О роли романтики в нашей профессии аэрогеодезиста (часть 4)
Руслан Николаевич ГельманО роли романтики в нашей профессии аэрогеодезиста (часть 4)
часть 1
часть 2
часть 3
Возвращаясь к романтике, можно вспомнить о высоком водопаде в долине Марух, необычайно красивом, который падал двумя ступенями, о стадах диких туров, которые вечером с двух сторон обтекали нашу стоянку в верховьях р. Черек и мне немалых трудов стоило удержать ребят от охоты на них, бессмысленной, хотя бы потому, что тур, застреленный рабочим еще утром, лежал у нас и мы его свежевали. Думаю, что это обилие туров было связано с долгим отсутствием высланного населения. Почему-то запомнился переход через перевал Урух из долины р. Лаба в Архыз. С вьючными лошадьми, с утра мы начали подъем, вскоре начался дождь, а выше - снег с дождем, на самом перевале пошел уже снег, на спуске по ту сторону опять снег с дождем, затем ниже - дождь, конец спуска - дождь кончился и мы смогли, наконец, развести костер и обсушиться. Или верховья долины Аргун: мы движемся с вьючными лошадьми и натыкаемся на медведя. Рабочий, прежде чем я успел его остановить, хватает ружье и стреляет, медведь убегает и скрывается за поворотом тропы. Но там оказывается палатка геологов, они, в свою очередь палят по нему, мишка шарахается обратно в нашу сторону, бежит совсем рядом, но нам уже не до него: вьючная лошадь провалилась задней ногой в какую-то топь и бьётся, мы суетимся, пытаясь её поднять, а в мыслях одно: только бы не сломала ногу.
Водопад в долине р. МарухВпрочем размер статьи не оставляет особо места для кучи таких воспоминаний, стоит коснуться темы камеральных работ. Фотограмметрическая обработка наших материалов производилась в камеральном цехе Закавказского АГП в Тбилиси. В те годы компьютеров еще не было, а измерение снимков и ее математическая обработка велись вручную, с участием многих исполнителей. Что касается материалов фототеодолитной съемки, то мне необходимо было отработать технологию обработки по всей цепочке, контролировать ее промежуточные и конечные результаты. Пришлось столкнуться и с неприятным явлением: неполным прилеганием фотопластинки к прикладной рамке камеры. Хотя оно выражалось в сотых долях мм., но потребовалось разработать способ его выявления и учета. Кроме того, согласно должности ст. инж. по контролю, я заниматься и пространственной фототриангуляцией по плановым аэрофотоснимкам. В те годы этот процесс был дифференцированным - разделен на ряд этапов и зачастую поиск ошибки на одном из них напоминал работу детектива - тоже романтика своего рода. Раскрытие источника серьезной погрешности вызывал чувства сходные, наверно, с чувствами литературного детектива, раскрывшего преступление. Камеральная работа занимала весь осенне-зимний период.
Во время моего пребывания в Тбилиси произошло событие, имеющее некоторое отношение к экзогенным геологическим процессам, с наблюдением за которыми я был во многом связан последующие годы. Во время сильнейшей грозы и ливня, это было 13 сентября 1955 г., оползнем был перекрыт верхний вход в трубу, заключавшую небольшую речку - правый приток Куры. В нижнем течении речки располагались серные бани, в свое время воспетые ещё А. С. Пушкиным. Поток накопившейся воды ринулся по руслу, затопляя некоторые дома и бани, многие из которых были в подвальных помещениях. Был субботний вечер, в банях много народу и многие захлебнулись, не имея возможности выскочить, а состояние выскочивших, в чем были, под ночной ливень, можно представить. Были жертвы и среди жителей полуподвальных этажей в окрестных домах. О числе погибших говорили разное - вплоть до сотен человек. Мы с женой днем осматривали эти помещения: следы воды выше человеческого роста.
Примерно десять лет спустя (совсем по Дюма), работая на Географическом факультете МГУ, мне довелось принять участие в обследовании района Домбай, которому прочили горнолыжное будущее и вопрос обустройства склонов стоял, как говориться, в повестке дня. В этой связи понадобился подъем на вершину г. Софруджу, на Главном хребте, хотя, по правде сказать, не уверен, что так уж он был нужен. Но, тем не менее, подъем начали. Гора эта несколько меньше 4000 м. служит, однако, вроде учебной базы для молодых альпинистов. Там и фирновые поля, и скальные стенки, ледник с ледопадом и трещинами. Переночевав на склоне, утром продолжили подъем, а перед нами на вершину ушли два начинающих альпиниста. И пренебрегши страховкой, угодили в глубокую щель между ледником и скалой, точнее, угодил один, а другой бросился обратно искать помощи. Добежал до нас и свалился без сил. Им повезло - проводниками с нами шли двое из спасательной службы альплагеря. И с максимальной скоростью мы двинулись к месту события. Там пришлось повозиться, а когда пострадавшего извлекли, он был в плохом состоянии, как потом оказалось, упав с немалой высоты, он сломал рёбра, и одно из них повредило легкое. Поэтому, закутав в спальный мешок, мы волоком по снегу начали транспортировать его вниз, навстречу спасателям, которые вызванные по рации, уже поднимались, а передав его им, повернули обратно к вершине, куда и взошли в тот же день. Весь день ярко светило солнце, вкупе со снежными полями - сильнейшая радиация и, несмотря на защитный крем, из этой небольшой командировки я вернулся в Москву с опухшими обожженными губами.
Подъем на г. Софруджу
Ледник Софруджу, наши проводники вызывают спасателей
Мы транспортируем пострадавшего альпиниста
Мы на вершине Софруджу
В рамках той же программы понадобилась фототеодолитная съемка того же участка Главного хребта, но уже с южной стороны. И я, помня о моём былом пребывании на Абхазском хребте, предложил провести её оттуда. В результате с группой помощников и инструментами, мы в следующем году прибыли на это место. Любопытен состав группы, назову их: Фотограф, Экономист, Архитектор. Это их профессии, а вообще молодые ребята, которые взяв отпуска, решили побывать на Кавказе в горах. Вертолетом нас доставили на хребет и мы приступили к работе, но и тут не обошлось без происшествия. Завершая с двумя помощниками, наблюдения на отдаленной точке я задержался и обратно к палатке мы двинулись уже в сумерках. Внезапно сел плотный туман и вместе с темнотой лишил нас ориентировки, шли, ощупывая ногами тропу и припустили нужный поворот. В результате, когда настала безлунная ночь, стало ясно, что нужно ждать утра, поскольку стоял полный мрак, а с обеих сторон хребта могли быть обрывы. А тут надвинулась гроза. Сначала отдаленные раскаты, затем загрохотало рядом с нами и хлынул ливень. Будучи без малейшего укрытия и в полном мраке, исключающем возможность куда-либо сдвинуться, поливаемые потоками воды, нам осталось только лежать на земле и ждать что будет. А было то, что вместо дождя хлынул град и буквально засыпал нас, температура резко понизилась. Надо сказать, что лежать продолжительное время в легкой одежде, под ливнем и градом, без всякого прикрытия, в полной тьме, прорезаемой только вспышками молний - это впечатляет. Ну а потом гроза кончилась - как отрезало и открылось звездное небо, которое я ни до, ни после этого, не видел. Безлунная ночь, промытый дождем воздух, высокогорье, соединившись, создали невероятную картину, которую не берусь описать и остаток ночи мы провели, любуюсь ею и считая спутники. С наступлением рассвета, быстро сориентировавшись, мы вернулись в лагерь. Оказывается, остававшийся там Фотограф жег костер, стрелял, но мы не видели и не слышали ничего. Бывший там пастух говорил ему, что в такой ночи если не все, то хотя бы один да погибнет. И когда мы вернулись все живые и здоровые, он же сказал: «русский человек - выносливый человек». Вот так. Добавлю, что позже, встречаясь с моими спутниками в Москве, я слышал от них, что это приключение на хребте оставило им наиболее яркое впечатление, несмотря на то, что было немало и других. Это все к вопросу о романтике профессии.
Наша четверка на Абхазском хребте
Слева - направо: Архитектор, Фотограф, Экономист, Автор
продолжение