был достаточно одарен (справа на стене висит его скрипка), богомолен (слева в углу киот с тремя образами) и педантичен (на конторке лежит большая амбарная книга, в которую Павел Егорович ежедневно записывал все, что происходило на улице, в семье и в доме).
На обитом металлическими лентами сундуке лежат газеты, которые Павел Егорович прочитывал от корки до корки.
Комната Евгении Яковлевны Чеховой
Комната матушки Чехова всегда была закрыта для осмотра: экспозиции в ней не существовало. По воспоминаниям гостей чеховского дома мы могли лишь только представить, что здесь был «застекленный шкаф из красного дерева, в котором стояла кое-какая посуда, был большой шкаф для одежды, кровать, швейная машинка «Зингер» на столике у окна с белыми кисейными занавесками». Комната использовалась как фондохранилище, и экспонаты ждали своего часа.
И вот произошло изменение № 7: комната открыта, а экспонаты - кровать, шкаф, столик, машинка и другие - заняли свои места. Сюда же, как я уже говорил, переместились две полочки из «пушкинской» комнаты.
Столовая
На прямоугольном обеденном столе видим большой стеклянный колпак. Значит, пришло время вспомнить еще одну историю происхождения мемориальных предметов и узнать их послечеховскую участь.
Среди многочисленных мемориальных предметов на сервировочном столике предлагаю разглядеть спиртовой, со стеклянной крышкой, кофейник-самовар. Михаил Павлович купил его в мелиховские годы. Чехов, хотя и называл в шутку кофейник «умным», но в отсутствие брата старался пользоваться другим кофейником, обычным.
Буфет. На его дверцах нет резного декора. Однако точеные пилястры, стойки в виде объемных ваз и мощный карниз с разорванным фронтоном придают буфету строгость и силу и делают его мебельной доминантой всей столовой.
В углу стоит круглый чайный столик. Наша задача - найти среди мемориальной посуды красную сахарницу. Сахарница (Франция, конец XIX века) принадлежала Марии Павловне и побывала вместе с ней в Таганроге, Москве, Мелихове и Ялте, прежде чем вновь очутилась в Мелихове.
Вольтеровское кресло, край которого мы видим слева, теперь перемещено в комнату Евгении Яковлевны - это изменение № 8.
«Узкий, длинный коридор»
К чеховскому описанию коридора можно добавить еще и «темный», так как света от итальянских окон-витражей внутрь попадает мало.
Еще один буфет. Легенда гласит, что изготовил его упоминавшийся плотник Никита Слёзкин по заказу Чеховых. Перед отъездом в Ялту Антон Павлович подарил буфет местному сельскому старосте Прокофию Андриановичу Симанову. В 1990-е годы буфет вернулся в музей.
Сейчас внимательному читателю предстоит поднапрячься. Мы приступаем к изучению двух ярких представителей русского стиля в мебели - кресел типовой конструкции «Дуга, топор и рукавицы».
Но сначала короткая справка от сотрудников Эрмитажа (в Эрмитаже хранится свой экземпляр подобного кресла).
[Важная справка, не пропустите ее.]Открываю авторитетный источник - книгу «Мебель для всех причуд тела». Эпоха историзма в России: каталог выставки. Эрмитаж, 2018 г. - и на странице 308 читаю:
Кресло с надписью на дуге «Тише едешь [-] дальше будешь» является одним из вариантов композиции «Дуга, топор и рукавицы», созданной столяром-резчиком В. П. Шутовым (1826-1887). <...> Впервые подобная конструкция, словно составленная из предметов привычного крестьянского обихода, была показана на Всероссийской выставке 1870 года, где ее создатель был отмечен бронзовой медалью. В дальнейшем на волне народнического движения и русофильских настроений в обществе кресло стало пользоваться чрезвычайной популярностью. В мастерской В. П. Шутова, получившего 10-летнюю привилегию на изготовление этого образца, были сделаны десятки подобных вещей. Известны различные их варианты, отличающиеся как набором включенных в основную композицию фольклорных деталей, так и текстом вырезанных на дуге народных пословиц и поговорок. Такие кресла продолжали изготавливать в разных городах России вплоть до революции 1917 года.
Весной 2016 года я сделал три фотографии описанного в книге эрмитажного кресла. Тогда в Выборге шла очень интересная выставка «От Николая I до Николая II. Эпоха историзма в России».
Вот общий вид эрмитажного кресла.
Вид сверху. Обратим внимание на резную розетку на сиденье и рукавицы. Рукавицы имеют объем и воспринимаются как настоящие.
По краю сиденья сделана резьба. На дуге резьба доходит до уровня пола.
Теперь посмотрим на первое чеховское кресло. Оно было изготовлено в мастерской Василия Петровича Шутова в Санкт-Петербурге.
Поищем отличия от эрмитажного образца.
1. Лезвия топоров как бы всажены в круглые колобашки.
2. Сиденье гладкое.
3. Рукавицы, хотя и с геометрическим декором, но абсолютно плоские и даже безжизненные. Ситуацию не спасают торчащие вверх большие пальцы.
4. Дуга с эталонным текстом, но наверху имеется кольцо, от которого к рукавицам идут тяги.
Теперь второе чеховское кресло. Как сообщают мелиховские источники, кресло «сделано в подражание Шутову неизвестным мастером. Оно более позднее, и сиденье его украшено ротанговой сеткой».
Обратим внимание на некоторые другие отличия.
1. Лезвия топоров всажены в вертикальные чурбачки.
2. Дуга, доходя до пола, образует не передние ножки, а задние.
3. Передние ножки стилизованы под конские фигурки: морда с пышной развевающейся назад гривой и собственно конская нога с копытцем.
Кстати, в моей коллекции еще один очень симпатичный вариант «Дуги, топора и рукавиц».
[Посмотрите.]Этот экземпляр мне встретился в 2015 году в Рыбинске.
Если помните, то эрмитажная цитата сообщила нам, что текст, вырезанный по дуге, мог варьироваться. Здесь как раз вырезан другой вариант: фраза «Хлеб соль ешь[,] а правду режь» рассекает собой некую дату - 20 января 1911 года.
Пока я упражнялся с дугой, топорами и рукавицами, Татьяна у входа в столовую беседовала с экскурсоводом (мы всегда задаем много вопросов).
Они ждут меня, чтобы вместе отправиться во филель-кухню, которую Чехов построил в 1893 году.
Мы уходим, но сюда так и тянет вернуться, и не только для того, чтобы своими глазами увидеть все 8 изменений.
Другие мелиховские объекты:
Хороша ложка к обеду, то есть неплохо было бы написать этот пост по горячим следам, сразу после посещения чеховского дома в таком далеком уже 2017 году. Но зато теперь, после только что завершившейся реконструкции-реставрации, исправившей кое-какие ошибки создателей музея, интересно будет отметить, что изменилось в доме. Ведь эти изменения точнее приближают нас к тому, как выглядел дом в период с марта 1892 по август 1899 года, когда здесь жил Чехов.
Изменение № 1. Фундамент дома приподняли примерно на 70 сантиметров по сравнению с тем уровнем, на котором он был запечатлен на этой фотографии. Это значит, что дом стал выше.
Значит, выше над уровнем земли оказались и окна. При Чехове зимой их заносило снегом до половины высоты и зайцы с верхушек сугробов иногда заглядывали в кабинет.
Кабинет
Предоставим слово Антону Павловичу, который не раз высказывался о своем кабинете:
Мой кабинет прекрасно освещен сплошными итальянскими окнами и просторнее московского.
Сижу в своем кабинете с тремя большими окнами и благодушествую.
Действительно, просторный турецкий диван располагает к отдыху, а большой двухтумбовый письменный стол на выразительных рояльных ножках-балясинах - к работе.
Именно этот письменный стол и еще два кресла (не знаю какие) Чехов впоследствии подарил созданной им мелиховской школе.
Прошу прощения за не убранную из кадра ногу.
[Есть фотография 1924 года.]Есть фотография 1924 года.
Фото из книги «Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова» (Издательство «Мелихово», 2010 г.)
Под стеклом мемориальные предметы. Интересными и поучительными могут быть истории их происхождения, но еще более - их послечеховская участь. Вот три сценария.
- Бережный. Миниатюрной чернильницей-банкеткой на фигурных ножках владела еще мать Антона Павловича, Евгения Яковлевна Чехова. Владела с таганрогских времен (то есть с детских лет Антона). И чернильница вернулась в Мелихово из ялтинского музея Чехова в конце 1950-х годов.
- Трогательный. Фотография П. И. Чайковского с дарственной надписью «А. П. Чехову от пламенного почитателя» получена Чеховым в октябре 1889 года в его доме на Садовой-Кудринской. Получена через посыльного, вместе с которым Чайковский просил Чехова прислать обратно его фотографию. Чехов выполняет просьбу, отсылая вместе со своей фотографией забытый Чайковским портсигар, а фотографию композитора с тех пор трепетно хранит на своем письменном столе.
- И какой-то странный. Рулетка в виде миниатюрного пресс-папье (лежит справа, перед фотографией в рамке) честно служила Чехову в мелиховском саду при посадке деревьев. Затем некоторое время хранилась у супруги Чехова, Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, а потом была ею подарена композитору К. В. Молчанову (?!). Надо отдать должное одаряемому: рулетка вернулась в Мелихово в середине 1960-х годов.
У стены разместилась этажерка с тремя фигурными полочками, каждая из которых (а не только верхняя) инкрустирована. В углу кресло с мягкими локотниками.
Чьи морды на локотниках? Собачьи?
Продолжу подсчитывать изменения в интерьере.
Изменение № 2. Обои с крупными цветочными мотивами уже заменены на однотонные зеленоватые с очень мелким, издали почти неразличимым рисунком.
Изменение № 3. По верхнему краю теперь приклеен декоративный бордюр. Его орнамент был восстановлен по мемориальному фрагменту, обнаруженному под полом флигеля.
Как и раньше, вдоль стены расположены книжные шкафы. В углу слева от двери - библиотечная лестница.
В углу справа - кресло-качалка конца XIX века. Вполне возможно, что с просьбой о приобретении именно такого кресла Чехов обратился к своей сестре Марии Павловне в 1895 году. И кресло было куплено в магазине Мюра и Мерилиза (это нынешний московский ЦУМ).
В первые мелиховские годы Чехов вел прием пациентов прямо в своем кабинете. В память об этом на стене висит симпатичный шкафчик-аптечка (второй в моей коллекции, а первый был обнаружен в Витебске у Марка Шагала).
Люстра для тридцать второй дюжины люстр и паникадил.
Гостиная
Рояль фирмы C. Bechstein. Попытаемся увидеть оскалившиеся львиные морды по краям его крышки.
Рояль не чеховский, но из круга общения писателя. Принадлежал Семенковичам и находился в их усадьбе Васькино, куда Чехов ездил сам и куда возил своих друзей послушать игру хозяйки дома, Евгении Михайловны.
Мое внимание привлек не трехместный диван, а стол.
Точнее, его нога, оканчивающаяся экспрессивными и как будто разворачивающимися вспять завитками.
Креслице с локотниками-балюстрадами.
Люстра.
Комната Марии Павловны Чеховой
Эту комнату сестра писателя занимала с 1892 по 1896 гг. Затем сюда переселился сам Антон Павлович, после того как уступил сестре свой кабинет.
Справа виден краешек умывальника.
Кованая кровать, узкая, застеленная белоснежным бельем.
«Пушкинская»
У этой комнаты множество названий: малая гостиная, диванная, Мишина комната, портретная, газетная, библиотека, проходная, итальянская, венецианская, пушкинская. Употребляя в разговорах и переписке то одно название комнаты, то другое, Чехов шутливо создавал иллюзию того, что дом большой и комнат в нем много.
То итальянской, то венецианской комнату называли из-за цветных окон-витражей в итальянском стиле. Еще недавно их было два, а теперь, после реставрации, стало три, как при Чехове. Это изменение № 4.
Третье окно проделано как раз на месте настенной полочки. Сама полочка переместилась в комнату Евгении Яковлевны. Это изменение № 5.
А пушкинской комнату называли потому, что здесь висит литография с портрета писателя кисти Ореста Адамовича Кипренского. Литографию Мария Павловна получила в подарок от полтавского помещика Смагина, который позже сделал ей предложение. Предложение не было принято, а портрет занял место на стене.
Еще одна полочка переместилась туда же, к Евгении Яковлевне. Это изменение № 6.
Настенные часы остались на своем месте.
Люстра.
Спальня Чехова
В спальне Антона Павловича всегда был идеальный порядок.
Кровать кованая.
За изголовьем дубовый письменный стол. Иногда Чехов переставлял его к кровати и так работал.
На столе мы видим шкафчик-аптечку и металлическую тарелку с медицинскими склянками. По вечерам Чехов нередко сам готовил лекарства для своих пациентов.
Напротив кровати расположился умывальный столик. Перед ним, в тени, - чемодан-сундук конца XIX века. Для поддержания формы внутрь чемодана вставлена плетеная корзина, а сзади он укреплен деревянными рейками.
Чемодан-сундук - предмет не только мемориальный, но и легендарный. Он появился у Чехова перед поездкой на Сахалин (чемодан купил брат Михаил), но проехал вместе с Чеховым только до Томска, то есть всего треть долгого пути.
Вот что 20 мая 1890 года Антон Павлович написал из Томска Алексею Сергеевичу Суворину, издателю газеты «Новое время»:
Чемодан мой, милейший сундучок, оказался неудобным в дороге: занимает много места, толкает в бок, гремит, а главное - грозит разбиться. «Не берите с собой в дальнюю дорогу сундуки!» - говорили мне добрые люди, но этот совет припомнился мне только на полдороге. Что ж? Оставляю свой чемодан в Томске на поселении, а вместо него купил себе какую-то кожаную стерву, которая имеет то удобство, что распластывается на дне тарантаса как угодно. Заплатил 16 рублей.
Впоследствии, по просьбе Чехова, чемодан стараниями помощника томского полицмейстера был возвращен в Санкт-Петербург. Затем, должно быть, попал в Мелихово. А после смерти Чехова чемоданом долгие годы пользовалась О. Л. Книппер-Чехова. Она брала его в гастрольные поездки и возила в нем костюмы и реквизит. По ее завещанию чемодан вернулся в Мелихово в 1958 году.
Шкаф был изготовлен по чертежам Марии Павловны. Работу выполнил мелиховский столяр Никита Слёзкин в 1890-е годы. В дизайне уже чувствуются первые дуновения модерна. За открытой дверцей посетителям демонстрируются сорочка Чехова, галстук-бабочка и белые накрахмаленные манжеты. В углу за шкафом прячется бамбуковая удочка.
Комната Павла Егоровича Чехова
Отец писателя так говорил про свою комнатку: «Моя монашеская келья». Он был достаточно одарен (справа на стене висит его скрипка), богомолен (слева в углу киот с тремя образами) и педантичен (на конторке лежит большая амбарная книга, в которую Павел Егорович ежедневно записывал все, что происходило на улице, в семье и в доме).
На обитом металлическими лентами сундуке лежат газеты, которые Павел Егорович прочитывал от корки до корки.
Комната Евгении Яковлевны Чеховой
Комната матушки Чехова всегда была закрыта для осмотра: экспозиции в ней не существовало. По воспоминаниям гостей чеховского дома мы могли лишь только представить, что здесь был «застекленный шкаф из красного дерева, в котором стояла кое-какая посуда, был большой шкаф для одежды, кровать, швейная машинка «Зингер» на столике у окна с белыми кисейными занавесками». Комната использовалась как фондохранилище, и экспонаты ждали своего часа.
И вот произошло изменение № 7: комната открыта, а экспонаты - кровать, шкаф, столик, машинка и другие - заняли свои места. Сюда же, как я уже говорил, переместились две полочки из «пушкинской» комнаты.
Столовая
На прямоугольном обеденном столе видим большой стеклянный колпак. Значит, пришло время вспомнить еще одну историю происхождения мемориальных предметов и узнать их послечеховскую участь.
- Сценарий четвертый, рационально-практический. В мелиховские годы Мария Павловна отправилась в упоминавшийся нами московский магазин Мюра и Мерилиза, чтобы приобрести там столовый фарфоровый сервиз. Выбор пал на фирму «Villeroy & Boch DRESDEN», кстати здравствующую и поныне. Сервиз был большой и состоял более чем из 40 предметов. Уезжая в Ялту, Чеховы забрали сервиз с собой. Когда в 1920-е годы в Ялте организовывался чеховский музей, Мария Павловна использовала часть сервиза для формирования там экспозиции. Другую часть она поделила между своими племянниками Сергеем и Евгенией (детьми младшего брата, Михаила Павловича). И уже в самом конце 1950-х годов Сергей Михайлович передал принадлежавшую ему часть сервиза в Мелихово.
Среди многочисленных мемориальных предметов на сервировочном столике предлагаю разглядеть спиртовой, со стеклянной крышкой, кофейник-самовар. Михаил Павлович купил его в мелиховские годы. Чехов, хотя и называл в шутку кофейник «умным», но в отсутствие брата старался пользоваться другим кофейником, обычным.
Буфет. На его дверцах нет резного декора. Однако точеные пилястры, стойки в виде объемных ваз и мощный карниз с разорванным фронтоном придают буфету строгость и силу и делают его мебельной доминантой всей столовой.
В углу стоит круглый чайный столик. Наша задача - найти среди мемориальной посуды красную сахарницу. Сахарница (Франция, конец XIX века) принадлежала Марии Павловне и побывала вместе с ней в Таганроге, Москве, Мелихове и Ялте, прежде чем вновь очутилась в Мелихове.
Вольтеровское кресло, край которого мы видим слева, теперь перемещено в комнату Евгении Яковлевны - это изменение № 8.
«Узкий, длинный коридор»
К чеховскому описанию коридора можно добавить еще и «темный», так как света от итальянских окон-витражей внутрь попадает мало.
Еще один буфет. Легенда гласит, что изготовил его упоминавшийся плотник Никита Слёзкин по заказу Чеховых. Перед отъездом в Ялту Антон Павлович подарил буфет местному сельскому старосте Прокофию Андриановичу Симанову. В 1990-е годы буфет вернулся в музей.
Сейчас внимательному читателю предстоит поднапрячься. Мы приступаем к изучению двух ярких представителей русского стиля в мебели - кресел типовой конструкции «Дуга, топор и рукавицы».
Но сначала короткая справка от сотрудников Эрмитажа (в Эрмитаже хранится свой экземпляр подобного кресла).
[Важная справка, не пропустите ее.]Открываю авторитетный источник - книгу «Мебель для всех причуд тела». Эпоха историзма в России: каталог выставки. Эрмитаж, 2018 г. - и на странице 308 читаю:
Кресло с надписью на дуге «Тише едешь [-] дальше будешь» является одним из вариантов композиции «Дуга, топор и рукавицы», созданной столяром-резчиком В. П. Шутовым (1826-1887). <...> Впервые подобная конструкция, словно составленная из предметов привычного крестьянского обихода, была показана на Всероссийской выставке 1870 года, где ее создатель был отмечен бронзовой медалью. В дальнейшем на волне народнического движения и русофильских настроений в обществе кресло стало пользоваться чрезвычайной популярностью. В мастерской В. П. Шутова, получившего 10-летнюю привилегию на изготовление этого образца, были сделаны десятки подобных вещей. Известны различные их варианты, отличающиеся как набором включенных в основную композицию фольклорных деталей, так и текстом вырезанных на дуге народных пословиц и поговорок. Такие кресла продолжали изготавливать в разных городах России вплоть до революции 1917 года.
Весной 2016 года я сделал три фотографии описанного в книге эрмитажного кресла. Тогда в Выборге шла очень интересная выставка «От Николая I до Николая II. Эпоха историзма в России».
Вот общий вид эрмитажного кресла.
Вид сверху. Обратим внимание на резную розетку на сиденье и рукавицы. Рукавицы имеют объем и воспринимаются как настоящие.
По краю сиденья сделана резьба. На дуге резьба доходит до уровня пола.
Теперь посмотрим на первое чеховское кресло. Оно было изготовлено в мастерской Василия Петровича Шутова в Санкт-Петербурге.
Поищем отличия от эрмитажного образца.
1. Лезвия топоров как бы всажены в круглые колобашки.
2. Сиденье гладкое.
3. Рукавицы, хотя и с геометрическим декором, но абсолютно плоские и даже безжизненные. Ситуацию не спасают торчащие вверх большие пальцы.
4. Дуга с эталонным текстом, но наверху имеется кольцо, от которого к рукавицам идут тяги.
Теперь второе чеховское кресло. Как сообщают мелиховские источники, кресло «сделано в подражание Шутову неизвестным мастером. Оно более позднее, и сиденье его украшено ротанговой сеткой».
Обратим внимание на некоторые другие отличия.
1. Лезвия топоров всажены в вертикальные чурбачки.
2. Дуга, доходя до пола, образует не передние ножки, а задние.
3. Передние ножки стилизованы под конские фигурки: морда с пышной развевающейся назад гривой и собственно конская нога с копытцем.
Кстати, в моей коллекции еще один очень симпатичный вариант «Дуги, топора и рукавиц».
[Посмотрите.]Этот экземпляр мне встретился в 2015 году в Рыбинске.
Если помните, то эрмитажная цитата сообщила нам, что текст, вырезанный по дуге, мог варьироваться. Здесь как раз вырезан другой вариант: фраза «Хлеб соль ешь[,] а правду режь» рассекает собой некую дату - 20 января 1911 года.
Пока я упражнялся с дугой, топорами и рукавицами, Татьяна у входа в столовую беседовала с экскурсоводом (мы всегда задаем много вопросов).
Они ждут меня, чтобы вместе отправиться во филель-кухню, которую Чехов построил в 1893 году.
Мы уходим, но сюда так и тянет вернуться, и не только для того, чтобы своими глазами увидеть все 8 изменений.
Другие мелиховские объекты: